Биография: Сербский Георгий Петрович (1900-1973)

Владимир Петрович Сербский вошел в историю русской медицины и психологии не только как один из создателей московской школы психиатров, но и как основатель нового направления — судебной психиатрии.
Будущий ученый родился в семье земского врача, работавшего в Воронежской губернии. После окончания гимназии в 1875 г. он поступает на физико-математический факультет Московского университета, однако на третьем курсе решает сменить специальность и начинает параллельно учиться на медицинском факультете. Поэтому в 1880 г. Владимир получил диплом об окончании физико-математического факультета, а в 1883 — медицинского. В университете он увлекался изучением нервных и психических болезней и стал одним из учеников известного русского психиатра С. Корсакова.
Получив диплом врача, Владимир Сербский продолжил работать под руководством С. Корсакова в частной психиатрической клинике, открытой на средства М. Беккер в Красном Селе под Москвой. Вместе с Корсаковым он начинает разработку того направления, которое позже получило название клинической психиатрии. Одновременно Сербский посещает занятия по невропатологии в клинике профессора К. Рота.
В то время считалось, что психически больного человека надо прежде всего изолировать от общества, а затем всеми силами препятствовать клиническим проявлениям болезни. Поэтому на больных надевали смирительные рубашки, применяли специальные кандалы. Подобная методика только усугубляла течение болезни. Корсаков отказался от любого подавления болезненных симптомов, считая, что больного прежде всего надо лечить. Вместе с Сербским он разрабатывает методы диагностики и медикаментозного лечения подобных больных.
В 1885 году Владимир Петрович Сербский расстался со своим учителем и уехал в Тамбов. По приглашению руководителей местного земства он реорганизует городскую психиатрическую лечебницу. Возможно, причина отъезда заключалась в особенностях его характера: он был слишком нерешителен и долго не мог поверить в свои возможности как врача. Поэтому Корсаков посоветовал ему поработать самостоятельно.
Под руководством Сербского тамбовская лечебница стала одним из наиболее передовых учреждений своего профиля в России. Земские власти предоставили врачу годичную командировку в Австрию. Почти год он проработал в одной из крупнейших в Европе Венской психиатрической клинике под руководством Т. Мейнерта. Из Австрии Владимир Сербский возвратился в Тамбов и продолжил работать руководителем лечебницы. Но всего через несколько месяцев Корсаков вызвал его в Москву. Дело в том, что в конце 1887 г. он добился открытия специализированной психиатрической клиники при медицинском факультете Московского университета и решил пригласить Сербского, одного из лучших своих учеников, руководить клиникой. Тот переехал в Москву и организовал работу клиники по образцу передовых европейских учреждений.
Одновременно с работой в клинике он начинает преподавать в Московском университете: читает курс судебной психиатрии студентам медицинского и юридического факультетов. Вслед за своим учителем Владимир Сербский разрабатывал вопросы диагностики основных форм психозов. Впервые в мире он установил, что некоторые болезненные проявления, наблюдаемые у взрослых больных, являются следствием их детского слабоумия. Постепенно Сербский формулирует основные принципы методики, по которой врачи-психиатры теперь могли определять степень вменяемости больного, то есть способности критически оценивать свои поступки.
Итоги своих наблюдений Владимир Петрович Сербский обобщил в докторской диссертации, защищенной в 1892 г. и опубликованной в виде книги «Судебная психопатология». Вскоре она появилась и в немецком переводе. На протяжении многих десятилетий книга являлась настольным руководством психиатров всего мира. Здесь впервые в мировой науке ученый представил систематизированное описание различных форм злокачественной шизофрении. Ему удалось показать, что точный диагноз может быть поставлен только на основе всестороннего обследования больного.
После смерти Корсакова, Сербский становится руководителем кафедры, его избирают профессором Московского университета. Руководимая им кафедра становится центром мировой психиатрии. К нему приезжали учиться ученые из многих стран. На руководимых Владимиром Сербским семинарах, так называемых «Пятницах», собиралось по несколько сотен слушателей. Он никогда не был кабинетным ученым, но стремился не вмешиваться в политические события.
После переезда в Москву врача неоднократно привлекали в качестве консультанта и эксперта для предварительных обследований во время следствия. Несмотря на занятость, ученый никогда не отказывался от подобных просьб. Тогда из замкнутого и нерешительного человека он превращался в грозного обвинителя, выступавшего против нарушения прав людей, страдавших определенными отклонениями от нормы.
Владимир Петрович Сербский доказал, что с точки зрения психиатра даже опасный преступник может быть больным человеком. В этом случае его следует изолировать от общества и начать лечить. Ученый был глубоко убежден, что во многих преступлениях прежде всего виновата та среда, которая повлияла на формирование его личности.
Он предложил ввести обязательную психиатрическую экспертизу для обвиняемых в совершении тяжких преступлений. Обычно по подобным делам выносились смертные приговоры.
В 1905 г. , на втором съезде психиатров России, Владимир Сербский выступил с докладом, в котором показал, что созданная в стране обстановка способствует росту психических заболеваний. После съезда он выпустил книгу, в которой рассмотрел роль революции как фактора, влияющего на изменение сознания большого числа людей. Подобная позиция сказывалась отрицательно на его взаимоотношениях с властями, которые стремились прежде всего к изоляции правонарушителей и вовсе не заботились об их душевном и моральном состоянии. Правда, они не выступали открыто против Сербского, осознавая его огромную международную популярность как ученого.
Когда министр народного просвещения Л. А. Кассо издал приказ, отменявший автономию университетов в выборе руководства, многие профессора в знак протеста ушли в отставку. Одним из первых это сделал Владимир Сербский. Вслед за ним клинику и кафедру оставили многие его ученики. Они перешли работать в частные лечебницы, отличавшиеся более гибкой внутренней политикой. Сербский стал принимать больных у себя дома.
В 1911 г. на съезде русского союза психиатров его единогласно избрали председателем. Узнав о решении делегатов, официальные власти распорядились закрыть съезд. Они боялись усиления влияния ученого и распространения его идей. В то же время судебные власти получили негласное указание не считаться с заключениями, выносимыми Сербским. Показательным стал процесс Недоноскова, которого обвиняли в тяжком преступлении. Освидетельствовав обвиняемого, Сербский пришел к выводу о том, что тот страдает скрытой формой прогрессирующего паралича. Ученый выступил на суде с защитительной речью, в которой показал, что Недоноскова нужно подвергнуть длительному специальному лечению. Но суд не посчитался с заключением видного врача и вынес обвинительный приговор. Всего через несколько месяцев осужденный умер в тюрьме, на вскрытии диагноз Сербского подтвердился. Родственники Недоноскова обратились в суд, но дело было замято.
В 1913 г. английское и шотландское общества психиатров избрали ученого своим почетным членом и пригласили посетить Великобританию. Сербский принял приглашение. Его принимали как известнейшего ученого и общественного деятеля. Он выступал с лекциями, посещал клиники, консультировал больных. Руководство Эдинбургского университета предложило ему занять должность профессора, но он отказался и вернулся в Россию.
После прихода к власти Временного правительства новый министр просвещения В. Мануйлов прислал Сербскому письмо, в котором приглашал его вернуться в Московский университет. Но письмо пришло слишком поздно, когда ученый был уже неизлечимо болен.
Организованная им клиника стала основой Института общей и судебной психиатрии, которому в 1921 году было присвоено имя Владимира Петровича Сербского.
Георгий Петрович СербскийГ.П. Сербский, 1927 г.
Георгий Петрович Сербский – литератор, пушкинист, педагог.
Родился 29 августа 1900 года в семье служащего.
Отец, Петр Степанович Цаков-Сербский, родился в Болгарии в крестьянской семье. Рано осиротевший, был воспитан приемным отцом, окончил гимназию. В Одессу приехал на заработки, а остался навсегда.
Мать, Ольга Сергеевна, из двух родов первых поселенцев Одессы – греков-колонистов, столяров-краснодеревщиков Сталаматаки и белых крепостных крестьян из Воронежской губернии Масленниковых. Из-за ранней смерти отца образования не получила, стала портнихой.
Георгий Петрович СербскийСербские Петр Степанович и Ольга Сергеевна с первенцем Василием. 1898 г.
В семье росли еще дети: братья Василий и Павел, сестра Нина.
По российским законам все члены семьи – жена и дети Петра Степановича, считались болгарскоподданными, но это на их правах не отражалось, даже позднее, когда во время Первой Мировой войны Болгария воевала против России. Со временем их двойная фамилия распалась – сначала в просторечии, а потом и в документах они стали просто Сербскими.
Проучившись два класса в начальной народной школе, Георгий поступил в гимназию. Уже в раннем возрасте у него проявляются наклонности к литературе, поэзии, музыке, рисованию.
По окончании гимназии в 1918 году он поступает в Новороссийский университет на славяно-русское отделение историко-филологического факультета, но через некоторое время вынужден был оставить учебу из-за голода в условиях Гражданской войны – нужно было работать. Была и удача – в 1919 году, когда в Одессе были белые, он избежал мобилизации в армию Деникина, как болгарскоподданный.
Георгий Петрович Сербский Сербские Павел, Нина, Георгий. 1912-1913 гг.
Георгий Петрович берется за любую работу, трудится одновременно в нескольких местах – счетоводом в Совнархозе, культработником в конном отряде милиции, преподает в школах ликбеза при табачной фабрике и т. д., а в 1920 году, не оставляя работу в вечерних школах, возвращается к учебе уже в ИНО – Институте народного образования (так стал называться университет).
Он слушает лекции видных ученых – профессоров В.Ф. Лазурского, Б.В. Варнеке, П.О. Потапова, Щербины, и определяется в направлении своей будущей работы как пушкинист. Этому способствовали лекции, а потом и более близкое знакомство с молодым, но уже известным пушкинистом, профессором Ю.Г. Оксманом, приглашенным на работу в ИНО из Петрограда. Сразу по прибытии Оксман организует при ИНО пушкинский семинар и начинает работу по созданию Одесского областного архива. К обоим этим начинаниям он привлекает маститых ученых и талантливых студентов, в том числе и Георгия Петровича, который совмещает основные занятия по розыску, разработке и изучению документов с обязанностью секретаря.
Георгий Петрович Сербский
Георгий Петрович Сербский
Георгий Петрович Сербский
Георгий Петрович Сербский
Юношеские стихи и рисунок Г.П. Сербского, записанные в альбом сестре Нине
В 1924 году Сербский окончил филологический факультет ИНО и был оставлен при институте на преподавательской работе. Он занимался научными исследованиями, в основном по пушкинской тематике. Пишет работу “Неизданные расписки Пушкина” (1925 г.) и совместно с молодым коллегой-преподавателем, в будущем академиком, всемирно известным ученым М.П. Алексеевым – работу “Материалы для биографического словаря одесских знакомых Пушкина” (1927 г.). Обе работы были изданы Пушкинской комиссией Одесского дома ученых.
В эти годы у Сербского проявляется талант лектора-просветителя. Темы его выступлений, разумеется, литературные и в основном о Пушкине. Всегда содержательные, научно обоснованные, с множеством подлинных фактов, просто и ясно изложенные, его лекции увлекали и собирали полные залы разных слушателей – и в чопорной обстановке Зеленого зала Одесского дома ученых, в клубах санаториев и предприятий, в учреждениях во время обеденного перерыва. Он был очень известным и востребованным лектором в Одессе и в области, он любил свою работу и нес людям “разумное, доброе, вечное”, считал ее своим долгом и призванием.
Георгий Петрович принимал самое активное участие в организации музея-квартиры А.С. Пушкина в Одессе на ул. Пушкинской, 13. Перед самым открытием музея некоторые экспонаты были привезены к нему домой. Помню в их числе сувенирное издание “Евгения Онегина”, посмертную гипсовую маску поэта и принадлежащую ему чугунную палку, с которой он ходил по Одессе. Впоследствии эту палку увезли в Москву, а теперь она находится в родовом имении Пушкиных – в музее-усадьбе Михайловское.
В 1938 году Георгий Петрович защитил диссертацию на тему “Две ссылки Пушкина” и получил ученую степень кандидата филологических наук. В должности доцента работал в Университете им. Мечникова и в Педагогическом институте им. Ушинского.
Георгий Петрович СербскийМария Николаевна Сербская, жена Георгия Петровича, 1941 г.
В начале июня 1941 года Сербский женился и сразу стал отцом двух маленьких дочерей – семилетней Валентины и двухлетней Ларисы. И вот война...
Мобилизации Георгий Петрович не подлежал, потому что относился к профессорско-преподавательскому составу. Эвакуироваться не удалось, и семья осталась в оккупации. Вместе с ней остались его мать, сестра с дочерью и братья. Старший брат не был военнообязанным, как инвалид по зрению, а младший служил в строительно-восстановительном батальоне заместителем начальника по технической части. Батальон базировался в порту и после бомбардировок и артиллерийских обстрелов восстанавливал причалы и портовые сооружения, в полном составе оставшись в Одессе, т. к. закрепленный за ними транспорт не пришел.
С первых дней оккупанты заходили в дома или просто на улице забирали людей, в основном мужчин, в качестве заложников. Если в ближайшие два-три дня в городе не было выступлений против румынских властей со стороны населения, их отпускали, а если что-то случалось, заложников расстреливали. В одну из первых таких облав попал и Сербский, но, к счастью, через три дня он пришел домой.
Георгий Петрович СербскийГеоргий Петрович Сербский. 1940-1941 гг.
Надеясь оставаться надолго, оккупанты решили восстанавливать городское хозяйство. Они стали собирать сведения об оставшихся в городе специалистах-инженерах, врачах, учителях и т. д. и “приглашать” их на работу. Георгий Петрович “приглашение” получил, но сначала не пошел. Однако после вторичного пришлось пойти, ему сказали, что о первом отказе известно в сигуранце (румынской политической полиции) и повторный отказ мог плачевно отразится на нем самом и на благополучии всех близких.
В примерии (городская управа) ему предложили должность инспектора в отделе культуры, называемом дирекцией культуры. В его обязанности входил надзор за хозяйственной деятельностью небольших театров, музеев и библиотек, сдаваемых в аренду частным лицам. Он должен был контролировать правильность заключения договоров, сохранность и правильность использования имущества.
Одновременно он преподавал в частной гимназии, а когда открылся университет, не оставляя работу в дирекции культуры, перешел туда на должность заведующего кафедрой русского языка и литературы. Преподавание велось по советским учебникам – других не было. Запрещалось преподавать атеизм и ссылаться на классиков марксизма-ленинизма. Это позволяло поддерживать и воспитывать у студентов дух патриотизма, приоритетности общечеловеческих моральных ценностей и не мешало преподавать им добротные профессиональные знания.
В университете образовалась патриотическая организация преподавателей и студентов. По самодельным приемникам они слушали сводки Совинформбюро и распространяли их; собирали средства и выкупали из тюрьмы и лагерей пленных красноармейцев, партизан, евреев; сберегали от разграбления оккупантами оборудование, приборы, коллекции, книги и т. п. Георгий Петрович формально в организации не состоял, но ему доверяли, а он всегда давал хорошие характеристики студентам-членам этой организации, свидетельствовал в полиции в пользу евреев, распространял среди знакомых сообщения Совинформбюро. Начальник дирекции культуры несколько раз говорил Сербскому, что о нем из сигуранцы поступали запросы, но он характеризовал его положительно.
В дирекцию культуры пришел приказ об изъятии из всех библиотек марксистско-ленинской, а также атеистической советской военной литературы. Ответственность была возложена на Георгия Петровича, но он поступил иначе. В библиотеках в основном работали прежние сотрудники. Как библиофил Георгий Петрович знал их, они знали его, и друг друга понимали с полуслова.
Все изъятые книги, учебники, а также ценные книги Воронцовского фонда, занесенные в первую десятку ценных книжных собраний мира, заворачивались в невзрачные пакеты, связывались в пачки, а некоторые просто в рассыпную сваливались в специально подготовленных помещениях. Входы и окна в эти помещения замуровывались и заваливались всяким хламом. В случае обнаружения этих завалов разобраться в них могли только специалисты, внешне это выглядело как макулатура. Одно из этих помещений находилось в подвале университетского корпуса на Преображенской.
Все книги были сохранены до освобождения Одессы от оккупантов и к началу учебного 1944 года заняли свои места в библиотечном “строю” и служили своим читателям, учащимся студентам, научным работникам города.
В Одесском областном архиве есть документы, отражающие то, что Георгий Петрович еще в 1942 году должен был уничтожить архивы советских учреждений, не вывезенные во время эвакуации Одессы. В уничтожении их Георгий Петрович, видимо, перед оккупантами отчитался, но на самом деле он принял меры по их укрытию и сохранению. Эти архивы сохранились до освобождения города от захватчиков и по сей день служат людям.
Сам Сербский о списании книг и документов, к спасению которых был непосредственно причастен, никому никогда не рассказывал, даже в семье, даже через долгие годы – видимо, свое участие в этом деле считал нормой гражданского поведения. А ведь если бы об этом дознались оккупанты, он поплатился бы жизнью.
Фашистские войска отступили и чем больше они приближались к западной границе СССР, тем злее расправлялись с населением городов и населенных пунктов, не жалея при этом ни стариков, ни детей.
В это время в Одессу приехали представители Международного Красного Креста и предлагали бывшим иностранноподданным и их детям выехать на этническую родину. Они же сами оформляли необходимые документы. Ради спасения семьи и детей Георгий Петрович решился на выезд, и они в начале 1944 года выехали в Болгарию.
Жили они в деревне Ботичен недалеко от Софии. Георгий Петрович преподавал в гимназии и читал в Софийском университете русский язык и литературу.
Осенью 1944 года Болгария была освобождена от захватчиков и советские подразделения СМЕРШа стали разыскивать и возвращать на Родину выехавших туда советских граждан. В ноябре 1944 года Георгий Петрович был арестован, у него было изъято личное имущество – автоматическая ручка и наручные часы. Он был направлен в Одессу. Жена и дети были репатриированы в 1945 году.
По советским законам в те годы выезд из СССР считался изменой родине. Другим обвинением, предъявленным Георгию Петровичу, было прочтение во время оккупации лекций о поэте Есенине, который в те годы в СССР был запрещен и даже его имя упоминать было нельзя. Суд, по военному времени трибунал, состоялся в марте 1945 года. Адвоката не было, Георгий Петрович защищал себя сам. Второе обвинение он отвел, т. к. в своей лекции о С. Есенине он не критиковал советскую власть, а говорил о том, что поэт, выросший в условиях старой патриархальной деревни, не смог понять новых изменений в сельской жизни. Свидетели – заведующие и сотрудники библиотек, которые он курировал, подтвердили, что по указаниям Сербского не было уничтожено ни одной книги марксистско-ленинской советской тематики, которые по приказу румынских властей подлежали уничтожению, и были сохранены благодаря ему.
Однако выезд в Болгарию был оставлен как обвинение и по суровым законам военного времени он был осужден на 10 лет ИТЛ. Срок отбывал в Караганде (Казахстан), работал в лагере бухгалтером. Домой писал бодрые, полные оптимизма письма, а иногда даже стихи. Вот один из них, адресованный матери Ольге Сергеевне:
Еще вчера буран могучий
В бесцельной ярости своей
Гнал в море волны, в небе тучи
И выл у окон и дверей.
Сегодня ж так прозрачно-нежны
Гладь моря, небо и земля,
Как будто ангел белоснежный
Прошел крылом все осеня.
Мой друг, не знающий участья,
Утешься, милая, и верь,
Что ожидаемое счастье
Внезапно распахнет нам дверь.
Георгий Петрович был освобожден досрочно, в 1954 году, восстановлен в правах и в научном звании.
В Одессе в то время интересной работы не было и главное – не было жилья. Жить на маленькой и неудобной жилплощади матери впятером было невозможно.
Сербский принял предложение в Фергану (Узбекистан) и с женой Марией Николаевной уехал. Там ему была предоставлена должность заведующего кафедрой русского языка и литературы в Педагогическом институте и благоустроенная квартира.
Ознакомившись с состоянием дел кафедры, Георгий Петрович увидел, что учебный процесс отстает от требований времени и не может обеспечить подготовку квалифицированных педагогов. Положение осложнялось тем, что у студентов, в основном приехавших из глубинки, была слишком слабая подготовка, недостаточная для освоения программы института даже при невысоких требованиях. Нужно было все исправлять, развивать, оптимизировать. Работы было очень много и Георгий Петрович с головой окунулся в нее.
Опираясь на наиболее активных сотрудников кафедры и способных, заинтересованных студентов, Георгий Петрович организовал семинарские занятия, кружки, где они могли познакомиться и более углубленно изучить те или иные направления и вопросы языкознания и литературы. А наиболее способные студенты-старшекурсники могли приобщаться к началам самостоятельной научно-исследовательской работы, журналистики, на первых порах в масштабе института.
Сербский очень любил свою работу, а студенты и сотрудники очень уважали и любили его.
Состоя в обществе “Знание” (всесоюзное общество по распространению научных знаний), Георгий Петрович читал лекции в городских клубах, собраниях, особенно в дни литературных дат, юбилеев. Читал интересно, ярко, ясным и понятным языком, подчеркивая параллели в направлениях демократизма, общечеловеческих нравственных ценностей в произведениях великих писателей и поэтов – русских, славянских, Запада и Востока.
Во время летних отпусков, бывая в Киеве и Одессе, Георгий Петрович посещал научные библиотеки, подбирал материалы для статей, которые потом писал и печатал в городских и республиканских литературных изданиях, журналах. Жизнь его была заполнена интересной, нужной людям работой.
За годы жизни в Фергане Сербский стал там известным и уважаемым человеком, у него был широкий круг знакомств и друзей в среде научной и творческой интеллигенции.
Время шло, наступил 1972 год.
Георгий Петрович Сербский Сербские Мария Николаевна и Георгий Петрович. Начало 1970-х гг.
Мария Николаевна, жена Георгия Петровича, все эти годы сохраняла киевскую прописку в доме родителей. Дом когда-то был построен в пригороде Киева, но давно уже территория их поселка вошла в черту разраставшегося города. Ожидался снос старых одноэтажных домов и переселение жильцов в дома новой застройки.
Георгий Петрович оформил пенсию, и они из Ферганы переехали в Киев. Он собирался теперь заняться серьезно научной работой, по некоторым темам стал уже собирать материалы. Здоровье не беспокоило, ожидалось скорое переселение в новую квартиру, планы были самые радужные.
Георгий Петрович ушиб руку, боль не проходила, пришлось идти в поликлинику. Чтобы взяли его на учет, пришлось пройти обследование.
Еще в Караганде, в лагере, Сербский заболел туберкулезом, там на это не обратили внимания, болезнь не заметили и не лечили, а в последующие годы каверны зарубцевались. Эти рубцы неопытный врач принял за злокачественные образования и сразу назначил интенсивную рентгенотерапию. Как ни уговаривали Георгия Петровича дома, он отказывался принимать ее, пока не посоветуется с опытным специалистом. Лишь после этого он стал принимать назначенный курс. С каждым сеансом ухудшалось его самочувствие, а когда стало совсем плохо, два специалиста, независимо друг от друга, сказали одно и то же – злокачественного ничего не было и нет, но сильное облучение сделало черное дело – лейкемия в разгаре.
Болел Сербский недолго, 11 сентября 1973 года его не стало. Похоронен он в Киеве на Байковом кладбище.
Георгий Петрович был порядочным, талантливым, светлым человеком и оставил о себе добрую память у всех, кто его знал.
Очень горько, что не успел он осуществить всего того, что хотел и мог еще сделать...