"— Над чем Вы сейчас работаете?

Ю.Норштейн: Работаю над собой. Я пытаюсь остаться человеком в этом вареве. К сожалению, это очень дорого стоит"
15 сентября 1941 года в пензенском селе Андреевка родился режиссёр Юрий Борисович Норштейн. Его мать находилась там в эвакуации, отец был на фронте.
Юрий Борисович читает стихотворение Ахматовой, которое солдаты носили с собой наряду с «Жди меня», «Землянкой» и «Тёркиным»:
1943: Бася Кричевская вместе с двумя сыновьями возвращается в Москву. «Наша коммунальная квартира с длинным коридором и одним туалетом на 30 человек, обогревалась печкой. Надо было принести полена, поставить на козлы и распилить их. Мы, дети, принимали в этом участие. То есть, наш труд был вложен в печь и в тепло, которое она давала. Для нас это было нормально, и, главное, весело…»
1956: поступил в худ.школу. Вскоре отца уволили с завода, куда он устроился работать после возвращения с войны, — за то, что не донес на коллегу и товарища. Выданный Борису Норштейну «волчий билет» был вполне в духе бушевавшей тогда антисемитской кампании, подогретой пресловутым «делом врачей». Его сына в связи с этим в 1958 году исключили из худ.школы. Юрий пытался поступить сразу в три худ.училища — ни в одном из них его не приняли. В 1958 устраивается работать на мебельно-сборочный комбинат.
1959: по совету приятеля поступил на курсы художников-мультипликаторов при «Союзмультфильме» и оказался в анимации, которой не интересовался. В 1961 принят на киностудию «Союзмультфильме». С этого момента и до 1973 он примет участие в создании более полусотни фильмов. В частности, в 1965 работает над «Каникулами Бонифация» и «Как один мужик двух генералов прокормил».
На рубеже десятилетий прочёл стихотворение Хикмета «Сказка сказок», заглавие которого через 30 лет дало название главному фильму режиссёра.
1966: во время работы над мультфильмом «Поди туда, не знаю куда» познакомился с будущей женой Франческой Ярбусовой.
1967: принял участие в создании мультфильма «Варежка» — о девочке, которая за неимением друзей во дворе силой воображения превращает собственную варежку в щенка и играет с ним.
1968: помог другу и коллеге, художнику-постановщику А.Тюрину завершить дипломную работу «25-е. Первый день», оживив на экране авангардную живопись 1910-20-х. Критики впоследствии придут к выводу, что эта первая работа — «революционно-романтический этюд» — не была «норштейновской» по стилю.
«Я очень люблю русский авангард и все, что было после революции. Мы делали фильм на основе этого искусства, нам и досталось по первое число за этот фильм». Проблема была в слишком смелой и яркой эстетике (содержание полностью соответствовало «соцзаказу» и даже побудило некоторых критиков спустя годы назвать мультфильм «заказным» и «ангажированным»): в финале, к примеру, звучали стихи Элюара, а над праздничной демонстрацией парил Ангел Шагала.
Утвердившее заявку Тюрина руководство «Союзмультфильма» недоумевало как минимум из-за того, что на экране отсутствовал Ленин. Дело в том, что название и идея мультфильма родились из поэмы Маяковского «Владимир Ленин»: «Когда я итожу то, что прожил, и роюсь в днях — ярчайший где, я вспоминаю одно и то же — двадцать пятое, первый день».
На фоне скандала, возникшего после сдачи мультфильма, Норштейн согласился дополнить видеоряд фотографией Ленина — но официозной, протокольной, резко выбивавшейся из обшей эстетики и к тому же сопровожденной записью речей вождя мирового пролетариата.
В 1971 Норштейн, которого из-за предыдущей работы фактически лишили творческой самостоятельности, делает «Сечу при Керженце» (по мотивам симфонической поэмы Римского-Корсакова о невидимом граде Китеже) вместе с патриархом советской анимации Ивановым-Вано — одним из своих учителей. Эта работа продолжает заданную Норштейном тему «оживления живописи» — только на сей раз не авангард, а древнерусская фреска и иконопись.
«Сеча при Керженце» получил I премию на Всесоюзном фестивале, Гран-при МКФ в Загребе, Гран-при и спец.премию жюри за высокое техническое качество МКФ в Нью-Йорке.
В том же году Норштейн в качестве художника-мультипликатора работает над мультфильмами «Лошарик» и «Чебурашка» (а в 1974 — над продолжением последнего, «Шапокляк»).
В 1973 стал режиссером на «Союзмультфильме» и выпустил первую полностью самостоятельную работу — «Лиса и Заяц» (для итальянского цикла «Сказки народов Европы»). «Фишка» мультфильма — в использовании (и снова оживлении) старинной прялочной живописи, которая, по словам Норштейна, вносит гармонию в хаос и связывает мир в единое целое.
Ярбусова: «А как они „Лису и зайца“ не принимали, то есть, они говорили, что у зайчика еврейские глаза грустные».
«Лиса и Заяц» получил I премию Всесоюзного фестиваля, I премию МКФ в Загребе за лучший фильм для детей и Медаль Сараевского банка за изобразительное решение.
Тогда же появляется еще одна сказка — «Цапля и Журавль». Этот фильм Норштейн называет «первым чисто своим» — или, как будут выражаться критики, первым «собственно норштейновским». В своих «Монологах» мультипликатор вспоминает, что поначалу собирался поселить персонажей на болоте, но потом счел такую декорацию слишком скучной и перенес действие в развалины русской усадьбы. Из-за этого антуража мультфильм сравнивали с «Вишневым садом».
«Цапля и Журавль» снискали еще больше премий: I премию Всесоюзного фестиваля, МКФ в Нью-Йорке и Тегеране, Пальму первенства» на МКФ в Тампере (Финляндия), главный приз на МКФ в Панаме, большую премию на МКФ в Мельбурне (Австралия), главный приз МКФ в Оденсе (Дания) и «Золотую статуэтку оловянного солдатика».
1975: одна из самых знаменитых работ — культовый «Ёжик в тумане» по одноименной сказке С.Козлова.
Мультфильм полон приемов, изобретенных и впервые примененных Норштейном. Впоследствии коллеги со всего мира спрашивали его: «Как вы это сделали?» Мультипликатор отвечал: «В условиях технической недооснащенности». Он всегда считал, что материальные проблемы порождают творческие решения: «Никто сегодня, тем более из иностранцев, не поверит, в каких невероятных дремучих условиях мы снимали „Ёжика“, но, как ни странно, именно эти дремучие условия позволили снять тот фильм, который мы сняли»
«Там нет никакой интриги в действии, там нет никакой динамики действия. Вполне вероятно, что в "Ёжике в тумане" произошел счастливый случай совпадения всех элементов».
М.Виноградова, озвучившая сотни персонажей мультфильмов, считала Ёжика лучшей своей работой. Худсовету же этот шедевр анимации пришелся не по душе. На заседании режиссёр сформулировал смысл «Ёжика в тумане» цитатой из «Комедии» Данте: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу». Мультфильм с трудом выпустили в прокат — он шел в малом зале кинотеатра «Россия». На протяжении 14 месяцев «Ежик в тумане» собирал аншлаги.
Этот мультфильм взял первую премию на Всесоюзном кинофестивале, Гран-при МКФ для детей и юношества в Тегеране, премию Лондонского фестиваля за «выдающийся фильм года», «Серебряный бумеранг» МКФ в Сиднее, приз за лучший короткометражный фильм для детей в Хихоне (Испания), «Бронзового Хьюго» (третий приз) на МКФ в Чикаго, I премию на МКФ в Эшпиньо (Португалия).
1976: как художник-мультипликатор участвовал в создании м/ф «38 попугаев».
1979: Гос.премия СССР за фильмы «Лиса и Заяц», «Цапля и Журавль», «Ёжик в тумане». Возможно, если бы не эта награда, «Сказка сказок» еще долго не вышла бы на экраны.
В ней отразились воспоминания о детстве, проведенном им в Марьиной Роще. Студийная заявка Норштейна на создание «Сказки сказок»: «Это должен быть фильм о памяти. Помните, какой длины были дни в детстве? Каждый день стоял сам по себе, сегодняшнее исполнялось сегодня, а для завтрашнего счастья отводился завтрашний день. Все истины были простыми, все новые предметы повергали в изумление, а дружба и товарищество стояли превыше всего. То вечное откладывание жизни на завтра, которое постигает многих с возрастом, та жизнь абы как, дружба — не дружба, радости, не узнаваемые как радости, — от солнца, снега, ветра, гуляния, от вымытой гладкой тарелки, от собак, кошек...»
Эту работу сравнивают с «Зеркалом» Тарковского из-за феномена «метавосприятия», связывающего разрозненные на первый взгляд эпизоды эмоциональным подтекстом. Например, режиссер любит повторять, что «свет, который блуждает внутри кадра, становится персонажем фильма».
1981: начал работу над мультфильмом «Шинель» — одним из самых известных «долгостроев» в истории мировой анимации. Мультипликационное переложение гоголевского текста давалось крайне тяжело. «Я уже и сам не рад, что взялся», — признавался он затем не раз, но продолжал мало-помалу работать над «Шинелью», прерываясь по финансовым причинам.
1989: показал отдельные эпизоды «Шинели» на Международном конкурсе технических фильмов в Монреале. Работа произвела настолько сильное впечатление на жюри, что ему — вопреки конкурсным традициям и впервые в истории фестивалей — вручили награду не за цельное произведение, а лишь за «рабочий материал».
В том же году Норштейн получил премию им.Тарковского за авторский вклад в развитие киноискусства, уволился с «Союзмультфильма» и в 1990 перешел в «Фонд Ролана Быкова», а также основал собственную анимационную студию «Артель».
1991: Орден искусств и литературы (Франция)
1993: вместе с А.Хржановским, Э.Назаровым и Ф.Хитруком основал Школу-студию «ШАР». 1995: премия «Триумф». 1996: звание Народного артиста РФ.
1999: создание заставки для «Спокойной ночи, малыши». Впоследствии ее сняли с эфира.
С середины 90-х проводит мастер-классы в зарубежных странах — Норвегии, Англии, Венгрии, Италии, Франции, Польше, Канаде, Швеции, США, Нидерландах, Бельгии, Латвии, Японии.
1999: премия им. Высоцкого «Своя колея».
2003: «Ежик в тумане» признан лучшим фильмом за всю историю мультипликации на международном опросе кинокритиков и режиссеров в Токио. 2004: кавалер японского Ордена Восходящего Солнца.
Как писала израильская газета к юбилею Норштейна: «считается одним из величайших мультипликаторов мира, будучи режиссером-постановщиком всего 4 известных мультфильмов, самый длинный из которых — получасовой (это если не считать тех работ, в создании которых он участвовал в разном качестве)».
Норштейн: «В искусстве прогресса нет. Нельзя же назвать прогрессом то, что делалось в 20 веке в сравнении с тем, что делалось в 16 веке в Италии. Какой же это прогресс? Искусство, даже я не знаю, можно ли это назвать законами, по каким-то другим чувствованиям развивается. Даже слово "развивается" не подходит — изменяется, уточняется, приближается... Я не знаю, как это назвать. Наверное, если сравнить драматургию 20 века и драматургию 15 века, то, наверное — сильные изменения, мы, наверное, очень крупно приблизились к человеку, очень крупно. И то, что было недоступно тогда, в 15 веке, стало доступно сейчас. Но качественных изменений, принципиальных изменений никаких нет, я не могу сказать, что это прогресс».
Режиссёр использует многоярусный мультстанок авторской конструкции и классический метод перекладок. Пользоваться компьютерной анимацией он наотрез отказывается и неизменно ее критикует: «Компьютер бы убил то, что мне хочется. Там у компьютера нет обертонов, которые возникают во время работы; я всегда говорю — нет божественной ошибки. Когда ты работаешь, каждое твое движение — это та или иная ошибка. Но вот эти ошибки создают сердцебиение».
Для Норштейна характерно изобретение особых приемов для каждого кадра в отдельности. Критики отмечают, что уникальный стиль мультипликатора придает его работам эффект «трехмерного изображения»".
Режиссёр об искусстве для детей: «Знакомство с разными сторонами жизни постепенно делает человека личностью. Нужно воспитывать в нем мужество и смелость, а также умение преодолевать боль и способность видеть боль другого. Современное искусство не показывает боли другого».
О жене (единственный художник всех его фильмов): "Говоря о Франческе, я всегда цитирую строки из Шекспировского «Венецианского купца»: «В такую ночь Медея шла в полях, сбирая травы волшебные, чтоб юность возвратить Язону старику»
Для стороннего наблюдателя наши с ней разговоры загадочны и темны. «Здесь мне нужна ядовитая трава, здесь горькая полынь среди ржавого железа, нежная мелкая гвоздика… заброшенные палисадники с увядшими золотыми шарами...» Вряд ли на студии «Союзмультфильм» найдется еще художник, так хорошо знающий природу, как она. Кинокадр настаивался, как домашняя наливка. «Здесь должно быть царапанное, а здесь — мягкое. Это локтем сделай. А здесь — гиперреальное, капля дождя на тонкой ветке, а в этом фрагменте чтобы была ночь и чтобы пахло каким-то темно-синим и чтобы ночь растворялась.
А вот здесь у крыльца должны расти такие цветы, которые дадут запах ночи». Франческа свободна, потому что знает, какие цветы. Это ее свобода. Она составляет изображение, как лекарственный сбор. Какой-то другой художник может идеально рисовать цветы, максимально точно и со всеми подробностями, а все равно запаха не будет.
...Франческа для меня загадка. Чем больше я ее узнаю, тем меньше знаю. Для долгой совместной жизни это, конечно, хорошо. Всегда остается возможность чего-то неожиданного...но, так как мы связаны еще и работой, то взаимоотношения становятся значительно сложнее. Со стороны может показаться, что у нас счастливый случай. Мы вместе больше, чем определено рабочим календарем. Нам легче обсудить то, что мы делаем и прийти к каким-то результатам в наших весьма «красноречивых спорах», вообще смотреть на жизнь и искусство единым взглядом. Но на самом деле бывает, что мы страшно мешаем друг другу...Однако никогда в жизни я бы не смог сделать эскиз такой силы, какой она способна сделать в лучшие мгновения творческого беспамятства. Ее откровения меня поражают...
...Я ей просто объясняю: «Франя, вот здесь как будто медведь когтями провел по стволу, и чем выше, тем сильнее. Здесь словно землю бороной взрыхлили. А здесь все должно перейти в какую-то идеальную атласную мягчайшую амальгаму...» Режиссер переводит будущий фильм на уровень простого знаменателя, художник от него должен вырастить свои цветы..." (из книги «Снег на траве»)
©