Метан.

В 1997 году представители 195 стран собрались в Киото — решить, как бороться с глобальным потеплением. Центральной темой встречи стали парниковые газы.
Эти газы, накапливаясь в атмосфере, создают вокруг планеты что-то вроде «парника». Он не дает солнечной радиации отражаться от поверхности Земли, в результате температура растет и в разных частях земного шара наблюдаются разные природные аномалии. Чтобы хотя бы начать решать эту проблему, страны обязались сократить выбросы парниковых газов в атмосферу на 5%.
Когда говорят о глобальном потеплении, вспоминают чаще всего углекислый газ. Но это не совсем правильно: Киотский протокол предусматривал борьбу сразу с шестью парниковыми газами, и все они оказывают разный эффект на климат. Так, несмотря на то, что в общем объеме выбросов доля метана лишь 20%, парниковый эффект от него в 82 раза выше, чем у углекислого газа.
Пожалуй, из всех парниковых газов метан — самый неоднозначный. Долгое время он считался благом, ведь это основной компонент природного газа, который дает нам энергию и тепло. По сравнению с углем преимущество газа очевидно: при сжигании он не коптит небо и не загрязняет воздух. А если вспомнить Великий смог и гибель тысяч людей в Лондоне в 1952-м, становится ясно, что постепенный переход человечества с угля на газ буквально сохранил многие жизни.
Но, увы, не весь метан одинаково полезен. Добравшись до атмосферы, он становится вредным для планеты парниковым газом — и вторым по значимости фактором изменения климата после углекислого. С середины XX века количество метана в атмосфере удвоилось и продолжает стремительно расти. Чтобы сдержать рост температуры на планете, на прошлогоднем саммите ООН по климату страны даже объявили «охоту на метан».
Часть первая. Что такое метан — и чем он так плох.
Осенью 2022 года в Новой Зеландии протестовали земледельцы. На улицы городов по всей стране выехали тракторы с прикрепленными к ним плакатами вроде «Что это за общество такое, которое мешает производству еды?» и «Правительство ненавидит фермеров». Всего в Новой Зеландии прошло около 50 таких акций — в самой крупной приняли участие десятки тракторов. И хотя недовольных оказалось меньше, чем многие ожидали, их гнев стал значимым фактором внутриполитической жизни страны. А вызвала этот гнев инициатива местных властей, которую фермеры в шутку прозвали «налогом на пердеж» или «налогом на отрыжку».
Новая Зеландия — страна, которая одной из первых взяла на себя обязательство стать углеродно нейтральной к 2050 году. Важная часть ее плана — реформирование сельского хозяйства. Вместе с пятью миллионами новозеландцев в островном государстве живут 10 миллионов особей крупного рогатого скота, в основном коров, а также 26 миллионов овец. И больше половины всех выбросов парниковых газов в Новой Зеландии приходится на местные фермы. Особенно «стараются» коровы — выпуская в атмосферу метан вместе с отрыжкой и кишечными газами. Новозеландское правительство задумало обложить эти выбросы дополнительным налогом, что буквально взбесило земледельцев. «Фермеры поколениями ухаживают за этой землей», — возмущался, например, один из забастовщиков по имени Дэйв Маккарди на акции протеста в Веллингтоне.
Протесты новозеландских фермеров прошли всего спустя несколько месяцев после амбициозного запуска центра по сокращению метановых выбросов — международной организации с бюджетом в 340 миллионов долларов, призванной помочь странам мира начать бороться с метаном по-настоящему. Этот парниковый газ все еще куда менее узнаваем, чем «популярный» углекислый, о котором чаще всего говорят в контексте климатического кризиса. Однако именно вокруг метана сейчас ведутся самые жаркие споры. Каков реальный объем его выбросов? Как их сокращать? И кто за это должен отвечать? Любопытно, что за последние пару десятилетий четких ответов на все эти вопросы у человечества так и не появилось.
Когда в 1997 году представители 195 стран собрались в Киото и решили бороться с глобальным потеплением, они объявили своими врагами сразу шесть газов. В перечень вошли не только углекислый (CO2) и метан (СН4), но также закись азота, гексафторид серы, перфторуглероды и гидрофторуглероды. Во всем мире они причислены к парниковым газам — потому что, накапливаясь в атмосфере, создают своего рода «парник» вокруг планеты. Он не дает солнечной радиации отразиться от поверхности Земли и уйти обратно в космос, из-за чего температура в мире растет — и в разных его уголках все чаще случаются природные аномалии. Усугубляет ситуацию и то, что объем всех шести газов в атмосфере непрерывно увеличивается.
Именно там, в Киото, международное сообщество предприняло первую глобальную попытку замедлить процесс изменения климата, объединив усилия. Страны договорились сократить выброс парниковых газов на 5% и зафиксировали свое намерение в Киотском протоколе. Стимулировать снижение выбросов решили с помощью квот и рыночных механизмов: если страна сократила выбросы с избытком, этот избыток она может продать другим, которые квоту, наоборот, превысили.
Исполнять протокол обязались 191 из 195 государств планеты, существовавших в то время, в том числе Россия. Впрочем, не все свои обязательства выполнили. Так, в 2012 году Дмитрий Медведев (тогда — российский премьер-министр) счел, что существенной коммерческой выгоды страна от сокращения выбросов не получила, после чего Россия из протокола вышла.
Кажется, именно со времен Киотского протокола многие ассоциируют парниковые газы и глобальное потепление исключительно с CO2. Что понятно: он составляет большую часть всех парниковых газов планеты — до 80%. Метана же в атмосфере не так много (его долю оценивают в 20% от общего объема выбросов), однако парниковый эффект от него заметно более сильный: в 82 раза выше, чем у CO2 в первые 20 лет после попадания в атмосферу, а в последующие сто лет — в 30 раз.
Метан — газ, с которым мы сталкиваемся постоянно; на большую часть именно из него состоит природный газ. Так что метан, например, горит в наших плитах, но знакомый всем газовый запах ему не принадлежит — это примеси, которые добавляют, чтобы можно было его учуять, потому что сам он не имеет ни запаха, ни цвета. Еще метан выделяется в процессе гниения органики — например, залежавшихся фруктов. Источник запаха, который сопровождает процесс гниения, — микроорганизмы метаногены, «переваривающие» подвернувшуюся им органику и создающие метан. Аналогичный процесс происходит и у нас в желудках при пищеварении (да, мы, как и коровы, тоже производим этот газ). Для человека метан может быть опасен — превышение его допустимой концентрации в воздухе приводит к отравлению. Попадая в кровь, он занимает место кислорода и поражает нервную систему. Проблемы со зрением, потеря памяти, тошнота, рвота, покраснение лица и головная боль — все это может произойти из-за отравления метаном. Кроме того, он легко воспламеняется — для возгорания достаточно искры.
Хорошая новость в том, что, однажды попав в атмосферу, молекулы метана остаются там не навсегда. Если газу подвернется свободный радикал (то есть частица с незакрытой структурой, готовая строить новые связи), спустя 20 химических реакций он может окислиться до углекислого газа и воды. Но есть и плохая — это свойство метана нам не особо помогает: его в атмосферу поступает так много, что он просто не успевает окисляться. Измеряются выбросы метана обычно в метрических тоннах (МТ) — это единица массы, равная тысяче килограммов.
Из-за особенностей метана — его мощного влияния на климат в сочетании с относительно короткой жизнью — считается, что сокращение эмиссии этого газа позволит сдерживать рост температуры быстрее, чем аналогичное сокращение CO2. «Сокращение выбросов метана — ключевая возможность замедлить потепление в период до 2040 года. Иначе мы столкнемся с чрезвычайной ситуацией», — уверен президент Института управления и устойчивого развития и ведущий обозреватель МГЭИК Дурвуд Зельке. Ограничение выбросов хотя бы вполовину ускорит распад метана, ведь у молекулы газа будет больше шансов встретить тот самый свободный радикал.
Однако пока человечество очень далеко от этого — например, в 2021-м концентрация метана в атмосфере побила очередной рекорд, а темпы его прироста стали самыми высокими за всю историю наблюдений за этим газом с 1983 года. Кроме того, с начала индустриализации (то есть с конца XIX — начала XX века) количество метана в атмосфере выросло на 262%.
Часть вторая. Как метан выделяют озера, болота и даже термиты.
Само по себе присутствие метана в атмосфере — норма для планеты Земля. Вопрос в количестве и способности экосистемы «переварить» его. Этот газ возникает в том числе безо всякого участия человека, но на естественные источники приходится меньше половины выбросов — около 40%.
В природе метан появляется везде, где есть органика: в недрах земли, океане, водоемах, в грунте и почве — и даже в насекомых и животных. Для наглядности Kit рассчитал доли выбросов из разных естественных источников в процентах, но расчеты эти приблизительны. Дело в том, что в мире до сих пор не существует единой статистики по метановым выбросам, как и методологии их учета, поэтому данные встречаются разные. В этом, кстати, еще одна проблема метана: человечество пока не очень точно умеет определять его объем в атмосфере.
Озера и реки
43% метана от всех природных источников
159 МТ в год
Пресноводные водоемы — самый щедрый естественный источник атмосферного метана. Газ, растворенный в воде и на дне водоемов, поднимается на поверхность — иногда в виде пузырьков.
Болота
40% метана из природных источников
145 МТ в год
Здесь все работает примерно так же, как и в водоемах. Некоторые ученые даже считают, что именно болота играют ключевую роль в выделении природного метана — ведь они покрыты жирным слоем отмершей органики, под которым нет воздуха, а это идеальная среда для бактерий, образующих метан.
Земные глубины
12% метана из природных источников
45 МТ в год
В атмосферу газ просачивается сквозь поверхность земли — через трещины и геотермальные источники, вырываясь из больших вулканов или буквально разрывая землю. От этого порой остаются огромные воронки диаметром до 250 метров и глубиной до 30 метров — как, например, на полуострове Ямал.
Дикие животные
3% метана из природных источников
11 МТ в год
Конечно, дикие животные тоже выделяют метан — по тем же биологическим причинам, что коровы и люди. Причем активнее всего это делают термиты в процессе пищеварения. На этих крошечных насекомых длиной всего несколько миллиметров приходится сразу 9 Мт в год и 2,5% от общего вклада всех диких животных, вместе взятых (11 МТ и 3%).
Океаны и мерзлота
2% метана из природных источников
7 МТ в год
Это сравнительно незначительные «фермы» по производству метана: океаны дают 1,6% (6 МТ в год), а мерзлота — лишь около 0,3% (1 МТ). Но несмотря на небольшие выбросы, оба эти источника представляют собой что-то вроде бомбы замедленного действия. И тиканье этой бомбы звучит все громче с ростом глобальной температуры. В первую очередь для России, две трети территорий которой находятся на многолетней мерзлоте.
Температура земной коры в этой зоне не поднималась выше нуля уже тысячи лет, а грунт может промерзать на глубину до километра. Здесь хранится не только геологический метан (значительная часть российского промышленного газа добывается на территории мерзлоты), но и останки растений и животных, скопившиеся за миллионы лет оледенения.
По мере роста глобальной температуры ускоряется и таяние мерзлоты. А органика, оттаивая, начинает гнить и разлагаться, выпуская метан в атмосферу. Получается, что чем больше метана выпускает мерзлота, тем быстрее растет глобальная температура, отчего еще быстрее тает грунт и греются арктические моря (а также образуются так называемые метановые озера). Помимо «свежего» метана, мерзлота хранит в законсервированном виде большие запасы древнего. Именно поэтому на территориях многолетней мерзлоты температура растет в два раза быстрее, чем в остальных частях планеты.
И существует еще один потенциальный источник метана, по поводу которого в науке пока нет консенсуса. Бытует мнение, что большой вклад метана в атмосферу вносят деревья и растения, особенно во влажной местности. Но вопрос этот пока открытый: ученые не до конца прояснили механизм выделения метана из растений.
Часть третья. Как человек усугубляет проблему — и при чем здесь рис.
Представьте обычную корову — стоя на залитом солнцем лугу, она медленно жует траву. Как только корова проглотит жвачку, в ее организме начнется процесс ферментации. Живущие в кишечном тракте животного бактерии немедленно примутся за работу: они расщепят съеденную коровой целлюлозу на 65% углекислого газа, 27% метана, 7% азота и примерно 1% водорода. За день одна эта корова произведет около 200 литров метана — 140 грамм.
Сегодня животноводство — самый мощный источник метана, за который ответственны люди. Жвачные животные, используемые в сельском хозяйстве (не только коровы, но также овцы, козы, верблюды, свиньи и лошади), ежегодно выпускают в атмосферу почти треть всех антропогенных метановых выбросов (115 МТ в год, или примерно 31%). При этом рынок мясной промышленности продолжает расти. С середины прошлого века он увеличился больше чем втрое, за что ответственны в основном страны с развитой экономикой, где едят больше всего мяса: США, Испания, Аргентина, Германия, Португалия и Бразилия. Несмотря на то что число вегетарианцев в мире, по некоторым данным, уже достигло полутора миллиардов человек, тенденция, судя по всему, продолжится: население планеты растет и большинство людей по-прежнему предпочитает есть мясо.
Второе место по выбросам метана занимают добыча и транспортировка нефти и газа (84 МТ в год, или 22%). В этом секторе выхлопами метана в равной степени сопровождаются все процессы: добыча, обработка и транспортировка. То есть утечки происходят постоянно: газ сифонит через стыки, краны, повреждения и износы в трубах, а также при транспортировке и через незаконсервированные выработанные шахты.
Газовый трубопровод — самый распространенный способ доставки газа потребителям. Всего в мире таких трубопроводов насчитывается 2261 штука. У одного только «Газпрома» протяженность газопровода на территории России достигает почти 832 тысяч километров — это как от Земли до Луны и обратно. Утечки не только вредят планете, но и экономически невыгодны (ведь компании фактически теряют товар, который могли бы продать), однако бороться с ними сложно. Ведь газопроводы пролегают в том числе в пустынных труднодоступных местах — например, в глухой тайге или по морскому дну. Объем утечек компании прописывают в своих отчетах, однако Международное энергетическое агентство считает эти данные недостоверными — по его информации, ситуация примерно на 70% хуже, чем представлена в официальных документах.
Заметный «вклад» в изменение климата вносят свалки — в год от мировых отходов в атмосферу поступает 68 МТ метана, а это около всех 18% антропогенных выбросов. Метан входит в состав свалочного газа — там, на мусорных полигонах, где грудами свалены пластик и органика, для его образования есть все необходимое. Даже если закрыть свалку прямо сейчас, она будет производить метан еще лет 20.
Угольная промышленность — четвертый по значимости источник метана в мире, который дает примерно 12% общего числа выбросов в год, или 44 МТ. Выделяется метан на разных этапах процесса: при подготовке шахт для разработки угольных месторождений, непосредственно при добыче и из уже отработанных шахт. Мировой лидер по атмосферному метану из этого источника — Китай, на который приходится половина мировых выхлопов.
Наконец, еще один серьезный источник метана — рисовые плантации (30 МТ в год, или 8%). Мировой спрос на рис — во многом за счет Африки и Азии, где его больше всего едят, — стремительно растет. Если верить прогнозам, к 2050 году население Азии вырастет с нынешних 4,7 до 5,3 миллиарда человек, а Африки — с 1,4 до 2,5 миллиарда. Это приведет к увеличению спроса на рис на 30%, предсказывает исследование, опубликованное в научном журнале Nature Food. Чем больше рисовых полей, тем больше метана: в почве, засаженной этой культурой, активно размножаются бактерии, выделяющие газ. Скажем, рисовые поля Вьетнама уже сейчас производят метана больше (в пересчете на эквивалентное количество углекислого), чем все транспортные средства страны, вместе взятые.
Часть четвертая. Как мир решает проблему метана (и решает ли)
Количество метана на планете продолжает расти, в первую очередь из-за деятельности человека. И главные «поставщики» этого газа среди стран — Китай (опережает всех с большим отрывом — 56 МТ в год), США (32 МТ), Индия (30 МТ) и Россия (24 МТ).
О том, что необходимо сокращать выбросы парниковых газов в целом, международное сообщество договорилось еще в рамках Киотского протокола 1997 года и сменившего его Парижского соглашения 2015-го. Причем в Париже страны поставили конкретную цель — удержать рост средней температуры на Земле в пределах двух градусов по сравнению с доиндустриальной эпохой (а если получится, даже в пределах полутора градусов). Соглашение подписала в том числе Россия, и оно действует по сей день. Однако после 24 февраля 2022 года решение проблемы климата, с которым и раньше все было сложно, забуксовало еще сильнее.
Но существуют международные инициативы, ориентированные конкретно на метан. Например, в 2004-м Глобальная инициатива по метану объединила страны, ответственные за 70% этого газа в атмосфере, в том числе Россию. Ключевые решения документа звучали так: улавливать и использовать шахтный метан, а из органических отходов делать биогаз.
Почти 20 лет это в общем-то довольно расплывчатое соглашение было единственным глобальным документом, который хоть как-то фиксировал «метановые» намерения стран. Наконец, в 2021 году на саммите COP26 в Глазго США предложили миру новый документ — Глобальное метановое обязательство. Оно предусматривает уже куда более конкретные цели: сокращение выбросов метана на 30% к 2030 году (по сравнению с 2020-м), чтобы снизить темпы потепления хотя бы на 0,2 градуса к 2050-му. Под обязательством подписались 130 государств, но с ним есть нюансы.
Во-первых, само по себе это соглашение — как и его предшественник, Глобальная инициатива по метану, — скорее акт доброй воли, чем документ, обязательный к исполнению. То есть подписавшие его государства что-то пообещали друг другу, но, если они все-таки продолжат ничего не делать, их никто не привлечет к ответственности.
А во-вторых, три лидирующих «поставщика» метана из четырех — Китай, Индия и Россия — пока под обязательством не подписались. Дело в том, что заявленных в документе целей (при всей его декларативности) все-таки тяжело достичь — а порой и вовсе непонятно, как это сделать в конкретном государстве, не перекраивая его экономику целиком. Кроме того, источники образования метана настолько разные, что универсального рецепта по работе с ними не существует.
Взять, например, Китай. Главные причины выбросов метана в этой стране — добыча угля (40%) и сельское хозяйство (42%), конкретно животноводство и выращивание риса. И если с сокращением выхлопов при угледобыче вроде ясно, что делать (по крайней мере, власти страны уверяют, что готовы предпринять необходимые для этого меры), то как перестроить сельское хозяйство? Ведь Китай — крупнейший мировой производитель риса, а эта культура — одна из основ национальной кухни. Чтобы снизить метановые выбросы рисовых полей, нужно повсеместно обязать фермеров внедрять новые сельскохозяйственные технологии, и это очень дорого. Именно поэтому цели Китая по метану пока весьма скромные — для начала просто понять, как точно посчитать все выбросы.
Похожая ситуация в Индии — второй стране по объемам выбросов метана в атмосферу. Именно сельское хозяйство здесь — основной источник атмосферного метана (61%). В первую очередь дело в животноводстве и возделывании риса: в Индии самая крупная популяция скота во всем мире и огромное количество рисовых полей. Причем возделывают рис и выращивают скот здесь, как правило, небольшие фермерские хозяйства, для которых это единственный источник дохода, так что эмиссии метана не роскошь, а условие выживания.
Чтобы снизить количество метановых выбросов, государству нужно обязать фермеров внедрить новые технологии на своих землях или обложить их поборами вроде новозеландского «налога на отрыжку». Однако индийские власти предпочитают с фермерами не ссориться: государство даже закупает у них рис по фиксированной цене, часто превышающей рыночную, после чего распродает урожай уже дешевле, себе в убыток. А в 2021-м правящая партия вынуждена была свернуть начатые в сельском хозяйстве реформы на фоне протестов земледельцев. Так что любые амбициозные планы по сокращению выбросов метана для Индии пока настолько недостижимы, что их даже не пытаются строить.
Что касается России, замыкающей четверку метановых лидеров планеты, то 74% эмиссий этого газа в стране приходится на энергетический сектор. Неудивительно, ведь Россию покрывают сотни тысяч километров газо- и нефтепроводов, значительная часть которых построена больше 20 лет назад. Утечки происходят на каждом этапе: метан сочится из скважин, через клапаны, из труб и резервуаров для хранения.
Международное энергетическое агентство утверждает, что существующие технологии позволяют сократить выхлопы метана на 75% всего за восемь лет по всему миру. В свою очередь, российские власти настаивают, что не бездействуют — якобы все выбросы мониторятся и контролируются. С 2019 года правительство России утвердило стратегию социально-экономического развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года — документ в том числе предусматривает внедрение технологий по сокращению эмиссии метана.
Однако пока отчеты, которые Россия предоставляет мировому сообществу, довольно противоречивы — например, статистика за один и тот же 2010 год различалась в шесть раз, подсчитало издание The Washington Post. А спутниковые данные позволяют сделать вывод, что российская отчетность по метану может быть занижена вдвое. Это косвенно подтверждает даже спецпредставитель президента России по климату Руслан Эдельгериев. В 2021 году он признал, что у России «нет полной картины выбросов [метана]».
Руслан Эдельгериев — односельчанин Рамзана Кадырова, сумел стать влиятельным федеральным чиновником и представляет Россию на международных переговорах по климату.
Из четверки стран — лидеров по метановым выбросам только США ведут себя активно на этом направлении. Штаты не только выступили инициаторами Глобального метанового обязательства, но и обнародовали собственный план по сокращению выбросов на 30% к 2030 году. Правда, документ этот появился в ноябре 2021-го. Внимание мирового сообщества к проблеме климата ослабло, а странам даже пришлось задуматься над тем, чтобы пересмотреть некоторые из своих зеленых обязательств.
Часть пятая. Что происходит с российскими выбросами метана.
На территории России находится самый большой запас природного газа в мире — 26% (по оценке ОПЕК за 2018 год). Нефтегазовый сектор приносит стране 17% от общего объема ВВП, и РФ многие годы оставалась в пятерке лидеров по мировому экспорту газа — точнее, так было до 24 февраля 2022 года.
Теперь спрос на импорт российских углеводородов за рубежом существенно сократился. В декабре 2022-го в ЕС вступил в силу запрет на поставки российской нефти по морю, а экспорт газа из России в Европу достиг минимального значения за столетие. По данным Международного энергетического агентства, падение экспорта российских нефти и газа в страны Организации экономического сотрудничества и развития в Европе (а в нее входит большинство государств ЕС) составило по итогам 2022 года 50%. США и Великобритания от закупок российских углеводородов отказались.
Официальная статистика «Газпрома», по сути, подтверждает выводы МЭА. Последние данные были опубликованы на сайте компании 15 декабря 2022 года: за две недели месяца в сравнении с декабрем 2021-го экспорт газа рухнул на 60% (а добыча просела на 24%). Это были последние данные, которыми поделился «Газпром»: уже с января он все засекретил. Но и так очевидно: без возможности поставлять газ почти всем европейским странам компания лишилась своего крупнейшего рынка сбыта. Российские власти анонсировали планы перенаправить газ в Китай, но тот пока компенсирует лишь одну седьмую объемов, которые закупала Европа.
По оценке Российского энергетического агентства, к 2030 году экспорт трубопроводного газа в Европу сократится на 78%. «Практически невероятно, что добыча и экспорт газа в России когда-либо вернутся на уровень 2021 года. На всем горизонте до 2060 года мировой спрос на российский газ будет значительно ниже, чем ожидалось до 24 февраля», — отмечает Игорь Башмаков, лауреат Нобелевской премии мира в составе группы экспертов ООН по изменению климата и глава «Центра энергоэффективности — XXI век». Российский газ теперь надолго «политически токсичный», объясняет он.
Как все это скажется на российских выбросах метана, судить пока рано. Игорь Башмаков допускает, что все парниковые выбросы страны, включая метановые, сократятся параллельно дальнейшему спаду российской экономики: «Уменьшится выработка электроэнергии, промышленные предприятия произведут меньше продукции, а значит, и выбросы убавятся».
Но есть и альтернативная точка зрения. Так, исследователи Центра глобальной энергетической политики Колумбийского университета (CGEP) считают, что проблема метана в России только усугубится, и причин тому называют несколько. Во-первых, нынешние покупатели российских углеводородов не так заинтересованы в сокращении выбросов, как «западные партнеры», — а значит, не будут давить на Москву в этом вопросе. Во-вторых, санкции и дальнейшее ухудшение ситуации в российской экономике ограничат технические возможности по контролю и сокращению эмиссий.
Эксперт Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО, гендиректор «КарбонЛаб» Михаил Юлкин объясняет в разговоре, что на самом деле обе точки зрения имеют смысл. С одной стороны, безусловно, в прежних объемах российский газ миру не нужен, а значит, выбросов из-за утечек по идее должно стать меньше. Однако с другой — главный источник антропогенных выбросов метана в России не газ, а нефть, ведь побочный продукт этой добычи — так называемый попутный нефтяной газ. И вот здесь уже конкретные прогнозы строить сложно, признает он.
Раньше Россия экспортировала больше двух третей добываемой нефти. Если, как и в случае с газом, российская нефть в таком количестве миру больше не нужна, это неизбежно приведет к снижению добычи, но обернется ли процесс еще и снижением утечек — большой вопрос, подчеркивает Михаил Юлкин. На фоне падения промышленного производства в нефтедобывающих отраслях России выручка компаний продолжит падать, и это, по его мнению, приведет в том числе к сокращению штата сотрудников и падению качества обслуживания на объектах. Тогда число аварий, в том числе утечек нефтяного газа, может стать даже больше. Если уже сейчас их трудно считать и контролировать, то станет еще сложнее.
Тем временем ряд экспертов на Западе все еще рассчитывают, что «охота на метан» приведет к достижению краткосрочных климатических целей — по крайней мере в мировом нефтегазовом секторе, с чем могут помочь новые технологические решения и научные разработки. «Бездействие в отношении метана — это не технологическая или научная проблема, она во многом политическая и организационная», — подчеркивает независимый энергетический аналитик Поппи Калези.
Да, но на фоне политического кризиса в мире это как раз не обнадеживает.
Рассуждая о метане, сложно не обратить внимание на парадокс: у страны с огромными запасами природного газа по-прежнему проблемы с газификацией.
Место в тройке мировых лидеров по газовому производству (и в пятерке — по метановым выбросам) не помогает России удовлетворять потребности в газе собственных граждан. Населенные пункты во многих регионах страны до сих пор отапливаются дровами и углем: на Алтае, в Еврейской автономной области, Бурятии, Забайкалье, Тыве и не только. Проблемы с газификацией существуют даже там, где добывают газ. Пример тому — Красноярский край: здесь расположено большое количество скважин, но газифицирован регион лишь на 8%.
И нет никаких оснований считать, что теперь, когда денег от экспорта природного газа у «Газпрома» стало меньше, эта ситуация кардинально изменится. Скорее, наоборот. Внутренний рынок и раньше не был в приоритете, а его развитие финансировалось по остаточному принципу — теперь же средств на него не будет хватать вовсе, констатирует Михаил Юлкин.
Катя Колчанова, при участии Лизы Антоновой