АЛЕКСАНДР ПУШКИН ОБ АРМЯНАХ И ТУРКАХ.

Вчера была годовщина дня рождения одного из величайших русских поэтов - Александра Сергеевича Пушкина. Как и большинство остальных представителей русской интеллигенции XIX века, Пушкин проникся особой любовью к Кавказу и Закавказью, в том числе и к Армении. Интересные описания своего путешествия в Эрзерум он оставил в произведении "Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года", написанное в 1829-1830 гг. К слову о том, что он далеко не только известен в этом плане поэмой "Тазит". В конце концов, именно азербайджанцы произвели пиар этой поэме до такой степени, что это стало мифом раннего армянского интернета и познакомило самих армян с не таким уж и известным произведением. Впрочем, напомним в надоевший по числу раз, что в этой поэме Пушкин оставил только положительное описание армян. Герой поэмы Тазит не смог убить одинокого армянского торговца из Тифлиса, хоть и его отец Гасуб был возмущен этим. Он также не убил бежавшего раба и не добил убийцу брата, который уже истекал кровью. Услышав такое, тот и обозвал Тазита "трусом, рабом и армянином", за его чрезмерное добродушие и милосердие. Интересно, что в изначальной редакции у Пушкина было "трус, раб, христианин". Но уже под конец произошла замена на "армянина", так как это более соответствует контексту региона и собственным взглядам Пушкина. По логике нерадивых соседей, Пушкин тут хотел оскорблять всех христиан, видимо, и это для них логично, ну да не будем вспоминать бредовости. Обратимся всё же к "Путешествию в Арзрум". Упоминания армян начинаются в момент прибытия в Тифлис. "В Тифлисе главную часть народонаселения составляют армяне: в 1825 году было их здесь до 2500 семейств" - указывает Пушкин. Грузинских же более 1500. Далее он отправился в путь через гору Безобдал, "отделяющую Грузию от древней Армении", цитируя его. В Лори, на Пушкинском перевале, названном так в честь его остановки, он выпил армянского молока на стоянке, после чего отправился дальше. Далее он и встретил гроб Грибоедова, идущий в Тифлис. Не менее известный для армян, он стал жертвой резни в Тегеранском посольстве, начатом, кстати, из-за спасения армянок, сбежавших из гарема, отчего местные взбесились и устроили кровавую атаку на посольство. Труп его распознал Пушкин лишь по руке. При остановке у горы Арарат Пушкин заявляет, что видел сам ковчег вдали. Впрочем, таких свидетельств десятки и каждые совершенно отличаются. Кроме того, Пушкин, видимо, ещё и спутал Арарат с Арагацем. А вот по дороге в Карс русскому писателю не очень повезло: его не встретили также радушно, как в армянской деревне. Напротив, его не пустили в саклю и особо отказывались давать лошадь. Впрочем, при звоне монет лошадь у турков внезапно появилась. В самом Карсе всё также было проблемно. Сопровождавший турок стучался в дверь дома, но никто не ответил. На фоне ливня, из соседнего дома вышел молодой армянин Артемий, который и пустил Пушкина в дом. На следующий день он же показывал ему ход военных действий на русско-турецком фронте. Интересно, что по продвижении далее в сторону Эрзерума Пушкин описал тамошнюю погоду фразой: "nec Armeniis in oris, Amice Valgi, stat glacies iners Menses per omnes" (и армянская земля, друг Вальгий, не круглый год покрыта неподвижным льдом). Это цитата из 9-ого стиха второй книги Квинта Горация Флака (65-8 гг. до нашей эры). В одном из русских переводов его стихов она звучит полностью так: "Друг Валгий, верь мне, - в дальней Армении недвижен лед иль рощи дубовые". Последствия одного из боёв были описаны в красках. Отступившие турки оставили голый труп казака, обезглавленный и обрубленный. Головы они отправляли в Константинополь, а кисти рук макали в кровь и отпечатывали на знамёнах. Впрочем, бои шли успешно, причём интересно, что в составе русской армии были "наши татарские полки", то есть отряды из мусульман Закавказья, будущих азербайджанцев. Навряд ли такие эпизоды нынешние "братья турков" вспоминают. Впрочем, это не ново: тюрки на службе и грузинских царей также без труда отрубали головы османам. В четвёртой главе книги Пушкин оставил интересное свидетельство о сексуальных заболеваниях среди турков. Один из пленных оказался гермафродитом, у которого был мужской орган, но женская грудь. "Сия болезнь, известная Ипократу, по свидетельству путешественников, встречается часто у кочующих татар и у турков" - подмечает Пушкин. Указывает он и о плачевном положении армян: при походе к Гассан-кале в лагерь пришли армяне, попросившие помощи - турки отогнали у армян скот, численность 3000 волов. Впрочем, помочь отказались: полковник Анреп спутал данные и отослал новость о 3 тысячах турков, но, узнав правду, Раевский приказал остановить погоню. Ну и как же без традиционной "турецкой дипломатии". Отступивший в Эрзерум османский командир убеждал всех, что они разбили русских. Правда, новость испортилась, когда русские уже стояли возле города. После взятия высоты Топ-Даг, прибыли турецкие делегаты. Они прибыли с ключами от города. В самом городе шли переговоры с представителями народа и командира. Однако внезапно со стороны города полетели ядра. Граф Паскевич едко произнёс Пушкину: "Voyez les Turcs, on ne peut jamais se fier à eux" (Смотрите, каковы турки... никогда нельзя им доверяться). Выяснилось, что город уже хотели сдать, но бунтовщики во главе некоего Топчи-баши подняли восстание и открыли огонь. Турецкие сановники ничего не могли поделать и пришлось русским открыть огонь. Город взяли 27 июня. Армяне города радостно приняли весть, встречая конницу. Таким образом, описания армян у Пушкина были подавляющим образом положительные. Он также оставил интересные свидетельства о поведении турков, тяжёлом положении армян и даже умудрился процитировать строки об Армении из уст античного римского поэта. В его кругу общения было немало известных армян Петербурга, в том числе Анна Абамелек, которой тот писал стихотворения. В Армении есть четыре его памятника, а также школа, улица и известный перевал его имени.