Священномученик Гермоген (Долганев), Тобольский, епископ

ДНИ ПАМЯТИ: 2 сентября —Обретение мощей
🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷🌷
Свя­щен­но­му­че­ник Гер­мо­ген ро­дил­ся 25 ап­ре­ля 1858 го­да в се­мье свя­щен­ни­ка Хер­сон­ской епар­хии Еф­ре­ма Пав­ло­ви­ча Долга­не­ва и в кре­ще­нии был на­ре­чен Ге­ор­ги­ем. У свя­щен­ни­ка Еф­ре­ма Долга­не­ва и его су­пру­ги Вар­ва­ры Ис­и­до­ров­ны бы­ло ше­сте­ро де­тей. При­ход, где он слу­жил, был небо­га­тым, и се­мья бы­ла весь­ма огра­ни­че­на в сред­ствах. Отец Еф­рем ста­рал­ся быть об­раз­цо­вым пас­ты­рем и учил всех, как пи­сал о том один из его сы­но­вей, сво­им «при­ме­ром по­ряд­ку, чи­сто­те, опрят­но­сти, люб­ви к бла­го­ле­пию служ­бы, кра­со­те хра­ма, об­ла­че­ний, со­су­дов, лам­пад, все­го чи­на цер­ков­но­го...»[1].
Низ­шее и сред­нее об­ра­зо­ва­ние Ге­ор­гий по­лу­чил в ду­хов­ных учеб­ных за­ве­де­ни­ях род­ной епар­хии. Же­лая по­лу­чить кро­ме ду­хов­но­го об­ра­зо­ва­ния еще и свет­ское, Ге­ор­гий во вре­мя обу­че­ния в 5-м клас­се Одес­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии по­дал про­ше­ние об уволь­не­нии его из се­ми­на­рии; вы­дер­жав эк­за­мен на ат­те­стат зре­ло­сти при клас­си­че­ской гим­на­зии го­ро­да Ана­нье­ва Хер­сон­ской гу­бер­нии, он по­сту­пил на юри­ди­че­ский фа­куль­тет Но­во­рос­сий­ско­го уни­вер­си­те­та, ко­то­рый окон­чил в 1889 го­ду с пра­вом предо­став­ле­ния со­чи­не­ния на сте­пень кан­ди­да­та пра­ва без до­пол­ни­тель­ных эк­за­ме­нов[2].
Глу­бо­ко ре­ли­ги­оз­ный с дет­ских лет, Ге­ор­гий ра­но по­чув­ство­вал вле­че­ние к по­движ­ни­че­ской жиз­ни, но ре­ши­тель­ный шаг ему по­мог сде­лать ар­хи­епи­скоп Хер­сон­ский Ни­ка­нор (Бров­ко­вич), и в 1889 го­ду Ге­ор­гий по­сту­пил на ис­то­ри­че­ское от­де­ле­ние Санкт-Пе­тер­бург­ской Ду­хов­ной ака­де­мии. 28 но­яб­ря 1890 го­да рек­тор ака­де­мии епи­скоп Ан­то­ний (Вад­ков­ский) по­стриг его в мо­на­ше­ство с на­ре­че­ни­ем име­ни Гер­мо­ген; 2 де­каб­ря то­го же го­да епи­скоп Ан­то­ний ру­ко­по­ло­жил его во иеро­ди­а­ко­на, а 15 мар­та 1892 го­да – во иеро­мо­на­ха. Сту­ден­том ака­де­мии отец Гер­мо­ген мно­го по­тру­дил­ся как про­по­вед­ник, при­ни­мая ак­тив­ное уча­стие в де­я­тель­но­сти круж­ка сту­ден­тов-про­по­вед­ни­ков.
В ака­де­мии он за­ни­мал­ся ис­клю­чи­тель­но ака­де­ми­че­ски­ми на­у­ка­ми, из­бе­гая лиш­них зна­комств, чтобы не впасть в мно­го­раз­лич­ные ис­ку­ше­ния и стре­мясь ис­пол­нить сло­ва, ска­зан­ные ему мит­ро­по­ли­том Санкт-Пе­тер­бург­ским Ис­и­до­ром (Ни­коль­ским): «Укло­няй­ся от та­ких дел и со­об­ще­ства, ко­то­рые мо­гут от­кло­нять те­бя от на­сто­я­ще­го тво­е­го де­ла и тво­их обя­зан­но­стей»[3].
В 1891 го­ду один из сту­ден­тов, иеро­мо­нах Ти­хон[4], стал раз­ви­вать сре­ди сту­ден­тов идею о ду­хов­ной поль­зе и пре­иму­ще­стве мис­си­о­нер­ско­го по­дви­га пе­ред ака­де­ми­че­ски­ми за­ня­ти­я­ми; он сам хо­тел всту­пить на это по­при­ще и же­лал, чтобы этот труд с ним раз­де­лил иеро­мо­нах Гер­мо­ген, оста­вив даль­ней­шее обу­че­ние в ака­де­мии; рас­счи­ты­вая, что та­лант­ли­вый про­по­вед­ник и рев­ност­ный мо­нах станет его под­чи­нен­ным в ор­га­ни­зу­е­мой им мис­сии, он стал го­во­рить мно­гим, и в част­но­сти рек­то­ру ака­де­мии епи­ско­пу Ан­то­нию (Вад­ков­ско­му), что иеро­мо­нах Гер­мо­ген же­ла­ет стать мис­си­о­не­ром.
Иеро­мо­нах Гер­мо­ген сна­ча­ла иг­но­ри­ро­вал эти слу­хи, но за­тем стал сму­щать­ся, что, мо­жет быть, ака­де­ми­че­ское на­чаль­ство вос­при­ни­ма­ет их как невы­ска­зан­ные, но дей­стви­тель­ные его по­же­ла­ния; он об­ра­тил­ся с этим во­про­сом к рек­то­ру ака­де­мии, епи­ско­пу Ан­то­нию, на что тот от­ве­тил: «Не об­ра­щай­те ни­ка­ко­го вни­ма­ния».
Од­на­ко по­мыс­лы не остав­ля­ли его, все за­да­вая и за­да­вая ему один и тот же во­прос: «А нет ли в том Про­мыс­ла Бо­жия, чтобы оста­вить за­ня­тия в ака­де­мии и пе­рей­ти на мис­си­о­нер­ское по­при­ще?» Же­лая опре­де­лить­ся в них, он на­пи­сал пись­ма то­гдаш­не­му сво­е­му ду­хов­но­му от­цу иерос­хи­мо­на­ху Ев­ге­нию на Свя­тую го­ру Афон и сво­е­му от­цу-свя­щен­ни­ку, ис­пра­ши­вая у них со­ве­та. Вско­ре он по­лу­чил от­вет с Афо­на.
Ду­хов­ник пи­сал ему: «На во­про­сы твои мож­но ска­зать: си­ди-ка ты на сво­ем ме­сте... Птич­ку, как вы­прыгнет из клет­ки, то и сей­час и под­хва­ты­ва­ет ее кот, так и ты: осте­ре­гай­ся уда­лять­ся, а слу­шай и по­чи­тай на­чаль­ни­ков: они зна­ют те­бя бо­лее, неже­ли ты сам се­бя; где по­стри­жен, там и пре­бы­вай, до­ко­ле вы­дер­жишь все на­у­ки, – а там и ра­зу­му при­ба­вит­ся, и за­вист­ни­ков уба­вит­ся, а Гос­подь со­хра­нит и по­пе­чет­ся о тво­ей скром­но­сти, и бу­дет те­бе ве­се­ло то­гда, и гла­за у те­бя рас­кро­ют­ся, и бла­го по­лу­чишь от Бо­га...»[5] Отец же пря­мо на­пи­сал, что бла­го­слов­ля­ет кон­чать курс ака­де­мии.
По­лу­чив столь опре­де­лен­ные от­ве­ты, иеро­мо­нах Гер­мо­ген «стал уже с гне­вом и пре­зре­ни­ем встре­чать вся­кий... слух или да­же на­мек на ка­кие-ли­бо пе­ре­ме­ны»[6]; он ре­шил объ­яс­нить­ся и с иеро­мо­на­хом Ти­хо­ном, к ко­то­ро­му по­на­ча­лу от­но­сил­ся с бес­ко­неч­ным ува­же­ни­ем и до­ве­ри­ем, но ко­то­рый, од­на­ко, и до­би­вал­ся ухо­да его из ака­де­мии и пе­ре­хо­да на мис­си­о­нер­ское по­при­ще под свое на­ча­ло; он ка­те­го­ри­че­ски от­ка­зал­ся от пред­ло­же­ния уй­ти из ака­де­мии, и пред­ло­жив­ший со­об­щил от­цу-рек­то­ру, что иеро­мо­нах Гер­мо­ген пе­ре­ду­мал и ре­шил от­ка­зать­ся от то­го, на что ра­нее буд­то бы дал со­гла­сие. Же­лая объ­яс­нить­ся до кон­ца с тем, через ко­го при­шло по немо­щи ис­ку­сив­ше­го­ся ис­ку­ше­ние, отец Гер­мо­ген на­пи­сал ему: «Бла­го­да­рю Гос­по­да Бо­га, Его Пре­чи­стую Ма­терь и свя­то­го Ан­ге­ла Хра­ни­те­ля, что рас­стро­и­ли и от­кло­ни­ли от ме­ня па­губ­ную сеть свое­во­лия Они Са­ми, а не я. Сла­ва Бо­гу за все! От всей ду­ши ра­ду­юсь и бла­го­да­рю Гос­по­да, что по­слал мне своевре­мен­ные и бла­го­де­тель­ные ис­ку­ше­ния. На Вас же... я не имею во­все ни­ка­ко­го зло­па­мят­ства и от всей ду­ши и серд­ца про­щаю, со­зна­вая свое край­нее недо­сто­ин­ство и ока­ян­ство; про­сти­те ме­ня, про­шу я и Вас, ра­ди Бо­га: я на­пи­сал все по-брат­ски, не для уко­ре­ния Вас, но для на­зи­да­ния са­мо­го се­бя, чтобы эти за­пис­ки по­мо­га­ли мне впредь быть с людь­ми осто­рож­нее... По­сле все­го об­ра­ща­юсь к Ва­шей иеро­мо­на­ше­ской со­ве­сти и про­шу... не рас­про­стра­нять в сре­де мо­их то­ва­ри­щей и бра­тий-мо­на­хов лож­ных но­вых слу­хов и мне­ний, буд­то Бог не по­ло­жил от­цу Гер­мо­ге­ну на серд­це ехать вме­сте с Ва­ми...
Про­сти­те за брат­скую от­кро­вен­ность... Да про­стит и Вас Гос­подь за Ва­ши ошиб­ки и да не по­мянет ни в сем ве­ке, ни в бу­ду­щем. Про­шу не пе­ре­ста­вать мо­лить­ся о мне, я мо­люсь о Вас по-преж­не­му, под­час и силь­нее преж­не­го...»[7]
Окон­чив Ду­хов­ную ака­де­мию, иеро­мо­нах Гер­мо­ген 17 сен­тяб­ря 1893 го­да был на­зна­чен ин­спек­то­ром Ти­флис­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии. Ха­рак­те­ри­зуя его на этой долж­но­сти ис­клю­чи­тель­но как мо­на­ха, го­то­во­го жерт­во­вать всем ра­ди ближ­не­го, рек­тор се­ми­на­рии ар­хи­манд­рит Се­ра­фим (Ме­ще­ря­ков)[8], не со­чув­ство­вав­ший чи­сто мо­на­ше­ско­му и глу­бо­ко хри­сти­ан­ско­му об­ра­зу жиз­ни иеро­мо­на­ха Гер­мо­ге­на, пи­сал: «Бу­дучи ин­спек­то­ром, он по­ме­щал в сво­ей квар­ти­ре то пре­по­да­ва­те­лей, то уче­ни­ков, а сам жил в од­ной из двух ком­нат...»[9]
Во вре­мя ис­пол­не­ния обя­зан­но­стей ин­спек­то­ра он со­сто­ял чле­ном Гру­зин­ско­го епар­хи­аль­но­го учи­лищ­но­го со­ве­та и пред­се­да­те­лем эк­за­ме­на­ци­он­ной ко­мис­сии для ис­пы­та­ния зна­ний кан­ди­да­тов, же­ла­ю­щих быть учи­те­ля­ми цер­ков­но-при­ход­ских школ, а так­же диа­ко­на­ми и свя­щен­ни­ка­ми. 28 ок­тяб­ря 1893 го­да эк­зарх Гру­зии ар­хи­епи­скоп Вла­ди­мир (Бо­го­яв­лен­ский) на­зна­чил иеро­мо­на­ха Гер­мо­ге­на чле­ном Ко­ми­те­та Брат­ства для вспо­мо­ще­ство­ва­ния нуж­да­ю­щим­ся уче­ни­кам Ти­флис­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии. В ап­ре­ле 1894 го­да иеро­мо­нах Гер­мо­ген был на­граж­ден на­перс­ным кре­стом. С 10 июня 1896 го­да он по бла­го­сло­ве­нию ар­хи­епи­ско­па Вла­ди­ми­ра стал ис­пол­нять долж­ность рек­то­ра се­ми­на­рии и был им на­зна­чен пред­се­да­те­лем Гру­зин­ско­го епар­хи­аль­но­го со­ве­та, цен­зо­ром про­по­ве­дей и ре­дак­то­ром жур­на­ла «Вест­ник Гру­зин­ско­го эк­зар­ха­та».
14 мая 1898 го­да отец Гер­мо­ген был воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та, а 18 июля то­го же го­да на­зна­чен рек­то­ром Ти­флис­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии, пред­се­да­те­лем Ко­ми­те­та Брат­ства свя­то­го апо­сто­ла Ан­дрея Пер­во­зван­но­го при Ти­флис­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии и чле­ном Об­ще­ства вос­ста­нов­ле­ния пра­во­слав­но­го хри­сти­ан­ства на Кав­ка­зе[10]. Ин­спек­то­ром се­ми­на­рии был на­зна­чен иеро­мо­нах Ди­мит­рий (Аба­шид­зе). О них пи­сал епи­скоп Се­ра­фим (Ме­ще­ря­ков): «Свя­тые от­цы Гер­мо­ген и Ди­мит­рий со­всем за­мо­ли­ли уче­ни­ков се­ми­на­рии. Что‑то бу­дет. Я из­да­ли им ру­ко­пле­щу и бу­ду очень рад, ес­ли при­дет­ся услы­шать, что это их воз­дей­ствие не про­шло бес­след­но»[11].
Здесь от­цу Гер­мо­ге­ну при­шлось столк­нуть­ся с дерз­ким, лу­ка­вым и лжи­вым Джу­га­шви­ли, то­гда сту­ден­том Ти­флис­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии, а в бу­ду­щем ра­зо­ри­те­лем Рос­сии и бес­по­щад­ным го­ни­те­лем Церк­ви. Он по­сту­пил в се­ми­на­рию в 1894 го­ду, ко­гда в ней ин­спек­то­ром был иеро­мо­нах Гер­мо­ген. От­про­сив­шись на вос­кре­се­нье из се­ми­на­рии под пред­ло­гом по­хо­рон сво­е­го то­ва­ри­ща, Джу­га­шви­ли не вер­нул­ся в срок и, оправ­ды­вая укло­не­ние от за­ня­тий и про­гу­лы, на­пи­сал, что воз­ник­ли буд­то бы об­сто­я­тель­ства, «свя­зы­ва­ю­щие ру­ки са­мо­му силь­но­му в ка­ком бы от­но­ше­нии ни бы­ло че­ло­ве­ку: так мно­го по­тер­пев­шая от хо­лод­ной судь­бы мать умер­ше­го со сле­за­ми умо­ля­ет ме­ня “быть ее сы­ном, хоть на неде­лю”. Ни­как не мо­гу усто­ять при ви­де пла­чу­щей ма­те­ри и – на­де­юсь, про­сти­те – ре­шил­ся тут остать­ся, тем бо­лее что в сре­ду от­пус­ка­е­те же­ла­ю­щих»[12].
Отец Гер­мо­ген не стал то­гда рас­сле­до­вать об­сто­я­тельств за невоз­мож­но­стью ули­чить дерз­ко­го се­ми­на­ри­ста во лжи; толь­ко мно­го поз­же, ко­гда он был уже рек­то­ром се­ми­на­рии, вес­ной 1899 го­да он от­чис­лил Джу­га­шви­ли из се­ми­на­рии как не явив­ше­го­ся на эк­за­ме­ны[13].
19 ок­тяб­ря 1897 го­да отец Гер­мо­ген по­ло­жил на­ча­ло де­я­тель­но­сти Епар­хи­аль­но­го мис­си­о­нер­ско­го ду­хов­но-про­све­ти­тель­но­го Брат­ства в го­ро­де Ти­фли­се. В очер­ке, по­свя­щен­ном за­да­чам и де­я­тель­но­сти Брат­ства, ар­хи­манд­рит Гер­мо­ген в 1898 го­ду на­пи­сал: «На­ше до­ро­гое Брат­ство со­вер­ша­ет вто­рую го­дов­щи­ну, о, как хо­чет­ся ска­зать – вто­рую го­дов­щи­ну сво­ей доб­рой и ис­тин­ной хри­сти­ан­ской жиз­ни и та­кой же хри­сти­ан­ской де­я­тель­но­сти, как хо­чет­ся преж­де все­го на­блю­дать... что... все чле­ны на­ше­го юно­го Брат­ства жи­вут и об­ра­ща­ют­ся друг с дру­гом и со все­ми окру­жа­ю­щи­ми людь­ми в ду­хе бра­то­лю­бия, доб­ро­ты, про­сто­ты, ис­тин­ней­ше­го хри­сти­ан­ско­го ра­ду­шия и бла­го­же­ла­тель­но­сти, к ка­ко­вым брат­ским чув­ство­ва­ни­ям и на­стро­е­ни­ям та­ин­ствен­но зо­вет нас все­гда и Дух Бо­жий, Зи­жди­тель Церк­ви и ее брат­ско­го един­ства: “Cе что доб­ро или что крас­но, но еже жи­ти бра­тии вку­пе...” [Пс.132:1]. Этот дух бра­то­лю­бия, дух вза­им­но­го со­чув­ствия и ра­ду­шия и есть, соб­ствен­но, ос­нов­ная, ко­рен­ная, ду­хов­но-со­зи­да­тель­ная си­ла в хри­сти­ан­ском Брат­стве, это есть и мо­гу­чий нрав­ствен­ный ка­пи­тал, несо­кру­ши­мый ка­мень, или креп­кая ска­ла Пет­ро­вой жи­вой ве­ры и в то же вре­мя свя­зы­ва­ю­щий ду­хов­но-стро­и­тель­ный це­мент. Сло­вом, бра­то­лю­бие и вза­им­ное брат­ское со­чув­ствие есть и необ­хо­ди­мей­шая си­ла стро­и­тель­ная, и ма­те­ри­ал су­ще­ствен­ный, ко­то­ры­ми долж­ны стро­ить­ся и на ко­то­рых долж­ны сто­ять все­ми сто­ро­на­ми сво­ей жиз­ни и де­я­тель­но­сти на­ши хри­сти­ан­ские брат­ства...
Брат­ство об­ра­ти­ло свое вни­ма­ние преж­де все­го на са­мые за­бро­шен­ные и за­пу­щен­ные в ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ном от­но­ше­нии пунк­ты го­ро­да Ти­фли­са. Так, на пер­вых по­рах де­я­тель­но­сти пред­ме­том за­бот Брат­ства бы­ла всем из­вест­ная сво­им дур­ным нрав­ствен­ным со­сто­я­ни­ем мест­ность – Ко­лю­чая Бал­ка с при­ле­га­ю­щи­ми к ней ули­ца­ми и про­ул­ка­ми...