Все пишут и говорят сами о себе, поэтому и мне приходится писать о себе.

Я пишу всегда о себе, а дальше – как получится. И читаю новое – иду на большой риск. И ужасно пугаюсь, когда в зале тишина наступает. Думаю: «А что вы так затихли, полная тишина, один я беснуюсь на сцене, шучу или не шучу»…
Один тип в Одессе решил переплыть море на веслах. Взял мой пятитомник – один в шлюпке на веслах. Я думал, вернется – благодарить будет. Вернул с проклятиями – ему не смешно.
«Я-то думал, – говорит – там смешно, а там так грустно. Я гребу, мне грустно, читаю книги – и там грустно»…
Я говорю: «Не надо было брать, надо было тут разобраться»…
А что делать, если все наши сегодняшние разговоры – о Ленине, Сталине, жизни до войны, после войны – все они напоминают передачи типа «Суда времени» и похожи на ситуацию в больнице, где составляют историю болезни покойника. История болезни пишется после смерти, патологоанатом вскрыл, поставил диагноз, и уже согласно этому диагнозу пишется история болезни. И назначают лечение покойника задним числом уже очень точное, эффективное с использованием сегодняшних антибиотиков и прочих современных средств. И становится уже непонятно, как человек умер при такой заботе? Он явно шел на выздоровление. Ему становилось все лучше и лучше. И было уже так хорошо, что если бы не эти случайные, несовместимые с жизнью детство, юность и старость, он бы был здоров…
/М.М Жванецкий/