#искусство

Портрет к 100-летию гибели Пушкина, руки художника Марка Чаусовского, пропавший в Царском селе во время оккупации, так и не найден.
Вот вся история от сына художника - Михаила.
Из семейной хроники
Михаил Сперанский
К столетию гибели Пушкина мой отец Марк Рафаилович Чаусовский написал портрет поэта. Вскоре отец был арестован и погиб. Как будто разделяя судьбу художника, портрет пропал в войну. Для меня горестная судьба отца связывает его образ с Пушкиным.
Портрет Пушкина (1936-1937). Художник М.Р.Чаусовский.
От мамы, Надежды Владимировны Сперанской, мы знали, что портрет Пушкина был задуман отцом в 1936 году, когда наша семья переехала из Ленинграда в Детское Село, где все дышит памятью о Пушкине, и жизнь пошла под знаком работы над живописным портретом поэта: отец изучает пушкинскую иконографию, биографические материалы, мемуарную литературу, все, что относится к описанию внешности Пушкина, знакомится с музейными материалами, с местами, связанными с жизнью поэта, бродит по паркам, снова и снова перечитывает самого Пушкина, самозабвенно, как все, что он делал. Было ему 24 года. Семья наша поселилась неподалеку от Лицея в царскосельском доме, где бывал Пушкин-лицеист: дом принадлежал лицейскому учителю музыки барону Людвигу Вильгельму Тепперу де Фергюсону, по-русски просто Вильгельму Петровичу. С 1904 года хозяйкой дома была фрейлина Анна Вырубова.
Не считая подготовительных работ — многочисленных рисунков с маски, эскизов рук (позировал студент Сельхозинститута) и зарисовок кресла на Мойке, 12, отец работал в масле над портретом с 29 мая 1936 по 31 января 1937, то есть успел завершить его к годовщине.
Из писем художника:
09.05.1936. Сейчас очень много работаю над портретом Пушкина. Работаю впервые над образом в настоящем смысле этого слова.
19.05.1936. Сейчас работаю над кистями рук портрета Пушкина. Добиваюсь такого положения кистей рук, чтобы их «мимика» максимально совпадала с выражением лица.
12.03.1937. Мне как-то странновато говорить о работе над ним в прошедшем времени… больше к этому холсту я возвращаться не собираюсь.
Все усилия были направлены только к тому, чтобы выявить (психологически) лик Пушкина в конкретно представляемых времени и обстановке. Было немало возможностей пользоваться эффектами цвета и рисунка… Мало ли этих возможностей… Только в работе, к которой предъявляешь большие требования, видишь подчиненность формы содержанию… Нужно очень долго мучиться, чтобы по-настоящему это понять. Думаю, что тут не только важно «понимать», но и чувство реальности.
Трудности были всяческие… Пушкин — личность исторически существовавшая, а стало быть, для нас и реальная. Прибегать в работе над его образом к иконографии нельзя. Он там лжив. Маска его — большущая помощь в работе. Последний период его жизни (в возрасте около 37 лет) дает возможность ориентироваться на маску, трактуя его образ. (26-летний Пушкин Тропинина и Кипренского резко расходится с маской Пушкина, учитывая даже 10-летнюю разницу.) Почему-то уверен, что «синтетический» портрет, лишенный крайней конкретности (чтобы де-мол не впасть в «узкую конкретность»), не синтетический, а абстрактный. Хотелось довести его до максимального «момента» (вернее — «кратчайшего состояния»). Теперь, может быть, можно судить о верности характеристики, которую дал «моменту».
М.Р.Чаусовский. Фотография 1940 года.
13.03.1937. В своей работе сам я вижу очень много недостатков. Мирюсь на том, что несмотря на недостатки — донес свое представление о Пушкине. Надеюсь, что эта первая серьезная живописная работа прорвет, наконец, кольцо постоянных материальных забот и поисков случайных заработков и даст возможность обеспечить себя профессиональной творческой живописной работой.
20.05.1938. Вы спрашиваете, что ж в конце концов с портретом? Он находится сейчас в запаснике (т.е. в кладовой) ЛенИЗО.
Оттуда его должны доставить обратно мне на квартиру как вещь не пригодившуюся.
Что ж в итоге в результате всей работы?
Много было шуму и “за” и “против”, а когда дело дошло до начальника Комитета по делам искусств (некоего Цильштейна), то он просто заявил, что это “Пушкин пессимист”... “у вас неверное представление о Пушкине... Во всяком случае портрет дискуссионен...” На этом поставили точку.
Какое дело такому руководителю до каких-то конкретностей, следствием которых является данный образ, когда мы оптимисты, а у меня Пушкин не улыбается. Кончено!
Я испытал на себе участь многих художников, не желающих халтурить... На протяжении 15 месяцев каждое утро встречало вопросом: можно ли еще сегодня работать или нужно бросить уже осязаемый образ — близкий, трепещущий воплощением и судорожно искать побочный заработок — “халтуру”, “однодневку” — хотя бы писанием лозунгов.
Ежедневно, ежечасно вставал вопрос — как с семьей прожить день?
Подобный искус выносить дальше немыслимо. И я вынужден на неопределенно долгое время оставить живопись, и — при всей страстности моего влечения к ней, ощущая в себе возможности настоящего творчества в этой области, я пошел на другую работу. Как Вы знаете — я теперь газетный работник.
Странным и совершенно невероятным кажется, что в Советском Союзе масса художников поставлена в еще гораздо более тяжелое положение, чем был поставлен я, и именно художников, всем существом своим преданных делу и не желающих идти по линии наименьшего сопротивления. Некоторые из них погибли.
Н.В.Сперанская. Фотография 1930-х годов.
Вахромеев, участник гражданской войны, впоследствии окончивший Академию художеств — способный художник — долго наведывался в Союз за помощью. Наконец получил 500 рублей от Союза, и в тот же день... умер от истощения. Факт настолько чудовищный, что выглядит неправдоподобно. Вахромеев был лишен всяких средств к существованию. Димонт, способный художник, окончивший Академию художеств, хотел работать над большими образами. Не вынес материальных тягот — бросился в Фонтанку. Купцов — художник. Чувствовал себя на неверном творческом пути, хотел выправить его, но ему в этом не помогли — не до него было... плюс невыносимые материальные тяготы — повесился...
Возникает вопрос: почему же так?
Окончательный приговор портрету вынес А.А.Жданов. Он назвал его “пессимистическим”, “упадническим”, сказал: “Это — не наш Пушкин”. Это мнение тогдашнего партийного ленинградского руководителя и определило судьбу картины.
Летом 1956 года из Казахстана в Ленинград вернулся Самуил Абрамович Герловин, одноделец отца и мамин коллега — выпускник исторического факультета нашего университета, отбывший свои восемь лет исправительно-трудовых Воркутинских лагерей и в 1948 году перевезенный этапом в город Балхаш для отбывания ссылки без срока и без предъявления обвинения. Реабилитированный одновременно с отцом, он был лишен права преподавать историю. Я подолгу разговаривал с ним, расспрашивая об отце, об их аресте и заключении. Много позже он изложил свой рассказ в записках об отце — драгоценном для семьи свидетельстве о последнем периоде его жизни:
...Рассказывал Марк Рафаилович и о своих усилиях найти решение противоречия между работами Ленина и “Кратким курсом”. Тут и обращение в Районный парткабинет, где самая возможность постановки такого вопроса вызвала панику, и обращение в Городской парткабинет, и ответ проф.Широкова. Все эти ответы не удовлетворили его. Он свято выполнял свое обещание никому не рассказывать о сущности вопроса, то есть конкретно о разногласии.
О противоречии между Лениным и “Кратким курсом истории ВКП(б)” отец в конце концов написал Сталину. Брат Михаил заклинал его не писать: “Ты подписываешь себе смертный приговор!” (Мальчишкой Михаил бежал из дома, скитался, жил у П.П.Постышева (партийный и государственный деятель, расстрелянный в 1939 году). Марк отвечал: “Я не могу иначе!” А дальше — грубый ответ из ЦК с назиданием поучиться политграмоте, прежде чем писать. Отец упорствует и пишет вторично. В результате — вызов на Дворцовую площадь в Главный штаб на беседу с чином из НКВД в штатском, угрожавшим, что кроме аргументов убеждения у них есть средства принуждения. “Вы — подлец!” — ответил на это отец и ушел, отказавшись от машины собеседника. Позднее выяснилось, что это был Гоглидзе, начальник Ленинградского управления НКВД, вскоре расстрелянный. Надежде Владимировне становилось очевидным, что дело принимает скверный оборот, — вспоминает Герловин. — Она не осуждала поведения своего супруга, я не слышал осуждения. Были только призывы к благоразумию. Наконец, арест, следствие по делу со стандартным обвинением — в антисоветской деятельности и приговор ОСО – Особого совещания — по статье 58 Уголовного кодекса, пункт 10, ч.1 — “проведение антисоветской агитации и пропаганды в устной форме” и пункт 11 — “участие в антисоветской организации” — к восьми годам исправительно-трудовых работ с отбыванием наказания в Воркутинских лагерях, где он и погиб тридцатилетним. Умер от истощения и язвенной болезни 16 августа 1942 г. в стационаре Адзьва-Вом Интлага Коми АССР. Так был разрешен вопрос о роли личности в истории и вопрос “можно ли еще сегодня работать?..” и “ежедневный, ежечасный вопрос — как с семьей прожить день?..”
Передо мной архивно-следственное дело отца и Герловина, хранящееся за № П 31195 в архиве Петербургского управления ФСБ. Дело представляет собой толстую папку:
***
СССР. НКВД.
Управление по Ленинградской области
Дело № 132432 по обвинению Герловина Самуила Абрамовича и Чаусовского Марка Рафаиловича в пр.пр.ст.ст.* (в преступлениях, предусмотрен ных статьями) 58-10 ч. 1 и 58-11 УК РСФСР.
Том № 1й
Начато 23 октября 1940 г.
Окончено 27 января 1941г.
================================================
31 января 1937 года в канун 100-летия со дня смерти великого поэта Марк Чаусовский завершил свою большую работу «Пушкин накануне дуэли».
На отборочной выставке в Доме учителя в Ленинграде отзывы были превосходной степени - «Эта работа наиболее запоминается, в ней есть новая мысль… перерастание портретных рамок в картину большого психологического напряжения».«Вещь, внутренне пережитая, - редкий случай в портретах Пушкина». "Впечатление от этой картины было настольно сильное, что картина врезалась с абсолютной точностью в память».
На найденной звукозаписи вы услышите мнение заведующего реставрационным отделом Русского музея, опытнейшего художника-реставратора Анания Борисовича Бриндарова. (вероятно это единственный отпечаток его голоса).
Но товарищ Жданов приговорил картину - «Это - не наш Пушкин»!
Картина осталась в домашнем заточении.
Жена художника Надежда Владимировна Сперанская вместе с маленькими детьми покинула Царское село (Пушкин) в сентябре 1941 года.
Большой, тяжелый, масляный холст с портретом Пушкина оставался висеть в домике Теппера де Фергюсона, в комнате художника, где и был нарисован. Там после ареста хозяина до войны жила с дочкой Наташей писательница Вера Панова.
О том, что стало с картиной во время эвакуации, на нашей записи рассказывает сама Надежда Сперанская!
Сегодня о портрете нет никаких сведений. Находились свидетели, видевшие его уже после войны. По их словам, портрет, окруженный цветами, был выставлен в 1947 году в фойе Дома культуры г.Пушкина. Одна из первых послевоенных выставок в Екатерининском парке в сороковые годы демонстрировалась в павильоне «Турецкая баня», и рядом со столовым гарнитуром времен Екатерины Великой был также представлен портрет А. С. Пушкина работы Чаусовского. Позже его видели в одной из ленинградских квартир в районе Театральной площади, но поиски работы ни к чему не привели. У нас осталась лишь выразительная фотография... staroeradio.ru/read/p3.ph ... svidetel.net/audio/2879 staroeradio.ru/read/p3.ph ...