Дед Семён славился на всю округу своими руками.

Золотыми, как их называли и в глаза и за глаза. Всё, за что не возьмётся - горит в руках, спорится. Лошадь ли подковать, корзину бабам деревенским сплести под грибы- ягоды, ложки вырезать деревянные или валенки подшить - все к нему шли, и знакомых отправляли. Делал дед на совесть, на века.
А ещё сделает и подарочек отдаёт с изделием. То свистульки детворе, то подставку под кастрюлю, то крышку на крынку молочную. И люди шли к нему со своими дарами - кто рыбки свежего копчения, кто грибов, ягод, кто носки вязаные. Не привередничал дед, брал и благодарил. Бабуля его, Галюня, как он её звал уже давно спицы в руках не могла держать, болят руки, трудами непосильными измученные - то в огороде, то по хозяйству, дед то своим делом занят.
Помогал, конечно по мере сил, как же без этого, да бабка шустрая была, не позовёт на помощь, всё сама, да сама, вот руки и надорвала. Любил её дед - за непокорность эту, за хозяйственность, за характер незлобивый, а как запоёт - так сердце наружу. Редко только петь стала - голос, говорит не тот.
А дед бы слушал и слушал, молодой её вспоминал, с косой пушистой и непокорной, как сама жена его. Знала бабка про любовь его, и раньше и сейчас. Пользовалась этим. То прикрикнет, то рюмку не подаст. Дед крякнет только, глянет из - за бровей и дальше мастерить своё.
Дети редко приезжали, некогда всё, внуков привезут на день - два и опять в город. То у них кружки, то секции, некогда у стариков долго задерживаться. Внуки уж просятся у деда с бабкой остаться, а отец с матерью цыкнут и увезут в город. Молчал дед, не хотел скандалов, вздыхал только, когда после их отъезда бабка в укромном уголке глаза вытирала.
А тут дед захворал, стал хандрить. Лежит на кровати и в стенку смотрит, не говорит ничего, ест только чуток, две ложки и отодвигает чашку. Бабка уже и не покрикивает, и рюмочку сама поднесёт, около кровати поставит. Вернётся, а она так и стоит полная, не трогал.
Боязно бабушке, ан вдруг не встанет дедушка её, вдруг одну оставит. Сядет вечером в уголке и слёзы катятся по морщинистым щекам. Посидит, утрётся, чтобы дед не увидел слёз и опять мыть - стряпать, в надежде, что поест дед её стряпни.