Великий Вождь Арнаук ни с того, ни с сего начал рассказывать о моем великом подвиге, совершенным, якобы, на его глазах – речь повел о поединке с ягуаром.

Ведь врет, шельмец – подумал я. Но видя, как воспринимает народ, понял – он песнь поет, прославляющую героя. Отличная лесть!
Долго сидели. Потом я поднялся и обратился к гостям:
- Нам пора отдыхать. Завтра с приливом выходим в море.
На берегу, пожелав нам спокойной ночи, моряки и монахи на шлюпке ушли на корабль. Мы с моей юной женой и малышом разместились в каюте тримарана.
Нам ничего не угрожало…
Проснулся я от звона корабельной рынды. Уже светало. И что-то случилось…
На берегу кричали:
- Араваки! Араваки!
Этого было достаточно, чтобы быстро одеться и выскочить на кокпит.
С севера сплошной темной массой приближались пироги. Именно пироги – я это в бинокль разглядел. И сидящих в них индейцев в боевой раскраске. Дело ясное – араваки, собравшись с силами, нанесли ответный визит своим извечным врагам, карибам.
Видимо, они знали, куда шли. И большой корабль европейцев их не смутил, а только добавил воинского пыла – индейцы шли по тропе войны.
Оценив обстановку, я быстро нашел решение и приказал индейцам, толпившимся на берегу:
- Столкните мой тримаран в воду. В драку не вмешиваться!
То же самое сказал и морякам на корабле, уже заряжавшим пушки. Сам направил тримаран навстречу надвигающемуся врагу. Да врагу – тот самый случай, когда крови не избежать. Так пусть убийцей буду я, а не только что переродившееся в ангелов люди.
Не было сомнений, что нападавших интересовало именно это поселение да еще подвернувшийся корабль. Хотя конечно, поход есть поход – такой армаде одно поселение не добыча: они обойдут все побережье…
Отойдя на милю от корабля, я развернулся и лег в дрейф, спустив парус. Готовя к бою крупнокалиберный пулемет, содрогнулся в душе – Господи, сколько же крови сейчас прольется!
Сотни, тысячи индейцев – тех самых, которых я надеялся обратить против белых обретут сейчас свой бесславный конец.
Господи! – взмолился всей душой. – Не допусти! Не дай рукам моим погрязнуть в крови. Нашли на места сии ужасную бурю.
Я молился небесам. И они ответили мне – клубившиеся облака вдруг разверзли пасть хищного зверя над головой. Ягуар скалился с неба! Быть страшной сече…
Черная волна пирог, тем временем, надвигалась.
Убей ты, иначе убьют тебя – другого выбора нет.
Настала минута грозной опасности, решавшая мою судьбу – стать убийцей или уйти восвояси: ведь еще не поздно поднять парус и удрать на остров. Гори ясным огнем все, что тут есть!
Размышлять дальше не имело смысла – это могло трагически кончиться. Я дал длинную очередь поверх голов индейцев, сидящих в пироге. Они ответили дикими воплями. Кто-то вскочил, потрясая копьями и деревянными мечами.
Отбросив остатки сомнений, я дал вторую предупредительную очередь перед пирогами. Пули отметились фонтанами брызг. А некоторые срикошетили от волн, и кое-кто из краснокожих упал, опрокидывая пироги.
Араваки снова ответили дикими воплями. А потом тысячи стрел взвились в воздух и вонзились в воду, едва не достигнув тримарана.
Вот тогда, направив ствол на надвигающийся черный вал пирог и людей, я нажал гашетку и водил им, водил (ствол пулемета имею ввиду), пока патроны не кончились в магазине.