Предыдущая публикация
Путешествие на родину предков - 2025 (4)
Часть 8. Дети и внуки старого Валерика
Дусик, Фиалочка и Мурочка
Валериан – по записи о рождении в метрической книге Казанской церкви села Зиновьевка. Валерий Арсеньевич – так его называли сослуживцы, друзья и соратники. Профессору Анищенко – так он просил, чтобы писали адресату в корреспонденциях, когда получил звание, и чтобы было проще найти. И, наконец, просто старый Валерик – так он подписывал письма и открытки своим родственникам, в том числе жене и любимым детям, даже когда ещё и не был особо пожилым человеком. Про отношения Валерия Арсеньевича с женой хорошо сказала много лет спустя правнучка Аня: «Я верю в их любовь и уважение друг к другу, которое они пронесли через всю жизнь. В письмах Валерий Арсеньевич обращался к жене «Милая, золотая моя Таня»».
Я много писал о Валерии Арсеньевиче Анищенко в своих прошлых очерках, а теперь хочу рассказать о его потомках – детях и внуках.
Дусик, Фиалочка и Мурочка. Они так и остались для него до последних дней жизни под этими ласковыми именами, и вот ведь какой парадокс, некоторые из нас при общении и в воспоминаниях о дружной семье Валерия Арсеньевича и Татьяны Андреевны Анищенко до сих пор их так величают. Будем называть их погодками, хотя до сих пор в разных документах год рождения Мурочки, Марии Валериановны, указан неодинаковый, где 1918-й, где 1919-й, а где даже 1920-й. И отчество её отличается от брата с сестрой, так изначально записали в свидетельстве о рождении, не особо заморачиваясь, ну и дальше переписывали во взрослых документах. По месту рождения тоже есть расхождения, родилась она не в Саратове, как старшие брат с сестрой, по одним версиям в Екатеринбурге, а по другим – в дороге на восток, когда их семья перебиралась на новое место службы Валерия Арсеньевича после получения им высшего медицинского образования.
Лишним доказательством любви и хороших взаимоотношений в семье свидетельствуют сохранившиеся групповые фотографии детей с небольшой разницей во времени, они не подписаны, но по возрасту детей вполне можно определить год съёмки. Они не очень похожи внешне, и создаётся такое впечатление, что с детства распределили между собой самые лучшие черты и качества родителей, чтобы в дальнейшем передавать их последующим поколениям.
Как нельзя кстати сохранились напечатанные на пишущей машинке воспоминания Михаила Валерьевича Анищенко, которые он написал уже в зрелом возрасте, пребывая в наилучшем расположении духа и пытаясь сохранить их для потомков. Мог ли он предположить, что эти воспоминания будут читать не только его самые близкие родственники, но и троюродные племянники или четвероюродные внучатые племянницы. Конечно, в них много и выдумки, а может и неосуществлённых желаний, но они ясно передают ту семейную атмосферу, пропитанную взаимопониманием и любовью. В изменённых именах угадываются его родители, он сам и его родные сёстры, почти двести листов приключений от Саратова до Дальнего Востока читаются легко и с интересом. Думаю, что желающие найдут эти воспоминания и с удовольствием прочитают.
Михаил Валерьевич написал не только автобиографическую повесть, но и старался описывать реальные события жизни своих родных, которые целиком и полностью зависели от локаций работы главы семьи.
Уже будучи в Екатеринбурге, семья узнала, что далеко на севере, в Якутии вспыхнула эпидемия неизвестной в России болезни и Валерия Арсеньевича направили туда для выяснений зарождения болезни. Он определил, что это туляремия, завезённая иностранными скупщиками пушнины, и организовал лечение. По возвращении в Екатеринбург, Валерий Арсеньевич, помимо преподавания занялся научной работой в области фармакологии – действий лекарств на организм. Получил звание доцента и защитил докторскую диссертацию.
Далее Михаил Валерьевич так описывает последовательность событий, из которых становится понятно, что семья неразрывно следует за её главой.
«В конце 1922 года Дальний Восток был освобождён от белогвардейцев и японских оккупантов. В начале 1923 года отца направили во Владивосток в должности заведующего губернским отделом здравоохранения. Он активно занялся укомплектованием больниц и здравпунктов, организовал выезды врачей в глухие таёжные сёла, где аборигены: нанайцы, удэгейцы, орочи никакой врачебной помощи не получали. Во Владивостоке семья прожила три года.
Лишним доказательством любви и хороших взаимоотношений в семье свидетельствуют сохранившиеся групповые фотографии детей с небольшой разницей во времени, они не подписаны, но по возрасту детей вполне можно определить год съёмки. Они не очень похожи внешне, и создаётся такое впечатление, что с детства распределили между собой самые лучшие черты и качества родителей, чтобы в дальнейшем передавать их последующим поколениям.
Как нельзя кстати сохранились напечатанные на пишущей машинке воспоминания Михаила Валерьевича Анищенко, которые он написал уже в зрелом возрасте, пребывая в наилучшем расположении духа и пытаясь сохранить их для потомков. Мог ли он предположить, что эти воспоминания будут читать не только его самые близкие родственники, но и троюродные племянники или четвероюродные внучатые племянницы. Конечно, в них много и выдумки, а может и неосуществлённых желаний, но они ясно передают ту семейную атмосферу, пропитанную взаимопониманием и любовью. В изменённых именах угадываются его родители, он сам и его родные сёстры, почти двести листов приключений от Саратова до Дальнего Востока читаются легко и с интересом. Думаю, что желающие найдут эти воспоминания и с удовольствием прочитают.
Михаил Валерьевич написал не только автобиографическую повесть, но и старался описывать реальные события жизни своих родных, которые целиком и полностью зависели от локаций работы главы семьи.
Уже будучи в Екатеринбурге, семья узнала, что далеко на севере, в Якутии вспыхнула эпидемия неизвестной в России болезни и Валерия Арсеньевича направили туда для выяснений зарождения болезни. Он определил, что это туляремия, завезённая иностранными скупщиками пушнины, и организовал лечение. По возвращении в Екатеринбург, Валерий Арсеньевич, помимо преподавания занялся научной работой в области фармакологии – действий лекарств на организм. Получил звание доцента и защитил докторскую диссертацию.
Далее Михаил Валерьевич так описывает последовательность событий, из которых становится понятно, что семья неразрывно следует за её главой.
«В конце 1922 года Дальний Восток был освобождён от белогвардейцев и японских оккупантов. В начале 1923 года отца направили во Владивосток в должности заведующего губернским отделом здравоохранения. Он активно занялся укомплектованием больниц и здравпунктов, организовал выезды врачей в глухие таёжные сёла, где аборигены: нанайцы, удэгейцы, орочи никакой врачебной помощи не получали. Во Владивостоке семья прожила три года.
При организации Дальневосточного края с центром в г. Хабаровске отца перевели туда заместителем заведующего краевым управлением здравоохранения.
Во время посещения Дальнего Востока тогдашним наркомом здравоохранения Н.А. Семашко отец попросил о переводе на научную работу, к которой стремился. Через год пришло предложение из наркомата о переводе в Минский медицинский институт заведующим кафедрой фармакологии в звании профессора.
В 1927 году семья через всю страну с востока на запад отправилась в г. Минск. Там я и сёстры окончили школу. Я подал заявление и поступил в Ленинградский горный институт на рудный факультет. Сестра Ия тоже в Ленинграде поступила в университет на филологический факультет.
После первого курса на нашем факультете была организована ознакомительная практика в шахтах. Работа под землёй в темноте, сырости мне не понравилась. Я перевёлся в Минский политехнический институт на строительный факультет. Учась в институте, я познакомился с сестрой мужа Марии Ядвигой, учащейся 10 класса. Мы часто встречались на танцплощадке, в ресторане, на катке, на даче её сестры. Окончив школу, она поступила в медицинский институт. Мы поженились. Сестра Ия тоже вышла замуж за однокурсника в Ленинграде. После рождения ребёнка приехала и прожила с нами год, а потом, оставив дочку Таню у бабушки, вернулась в Ленинград заканчивать учёбу».
Во время посещения Дальнего Востока тогдашним наркомом здравоохранения Н.А. Семашко отец попросил о переводе на научную работу, к которой стремился. Через год пришло предложение из наркомата о переводе в Минский медицинский институт заведующим кафедрой фармакологии в звании профессора.
В 1927 году семья через всю страну с востока на запад отправилась в г. Минск. Там я и сёстры окончили школу. Я подал заявление и поступил в Ленинградский горный институт на рудный факультет. Сестра Ия тоже в Ленинграде поступила в университет на филологический факультет.
После первого курса на нашем факультете была организована ознакомительная практика в шахтах. Работа под землёй в темноте, сырости мне не понравилась. Я перевёлся в Минский политехнический институт на строительный факультет. Учась в институте, я познакомился с сестрой мужа Марии Ядвигой, учащейся 10 класса. Мы часто встречались на танцплощадке, в ресторане, на катке, на даче её сестры. Окончив школу, она поступила в медицинский институт. Мы поженились. Сестра Ия тоже вышла замуж за однокурсника в Ленинграде. После рождения ребёнка приехала и прожила с нами год, а потом, оставив дочку Таню у бабушки, вернулась в Ленинград заканчивать учёбу».
Листая семейный альбом, приятно осознаёшь, насколько дружны были Миша, Ия и Мура, уже подросшие и оперившиеся Дусик, Фиалочка и Мурочка. У них не случалось долгих разлук. Все, кроме Ии, учившейся в Ленинграде, пока оставались жить в Минске рядом друг с другом, и даже жестокая война не смогла их разъединить.
Долгие скитания, письма родным и конфетки за Серёжу
Ещё в последние годы мирного времени, до женитьбы старшей сестры, не достигнув 17-летнего возраста вышла замуж и Мурочка. Брак со Станиславом Корженевским был по большой любви, но никто тогда не мог предположить, насколько он будет недолгим. 1937 год, апогей «Большого террора», Станислав повторил судьбу Александра Арсеньевича Анищенко-Твардовского и 1 февраля 1938 года был расстрелян. Большая радость – рождение сына годом ранее сменилась огромной трагедией для молодой семьи…
Но возвратимся на год назад, где в морозную январскую стужу 1937 года в родильном доме начался большой переполох. Прошёл слух, что ожидается поступление роженицы, то ли жены члена горкома партии, то ли дочери министра. Наскоро была подготовлена отдельная палата, застелено новое постельное бельё, и сотрудники роддома вступили в режим ожидания. Тут взору их предстаёт такая картина: идёт по коридору девчонка лет пятнадцати с огромным пузом, а за ней профессор Анищенко, его узнали, ведь он был тогда в Минске человеком известным в медицинских кругах и частенько захаживал в роддом в качестве завкафедрой фармакологии Минского медицинского университета. Роженица оказалась дочерью профессора, роды прошли успешно, и на свет появился сын, наречённый красивым именем Эдгар. Гарик Корженевский – первый и самый любимый внук бабушки и дедушки. Через два с половиной года, не желая отставать от младшей сестры, подарила родителям внучку и старшая дочь Ия, которую назвали в честь бабушки Татьяной.
Долгие скитания, письма родным и конфетки за Серёжу
Ещё в последние годы мирного времени, до женитьбы старшей сестры, не достигнув 17-летнего возраста вышла замуж и Мурочка. Брак со Станиславом Корженевским был по большой любви, но никто тогда не мог предположить, насколько он будет недолгим. 1937 год, апогей «Большого террора», Станислав повторил судьбу Александра Арсеньевича Анищенко-Твардовского и 1 февраля 1938 года был расстрелян. Большая радость – рождение сына годом ранее сменилась огромной трагедией для молодой семьи…
Но возвратимся на год назад, где в морозную январскую стужу 1937 года в родильном доме начался большой переполох. Прошёл слух, что ожидается поступление роженицы, то ли жены члена горкома партии, то ли дочери министра. Наскоро была подготовлена отдельная палата, застелено новое постельное бельё, и сотрудники роддома вступили в режим ожидания. Тут взору их предстаёт такая картина: идёт по коридору девчонка лет пятнадцати с огромным пузом, а за ней профессор Анищенко, его узнали, ведь он был тогда в Минске человеком известным в медицинских кругах и частенько захаживал в роддом в качестве завкафедрой фармакологии Минского медицинского университета. Роженица оказалась дочерью профессора, роды прошли успешно, и на свет появился сын, наречённый красивым именем Эдгар. Гарик Корженевский – первый и самый любимый внук бабушки и дедушки. Через два с половиной года, не желая отставать от младшей сестры, подарила родителям внучку и старшая дочь Ия, которую назвали в честь бабушки Татьяной.
Началась война, Минск бомбили, чудом семье Анищенко удалось добраться до Могилёва, а оттуда поездом до Саратова. Мать с отцом остались в оккупированном Минске, полное воссоединение с которыми растянется на долгие шесть лет.
В 1941 году случилось ещё одно событие в семье – «Валерий Арсеньевич приносит домой Галю, малышку двух месяцев от роду, родители которой были связными с партизанским отрядом. Фашисты их поймали и расстреляли. И большое сердце Татьяны Андреевны, а ей уже было шестьдесят лет, приютило осиротевшего ребёнка». Именно так описывает это событие Анна Букеева, внучка Ии Валерьевны.
Вспоминает Михаил Валерьевич Анищенко.
«Туда же, в Саратов, приехала Ия из Ленинграда. Её мужа мобилизовали в морской флот, Мария тоже приехала из-под Минска.
Работу в Саратове найти не удалось. Какое строительство во время войны? Тётя Тоня из Саратова написала своему зятю в г. Фрунзе, где он работал на строительстве дороги Фрунзе – Ош. Он телеграфом предложил приехать к нему. Я ходил в военкомат, но, обследовав, признали по зрению непригодным к строевой службе. Мы поехали во Фрунзе. Там меня приняли в управлении строительства дороги и направили на работу в первое прорабство в г. Нарын техником.
Через несколько дней пришла машина из Нарына и забрала нас с Ядей. Сёстры пока остались во Фрунзе. Долго ехали по тракту вдоль реки Чу всё время в гору. Переночевали в посёлке Рыбачьем на озере Иссык-Куль и поехали дальше в гору.
Нарын, хоть и областной центр, но городок небольшой, с глинобитными домишками на окраинах. Детей у нас не было. Решили обождать до конца войны.
Нам предоставили комнату в доме прорабства. Ядя устроилась медсестрой в военном госпитале управления пограничной охраны области. Большую часть времени я находился на нашем участке дороги, протяжённостью 200 км, от Нарына до китайской границы.
В больнице работал красавец узбек военврач, кумир всех женщин и девушек города. С ним и загуляла Ядя, пока я ездил по дороге. Сделала аборт. Мы разошлись.
Вскоре Ядя уехала из Нарына. Я позже переехал во Фрунзе, где поступил на работу инженером-строителем в Министерство пищевой промышленности республики.
Моя сестра Ия, муж которой погиб в начале войны, переписывалась с дальневосточной подругой, которая теперь жила в Москве. Та ей сообщила, что её брат, получивший тяжёлое ранение на фронте, назначен начальником подсобного хозяйства Главоборонстроя в 100 км от Москвы и может взять меня к себе, если хочу. Я, конечно, согласился, и, получив пропуск, выехал в с. Угодский Завод Московской области. В хозяйстве служили нестроевые, как и я. Там я работал старшим прорабом. Мне понравилась симпатичная весёлая девушка – повар. Мы поженились. В 1947 г. у нас родился сын Валерий.
Во всех моих скитаниях мои сёстры ездили со мной, как-то устраивались на работу. Ия обычно в школу или на курсы, Мария – куда придётся.
После освобождения Минска в 1945 г. ко мне приехала мать, а отец, освобождённый американцами из немецкого концлагеря во Франции, на два года позже.
Отец получил назначение в г. Красноярск в медицинский институт, завкафедрой. Семья уехала с ним».
Как вспоминал Михаил Валерьевич, до Красноярска некоторое время семья жила в селе Угодский Завод, и именно этим периодом датированы письма (открытки) Валерия Арсеньевича, причём адресованы эти письма были конкретно каждому члену семьи. Он писал даже любимым внуку и внучкам, которые только учились читать и писать и представьте себе, какое удовольствие они получали, когда смотрели и старались сами прочитывать, кто уже научился, открытки от любимого и любящего деда. Приведу несколько из них.
В 1941 году случилось ещё одно событие в семье – «Валерий Арсеньевич приносит домой Галю, малышку двух месяцев от роду, родители которой были связными с партизанским отрядом. Фашисты их поймали и расстреляли. И большое сердце Татьяны Андреевны, а ей уже было шестьдесят лет, приютило осиротевшего ребёнка». Именно так описывает это событие Анна Букеева, внучка Ии Валерьевны.
Вспоминает Михаил Валерьевич Анищенко.
«Туда же, в Саратов, приехала Ия из Ленинграда. Её мужа мобилизовали в морской флот, Мария тоже приехала из-под Минска.
Работу в Саратове найти не удалось. Какое строительство во время войны? Тётя Тоня из Саратова написала своему зятю в г. Фрунзе, где он работал на строительстве дороги Фрунзе – Ош. Он телеграфом предложил приехать к нему. Я ходил в военкомат, но, обследовав, признали по зрению непригодным к строевой службе. Мы поехали во Фрунзе. Там меня приняли в управлении строительства дороги и направили на работу в первое прорабство в г. Нарын техником.
Через несколько дней пришла машина из Нарына и забрала нас с Ядей. Сёстры пока остались во Фрунзе. Долго ехали по тракту вдоль реки Чу всё время в гору. Переночевали в посёлке Рыбачьем на озере Иссык-Куль и поехали дальше в гору.
Нарын, хоть и областной центр, но городок небольшой, с глинобитными домишками на окраинах. Детей у нас не было. Решили обождать до конца войны.
Нам предоставили комнату в доме прорабства. Ядя устроилась медсестрой в военном госпитале управления пограничной охраны области. Большую часть времени я находился на нашем участке дороги, протяжённостью 200 км, от Нарына до китайской границы.
В больнице работал красавец узбек военврач, кумир всех женщин и девушек города. С ним и загуляла Ядя, пока я ездил по дороге. Сделала аборт. Мы разошлись.
Вскоре Ядя уехала из Нарына. Я позже переехал во Фрунзе, где поступил на работу инженером-строителем в Министерство пищевой промышленности республики.
Моя сестра Ия, муж которой погиб в начале войны, переписывалась с дальневосточной подругой, которая теперь жила в Москве. Та ей сообщила, что её брат, получивший тяжёлое ранение на фронте, назначен начальником подсобного хозяйства Главоборонстроя в 100 км от Москвы и может взять меня к себе, если хочу. Я, конечно, согласился, и, получив пропуск, выехал в с. Угодский Завод Московской области. В хозяйстве служили нестроевые, как и я. Там я работал старшим прорабом. Мне понравилась симпатичная весёлая девушка – повар. Мы поженились. В 1947 г. у нас родился сын Валерий.
Во всех моих скитаниях мои сёстры ездили со мной, как-то устраивались на работу. Ия обычно в школу или на курсы, Мария – куда придётся.
После освобождения Минска в 1945 г. ко мне приехала мать, а отец, освобождённый американцами из немецкого концлагеря во Франции, на два года позже.
Отец получил назначение в г. Красноярск в медицинский институт, завкафедрой. Семья уехала с ним».
Как вспоминал Михаил Валерьевич, до Красноярска некоторое время семья жила в селе Угодский Завод, и именно этим периодом датированы письма (открытки) Валерия Арсеньевича, причём адресованы эти письма были конкретно каждому члену семьи. Он писал даже любимым внуку и внучкам, которые только учились читать и писать и представьте себе, какое удовольствие они получали, когда смотрели и старались сами прочитывать, кто уже научился, открытки от любимого и любящего деда. Приведу несколько из них.
«6 марта 1946. Минск.
Здравствуй Гарик, мой золотой внучек! Ты пишешь, что скоро кончатся занятия в школе; но, по-моему, это будет ещё не так скоро; ведь сейчас только начало марта, а занятия кончаются в мае.
У нас здесь недавно тоже выпал сильный снег, но вчера и сегодня тает; на улице стало мокро, и кое-где уже текут ручьи.
Когда я прохожу по мосту, я останавливаюсь и гляжу на то место, где ты когда-то видел «подводную лодку» (тебе тогда было года три с половиной). Мама Мура, возможно, помнит это, спроси у неё.
Целую тебя, мой хороший. Твой старый дед Валерик».
В каждом письме внуку дед вспоминает довоенный Минский период жизни, когда семья была в полном сборе: как, надев валенки, лазали вместе вечерами по сугробам, катались с горки на санках, а потом приходили домой и ложились скорее в кровать под тёплое одеяло; как ходили вместе в детский сад и как дед к детскому празднику сочинял для «внука-зайчика» и внучки Танечки стишки («Вылез зайчик из норы, прижимая ушки…»). Дед нахваливал присланные Гариком рисунки, уже в раннем возрасте Гарик хорошо рисовал.
«1 марта 1946. Минск.
Здравствуйте, мои милые девочки-внучки Танечка и Галечка. Как вы праздновали 8 Марта, женский день? У вас там так много женщин: Галочка, Танечка, тётя Мурочка, мама Ия – Фиалочка, бабушка Таня и только один мужчина – Гарик. Дядю Мишу, пожалуй, надо тоже прибавить, хотя и живёт он за полутора километров. Тогда придётся прибавить и ещё одну женщину – тётю Машу.
В какие игры играете вы в детском саду? Есть ли у вас игрушки?
Целую вас, мои куколки-девочки. Ваш старенький дедушка Валерик».
Прошло воссоединение Валерия Арсеньевича с семьёй, и далее начинается красноярский период жизни. Внучата подросли, но проблема была в том, что пришлось восстанавливать многие документы, в том числе документы Гарика. Вот по этим событиям и зародилась первая загадка лично для меня, когда харьковская сестра много лет спустя в 2010-х годах нашла в семейном архиве фотографии красивой молодой женщины с младенцем с надписью на обороте: Гарик Корженевский. Ни я, ни сестра Маша Сапогина тогда не знали эту историю, ведь ещё не найдены были следы Валерия Арсеньевича и его потомков.
А история такая. При восстановлении свидетельства о рождении с лёгкой руки деда (это был 1948 год, Красноярск) решено было полностью изменить метрики Гарика, и он стал Сергеем Александровичем Анищенко. Трудней всего оказалось детям, вошедшее в привычку называть брата Гариком пришлось искоренять, и для этого пошли в ход вкусные конфетки. Так и среди детей Гарик постепенно превратился в Серёжу, но долгожданное восстановление утерянных документов во время вынужденной эвакуации из родного Минска стало последним радостным событием перед неожиданным арестом старого Валерика.
Здравствуй Гарик, мой золотой внучек! Ты пишешь, что скоро кончатся занятия в школе; но, по-моему, это будет ещё не так скоро; ведь сейчас только начало марта, а занятия кончаются в мае.
У нас здесь недавно тоже выпал сильный снег, но вчера и сегодня тает; на улице стало мокро, и кое-где уже текут ручьи.
Когда я прохожу по мосту, я останавливаюсь и гляжу на то место, где ты когда-то видел «подводную лодку» (тебе тогда было года три с половиной). Мама Мура, возможно, помнит это, спроси у неё.
Целую тебя, мой хороший. Твой старый дед Валерик».
В каждом письме внуку дед вспоминает довоенный Минский период жизни, когда семья была в полном сборе: как, надев валенки, лазали вместе вечерами по сугробам, катались с горки на санках, а потом приходили домой и ложились скорее в кровать под тёплое одеяло; как ходили вместе в детский сад и как дед к детскому празднику сочинял для «внука-зайчика» и внучки Танечки стишки («Вылез зайчик из норы, прижимая ушки…»). Дед нахваливал присланные Гариком рисунки, уже в раннем возрасте Гарик хорошо рисовал.
«1 марта 1946. Минск.
Здравствуйте, мои милые девочки-внучки Танечка и Галечка. Как вы праздновали 8 Марта, женский день? У вас там так много женщин: Галочка, Танечка, тётя Мурочка, мама Ия – Фиалочка, бабушка Таня и только один мужчина – Гарик. Дядю Мишу, пожалуй, надо тоже прибавить, хотя и живёт он за полутора километров. Тогда придётся прибавить и ещё одну женщину – тётю Машу.
В какие игры играете вы в детском саду? Есть ли у вас игрушки?
Целую вас, мои куколки-девочки. Ваш старенький дедушка Валерик».
Прошло воссоединение Валерия Арсеньевича с семьёй, и далее начинается красноярский период жизни. Внучата подросли, но проблема была в том, что пришлось восстанавливать многие документы, в том числе документы Гарика. Вот по этим событиям и зародилась первая загадка лично для меня, когда харьковская сестра много лет спустя в 2010-х годах нашла в семейном архиве фотографии красивой молодой женщины с младенцем с надписью на обороте: Гарик Корженевский. Ни я, ни сестра Маша Сапогина тогда не знали эту историю, ведь ещё не найдены были следы Валерия Арсеньевича и его потомков.
А история такая. При восстановлении свидетельства о рождении с лёгкой руки деда (это был 1948 год, Красноярск) решено было полностью изменить метрики Гарика, и он стал Сергеем Александровичем Анищенко. Трудней всего оказалось детям, вошедшее в привычку называть брата Гариком пришлось искоренять, и для этого пошли в ход вкусные конфетки. Так и среди детей Гарик постепенно превратился в Серёжу, но долгожданное восстановление утерянных документов во время вынужденной эвакуации из родного Минска стало последним радостным событием перед неожиданным арестом старого Валерика.
Уроки французского
Здесь я хочу рассказать об Ие Валерьевне Анищенко, старшей дочери Валерия Арсеньевича и Татьяны Андреевны.
2010-й год у меня получился плодотворным в плане поиска родственников, ближе к концу года попытки найти следы профессорских детей увенчались успехом, ведь до этого времени воспоминания бабушки Зины ограничивались обрывочными сведениями. Мы знали только их имена и профессию Ии Валерьевны – преподаватель иностранных языков. Всемирная паутина тогда только начинала входить в оборот, хотя продвинутая молодёжь уже вовсю пользовалась интернетом, умело скачивала рингтоны на свои сотовые телефоны и назидательно учила старшее поколение компьютерной грамоте. У меня уже был компьютер, и я конечно пытался заниматься генеалогическим поиском и даже построил в Автокаде древо, но моя главная ошибка была в том, что родовая фамилия Анищенко была написана через «О» – Онищенко (когда ещё рисовал квадратики на бумаге со слов бабушки, не догадался их показать), и только после встречи оффлайн с Андреем Шлуинским ошибка была исправлена. Поэтому к концу года поисковик стал выдавать что-то новое, нашлись сведения про Ию Валерьевну, что она преподавала французский язык в педагогическом институте Красноярска (на послевоенное время).
Уже после, когда в нижегородском семейном архиве Татьяны Альбертовны Потылицыной (внучки Валерия и дочери Ии) нашлись письма Валерия Арсеньевича, мы узнаём, что вместо Красноярска Ия Валерьевна вполне могла оказаться в Средней Азии. Отец после репатриации в Минск весной 1946 года в ожидании направления на место службы пытался добиться воссоединения с семьёй, о чём мы узнаём в одном из его писем дочери, находившейся в то время со своими родными в селе Угодский Завод (ныне г. Жуков).
«6 марта 1946. Минск.
Здравствуй, моя милая дочка Фиалочка! Начальник ГУМУЗ СССР проф. Шабанов спросил меня, кто из моей семьи мог бы работать в мединституте. Я сказал, что моя старшая дочка – лингвистка, и что она могла бы преподавать языки. Я думаю, что для тебя, как «язычницы», найдётся интересная работа и в Самарканде и, в особенности, в Сталинабаде. Сейчас собираюсь дать телеграммы в Самаркандский и Сталинабадский мединститут, чтобы, возможно, ускорить назначение.
Целую тебя, моя кудрявенькая. Твой старый папа Валерик».
С жаркими Узбекистаном и Таджикистаном не срослось, кто знал, повернись колесо историю в южную сторону, может тогда и продолжилась бы счастливая судьба семьи Анищенко в полном дружном составе вместе с её главой. Но судьба выбрала столицу Восточной Сибири – город Красноярск. Приведу выдержки с сайта КГПУ (Красноярский государственный педагогический университет имени В.П. Астафьева, современное название ВУЗа), а именно из истории кафедры иностранных языков в лицах.
«Факультет иностранных языков был открыт в 1946 году. Кафедры французского языка в то время не было, была общая кафедра иностранных языков, на которой работали 2 преподавателя французского языка: Людмила Васильевна Коппэ-Дергачёва и Екатерина Владимировна Коломбо. На факультете было два отделения: английское и французское. На французское отделение было набрано всего лишь 7 человек.
С 1947 года на кафедре французского языка начинает работать выпускница Ленинградского государственного университета Анищенко Ия Валерьевна, а затем, в 1948 году заведующей кафедрой французского и немецкого языков, а также деканом факультета иностранных языков становится Стэберг Евгения Карловна…
… Анищенко И.В., старший преподаватель кафедры французского языка с 1947 по 1972 г., - выпускница ЛГУ им. А.А. Жданова, ученица известного всем нам профессора Л.В. Щербы.
За долгие годы работы на кафедре Ия Валерьевна преподавала все аспекты языка – фонетику, и грамматику, и аналитическое чтение, и разговор, работала на всех курсах, от 1-го до 5-го, читала лекционные курсы теоретической фонетики и лексикологии. Ия Валерьевна пользовалась глубоким уважением и любовью своих студентов и коллег. Её эрудиция, деликатность, справедливость и благородство души вызывают истинное восхищение всех, кто общался с этой скромной и милой женщиной.
Несмотря на трудности, которых в жизни Ии Валерьевны было немало, она всегда оставалась ровной и доброжелательной, не позволяя себе обременять кого-либо своими переживаниями.
Будучи на пенсии, Ия Валерьевна поддерживала тесную связь с кафедрой. Члены кафедры всегда были счастливы встречами с Ией Валерьевной, т.к. знали, что их всегда ждал сюрприз, подготовленный ею с большой выдумкой, юмором».
Прочитав характеристику Ии Валерьевны, я решил найти её учеников, времени прошло не так уж и много, поэтому надежда на это была. Алла Круглова стала первой ученицей, которую я нашёл на сайте вконтакте. Про своего преподавателя она помнила и ответила, что «Ия Валерьевна преподавала нам лексикологию. Мы её очень любили. Это была скромная, умная, грамотная женщина. Невысокого росточка, худенькая, тёмные волосы. Я не помню, чтобы мы близко с неё общались, т.к. у нас был свой куратор. Ну и молодые – не очень-то интересовались чужими судьбами. Своих заморочек было по горло. Я схожу в институт, поговорю с теми, кто что-то знает о ней получше и напишу».
Так с помощью Аллы нашлась ещё одна ученица, Зоя Романовна Лопатина, ставшая впоследствии продолжателем славных дел Ии Валерьевны – преподавателем французского языка. Несколько долгих разговоров по телефону и как результат – подробное письмо, пронизанное огромной теплотой и уважением к человеку, который определил её судьбу, с помощью которого она полюбила свою профессию, благодарность которому она пронесла через всю жизнь. Причём там было не только письмо с рассказом о любимом преподавателе, но и скан одной из многих открыток с поздравлением Ии Валерьевны своей любимой ученице, а также её фотография, ведь ни одного фото Ии Валерьевны у меня до этого не было. Позволю себе привести письмо Зои Романовны полностью без купюр.
«20.12.10. Красноярск.
Уважаемый Константин Васильевич!
Ию Валерьевну Анищенко мы, первокурсники французского отделения факультета иностранных языков Красноярского педагогического института, узнали в сентябре 1947 года, когда она стала нашим преподавателем. Мы все очень полюбили её за её французский язык, который её голосом звучал, как музыка, за её очень вежливое, уважительное отношение к нам, за её очень интересные занятия. Она всегда была спокойная, доброжелательная, деликатная. Настоящая благородная интеллигентка.
В первые послевоенные годы жизнь была весьма скудной. Местные жители питались в основном картошкой, которую сажали в огородах, за городом. У многих была корова. А вот эвакуированным было тяжелее: огорода не было, питались тем минимумом продуктов, который полагался по карточкам. Такова была судьба семьи Ии Валерьевны. Они жили в бараке на правом берегу Енисея, далеко от центра, а наш институт находился в центре города, на левом берегу. Автобусы в то время не ходили с одного берега реки на другой. Зимой Енисей замерзал, и Ия Валерьевна пешком по льду, в морозы, добиралась на занятия. Ходил пригородный поезд до вокзала на левом берегу, но он совершал мало рейсов в течение дня. У нас занятия были с 14.00. Чтобы приехать на занятия к 14 часам, Ие Валерьевне приходилось выезжать утром, а возвращаться домой по окончании занятий в 20 часов к полуночи. От такого режима работы бедная Ия Валерьевна страдала головными болями.
По окончании института я стала работать на кафедре. Естественно, моих знаний не всегда хватало для преподавания французского языка будущим учителям. Поэтому за помощью я всегда обращалась только к Ие Валерьевне. Для меня она была самым большим авторитетом, она, ученица профессора Щербы, который был самым известным учёным-романистом (и в нашей стране, и за рубежом).
Наша зав. кафедрой (и одновременно декан нашего факультета) была очень верной партейной, авторитарной женщиной. Она позволяла себе третировать студентов и молодых членов кафедры (не тем будь помянута). И только благородная деликатность Ии Валерьевны останавливала иногда её.
С осени 1959 г. я не жила в Красноярске, куда вернулась в 1976 году. Ия Валерьевна уже ушла на пенсию, больше не работала. Но на кафедре она бывала часто, когда мы отмечали свои дни Рождения. И вот тогда я узнала, какими талантами одарена Ия Валерьевна. Для каждого нашего собрания она готовила целую программу развлечений: викторины, загадки, поздравления. И самое главное – прекрасные стихи. Я сохраняю все те стихи, которыми она поздравляла меня.
В ноябре 1991 г. она последний раз была у нас на кафедре. Она сказала, что будет проходить обследование у онколога. Результаты обследования оказались печальными и 10 марта 1992 г. Ии Валерьевны не стало. За 4 дня до её кончины мы навестили её. Она была очень слабой, ей было трудно говорить. Но она была в сознании и даже шутила.
Её дочь Таня с мужем уехали в Нижний Новгород к их дочери Анюте, но в 2002 г. Таня приезжала в Красноярск и вместе с Марией Валерьевной, сестрой Ии Валерьевны и её приёмной дочерью они устроили поминки в день 10-летия после смерти Ии Валерьевны.
Историю, как появилась в их семье приёмная дочь, я Вам рассказывала по телефону. Увы, ни её имени, ни её нынешней жизни я не знаю. У нас сейчас очень холодно (ниже -30°), когда потеплеет, возможно, я что-то смогу узнать. Сын Марии Валерьевны Сергей Анищенко, был преподавателем на физико-математическом факультете нашего педуниверситета. Но и он, и его жена уже умерли. Не могу простить себе того, что не узнала в своё время фамилию Тани.
Ия Валерьевна остаётся для меня и немногих моих однокурсниц (мы уже 80-летние) идеалом моральным, профессиональным, интеллектуальным. Идеалом честности, справедливости, благородства. Царство ей небесное.
Уважаемый Константин Васильевич, шлю Вам фотографию Ии Валерьевны и копии некоторых её стихотворных поздравлений.
P.S. Если что-то узнаю, сообщу Вам.
Примите мои поздравления с Новым годом и искренние пожелания доброго здоровья Вам и Вашим близким, успеха в Вашей жизни и в составлении вашего генеалогического древа.
С уважением, Зоя Романовна».
Но это ещё не всё. Как вишенка на торте, отдельно следует аннотация к рукописям Ии Валерьевны.
Несмотря на трудности, которых в жизни Ии Валерьевны было немало, она всегда оставалась ровной и доброжелательной, не позволяя себе обременять кого-либо своими переживаниями.
Будучи на пенсии, Ия Валерьевна поддерживала тесную связь с кафедрой. Члены кафедры всегда были счастливы встречами с Ией Валерьевной, т.к. знали, что их всегда ждал сюрприз, подготовленный ею с большой выдумкой, юмором».
Прочитав характеристику Ии Валерьевны, я решил найти её учеников, времени прошло не так уж и много, поэтому надежда на это была. Алла Круглова стала первой ученицей, которую я нашёл на сайте вконтакте. Про своего преподавателя она помнила и ответила, что «Ия Валерьевна преподавала нам лексикологию. Мы её очень любили. Это была скромная, умная, грамотная женщина. Невысокого росточка, худенькая, тёмные волосы. Я не помню, чтобы мы близко с неё общались, т.к. у нас был свой куратор. Ну и молодые – не очень-то интересовались чужими судьбами. Своих заморочек было по горло. Я схожу в институт, поговорю с теми, кто что-то знает о ней получше и напишу».
Так с помощью Аллы нашлась ещё одна ученица, Зоя Романовна Лопатина, ставшая впоследствии продолжателем славных дел Ии Валерьевны – преподавателем французского языка. Несколько долгих разговоров по телефону и как результат – подробное письмо, пронизанное огромной теплотой и уважением к человеку, который определил её судьбу, с помощью которого она полюбила свою профессию, благодарность которому она пронесла через всю жизнь. Причём там было не только письмо с рассказом о любимом преподавателе, но и скан одной из многих открыток с поздравлением Ии Валерьевны своей любимой ученице, а также её фотография, ведь ни одного фото Ии Валерьевны у меня до этого не было. Позволю себе привести письмо Зои Романовны полностью без купюр.
«20.12.10. Красноярск.
Уважаемый Константин Васильевич!
Ию Валерьевну Анищенко мы, первокурсники французского отделения факультета иностранных языков Красноярского педагогического института, узнали в сентябре 1947 года, когда она стала нашим преподавателем. Мы все очень полюбили её за её французский язык, который её голосом звучал, как музыка, за её очень вежливое, уважительное отношение к нам, за её очень интересные занятия. Она всегда была спокойная, доброжелательная, деликатная. Настоящая благородная интеллигентка.
В первые послевоенные годы жизнь была весьма скудной. Местные жители питались в основном картошкой, которую сажали в огородах, за городом. У многих была корова. А вот эвакуированным было тяжелее: огорода не было, питались тем минимумом продуктов, который полагался по карточкам. Такова была судьба семьи Ии Валерьевны. Они жили в бараке на правом берегу Енисея, далеко от центра, а наш институт находился в центре города, на левом берегу. Автобусы в то время не ходили с одного берега реки на другой. Зимой Енисей замерзал, и Ия Валерьевна пешком по льду, в морозы, добиралась на занятия. Ходил пригородный поезд до вокзала на левом берегу, но он совершал мало рейсов в течение дня. У нас занятия были с 14.00. Чтобы приехать на занятия к 14 часам, Ие Валерьевне приходилось выезжать утром, а возвращаться домой по окончании занятий в 20 часов к полуночи. От такого режима работы бедная Ия Валерьевна страдала головными болями.
По окончании института я стала работать на кафедре. Естественно, моих знаний не всегда хватало для преподавания французского языка будущим учителям. Поэтому за помощью я всегда обращалась только к Ие Валерьевне. Для меня она была самым большим авторитетом, она, ученица профессора Щербы, который был самым известным учёным-романистом (и в нашей стране, и за рубежом).
Наша зав. кафедрой (и одновременно декан нашего факультета) была очень верной партейной, авторитарной женщиной. Она позволяла себе третировать студентов и молодых членов кафедры (не тем будь помянута). И только благородная деликатность Ии Валерьевны останавливала иногда её.
С осени 1959 г. я не жила в Красноярске, куда вернулась в 1976 году. Ия Валерьевна уже ушла на пенсию, больше не работала. Но на кафедре она бывала часто, когда мы отмечали свои дни Рождения. И вот тогда я узнала, какими талантами одарена Ия Валерьевна. Для каждого нашего собрания она готовила целую программу развлечений: викторины, загадки, поздравления. И самое главное – прекрасные стихи. Я сохраняю все те стихи, которыми она поздравляла меня.
В ноябре 1991 г. она последний раз была у нас на кафедре. Она сказала, что будет проходить обследование у онколога. Результаты обследования оказались печальными и 10 марта 1992 г. Ии Валерьевны не стало. За 4 дня до её кончины мы навестили её. Она была очень слабой, ей было трудно говорить. Но она была в сознании и даже шутила.
Её дочь Таня с мужем уехали в Нижний Новгород к их дочери Анюте, но в 2002 г. Таня приезжала в Красноярск и вместе с Марией Валерьевной, сестрой Ии Валерьевны и её приёмной дочерью они устроили поминки в день 10-летия после смерти Ии Валерьевны.
Историю, как появилась в их семье приёмная дочь, я Вам рассказывала по телефону. Увы, ни её имени, ни её нынешней жизни я не знаю. У нас сейчас очень холодно (ниже -30°), когда потеплеет, возможно, я что-то смогу узнать. Сын Марии Валерьевны Сергей Анищенко, был преподавателем на физико-математическом факультете нашего педуниверситета. Но и он, и его жена уже умерли. Не могу простить себе того, что не узнала в своё время фамилию Тани.
Ия Валерьевна остаётся для меня и немногих моих однокурсниц (мы уже 80-летние) идеалом моральным, профессиональным, интеллектуальным. Идеалом честности, справедливости, благородства. Царство ей небесное.
Уважаемый Константин Васильевич, шлю Вам фотографию Ии Валерьевны и копии некоторых её стихотворных поздравлений.
P.S. Если что-то узнаю, сообщу Вам.
Примите мои поздравления с Новым годом и искренние пожелания доброго здоровья Вам и Вашим близким, успеха в Вашей жизни и в составлении вашего генеалогического древа.
С уважением, Зоя Романовна».
Но это ещё не всё. Как вишенка на торте, отдельно следует аннотация к рукописям Ии Валерьевны.
«Мне хотелось бы, чтобы Вы, через эти рукописи Ии Валерьевны, почувствовали, что за благородная душа жила в ней. Несколько лет моей жизни она дарила мне свои поэтические поздравления, которые я храню как святыню.
Очень часто человечество показывает себя не с лучшей стороны (войны, фашистские порядки то в Германии или в Советском Союзе, в Кампучии и т.д. и т.п., увы!). При нашем последнем свидании с Ией Валерьевной я не могла не сказать ей: если среди миллионов индивидуумов есть такие, как Вы, Ия Валерьевна, то понимаешь, что стоит жить и принадлежать к этому человечеству.
Мне повезло иметь родителей, которых я тоже отношу к этой, увы, малочисленной когорте высокородных душ, как Ия Валерьевна.
Извините за такую сентиментальность. Обратите внимание на почерк Ии Валерьевны. Графологи говорят, то такой прямой, крупный почерк свидетельствует о благородстве, честности, справедливости этого человека, о красоте его души. В справедливости этого мнения я убедилась в реальности».
Я отправил Зое Романовне ответное письмо с искренней благодарностью и надеждой, что наша переписка продолжится. К сожалению, это её письмо так и осталось единственным, но его содержания с лихвой хватает, чтобы узнать личность любимого преподавателя, нашей дорогой Фиалочки, Ии Валерьевны Анищенко.
После этого письма поиск детей и внуков профессора Анищенко был продолжен, но, как говорится, это уже совсем другая история.
Геометрия жизни Сергея Анищенко
Чтобы проследить судьбу ещё одного представителя самой важной и ответственной профессий в мире – профессии учителя, вновь возвратимся в 1950-е годы, когда страна восстанавливалась после жестокой войны. 10 июня 1950 года аккурат в день 69-летия жены Татьяны Андреевны в посёлке Абезь Минлага скончался Валерий Арсеньевич, на возвращение которого надеялась вся семья. Конечно, об этом узнали значительно позже. Сибирская часть биографии семьи Анищенко прошла без него, но радует то, что она была долгой и счастливой. Татьяна Андреевна прожила без мужа ещё почти 18 лет, дети были молодыми и только начали определяться в профессии, внуки же ходили в школу и познавали мир.
Серёжа Анищенко, уже не Гарик, уверенно двигался не только по ступеням знаний, но и общественно-политической жизни. В 1948 году он вступил в пионерскую организацию, а в 1951, добросовестно выучив устав и ответив на вопросы секретаря райкома, – в ряды Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодёжи. Ну, здесь, думаю, ничего особо выдающегося нет, он, будучи воспитанным в духе преданности советской Родине, коммунистической идейности, и сознательного отношения к труду и общественному достоянию, как и большинство молодёжи 50-х, поступает как настоящий советский школьник-патриот. Умея с детства хорошо рисовать, как чётко подмечал ещё дед, в школе он оттачивал мастерство художника, а также редактора, где его выбрали главным редактором популярной школьной газеты «Прожектор». Стены школ, в которых он учился, ещё помнят, наверное, многометровые полотна этих газет. Всё это, а также основные вехи его дальнейшей биографии я узнал из уст его более молодых коллег уже после его смерти, но когда ещё не знал истории про смену имени и не был знаком с прекрасной пожилой женщиной Эльвирой Яковлевной Кузнецовой (Браницкой), которая меня нашла сама в соцсетях в июне 2017 года за 2 дня перед моей третьей поездкой в Рязановку и Садовку.
«Здравствуйте, Константин! Занимаясь составлением своей родословной, случайно попала на Ваше описание села Зиновьевка по «Путешествию на родину предков». Это меня заинтересовало, т.к. я знала семью Анищенко: дочерей и внуков Валерия Арсеньевича, проживавших в Красноярске. Я была однокурсницей и другом Сергея – внука Валерия Арсеньевича (он умер в 2010 году). Он мне рассказал о своем деде в 1957 году (когда стало, более или менее, можно). Хорошо владея компьютером (программист с 1963 года), многое нашла для своей семьи, попыталась найти и для семьи Анищенко. Многое нашла о Валерии Арсеньевиче. Послала сыну Сергея (я с ним не была знакома), двоюродным сёстрам Сергея (их я знала): Татьяне – дочери Ии Валерьевны и Галине, она приёмная дочь Валерия Арсеньевича.
У Татьяны есть страница в Одноклассниках, там она Татьяна Потылицына (Анищенко), 77 лет, Нижний Новгород, она с большим интересом прочитала о Зиновьевке и о предках. Можете связаться с ней. Если не получится, сообщите мне (я позвоню), она страницу завела, но не бывает там».
Вот так я познакомился с близким к семье Анищенко человеком, после чего нетрудно было восстановить связи с Татьяной Альбертовной, дочерью Ии Валерьевны, узнал от Эльвиры Яковлевны подробности учёбы Сергея в институте, а на десерт была и история про Гарика. Мы продолжаем с ней общаться до настоящего времени, переписывались, говорили по скайпу, она всегда интересовалась, как у меня продвигаются поисковые дела. Правда, в момент, когда пишу эти строки, поздравив её 22 августа с днём Рождения, она не ответила. Несмотря на почтенный возраст, надеюсь, что она жива и относительно здорова.
Продолжим биографию Сергея Александровича. В 1954 году он поступил в Красноярский педагогический институт имени, как студенты в шутку его называли, Василия Ивановича Чапаева. В это время студенты математики и физики учились вместе. Лишь только на старших курсах создали два отделения, добавив математикам специальность «Черчение». В институте ему очень нравилась геометрия, которую читал его любимый педагог Абрам Ефимович Липкин. Не было у него проблем и с курсом черчения. Кроме математики он увлекался баскетболом, волейболом, футболом, шахматами, лёгкой атлетикой, плаванием и … девушками.
Когда Эльвира Яковлевна вспоминала про Сергея и годы учёбы, она практически повторяла слова Зои Романовны Лопатиной про долгую дорогу в институт. Семья Сергея жила на правом берегу Енисея, институт находился на левом берегу. Жилая часть территории города была довольно сильно вытянута вдоль берега, прижатая горами.
«Квартира была небольшая, двухкомнатная. В семье было 7 человек: бабушка, её дочери Ия и Мария, дети Сергей, Татьяна и Галина. Кроме того, с ними жила няня, которая тоже была членом семьи ещё со времён детства Ии и Марии (так рассказывал Сергей, имени няни я не помню). Жили дружно, одной семьёй.
Добираться до института было далеко, в те годы через Енисей был всего один мост – железнодорожный, построенный еще до революции. Летом город был связан паромной переправой, зимой – ледяная дорога для автомобильного транспорта, в остальные времена года – только электричкой. Железнодорожный вокзал и дом Сергея находились в разных концах правого берега.
Короче говоря, Сергею приходилось тратить на дорогу много времени. Домой возвращался поздно: тренировки, соревнования и т.п. Поэтому они с друзьями («карасями») сняли комнату в небольшом частном доме на левом берегу.
Институтское общежитие давали только иногородним студентам. Но вскоре Сергею дали место в студенческом общежитии (за него похлопотал деканат).
Очень часто человечество показывает себя не с лучшей стороны (войны, фашистские порядки то в Германии или в Советском Союзе, в Кампучии и т.д. и т.п., увы!). При нашем последнем свидании с Ией Валерьевной я не могла не сказать ей: если среди миллионов индивидуумов есть такие, как Вы, Ия Валерьевна, то понимаешь, что стоит жить и принадлежать к этому человечеству.
Мне повезло иметь родителей, которых я тоже отношу к этой, увы, малочисленной когорте высокородных душ, как Ия Валерьевна.
Извините за такую сентиментальность. Обратите внимание на почерк Ии Валерьевны. Графологи говорят, то такой прямой, крупный почерк свидетельствует о благородстве, честности, справедливости этого человека, о красоте его души. В справедливости этого мнения я убедилась в реальности».
Я отправил Зое Романовне ответное письмо с искренней благодарностью и надеждой, что наша переписка продолжится. К сожалению, это её письмо так и осталось единственным, но его содержания с лихвой хватает, чтобы узнать личность любимого преподавателя, нашей дорогой Фиалочки, Ии Валерьевны Анищенко.
После этого письма поиск детей и внуков профессора Анищенко был продолжен, но, как говорится, это уже совсем другая история.
Геометрия жизни Сергея Анищенко
Чтобы проследить судьбу ещё одного представителя самой важной и ответственной профессий в мире – профессии учителя, вновь возвратимся в 1950-е годы, когда страна восстанавливалась после жестокой войны. 10 июня 1950 года аккурат в день 69-летия жены Татьяны Андреевны в посёлке Абезь Минлага скончался Валерий Арсеньевич, на возвращение которого надеялась вся семья. Конечно, об этом узнали значительно позже. Сибирская часть биографии семьи Анищенко прошла без него, но радует то, что она была долгой и счастливой. Татьяна Андреевна прожила без мужа ещё почти 18 лет, дети были молодыми и только начали определяться в профессии, внуки же ходили в школу и познавали мир.
Серёжа Анищенко, уже не Гарик, уверенно двигался не только по ступеням знаний, но и общественно-политической жизни. В 1948 году он вступил в пионерскую организацию, а в 1951, добросовестно выучив устав и ответив на вопросы секретаря райкома, – в ряды Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодёжи. Ну, здесь, думаю, ничего особо выдающегося нет, он, будучи воспитанным в духе преданности советской Родине, коммунистической идейности, и сознательного отношения к труду и общественному достоянию, как и большинство молодёжи 50-х, поступает как настоящий советский школьник-патриот. Умея с детства хорошо рисовать, как чётко подмечал ещё дед, в школе он оттачивал мастерство художника, а также редактора, где его выбрали главным редактором популярной школьной газеты «Прожектор». Стены школ, в которых он учился, ещё помнят, наверное, многометровые полотна этих газет. Всё это, а также основные вехи его дальнейшей биографии я узнал из уст его более молодых коллег уже после его смерти, но когда ещё не знал истории про смену имени и не был знаком с прекрасной пожилой женщиной Эльвирой Яковлевной Кузнецовой (Браницкой), которая меня нашла сама в соцсетях в июне 2017 года за 2 дня перед моей третьей поездкой в Рязановку и Садовку.
«Здравствуйте, Константин! Занимаясь составлением своей родословной, случайно попала на Ваше описание села Зиновьевка по «Путешествию на родину предков». Это меня заинтересовало, т.к. я знала семью Анищенко: дочерей и внуков Валерия Арсеньевича, проживавших в Красноярске. Я была однокурсницей и другом Сергея – внука Валерия Арсеньевича (он умер в 2010 году). Он мне рассказал о своем деде в 1957 году (когда стало, более или менее, можно). Хорошо владея компьютером (программист с 1963 года), многое нашла для своей семьи, попыталась найти и для семьи Анищенко. Многое нашла о Валерии Арсеньевиче. Послала сыну Сергея (я с ним не была знакома), двоюродным сёстрам Сергея (их я знала): Татьяне – дочери Ии Валерьевны и Галине, она приёмная дочь Валерия Арсеньевича.
У Татьяны есть страница в Одноклассниках, там она Татьяна Потылицына (Анищенко), 77 лет, Нижний Новгород, она с большим интересом прочитала о Зиновьевке и о предках. Можете связаться с ней. Если не получится, сообщите мне (я позвоню), она страницу завела, но не бывает там».
Вот так я познакомился с близким к семье Анищенко человеком, после чего нетрудно было восстановить связи с Татьяной Альбертовной, дочерью Ии Валерьевны, узнал от Эльвиры Яковлевны подробности учёбы Сергея в институте, а на десерт была и история про Гарика. Мы продолжаем с ней общаться до настоящего времени, переписывались, говорили по скайпу, она всегда интересовалась, как у меня продвигаются поисковые дела. Правда, в момент, когда пишу эти строки, поздравив её 22 августа с днём Рождения, она не ответила. Несмотря на почтенный возраст, надеюсь, что она жива и относительно здорова.
Продолжим биографию Сергея Александровича. В 1954 году он поступил в Красноярский педагогический институт имени, как студенты в шутку его называли, Василия Ивановича Чапаева. В это время студенты математики и физики учились вместе. Лишь только на старших курсах создали два отделения, добавив математикам специальность «Черчение». В институте ему очень нравилась геометрия, которую читал его любимый педагог Абрам Ефимович Липкин. Не было у него проблем и с курсом черчения. Кроме математики он увлекался баскетболом, волейболом, футболом, шахматами, лёгкой атлетикой, плаванием и … девушками.
Когда Эльвира Яковлевна вспоминала про Сергея и годы учёбы, она практически повторяла слова Зои Романовны Лопатиной про долгую дорогу в институт. Семья Сергея жила на правом берегу Енисея, институт находился на левом берегу. Жилая часть территории города была довольно сильно вытянута вдоль берега, прижатая горами.
«Квартира была небольшая, двухкомнатная. В семье было 7 человек: бабушка, её дочери Ия и Мария, дети Сергей, Татьяна и Галина. Кроме того, с ними жила няня, которая тоже была членом семьи ещё со времён детства Ии и Марии (так рассказывал Сергей, имени няни я не помню). Жили дружно, одной семьёй.
Добираться до института было далеко, в те годы через Енисей был всего один мост – железнодорожный, построенный еще до революции. Летом город был связан паромной переправой, зимой – ледяная дорога для автомобильного транспорта, в остальные времена года – только электричкой. Железнодорожный вокзал и дом Сергея находились в разных концах правого берега.
Короче говоря, Сергею приходилось тратить на дорогу много времени. Домой возвращался поздно: тренировки, соревнования и т.п. Поэтому они с друзьями («карасями») сняли комнату в небольшом частном доме на левом берегу.
Институтское общежитие давали только иногородним студентам. Но вскоре Сергею дали место в студенческом общежитии (за него похлопотал деканат).
К экзаменам на последних курсах мы с Сергеем готовились вместе в студенческих аудиториях, в общежитиях. К государственным экзаменам (у нас диплома не было) – дома у Сергея. К нам присоединился Валерка Яловицкий (он учился в другой группе математиков, весельчак, хорошо пел). Как-то раз, мы втроём отправились готовиться к экзаменам на Столбы. Залезли на Столб «Дед», там устроились на удобную плоскую площадку, учили, пели, в меру дурачились, не забывая, где находимся».
Каждый из нас, думаю с ностальгической радостью вспоминает свою студенческую жизнь. В пору моей учёбы в институте она была насыщена поездками в колхоз на уборку картошки или капусты, практикой на ведущих предприятиях отрасли, вечеринками в студенческом клубе. Студенческая жизнь 50-х тоже была весёлой и дружной, несмотря на многие трудности. А если жизнью правит любовь – тем более. Я попросил Эльвиру Яковлевну охарактеризовать Сергея, каким она его помнит, и она, конечно, откликнулась.
«Сейчас перечитала краткую биографию Сергея из «Сборника олимпиадных задач по геометрии…», – лаконично, но всё верно.
Немного добавлю. Доброжелательный, коммуникабельный человек. Учился легко, хорошо, но не был «ботаником» – было много других увлечений. Прежде всего, спорт: участник соревнований почти по всем видам спорта и институтских, и городских. Особенно (часто был лидером) по лёгкой атлетике: прыжки в длину, высоту, бег на короткие и средние дистанции, бег с барьерами. Помогал и его высокий рост – более 190 см.
Организовывал выходы нашей группы на Столбы, где бывал со школьных времён. Хорошо играл на гитаре. Знал и читал стихи Есенина, Рождественского, Вознесенского, большинство из нас тогда только слышали о них. По крайней мере, многие Есенинские стихи я услышала от него. Был романтиком, любил пересказывать отдельную прозу Грина.
Каждый из нас, думаю с ностальгической радостью вспоминает свою студенческую жизнь. В пору моей учёбы в институте она была насыщена поездками в колхоз на уборку картошки или капусты, практикой на ведущих предприятиях отрасли, вечеринками в студенческом клубе. Студенческая жизнь 50-х тоже была весёлой и дружной, несмотря на многие трудности. А если жизнью правит любовь – тем более. Я попросил Эльвиру Яковлевну охарактеризовать Сергея, каким она его помнит, и она, конечно, откликнулась.
«Сейчас перечитала краткую биографию Сергея из «Сборника олимпиадных задач по геометрии…», – лаконично, но всё верно.
Немного добавлю. Доброжелательный, коммуникабельный человек. Учился легко, хорошо, но не был «ботаником» – было много других увлечений. Прежде всего, спорт: участник соревнований почти по всем видам спорта и институтских, и городских. Особенно (часто был лидером) по лёгкой атлетике: прыжки в длину, высоту, бег на короткие и средние дистанции, бег с барьерами. Помогал и его высокий рост – более 190 см.
Организовывал выходы нашей группы на Столбы, где бывал со школьных времён. Хорошо играл на гитаре. Знал и читал стихи Есенина, Рождественского, Вознесенского, большинство из нас тогда только слышали о них. По крайней мере, многие Есенинские стихи я услышала от него. Был романтиком, любил пересказывать отдельную прозу Грина.
Профессионально рисовал, особенно ему удавалась графика, мог начертить окружность без циркуля почти идеально. Приходилось нам с ним выпускать факультетскую стенгазету. Однажды надо было широкой кисточкой написать и оформить заглавие, а кисточки не было. Тогда Сергей отрезал от голенища валенка полозку (дело было зимой, а другой обуви в это время не было – все ходили в валенках), разрезал на полозки, и красками ими нарисовал не хуже кисточек.
К моменту окончания института ему одному из двух групп математиков, предложили остаться на преподавательской работе, его понимание математики были его внутренней сутью, а не просто знанием.
У нас был сильный преподавательский состав. Так сложилось, что в Красноярске в то время не было технических вузов. Математики и физики старшего поколения по разным причинам (эвакуация, репрессии и т.п.) оставались жить здесь, и пришли на работу в наш институт.
Его безупречные чертежи к геометрическим задачам можно посмотреть в «Сборнике олимпиадных задач по геометрии учащихся 8-11 классов», часть II. Решение олимпиадных задач, стр. 48-199.
Задачник пользуется до сих пор успехом, мне даже пришлось его послать детям и внукам знакомых, которые выбрали учёбу, связанную с математикой».
Эльвира Яковлевна вспомнила достаточно много институтских историй, но, как она отмечает, «была обычная студенческая жизнь: учились, дружили, веселились, не предавали друг друга. Называли друг друга Серёжка, Элка, Валерка и так до старости».
В 1958 году Сергей Александрович успешно окончил институт и его оставили на факультете ассистентом. В соответствии с ежегодно принимаемым постановлением ЦК КПСС, которое всегда содержало слова «В связи со сложным положением в сельском хозяйстве и в порядке исключения…», Сергей Александрович в августе этого же года отправляется со студентами в Уяр на уборку урожая. Там на автомобиле ЗИС-5 он перевозит не одну тонну зерна от комбайна на элеватор. По вечерам он в большом количестве пьёт … молоко, играет со студентами Гребенниковым, Махневым и Дубновым в … преферанс.
В октябре 1958 года Сергея призывают в армию. Он служит на родине, в Белоруссии, во многих городах этой республики, практически во всех крепостях, находящихся на её территории: Бобруйске, Бресте и др. Успешно оканчивает сержантские курсы.
В 1960 году возвращается в Красноярск, в родной педагогический. Учебный год уже идёт полным ходом. Штаты укомплектованы. Самсон Львович Эдельман беспомощно разводит руками. Однако молодой сержант хорошо знает свои права и ему находят ставку ассистента.
В 1962 году Сергей Александрович вместе с двумя друзьями поступает в аспирантуру к С.Л. Эдельману. Надо отметить, что делает он это без особого желания, ведь ему больше по душе геометрия. Он пытался отказаться, но не помог даже такой веский аргумент, как двойка на вступительном экзамене по истории КПСС. А получить её, кстати, тогда было совсем несложно, достаточно было спутать, допустим, 13-й и 14-й съезды КПСС. Однако, Эдельман С.Л., как проректор по науке убеждает комиссию, что Анищенко С.А. в процессе изучения алгебраических структур усвоит законы диалектики и кандидату в аспиранты ставят положительную оценку.
С 1962 по 1965 годы Сергей Александрович активно занимается научными исследованиями. Участвует в работе трёх алгебраических коллоквиумов: два раза в Новосибирске и один раз в Риге.
В 1967 году выезжает на ФПК в Москву. Это первый год работы таких факультетов, и к ним пока относятся все серьёзно. Сергей Александрович слушает лекции Гуревича, Яглома, Новикова, Ефремовича, Акивиса и устанавливает научные контакты с московскими коллегами. Именно в этот период он завершает основную часть своей диссертационной работы.
В 1970 году он блестяще защищает кандидатскую диссертацию в Московском педагогическом институте им. В.И. Ленина. Стоит отметить, что отличное знание соискателем геометрии сыграло решающую роль в успешном завершении диссертационного исследования по алгебре.
С 1972 по 1982 год Сергей Александрович заведует кафедрой геометрии. В это же время он активно работает в школе «Юный педагог», является одним из её организаторов, завучем.
В 1982 году выезжает в Киев на ФПК и лично убеждается в том, что за 15 лет своего существования работа таких факультетов стала более формальной. Скучным лекциям он предпочитает написание статьи по методике работы в школе «Юный педагог» и общению со своими коллегами. Получает от декана ФПК два замечания. Первое – за то, что выставил из комнаты общежития проверяющего студента, приехавшего на учёбу после освоения целины. Второе – за то, что в день похорон Л.И. Брежнева вместо того, чтобы следить по телевизору за похоронами генсека, ел с друзьями борщ. Выручил его ректор института, который сказал, что проверяющим студентам нечего делать в комнатах преподавателей.
В 1992 году избирается профессором кафедры геометрии, издаёт учебное пособие «Лекции по геометрии» в двух частях, которое получает гриф Министерства образования РФ и рекомендацию к использованию в учебном процессе педагогических вузов страны. Публикует учебное пособие по геометрии для школьников гуманитарных классов.
К моменту окончания института ему одному из двух групп математиков, предложили остаться на преподавательской работе, его понимание математики были его внутренней сутью, а не просто знанием.
У нас был сильный преподавательский состав. Так сложилось, что в Красноярске в то время не было технических вузов. Математики и физики старшего поколения по разным причинам (эвакуация, репрессии и т.п.) оставались жить здесь, и пришли на работу в наш институт.
Его безупречные чертежи к геометрическим задачам можно посмотреть в «Сборнике олимпиадных задач по геометрии учащихся 8-11 классов», часть II. Решение олимпиадных задач, стр. 48-199.
Задачник пользуется до сих пор успехом, мне даже пришлось его послать детям и внукам знакомых, которые выбрали учёбу, связанную с математикой».
Эльвира Яковлевна вспомнила достаточно много институтских историй, но, как она отмечает, «была обычная студенческая жизнь: учились, дружили, веселились, не предавали друг друга. Называли друг друга Серёжка, Элка, Валерка и так до старости».
В 1958 году Сергей Александрович успешно окончил институт и его оставили на факультете ассистентом. В соответствии с ежегодно принимаемым постановлением ЦК КПСС, которое всегда содержало слова «В связи со сложным положением в сельском хозяйстве и в порядке исключения…», Сергей Александрович в августе этого же года отправляется со студентами в Уяр на уборку урожая. Там на автомобиле ЗИС-5 он перевозит не одну тонну зерна от комбайна на элеватор. По вечерам он в большом количестве пьёт … молоко, играет со студентами Гребенниковым, Махневым и Дубновым в … преферанс.
В октябре 1958 года Сергея призывают в армию. Он служит на родине, в Белоруссии, во многих городах этой республики, практически во всех крепостях, находящихся на её территории: Бобруйске, Бресте и др. Успешно оканчивает сержантские курсы.
В 1960 году возвращается в Красноярск, в родной педагогический. Учебный год уже идёт полным ходом. Штаты укомплектованы. Самсон Львович Эдельман беспомощно разводит руками. Однако молодой сержант хорошо знает свои права и ему находят ставку ассистента.
В 1962 году Сергей Александрович вместе с двумя друзьями поступает в аспирантуру к С.Л. Эдельману. Надо отметить, что делает он это без особого желания, ведь ему больше по душе геометрия. Он пытался отказаться, но не помог даже такой веский аргумент, как двойка на вступительном экзамене по истории КПСС. А получить её, кстати, тогда было совсем несложно, достаточно было спутать, допустим, 13-й и 14-й съезды КПСС. Однако, Эдельман С.Л., как проректор по науке убеждает комиссию, что Анищенко С.А. в процессе изучения алгебраических структур усвоит законы диалектики и кандидату в аспиранты ставят положительную оценку.
С 1962 по 1965 годы Сергей Александрович активно занимается научными исследованиями. Участвует в работе трёх алгебраических коллоквиумов: два раза в Новосибирске и один раз в Риге.
В 1967 году выезжает на ФПК в Москву. Это первый год работы таких факультетов, и к ним пока относятся все серьёзно. Сергей Александрович слушает лекции Гуревича, Яглома, Новикова, Ефремовича, Акивиса и устанавливает научные контакты с московскими коллегами. Именно в этот период он завершает основную часть своей диссертационной работы.
В 1970 году он блестяще защищает кандидатскую диссертацию в Московском педагогическом институте им. В.И. Ленина. Стоит отметить, что отличное знание соискателем геометрии сыграло решающую роль в успешном завершении диссертационного исследования по алгебре.
С 1972 по 1982 год Сергей Александрович заведует кафедрой геометрии. В это же время он активно работает в школе «Юный педагог», является одним из её организаторов, завучем.
В 1982 году выезжает в Киев на ФПК и лично убеждается в том, что за 15 лет своего существования работа таких факультетов стала более формальной. Скучным лекциям он предпочитает написание статьи по методике работы в школе «Юный педагог» и общению со своими коллегами. Получает от декана ФПК два замечания. Первое – за то, что выставил из комнаты общежития проверяющего студента, приехавшего на учёбу после освоения целины. Второе – за то, что в день похорон Л.И. Брежнева вместо того, чтобы следить по телевизору за похоронами генсека, ел с друзьями борщ. Выручил его ректор института, который сказал, что проверяющим студентам нечего делать в комнатах преподавателей.
В 1992 году избирается профессором кафедры геометрии, издаёт учебное пособие «Лекции по геометрии» в двух частях, которое получает гриф Министерства образования РФ и рекомендацию к использованию в учебном процессе педагогических вузов страны. Публикует учебное пособие по геометрии для школьников гуманитарных классов.
В 1997 году ВАК присваивает Анищенко С.А. учёное звание профессора. Сергей Александрович издаёт ещё две части лекций по геометрии.
Эльвира Яковлевна вспоминает, «что он ещё был хорошим шахматистом и фотографом.
Его близкие школьные друзья (с ними он поддерживал связь всю жизнь) стали известными врачами и в стране, и за рубежом. Он их называл «карасями». Я думала, что за их небольшой рост и плотное телосложение. Уже в последнем нашем разговоре по телефону с Сергеем в канун Нового 2010 года, я решила уточнить, так ли это. Он сказал, что они все трое «караси», я посмеялась - он среди них был «угорь» – длинный и нормального телосложения».
Талантливый человек талантлив во всём, чувства юмора ему было не занимать. Сохранилось одна его баллада, написанная в канун Нового 2006 года, и посвящена она предстоящему празднику и … геометрии.
Когда наука зарождалась
(Ведь из практических задач),
Одна из основных считалась
Как бы объёмы вычислять.
Оценка вычислялась грубо
И подвигались не спеша.
Объём цилиндра или куба
Сложнее конус или шар?
Шли караваны по пустыне,
Возили жидкость в бурдюках,
И в трюмах амфоры поплыли
На деревянных кораблях.
Весёлый роджер поднимая,
Пират повёл своих друзей,
Интуитивно представляя,
Там сколько будет стопарей.
Сидел мудрец, чесал затылок,
Какой-то должен быть закон,
Чтобы на множестве бутылок
Точнее вычислить объём.
И Кавальери, открывая
Свой новый принцип, дал понять,
Что хоть бутылка и кривая,
Но всё равно она ноль-пять.
Был даже Келлер озабочен,
Как это можно рассчитать,
Чтобы объём австрийских бочек
Одной линейкой измерять.
Объёмы в банках и в кастрюльках
Мы точно знаем наперёд,
Надёжный способ пить по булькам
Нас никогда не подведёт.
Чтоб не запутаться сегодня,
И чтоб не показалось мало,
Встречая праздник новогодний,
Мы до краёв нальём бокалы.
Сергей Александрович почти до последних дней жизни работал в университете, и только тяжёлая болезнь заставила в 2009 году из него уйти.
О его последних днях написала Эльвира Яковлевна, самая близкая подруга, которая всегда интересовалась его семьёй, общалась с родственниками и много сделала для того, чтобы наши связи восстановились.
«Как-то сразу не написала, о болезни и смерти Сергея. Для меня те январские дни 2010 года были тяжёлыми: за 2 недели до смерти Сергея умер мой муж, и писать об этих днях было тяжело. Сергей тяжело болел, о своей болезни не распространялся, но уже не работал и нуждался в помощи. Это я уже потом узнала от сестры его жены. В молодые годы они вместе с женой попали в автомобильную аварию, жена пострадала больше. Уже через много лет это сказалось – у жены развилась тяжёлая форма болезни Альцгеймера, а у Сергея после её смерти начались проблемы с ходьбой.
17 января я ему позвонила, чтобы поздравить с днём Рождения, он уже говорить не мог, хотя пытался. Поговорила с родственницей. Он упал 2 января (дома был один и ...). Сестра его жены вчера по телефону позвонила и рассказала мне, что в день его смерти ей позвонил брат, чтобы она пришла помочь, должны прийти с его кафедры. Пришла при ней вся кафедра, Сергей сидел в подушках, говорить не мог. Сослуживцы его поздравили, говорили сами позитивно, по его глазам было понятно, что ему было приятно».
После ухода Сергея Александровича Анищенко из жизни 20 января 2010 года кафедрой геометрии было принято решение о проведении на базе математического факультета Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева ежегодной олимпиады по геометрии среди учащихся 8-11 классов, посвящённой памяти профессора С.А. Анищенко, который много сделал для развития российского математического образования.
Продолжение читайте в рамках темы "Путешествие на родину предков - 2025 (5)"
Эльвира Яковлевна вспоминает, «что он ещё был хорошим шахматистом и фотографом.
Его близкие школьные друзья (с ними он поддерживал связь всю жизнь) стали известными врачами и в стране, и за рубежом. Он их называл «карасями». Я думала, что за их небольшой рост и плотное телосложение. Уже в последнем нашем разговоре по телефону с Сергеем в канун Нового 2010 года, я решила уточнить, так ли это. Он сказал, что они все трое «караси», я посмеялась - он среди них был «угорь» – длинный и нормального телосложения».
Талантливый человек талантлив во всём, чувства юмора ему было не занимать. Сохранилось одна его баллада, написанная в канун Нового 2006 года, и посвящена она предстоящему празднику и … геометрии.
Когда наука зарождалась
(Ведь из практических задач),
Одна из основных считалась
Как бы объёмы вычислять.
Оценка вычислялась грубо
И подвигались не спеша.
Объём цилиндра или куба
Сложнее конус или шар?
Шли караваны по пустыне,
Возили жидкость в бурдюках,
И в трюмах амфоры поплыли
На деревянных кораблях.
Весёлый роджер поднимая,
Пират повёл своих друзей,
Интуитивно представляя,
Там сколько будет стопарей.
Сидел мудрец, чесал затылок,
Какой-то должен быть закон,
Чтобы на множестве бутылок
Точнее вычислить объём.
И Кавальери, открывая
Свой новый принцип, дал понять,
Что хоть бутылка и кривая,
Но всё равно она ноль-пять.
Был даже Келлер озабочен,
Как это можно рассчитать,
Чтобы объём австрийских бочек
Одной линейкой измерять.
Объёмы в банках и в кастрюльках
Мы точно знаем наперёд,
Надёжный способ пить по булькам
Нас никогда не подведёт.
Чтоб не запутаться сегодня,
И чтоб не показалось мало,
Встречая праздник новогодний,
Мы до краёв нальём бокалы.
Сергей Александрович почти до последних дней жизни работал в университете, и только тяжёлая болезнь заставила в 2009 году из него уйти.
О его последних днях написала Эльвира Яковлевна, самая близкая подруга, которая всегда интересовалась его семьёй, общалась с родственниками и много сделала для того, чтобы наши связи восстановились.
«Как-то сразу не написала, о болезни и смерти Сергея. Для меня те январские дни 2010 года были тяжёлыми: за 2 недели до смерти Сергея умер мой муж, и писать об этих днях было тяжело. Сергей тяжело болел, о своей болезни не распространялся, но уже не работал и нуждался в помощи. Это я уже потом узнала от сестры его жены. В молодые годы они вместе с женой попали в автомобильную аварию, жена пострадала больше. Уже через много лет это сказалось – у жены развилась тяжёлая форма болезни Альцгеймера, а у Сергея после её смерти начались проблемы с ходьбой.
17 января я ему позвонила, чтобы поздравить с днём Рождения, он уже говорить не мог, хотя пытался. Поговорила с родственницей. Он упал 2 января (дома был один и ...). Сестра его жены вчера по телефону позвонила и рассказала мне, что в день его смерти ей позвонил брат, чтобы она пришла помочь, должны прийти с его кафедры. Пришла при ней вся кафедра, Сергей сидел в подушках, говорить не мог. Сослуживцы его поздравили, говорили сами позитивно, по его глазам было понятно, что ему было приятно».
После ухода Сергея Александровича Анищенко из жизни 20 января 2010 года кафедрой геометрии было принято решение о проведении на базе математического факультета Красноярского государственного педагогического университета им. В.П. Астафьева ежегодной олимпиады по геометрии среди учащихся 8-11 классов, посвящённой памяти профессора С.А. Анищенко, который много сделал для развития российского математического образования.
Продолжение читайте в рамках темы "Путешествие на родину предков - 2025 (5)"
Следующая публикация
Комментарии 1