В очередной раз наткнувшись на рассуждения об ужасах созависимости, «про осознанные отношения», личные границы, редфлаги и прочие крайне необходимые в отношениях вещи, поймал себя на сильном раздражении.

Иногда складывается ощущение, что значительная часть популярной психологии в сети пропитана ужасом перед тем, что составляет важнейшую основу человеческих отношений и любви. Я говорю (ужаснитесь) — о нуждаемости.
Она приравнивается к инфантильности, и если ты после разрыва отношений «уже» целый месяц не можешь прийти в себя — то с тобой что-то не так. Не говоря уже о том, если боль остается на год или, на два, на три... Срочно на терапию — она должна выжигать напалмом эту «незрелость» и учить быть самовлюбленным, ни в ком не нуждающемся человеком, очарованным «любящими отношениями с собой».
А мы — существа, жизненно нуждающиеся в любви для того, чтобы чувствовать себя живыми. Любовь сама по себе — сложное переживание, противостоящие энтропии, смерти и разложению, тоскующая по жизни. Нуждаемость наша в любви заложена в сути человечности, и мы тянемся к ней — к заботе, к теплому прикосновению, к страсти, к молчаливой нежности рядом, к совместному смеху, к беспокойству и тревоге за тех, кого любим, к скучанию и к радости обретения. Причем мы нуждаемся как в том, чтобы это всё было направлено на нас — так и в том, чтобы быть способными выражать любовь другому. Отношения любви — как и любые другие — это всегда обмен, и там, где его нет, любовь разно или поздно умирает, от невозможности быть выраженной или быть принятой.
Любовь всегда избирательна — в том смысле, что мы никогда не можем «любить всех» - это ложь. Любовь выхватывает из множества людей в этом огромном мире тех, кто становится для нас уникальными и незаменимыми. Не единственными, нет, но — теми, чей смех, чью заботу, чей взгляд или чей взгляд на мир невозможно заменить на что-то «лучшее». Мы нуждаемся в этих связях, создающих неповторимое, уникальное полотно нашей жизни. И утрата любимых — всегда прореха, остающаяся навсегда, пусть и даже со временем отболевшая. Ни у кого из нас рисунок нашей жизни не остался целостным, он — в заплатах и свежих дырах, и хорошо бы, чтобы узор, линии любви, все же прослеживались.
Любовь может умирать: либо вследствие сложных и непонятных для нас процессов (как и в случае возникновения), либо как следствие двух других причин: того, что она не может быть выражена (и больно тогда всем), либо как реакция на попрание того, на чем она основана. А именно — на уважении к достоинству другого человека, того, кого любишь. Именно достоинство — это та граница, на мой взгляд, которая ограждает любовь от того, чем она не является. Если ты готов унижаться ради того, чтобы вымолить благосклонный взгляд — это не любовь, потому что здесь попирается твое собственное достоинство. Если ты оскорбляешь и унижаешь ту или того, кого вроде бы любишь — это именно что «вроде бы». Нет любви, там где мы забываем об уважении к достоинству любимых, и да, тогда она умирает, или вырождается в ту самую зависимость. Но в самой нуждаемости нашей в любви — нет никакого позора, стыда и унижения.
А еще, кроме любви-нуждаемости, есть любовь-ценность. К человеку, к месту, к чему угодно. «Ты хороший человек. Я хочу, чтобы ты был, и тебе было — хорошо, хотя бы иногда… Это хорошее место, книга, животное, музыка, строение, песня — я хочу, чтобы это всё — продолжалось, а не исчезало, подчиняясь энтропии и обреченное на забвение в пучине времени.
И вот когда будет любовь-ценность — тогда понадобится ярость, страсть, гнев, сила, уверенность. Чтобы защищать и взращивать. Чтобы вкладываться в то, чтобы любимое — будь то женщина или мужчина, сын или дочь, или тот красивый лес, или даже вересковое болото, или, может быть, животное — чтобы это всё было или даже умножалось. Потому что суть ценности — это желание того, чтобы она сохранялась, продолжалась или даже умножалась в числе. И я вкладываю свою энергию в ценность, «инвестирую либидо» (как сказал бы психоаналитик) — и одновременно таким образом выражаю свою любовь и взращиваю ее, потому что мы привязываемся и любим то, во что вложились и продолжаем вкладываться. И в этой ценности мы тоже нуждаемся, если хотим быть людьми, в жизни которых есть смысл.
А так — да, можно бояться любых намеков на нуждаемость, и успешно избежать всех этих рифов, связанных с болью, разочарованиями, тоской, скучанием, запутанностью, страданием. Но в холоде и пустоте.
Илья Латыпов