Предыдущая публикация
Творчество заслуженного художника Мордовии Малика Ямбушева широко известно не только в нашей республике, но и далеко за её пределами.
Один из его пейзажей с изображением саранской Соборной мечети имеется у председателя Духовного управления мусульман России Равиля Гайнутдина. И ещё с десяток картин хранится в собраниях Республиканского краеведческого и Музея Эрьзи.
Малик Нетфуллович считает себя счастливым человеком, потому что занимается любимым делом. И каждое его произведение, даже небольшое по размерам источает искреннее душевное тепло автора, умеющего тонко чувствовать прекрасное и щедро делиться им с другими. Будь то городские улочки и скверы или бесхитростные сельские пейзажи, уютные, наполненные светлой радостью натюрморты с весенним благоуханием сирени или сытным осенним караваем хлеба.
Малик Ямбушев бесконечно благодарен своим родителям, рядовым труженикам. Выросшие в деревне, никак не связанные с искусством, они всячески старались помочь сыну реализовать творческие способности.
— Отец работал электриком. Однажды по радио он услышал объявление о наборе в Детскую художественную школу №1. И буквально привёл меня туда за руку. Там преподавали Петр Рябов, Валентин Попков, Виктор Петряшов, Николай Макушкин, — вспоминает уже признанный мастер. – Это сейчас у всех Интернет, где несложно найти любую информацию. А в начале 1960-х у нас здесь никакой специальной литературы не было. И отец выписал для меня энциклопедию «Школа изобразительного искусства» в 10-томах.
Сейчас он говорит, что не представляется себя ни в какой иной профессии.
Хотя окончив общеобразовательную школу, год отработал на одном из промышленных предприятий. Отслужив срочную армейскую службу в погранвойсках, сумел поступить на оформительское отделение Казанского художественного училища.
Кстати, армейское начальство, обнаружив, что саранский новобранец рисует, мобилизовало его на выполнение оперативных оформительских заданий.
Отметив отличную зрительную память, наблюдательность и безупречную ответственность рядового Ямбушева командование рекомендовало ему поступать в школу КГБ. Но Малик честно признался: «Это не моё!».
Его душе важно чувствовать близость к природе, людям, родной земле.
И после Казанского училища он вернулся в Саранск, некоторое время трудился художником-оформителем на заводе, в Пушкинском парке культуры…
В постперестроечный период система госзаказов рухнула, профессиональные оформители оказались не востребованы. Спасали частные заказы от «новых русских», которые в качестве особого шика почему-то хотели обзавестись копиями полотен голландских мастеров. А для души Малик принялся писать Саранск. По сути, он и сына Руслана привёл в профессию.
Руслан признается, что в детстве он не особо увлекался рисованием. Мальчишкой с куда большей охотой гонял во дворе футбольный мяч, играл в казаки-разбойники или лазил вместе с пацанами по окрестным оврагам. Однако он видел, как отец часами трудится на пленэре, а потом месяцами дорабатывает полотно в мастерской. К слову, ещё одним примером беззаветного служения творчеству для Руслана стал родной брат мамы, близкий друг отца и тоже талантливый живописец Хафиз Бикбаев.
И, в общем-то, логичным развитием судьбы Ямбушева-младшего стал переход от мальчишеской бесшабашности к учебе в художественной школе. Школьные уроки поначалу Руслана, мягко говоря, не вдохновляли. Но постепенно, незаметно для себя он всем своим существом настолько втянулся в творчество, что уже не мыслил, чему, кроме искусства, способен всецело посвятить свою жизнь.
На живописно-педагогическом отделении Саранского художественного училища непосредственным наставником Руслана был Николай Арбузов. Причем Николай Тимофеевич педагогическую деятельность совмещал с практикой. К примеру, участвовал в разработке интерьера нового здания Национального театра. При этом он старался передать студентам весь накопленный опыт и знания, учил, как для реализации своих художественных замыслов грамотно использовать различные материалы, способные обеспечить свободу творческой фантазии. Правда, Руслан ещё в училище ясно понял, что его призвание в живописи, и решил продолжить шлифовать мастерство в московском вузе.
С первой попытки поступить в прославленный институт им. В.И. Сурикова ему не удалось. Но Руслан, упорно стремясь к намеченной цели, самостоятельно писал этюды и два года настойчиво штурмовал Суриковский вуз. В итоге на настырного саранского абитуриента обратил внимание легендарный художник-шестидесятник Павел Никонов, как раз набиравший себе курс.
На живописно-педагогическом отделении Саранского художественного училища непосредственным наставником Руслана был Николай Арбузов. Причем Николай Тимофеевич педагогическую деятельность совмещал с практикой. К примеру, участвовал в разработке интерьера нового здания Национального театра. При этом он старался передать студентам весь накопленный опыт и знания, учил, как для реализации своих художественных замыслов грамотно использовать различные материалы, способные обеспечить свободу творческой фантазии. Правда, Руслан ещё в училище ясно понял, что его призвание в живописи, и решил продолжить шлифовать мастерство в московском вузе.
С первой попытки поступить в прославленный институт им. В.И. Сурикова ему не удалось. Но Руслан, упорно стремясь к намеченной цели, самостоятельно писал этюды и два года настойчиво штурмовал Суриковский вуз. В итоге на настырного саранского абитуриента обратил внимание легендарный художник-шестидесятник Павел Никонов, как раз набиравший себе курс.
Родоначальника «сурового стиля» Ямбушев «подкупил» как раз тем, что привез массу работ, написанных именно на натуре. Чтобы адаптироваться в столичных бытовых обстоятельствах, оплачивать съёмную квартиру, Руслан пробовал продавать на Арбате свои милые, трогательные пейзажи, но природная пастораль не пользовалась там особым покупательским спросом. И ту ему очень даже пригодились дизайнерские навыки, освоенные благодаря Николаю Арбузову. Состоятельные хозяева частных особняков на Рублевке неплохо платили студенту Суриковского вуза за роспись их коттеджей.
Преодолевать столичные невзгоды ему помогала вера в своё предназначение и поддержка родителей. Мама Руслана, профессионально никак не связана с искусством, но всегда благосклонно относилась к творческим устремлениям сына. Что уж говорить про отца, по собственному опыту знающего радости и чаянья души художника.
Окончив московский вуз, Руслан также вернулся в родной Саранск. Некоторое время преподавал на кафедре дизайна архитектурно-строительного факультета МГУ имени Н.П. Огарева, учил детвору основам живописи, рисунка и станковой композиции в детской художественной школе №3. Теперь трудится в родном училище имени Ф.В. Сычкова. Преподавательская деятельность отнимает немало времени и душевных сил, но в общении с юными дарованиями и ершистыми студентами художник тоже находит сложно объяснимое удовлетворение.
Творчество для Руслана остается процессом сугубо интимным. Он не скрывает, что не умеет работать на коллективных пленэрах, поскольку уверен – «только в уединении можно по-настоящему прочувствовать и уловить малейшие нюансы живой природы, «поймать» состояние момента».
И публичных тусовок старается избегать. Но не отрицает, что ему, как любому художнику, необходимо признание его творческих трудов.
«Амбиции присущи всем, кто занимается искусством, – уверен Руслан. – Просто не все способны «продавать» результаты своего творчества. Многие хорошие мастера, особенно в провинции, перестают заниматься искусством, пытаются найти иные источники заработка для существования».
Случалось, иногда и Руслана накрывало отчаяние, возникали мысли – уехать в сытую денежную столицу, где живопись скупают состоятельные эстеты и заграничные туристы.
И он ехал, собрав этюдник и краски… в Пушкинское Болдино, Темниковский заповедник, в кочкуровскую Подлесную Тавлу, на берег Суры или Алатыря – писать этюды, наслаждаясь непостижимым совершенством природы, разнообразием форм и цветовых оттенков, ежеминутно меняющейся атмосферой, стараясь поймать ускользающий миг, чтобы сохранить его на холсте.
Преодолевать столичные невзгоды ему помогала вера в своё предназначение и поддержка родителей. Мама Руслана, профессионально никак не связана с искусством, но всегда благосклонно относилась к творческим устремлениям сына. Что уж говорить про отца, по собственному опыту знающего радости и чаянья души художника.
Окончив московский вуз, Руслан также вернулся в родной Саранск. Некоторое время преподавал на кафедре дизайна архитектурно-строительного факультета МГУ имени Н.П. Огарева, учил детвору основам живописи, рисунка и станковой композиции в детской художественной школе №3. Теперь трудится в родном училище имени Ф.В. Сычкова. Преподавательская деятельность отнимает немало времени и душевных сил, но в общении с юными дарованиями и ершистыми студентами художник тоже находит сложно объяснимое удовлетворение.
Творчество для Руслана остается процессом сугубо интимным. Он не скрывает, что не умеет работать на коллективных пленэрах, поскольку уверен – «только в уединении можно по-настоящему прочувствовать и уловить малейшие нюансы живой природы, «поймать» состояние момента».
И публичных тусовок старается избегать. Но не отрицает, что ему, как любому художнику, необходимо признание его творческих трудов.
«Амбиции присущи всем, кто занимается искусством, – уверен Руслан. – Просто не все способны «продавать» результаты своего творчества. Многие хорошие мастера, особенно в провинции, перестают заниматься искусством, пытаются найти иные источники заработка для существования».
Случалось, иногда и Руслана накрывало отчаяние, возникали мысли – уехать в сытую денежную столицу, где живопись скупают состоятельные эстеты и заграничные туристы.
И он ехал, собрав этюдник и краски… в Пушкинское Болдино, Темниковский заповедник, в кочкуровскую Подлесную Тавлу, на берег Суры или Алатыря – писать этюды, наслаждаясь непостижимым совершенством природы, разнообразием форм и цветовых оттенков, ежеминутно меняющейся атмосферой, стараясь поймать ускользающий миг, чтобы сохранить его на холсте.
В мастерской Руслана громадное количество набросков, этюдов, родившихся во время натурных экспедиций по Мордовии и за ее пределами. Большой цикл работ, посвященных старому Саранску.
Однако среди бесчисленного множества произведений особо выделяется написанный Русланом портрет жены: сидящая на тесовых ступеньках крыльца у входа в деревянный дом в потоках солнечных лучей светящаяся счастьем мама, прижимающая к груди новорожденного сына. Ну, точно современная Мадонна.
Наверное, не случайно избранницей Руслана стала дочь его наставника Николая Арбузова – Ольга. Она не художник, но как нельзя лучше понимает мужа. И их сын Булат явно унаследовал генетическую предрасположенность к изобразительному творчеству. Он буквально с рождения рос рядом с мольбертом Руслана. Его первыми игрушками были не погремушки, а папины кисти и карандаши. С семи лет, глядя на отца, он взялся писать красками. Ни родители, ни дед не настаивали. Но в свои 11 лет Булат уже определился с выбором профессии, сейчас он учится на подготовительных курсах Московской центральной художественной школы при институте имени Сурикова.
Однако среди бесчисленного множества произведений особо выделяется написанный Русланом портрет жены: сидящая на тесовых ступеньках крыльца у входа в деревянный дом в потоках солнечных лучей светящаяся счастьем мама, прижимающая к груди новорожденного сына. Ну, точно современная Мадонна.
Наверное, не случайно избранницей Руслана стала дочь его наставника Николая Арбузова – Ольга. Она не художник, но как нельзя лучше понимает мужа. И их сын Булат явно унаследовал генетическую предрасположенность к изобразительному творчеству. Он буквально с рождения рос рядом с мольбертом Руслана. Его первыми игрушками были не погремушки, а папины кисти и карандаши. С семи лет, глядя на отца, он взялся писать красками. Ни родители, ни дед не настаивали. Но в свои 11 лет Булат уже определился с выбором профессии, сейчас он учится на подготовительных курсах Московской центральной художественной школы при институте имени Сурикова.
В Республиканском краеведческом музее 25 января открылась первая семейная выставка династии Ямбушевых «Три поколения в искусстве».
В активе Малика Нетфулловича уже не одна персональная экспозиция. Руслан обычно сторонится праздных торжеств, но пять лет назад Музей Эрьзи все-таки познакомил широкую публику с его живописными откровениями. А теперь организаторы впервые предложили вниманию зрителей произведения деда, отца и внука.
Музейная площадь позволила разместить более сорока работ. Причем, если кто не видел прежде картин Малика и Руслана, уверена, не читая подписей, ни за что не догадается, какое из полотен написано Булатом.
Кстати, и дед, и отец, признаются, что они нередко прислушиваются к его мнению.
— Деда он не критикует. А мне может и замечание сделать: что-то у тебя тут слишком кричащий цвет. Присмотрюсь, и точно, он прав, — откровенно признает Руслан. – Булат отлично чувствует различные нюансы. У него свежий не замыленный взгляд.
В активе Малика Нетфулловича уже не одна персональная экспозиция. Руслан обычно сторонится праздных торжеств, но пять лет назад Музей Эрьзи все-таки познакомил широкую публику с его живописными откровениями. А теперь организаторы впервые предложили вниманию зрителей произведения деда, отца и внука.
Музейная площадь позволила разместить более сорока работ. Причем, если кто не видел прежде картин Малика и Руслана, уверена, не читая подписей, ни за что не догадается, какое из полотен написано Булатом.
Кстати, и дед, и отец, признаются, что они нередко прислушиваются к его мнению.
— Деда он не критикует. А мне может и замечание сделать: что-то у тебя тут слишком кричащий цвет. Присмотрюсь, и точно, он прав, — откровенно признает Руслан. – Булат отлично чувствует различные нюансы. У него свежий не замыленный взгляд.
Следующая публикация
Комментарии 1