Вот где действительно смешались в кучу люди, кони и прочие! Матейко постарался изобразить на одном полотне всех более-менее заметных участников сражения, и это ему удалось, но сюжет картины стал более условным, чем это бывает обычно в батальном жанре. Изображён момент, в который перевес польско-литовской стороны стал уже ясен, но накал схватки ещё не снизился. Кстати, на переднем плане не видно ни одного рыцаря с опущенным забралом. Это, конечно, очень удобно для зрителя, и художнику явно так было интереснее, только нереалистично выглядит. Начинать описание лучше с центра. В центре мы видим князя литовского Витовта, он же Витольд, он же Витаутас, он же Александр. Последнее имя - христианское, под ним князя знал католический Запад.

Витовт без панциря, без шлема, в красном жупане и с княжеской митрой с крестом на голове. В этот день он сделал многое: утром князь ездил к своему кузену Ягайле уговаривать его поскорее вступить в бой, потом он догонял пустившуюся бежать после первой атаки лёгкую литовскую конницу; догнал её, вернул в бой и переломил таким образом ход сражения. Правее хорунжий краковский Марцин из Вроцимовиц, рыцарь герба Полукозы.

В одной руке он сжимает хоругвь, другой подносит ко рту рог, видимо, уже готовясь трубить победу. Её символизирует то, что польский штандарт полощется на ветру, а немецкий неподвижен, и древко его клонится к земле. Именно эту немецкую хоругвь польский рыцарь Скунаровский отбирает у немецкого: в древко вцепились две руки в перчатках и одна без.

Левее Витовта, на буланом коне и в белом плаще - магистр Ульрих фон Юнгинген.

Его атакуют двое пеших: татарин с копьём и человек в красном колпаке, похожем на палаческий, и с топором в руке. Про копьё одни пишут, что это оружие сотника Лонгина, поразившее в своё время распятого Христа ("Копьё Судьбы"), другие - что это копьё святого Мауриция, подаренное Оттоном Третьим Болеславу Храброму. Конечно, в любом случае странно, как такое оружие попало в руки татарина. Художник явно хочет принизить образ магистра, изображая его сражающимся с пешими незнатными воинами. Кстати, литовские татары считают, что магистр погиб в единоборстве с ханом Джелаль-эд-дином, возглавлявшим при Грюнвальде татарский отряд. А европейские историки называют убийцей магистра некоего Багардзина, тоже татарина. "Труп магистра Пруссии Ульриха с двумя ранами (одной в лоб, другой в сосок) был доставлен королю Болеминским, жителем Кульмской земли, одним из пленников". Хроника Поссильге рассказывает, что Ягайло велел положить тело перед своей палаткой на посмеяние всему войску, но это явная клевета. Согласно Длугошу, тело положили на телегу, покрытую пурпурной тканью, и отправили в Мариенбург. Левее на помощь к магистру спешит рыцарь на вороном коне, в чёрной броне и с великолепными павлиньими перьями на шлеме. Синий плащ, кажется, тоже принадлежит ему.

Это князь Казимир Пятый Щецинский. Он пришёл на помощь Ордену, выполняя условия заключённого годом ранее договора (некоторые по этой причине считают князя предателем польской нации, но это несерьёзно: нельзя предать то, чего ещё нет; разве что свой гипотетический долг вассала Казимир нарушил). Второй поморский князь, тоже подписавший этот договор, Богуслав Восьмой Слупский, нарушил его и воевать не явился. Помочь магистру Казимир не может: его самого атакует польский рыцарь в алом плаще с копьём наперевес – Якуб Скарбка с Горы. Оруженосец последнего уже схватил вражеского коня за поводья, чтобы помочь своему господину. В результате этой схватки Казимир попал в плен, как и второй Пяст, поддержавший Орден, - Конрад Белый, князь Олесницкий. После сражения оба князя были приглашены королём Владиславом на пир по случаю победы. "Со стороны короля было проявлено более ласковое обхождение, чем это соответствовало их положению пленных. Их легко отпустили на свободу, хотя их злодейское деяние требовало бы достойного возмездия". Между магистром и конём князя Казимира мы видим пешего бородатого старца, с ужасом глядящего на гибель Юнгингена. Ещё раз:

Это комтур Эльбинга Вернер Теттинген. Перед началом сражения он стыдил магистра, показавшегося ему нерешительным, говоря Юнгингену, что пора вести себя как мужчина, а не как женщина. Однако в бою магистр показал себя более достойным человеком: Теттинген спасся бегством и бежал до самого Эльбинга, но и там не остановился и укрылся в Мариенбурге, укрепления которого по праву считал неприступными. На переднем плане (лицо точно под топором человека в палаческом одеянии) лежит умирающий великий комтур Конрад фон Лихтенштейн. Правее человек в чешуйчатой броне, с занесённым для удара мечом.

Это Ян Жижка, участвовавший в сражении в качестве наёмника и потерявший здесь свой глаз. Он готовится нанести удар Генриху фон Швельборну, комтуру тухольскому. А в это время к нему самому сзади подкрадывается кто-то, чтобы ударить в спину. Многие пишут, что Жижка командовал в этом бою хоругвью святого Георгия, в которой сражались чешские и моравские наёмники, но это не так. Командиром был Ян Сарновский, покрывший себя в этот день позором: когда лёгкая литовская конница побежала, он отвёл свою хоругвь в рощу и стоял там, не вступая в бой, пока не приехал стыдить его сам подканцлер Польского королевства. Чехи пошли сражаться, бросив своего командира-труса, и он лишился таким образом рыцарской чести. Даже жена не пустила его «ни в замок, ни на ложе», и вскоре Ян умер – «угас, зачахнув от постоянной тоски и печали». В правом нижнем углу комтура бранденбургского Маркварда фон Зальцбах берут в плен.

Татарин набросил на его шею аркан и тащит к себе. Этот комтур имел причины, чтобы не хотеть в литовский плен: во время встречи Витовта с магистром в Ковно Марквард и рыцарь Шумберг, согласно деликатной формулировке Длугоша, «оскорбили обидными и грязными словами… князя Александра и его родительницу, говоря, что она-де была не особенно целомудренна».Узнав о пленении грубиянов, Витовт приказал их обезглавить. Ягайло отговорил было кузена от такого нерыцарского поступка, но Марквард сохранил свою заносчивость и нанёс князю новое оскорбление. Так что 20-го июля Марквард и Шумберг были казнены отсечением головы. Выше устремился куда-то к краю картины рыцарь без шлема в фиолетовом плаще и с копьём наперевес.

Это Завиша Чёрный из Габрова, герба Сулима. Самый знаменитый рыцарь королевства, получивший прозвище потому, что всегда ходил в чёрном. Почему же на картине другие цвета? И копьё у Завиши явно турнирное. На заднем плане в правом верхнем углу мы видим короля Владислава (не нашёл отдельное изображение). Король в битве не участвовал, в отличие от кузена; иногда порывался ринуться в схватку, но телохранители его не пускали. Поляки имели веские причины, чтобы беречь его жизнь: ведь у первого короля новой династии всё ещё не было наследника, так что его жизнь, по выражению хрониста, стоила десяти тысяч рыцарей. В критический момент сражения, когда уже всё смешалось, а магистр ввёл в бой свой последний резерв, король оставался только с немногими телохранителями. Даже малое королевское знамя на время убрали, чтобы враг не догадался, кто стоит на этом холме. Крестоносцы не обратили внимания на небольшую группу всадников, стоящую поодаль, и только один рыцарь, Диппольд Кикериц фон Дибер, родом то ли из Лаузица, то ли из Мейсенской марки, отделился от строя и поскакал в сторону короля. Ягайло приготовился сразиться с ним, но королевский нотарий Збигнев из Олесницы, герба Дембно, хотя и был без доспехов, ударом обломка копья выбил Кикерица из седла. Тот был убит телохранителями короля. Ягайло хотел за этот подвиг тут же посвятить Збигнева в рыцари, но тот уже давно выбрал для себя церковную карьеру... Когда спустя 13 лет папа римский Мартин Пятый подтвердил избрание Збигнева Олесницкого епископом краковским, он счёл нужным предварительно отпустить новому епископу грех, совершённый при убийстве рыцаря у Грюнвальда. В небе – святой Станислав, один из небесных покровителей Польши. Коленопреклонённый, он просит Бога о даровании победы.

В левом верхнем углу уже идёт бой на подступах к лагерю Ордена.

Мы видим палатки с крестами. Где-то там и произошли известные события - захват телег с цепями (для пленных), факелами и большими свечами (для преследования бегущих). Большие запасы вина были захвачены тоже, но Ягайло приказал выбить у всех бочек дно, чтобы победители не перепились на радостях. Отсюда и пошло предание, что будто бы под Грюнвальдом текли реки крови. Красные реки были, но всё-таки винные. А вот «русских рыцарей Смоленской земли» Матейко, похоже, не нарисовал. Видимо, они сражались где-то в другом месте...