САРКОФАГ.
​

Мы возводили стену до небес,​

Огромный и безликий монолит.​

Без перерывов, делая замес,​

В бетон, запрятав недогляд и стыд,​

Четвёртый блок, с разрушенным нутром,​

Дорогу в ад, над ней звезду Полынь…*​

Рос саркофаг под ветром и дождём,​

Чтоб защитить от адовых пустынь…​

В воскресный день, тридцатого числа,​

Над ноябрём, как птица, взвился флаг.​

И все кричали, побросав дела:​

«Ура-а-а! Построен, чёртов саркофаг!​

Ура-а! Солдатам… И ура-а! Полкам,​

Сплочённость строя — выиграла бой!​

Ура! Республикам и городам…​

И, слава Богу, что вернусь домой».​

Прошли года. И в ноябре цветы​

Стелю ковром у Вечного огня.​

Вы были в ликвидации круты,​

Однополчане и мои друзья.​

А саркофаг, как памятник, застыл,​

Увековечив славой имена.​

Смогли прикрыть собою Чернобыль,​

И не забудут подвиг времена…​

* Третий ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки (Откр.

​

САРКОФАГ. ГОДОВЩИНА...​

От земли упор небес - серые бетоны,​

День и ночью стройками, кубометры ввысь.​

Десять тысяч сменами, злые батальоны,​

И сраженье смертное, ставка битвы - жизнь.​

Саркофаг за месяц всех так достал работой,​

Окриком начальников, пылью, да дождём.​

А ещё дозиметром – страх от эхолота,​

Замполита бравурность, что не подведём.​

От рутины к подвигу – вытоптана тропка​

Сапогами с матами почерней, чем ночь,​

Суммой облучения с ежедневной ходкой,​

С двадцатью рентгенами, чтоб умчаться прочь.​

Делали великое, страхи гнали подлые.​

Дружба и товарищи - витамином «Це».​

Распрямлялись шутками даже лица потные,​

Добавлялось наглости в каждом наглеце.​

Десять дней мутации с озареньем мудрости,​

Катастрофа станции – для солдат ликбез.​

Стройка-дама главная, остальное – мутности,​

И другим достанется страшный «Рыжий лес»…​

Воскресенье снежное, день последний осени,​

Взвился ветром поднятый краснощёкий флаг.​

И стоял молчком в «Ура!», что под небо бросили-​

Наше Чудо серое, проще - Саркофаг…​

Хотя к концу первой декады мая 1986 года выбросы радиоактивных веществ из разрушенного реактора существенно снизились, на заседании 16 мая правительственная комиссия приняла решение о долговременной консервации разрушенного энергоблока. 20 мая был издан приказ министерства среднего машиностроения "Об организации управления строительства на Чернобыльской АЭС", в соответствии с которым начались работы по созданию сооружения "Укрытие". Возведение этого объекта с привлечением около 90 тысяч строителей продолжалось 206 дней с июня по ноябрь 1986 года. В процессе строительства "Укрытия" было уложено свыше 400 тысяч кубических метров бетона и смонтированы 7 тысяч тонн металлоконструкций.​

В рамках дезактивации территории было снято и перемещено около 90 000 кубометров грунта. Строительство Саркофага сопровождалось и работами по дезактивации территории вокруг объекта. Дезактивация территории и кровли объекта обеспечила снижение мощности экспозиционной дозы на территории ЧАЭС.​

30 ноября 1986 года Госудаpственная Пpиёмочная Комиссия, назначенная Распоряжением Совета Министpов СССР от 23.10.86 г. № 2126pс, приняла на техническое обслуживание законсервированный энергоблок № 4 Чеpнобыльской АЭС.​

14 декабря 1986 года газета Правда опубликовала это Распоряжение Совета Министров СССР от 23.10.86г. № 2126 рс...

​

ЭТАП
​

​

​​

Я не бог, не герой. Просто крест золотой​

Как Христос, век ношу под рубахой.​

Только, был из свинца  крест святой у Христа,​

И не брезговал боженька плахой.​

Не сбежал, не исчез. После смерти воскрес,​

И Иуду простил без проклятий.​

Я о муках узнал. Я ему завещал​

Час последний и жизни распятье.​

Начиная с листа, поминаю Христа,​

Ставлю свечи ему на закланье.​

Можно жить не любя. Значит, жить в мире зря,​

И не верить в своё покаянье.​

Я живу на Руси. Здесь кого не спроси,​

Помянёт чёрных ангелов всуе.​

Видно вера слаба. Или  души раба​

Не взывали в мольбе аллилуйя.
​

Мне бы ночь пережить, чтобы снова зажить,​

Новых ветров порывы вдыхая.​

Я найду свой причал. Перемен я так ждал.​

Плыл без курса, о счастье мечтая.​

Может быть, в новом дне я не буду на дне.​

По воде Бог ходил, как по суше.​

Только надобно знать, как подобием стать​

Из вчерашнего сделаться лучше.
​

Ангелы закружат надо мною,​

Чёрный ангел – это смерть моя.​

Но мелькнёт и тот, кто был судьбою,​

Разными крылами  взгляд, дивя.​

Ах, судьба, кривой бываешь правдой,​

Как трудна дорога в светлый  рай.​

Как хочу, чтоб наступило завтра,​

И не верю в грустное - прощай.

​

БОЛЬНА

​

​

А я похоже температурю,​

То в жар, то в холод​

бросает — жуть.​

Душа — цветная карикатура,​

Ну сколько можно меня так​ гнуть?

Да тут, не пахнет сезонным​ гриппом

Диагноз ясен — у Вас​ "любовь"...​

Вам не поможет настой из​ липы,

Пусть рассосётся сама собой.
​

Диагноз ясен... Больна​ любовью,

Не рассосется! — душа не​ врёт.

Такое странное "нездоровье" -​

Такая рана не заживет...

​

ЗА НОВЫЙ ДЕНЬ С ЕГО НАЧАЛОМ​

Ноябрь малиновым вином​

Плеснул закат на дно бокала.​

Привычно месяц фонарём​

Зажёг рой звёзд, чтоб засверкало.​

Вначале тускло, как свеча,​

Не разгоревшаяся разом.​

Потрогал кто-то: «Горяча»…​

И заискрилось небо сразу.
​

Вино впиталось в горизонт,​

Осенний вечер - в сумрак ночи…​

Раскрылся чёрный звёздный зонт.​

День стал на пять минут короче…​

Прощай сбежавший солнца день,​

Часть жизни на большой дороге.​

Ты в прошлом - времени ступень,​

А мы спешим в бессмертье вроде…
​

Дары от солнца и вина,​

Из хрусталей больших бокалов​

Мы пили за любовь: «До дна!​

За новый день с его началом…»

​​

ВОРОЖБА​

Этой ночью,
легко мне войти в твой дом и твой сон…​

Стены шепчут вослед:
«входила она с ворожбой».​

Половицы  воскликнут:
«ступала с молитвой она».​

Примет ключ сердцевина:
- «с любовью открыла меня».​

«Ворожбой, чародейством, молитвой»,—​

Разносятся тихо слова.​

Этой ночью, я  буду  н е т о р о п л и в о,​

Читать тебя вслух по - слогам.
​

Эта ночь молчалива,
но требует действий  и  слов.​

Я рисую вокруг себя мелом,
и слышу  -  «любовь».​

Ночь осв`ячена,  как святая печать и  замок.​

Ночь завещана мне, как и ты,
среди множества голосов.​

Вновь крадутся по стенам тени,
 и лунного света лучи...​

Я держу ключ в ладонях,
но замок  говорит — «заходи».​

Я тянусь к тихим книгам,
сокровищам в древней пыли,​

Но они шелестят — «он ждёт,
чтоб  читала его только ты».​

Каждый знак и родинку,
 как читают звёздный путь.​

Люди, как и небо,
кажутся беспорядочно зажженным огнём.​

Но одна звезда всегда ведёт,
показывая, где надо свернуть,​

Но один огонь
всегда ярче горит напротив моих зрачков.
​

«Ворожбой чародейством, молитвой», —  ​

Разносятся тихо слова.​

Этой ночью я  буду неторопливо,​

Читать тебя вслух по  - слогам...

​

В ГОСТЯХ У МАКСИМИЛИАНА
​

«Бездомный долгий путь назначен мне судьбой...​

Пускай другим он чужд... я не зову с собой.​

- Я странник и поэт, мечтатель и прохожий».

​М.Волошин​

С любимой были в Коктебеле-​

В провинциальном городке.​

Тягучий звук виолончели​

Витал с листвой в особняке.​

Дуэтом прошлое на флейте​

Влекло сознанье за собой.​

Нам слышалось: - И вы сумейте,​

Как он – поэт, пожить душой.
​

Взлохмаченный на постаменте,​

Из бронзы личность в полный рост.​

Увековеченный в моменте,​

Когда в историю он врос​

Картинами, строкой щемящей,​

И благородством боевым.​

Израненным, не отказавший,​

Неважно: красным или злым.
​

Скрывал в боях гражданской бойни,​

Нет, не соратников… Людей...​

Пока патрон торчал в обойме,​

Шепча хозяину: - Убей…​

Поэт по краю шёл обрыва,​

И жизнью рисковал своей.​

Как мог без броского призыва,​

Спасая жизни от смертей.
​

Потом окажется в опале.​

Опасен бунтарей талант.​

Трудна дорога к звёздной дали,​

Когда душою музыкант​

Поющий так, что небо слышит,​

Читающий строку волне.​

Одна есть власть, что правит свыше,​

И твой судья в любой войне.
​

По комнатам с тобой бродили,​

И нам казалось, рядом он,​

Чихающий от свежей пыли,​

Что принесли ветра сторон.​

Нам слышался весёлый хохот,​

Что приносили в дом друзья,​

И восхищённый женский шёпот​

От строк без фальши и вранья…

​

"ГОНЧАЯ"​

А я его вводила шприцем в вены,​

А я его тянула с никотином.​

Он не успел моим стать самым первым,​

Но я его до одури любила.
​

А я его мешала с Маргаритой,​

Глушила залпом, крупными глотками.​

И всё, что под одеждой было скрыто,​

Я изучала влажными губами.
​

А я ему стелила в ноги небо,​

Его портрет впечатав в роговицу…​

А я с его руки кормилась хлебом.​

Он мой журавль, а я была синицей.
​

А я его, как гончая, на запах,​

А я его на память заучила.​

А я за ним на перебитых лапах.​

А я его бесила своим "милый".
​

А я его включила в идеалы.​

На душу ему ставила заплатки.​

А я его классически ночами​

Писала только рифмой и в тетрадку.
​

А я его по воспаленным нервам​

Ласкала на прощание в передней...​

Он не успел моим стать самым первым,​

Я не сумела стать его последней...

​                                                

ТЫ ПРИДЕШЬ​

Придёшь… Ты обязательно придёшь.​

Нет сил во мне, чтоб этому не верить.​

Откроются незамкнутые двери –​

Ворвёшься ты, как в полдень тёплый дождь.​

Придёшь!
​

Поймёшь… Ты обязательно поймёшь​

Нелепость ссор, нечаянность разлуки.​

Положишь мне на плечи нежно руки –​

Так нежно, что пройдёт по телу дрожь.​

Поймёшь!
​

Вернёшь… Ты обязательно вернёшь​

Со мною вместе наши все потери.​

Расплесканное счастье в полной мере​

Из родниковых губ в меня вольёшь.​

Вернёшь!
​

Возьмёшь… Ты обязательно возьмёшь​

Слова прощенья, сладкий шёпот страсти;​

И в них, чтобы нам снова не расстаться,​

Сгорят непонимание и ложь.​

Возьмёшь!
​

Придёшь, поймёшь, вернёшь ты и возьмёшь…​

Уж от свечи к дверям склонилось пламя,​

Стучит подъезд весёлыми шагами​

И слышу я, как ты ко мне идёшь!​

Идёшь...

​

​

СТЕНА ИЗ ДОЖДЯ​

Это не ливень… Стена из дождя​

С неба вбивается с шумом.​

Столько потоков бессмысленно, зря,​

Эх, бы!... Дожди в Каракумы.​

Речка, распухшая тёмной водой,​

Напоминает удава,​

Что проглотил с гор поток грязевой,​

Собранной старой канавой.
​

Гром это мелочи. Молнии вкось​

Режут просторы на части​

То, что промокло надолго, насквозь​

В буйной фантазии страсти.​

Как это мощно, людишкам назло.​

Верят в свой дар муравьиный.​

Миг, и дорогу размыло, снесло,​

Лапой стихийной и львиной.
​

Лишь полчаса, а приметен коллапс,​

Город накрыло волною.​

Тихо молюсь в этот вечер за вас,​

Чтоб не встречались с бедою.​

Свечи зажгу и поставлю в окно.​

Важно порою, так важно,​

Верить в людское тепло и добро,​

Даже в дороге миражной.
​

Странно! Молитва прогнала грозу,​

Дождик закончился разом.​

Только удав треплет речку внизу,​

В неистовом смертном экстазе...

​​

​​

​​

​

ЧУВСТВО​

Я слышу, как дрожит от жажды пульс,​

как гаснут мысли в шторме предвкушенья...​

Пусть исчезают... Всё исчезнет пусть!​

оставив только встречное движенье...
​

Я чувствую, как тянется душа​

испить до дна хмельных прикосновений,​

как ты на миг перестаёшь дышать,​

сорвав остатки грусти и сомнений...
​

Я вижу взгляд, такой бездонный взгляд,​

что от восторга сердце замирает,​

и под ногами вдруг плывёт земля,​

и чувство что уже срываюсь с края...
​

Я ощущаю кожей всей тепло,​

тепло твоих ладоней и объятий,​

и как немеют сладостно от слов,​

безумных слов, сплетённые запястья...
​

Я прочитала лёгкий выдох твой,​

дразнящий нежной страстью до мурашек,​

в момент, когда весенним волшебством,​

соприкоснулись жарко губы наши...

​

НЕ СО МНОЙ...​

И сплетались безумием руки​

Да в горячечно-жарком бреду​

Обнимал меня после разлуки,​

Обжигал, словно черти в аду.
​

Поцелуи железом калёным​

Отпечатал на теле моём,​

И тревожился слух сладким стоном,​

И звенели слова серебром...
​

А потом истомленное тело​

Гладил. Голову клал на плечо.​

Целовал. И я снова хотела.​

С каждым разом - еще и еще.
​

Насыщал и дразнил бесконечно,​

Да играл, как гитарной струной...​

Расстоянием время не лечит.​

Ты сейчас не со мной. Не со мной...

​