Зачастую в зарубежных и отечественных СМИ можно найти упоминания об истории Южного Тироля, как образцового решения проблемы сепаратизма. Особенно это актуально в свете последних событий на Украине, и в целом ситуации в мире, где, в силу процессов глобализации и регионализации, с каждым годом набирает силу тенденция к движению наций к самоопределению.
Для того, чтобы понять сущность конфликта, возникшего в Южном Тироле, необходимо совершить исторический экскурс.
Южный Тироль являлся южной часть региона Тироль, владения дома Габсбургов, который правил Австрией и позднее Австро-Венгрией с XV до начала XX века. Южный Тироль же принадлежал Габсбургам с 1363 года до 1919 года и состоял на 95% из немецкоязычного населения, остальные же говорили на ладинском и итальянском языках[1].
Регион никогда не был изолирован, наоборот, он всегда являлся транзитной территорией, а горный перевал Бреннер, находящийся в Южном Тироле, веками был мостом между германским и латинским мирами. Таким образом роль Южного Тироля, как ворот через Альпы, всегда была стратегически важна.[2]
Именно в это время начинается история сепаратизма в Южном Тироле, когда по Сен-Жерменскому договору, подписанному между странами Антанты и проигравшей Австрией, регион вопреки протестам местного населения был присоединен к Италии. Таким образом Тироль был практически разорван на две части: северную австрийскую и южную итальянскую.
Большие надежды среди населения Южного Тироля возлагалось на нацистское правительство Германии, пришедшее к власти в 30-е годы, однако возвращения к Австрии не случилось. Муссолини и Гитлер пришли к договоренностям, по которым регион оставался в составе Италии, но население региона признавалось чистокровными арийцами и имело право вернуться в Австрию, аннексированную к тому моменту Германией, получив компенсацию за оставленную недвижимость. Это разделило население Южного Тироля на «нацистов», которые уехали и «предателей», которые остались. Большинство из тех, кто уехал (а их число составляло около 70 тысяч[3]) по окончанию войны вернулись назад.
В то же время итальянским режимом стала проводиться кампания по итальянизации Южного Тироля. В ходе такой политики немецкий язык был запрещен, обучение на немецком было под запретом, немецкоязычные газеты подверглись жесткой цензуре, даже надписи на могильных плитах были заменены на итальянские.
После войны антигитлеровская коалиция решила оставить провинцию частью Италии при условии, что немецкоязычное население получит автономию. В это время премьер-министром Италии становится Альчиде Де Гаспери, выходец из Тироля. Это привело в итоге в сентябре 1946 года к соглашению Грубера — Де Гаспери в Париже, договору между Австрией и Италией, который впоследствии был включен в мирный договор с Италией в 1947 году, что придавало вопросу о Южном Тироле международный статус. После ратификации мирного договора соглашение по Южному Тиролю стало частью итальянского законодательства, хотя итальянским конституционным судом признавалось лишь на уровне общего права[4]. Австрия же признавалась родственным государством для Южного Тироля, получала статус «защитника» немецкоязычного меньшинства и могла следить за выполнением пунктов Парижского договора[5].
Договор включал в себя право начального образования на родном языке, равенство итальянского и немецкого в административных органах и документах, двуязычное название мест, право на возвращение немецких фамилий, итальянизированных при Муссолини и в целом закреплял право немецкоязычного населения Южного Тироля на сохранение своей культурной идентичности и обычаев с помощью автономии и признании немецкого языка официальным и равным итальянскому в этом регионе[6].
Однако в Парижском договоре были две серьезные проблемы. Первая из них заключалась в том, что формулировка в ключевых областях была неточной и расплывчатой. Было, например, непонятно: распространяется ли автономия лишь на Южный Тироль или на все население двух провинций? Слово «региональный» в договоре интерпретировано в географическом или административном смысле? Обозначает ли статья 1(d), что в государственных учреждениях должны иметься четкие этнические пропорции и если да, то какое определение «государственных учреждений»? Каким образом должны работать двуязычные школы? Многое, таким образом, зависело бы от отношения итальянского правительства к этим вопросам.
Второй проблемой договора являлось отсутствие того, чего хотела Италия, а именно отказа Австрии от притязаний на Южный Тироль. Более того, австрийская сторона теперь будет следить за выполнением договоренностей, что ставило бы территориальную целостность области под постоянное сомнение.
Таким образом, новая автономия, которая была основана на Парижском договоре, имела ограниченный характер из-за сильных трений и подозрительности между этносами. Кроме того, Италия опасалась потенциального влияния этой автономии на другие регионы со схожими проблемами, например на Валле-д’Аооста, где присутствовало французское меньшинство[7].
Реализация договора началась с соединения Южного Тироля с соседней итальянской провинцией Тренто, таким образом был создан новый регион — Трентино-Альто-Адидже. В этом регионе немецкий и итальянский становились официальными языками, а обучение на немецком снова было разрешено. Однако итальянцы теперь составляли большинство в новом регионе, а именно 2/3 населения. Это было важно, поскольку Региональный парламент, состоявший из представителей двух провинциальных парламентов, обладал первичными полномочиями в отношении ключевых секторов экономики, а именно: сельское и лесное хозяйство, здравоохранение, туризм, транспорт, горнодобывающая промышленность и многое другое. Провинциальный же парламент обладал ограниченными полномочиями в сфере градостроительства, культуры, ремесел и т.д. В итоге население Южного Тироля было отдалено от власти[8].
Немецкий же язык теперь можно было использовать в общественной жизни, однако официальным все равно считался лишь итальянский. Для южных тирольцев это было далеко не «равенство языков», обещанное Парижским договором, что также создавало недовольство.
В сфере образования также не все было гладко. Так, в школах, где родным языком было немецкий, были обязаны преподавать вторым языком итальянский, однако итальянские школы не были обязаны это делать. В итоге хоть Южный Тироль и требовал, чтобы все административные должности были двуязычными, на практике мало итальянцев знало немецкий.
Продолжение: http://evropazavtra.ru/sompetitions/proshedshie-konkursy/molodye-uchyonye-2017/spisok-rabot-uchastnikov-konkursa-2017/problema-yuzhnogo-tirolya-na-sovremenno
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев