Теперь можно брать быка за рога!

- А тебе… - я взглянул на вождя, выдержал паузу и продолжил. – Ты, Арнаук, мог бы стать великим вождем, если бы слушался Великого Белого Колдуна. Но ты упрям, как осёл, и упорно желаешь мне смерти. Я мог бы убить тебя прямо сейчас, но не буду этого делать, а говорю – живи, касик, а если захочешь стать Великим Вождем всех индейцев Америки, приходи за советом ко мне: подскажу, как это сделать.
Закончив пламенную речь, я выхватил кольт из кобуры и одним метким выстрелом сбил каменный наконечник копья Арнаука. Толпа ахнула…
Я, сунув кольт на место, сложил руки на груди и надменно посмотрел на противника. Тот сник, попятился и исчез в темноте…
Вот интересно – затаился он другом или врагом?
Индейцы и бледнолицые приветствовали бескровное окончание поединка радостными криками.
- Давайте обсудим план дальнейших действий, - предложил я. – Сейчас, пока темно и нас не увидят с корабля, надо перенести в деревню товарищей, оставшихся на берегу – накормить, подлечить, напоить: они ведь с жажды умирают давно…
Я не ожидал такой бурной реакции – сначала белые, а за ними и краснокожие вдруг подхватились от костра и ринулись из деревни к берегу.
Ну что ж, пошел следом. А на берегу от наблюдателей узнал, что вождь, как только стемнело, послал на пироге с индейцами подарок для монахов и венецианских моряков – мешок с пчелиным ульем.
В уме посетовал – не хорошо вот так-то с тем, кто нас выручает. Но дело сделано – ждем результатов.
Оставленные на берегу и проклинали своих друзей за то, что их бросили, позабыв, и радовались, что вспомнили, наконец, и за ними пришли. Они же и рассказали о разыгравшейся днем баталии – как пчелы не дали высадиться морякам со шлюпки, пришедшей с корабля (вторая оставалась на берегу). Некоторые сиганули за борт и теперь здесь…
Всех с берега забрали в деревню и кое-что из клади, что можно было унести на руках. Ночь прошла в хлопотах…
Светало. Четче обозначился горизонт. Я смотрел в бинокль на палубу корабля – никого нет, даже сигнально-наблюдательной вахты. Должно быть, пчелы загнали людей в трюм.
Заметив среди индейцев вождя, подозвал жестом.
- Возьми людей, сходи на пироге в разведку.
Наблюдал в бинокль – как краснокожие воины подошли, поднялись на борт, стали шнырять по палубе и надстройкам. Пробкой из шампанского прозвучал пистолетный выстрел – и тишина. Потом индейцы вынесли на руках к борту два тела – одно, обезглавленное, выкинули в волны, второе бережно опустили в пирогу.
Арнаук рассказал:
- И попов, и матросов уложили пчелы – стонут, бедяги. Только капитан закрылся в каюте. А когда дверь взломали, он убил моего воина выстрелом из пистоля, а я вспорол ему брюхо ножом. Отрезал голову – вечером у костра съем мозги…
Вождь кивнул на кровавый груз, доставленный пирогой вместе с трупом.
Кстати, практически оклемавшегося от укусов пчел, офицера-венецианца звали Бартоломе. Я приказал ему взять командование кораблем на себя.
Сам отправился в деревню.
Мне показали вдову убитого воина. Это была молоденькая и необычайно красивая индианка, державшая на руках годовалого малыша. Теперь, по обычаям племени, воины съедят тело её мужа, чтобы перенять его силу и ловкость, а ей вручат обглоданный череп, который она должна хранить до следующего замужества или всю жизнь. Мне захотелось избавить её от такой участи.