Видеообзор «Поэзия женской души» 90 лет со дня рождения Риммы Федоровны Казаковой (1932-2008), русская поэтесса. | Интересный контент в группе ЦЕНТРАЛЬНАЯ РАЙОННАЯ БИБЛИОТЕКА в ОК (Одноклассники)

Видеообзор «Поэзия женской души» 90 лет со дня рождения Риммы Федоровны Казаковой (1932-2008), русская поэтесса. 2022 год богат на литературные юбилеи. 27 января 2022 года исполнилось бы 90 лет Римме Казаковой. Одна из самых востребованных поэтов советской эпохи, Римма Федоровна и сегодня не утратила своей популярности. Её имя, как и сорок лет назад, звучит для миллионов символом живой поэзии. Её стихи, понятные и близкие, ошеломляют своей искренностью и непридуманностью. Они звучат естественно и легко, словно написаны на одном дыхании. Читатели любят ее стихи и раскупают ее книги. Песни, написанные на ее стихи, также пользуются неизменной любовью публики. За большие заслуги в области литературы и плодотворную просветительскую деятельность в феврале 2007 года Римма Казакова награждена орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. На самом деле ее зовут не Римма, а РЭМО: Революция, Электрификация, Мировой Октябрь. Так назвал ее отец. Военный, дитя своей эпохи. В то время многих так называли: Октябрина, Ленина, Сталина, ДИП (Догнать и перегнать)… Окончив университет и утомившись от глобально-монументального имени, девушка, собиравшаяся преподавать где-нибудь в глубинке, боялась, что ее не поймут уже не столь революционные сограждане, и официально стала Риммой. Впрочем, до всего этого многие и так называли ее Риммой, а мама в детстве Римусей… «Что такое РЭМО?» - спрашивали новые друзья. «Партийная кличка!» - усмехалась она. Из автобиографии Риммы Казаковой: «Я родилась в Севастополе, на ул. Щербака, дом 20. Один мой дед был строителем, он-то и погрузил меня в Черное море своими большими руками. Существует семейное предание, что я раньше поплыла, а потом уже пошла. Отсюда, видать, такая непотопляемость. Другой дед по - отцовской линии – крестьянин, бедный и грешный, одно время работал извозчиком в Санкт-Петербурге. От него, должно быть, все русско-цыганское, удалое и бесшабашное, что и украсило мою молодую жизнь и одновременно ее омрачило. Мама моя была просто мама. Спасибо ей за то, что дала мне жизнь и просто любила. Как ни складывалась жизнь, а облако материнской любви по сей день защищает и закрывает: самая надежная аура. Позже я и написала: Горюем: поделом и зряшно, От одиночества скорбим… Но ничего тому не страшно, Кто хоть однажды был любим! Стихи я писала всегда, сколько себя помню, но в юности не придавала им большого значения – считала, что все либо что-то пишут, либо вяжут, либо танцуют… В девятом классе я страстно увлеклась физикой и самолетами, занималась в лаборатории аэродинамического сопротивления – собиралась поступать в такой не женский технический институт, как МАИ. Увы, родители меня в Москву не пустили, и я почти махнула рукой на свое будущее. Бродила туда-сюда по улицам Ленинграда, где мы в то время жили, пока не наткнулась в университете на истфаке на табличку кафедры международных отношений «А что, это интересно,- подумала я, - буду либо шпионом, либо дипломатом». И поступила туда. После окончания по распределению уехала на Дальний Восток. Я была неисправимым романтиком, грезила дорогами и великими стройками, и мне хотелось уехать как можно дальше от будничного Ленинграда. Помню, в дороге я все ужасалась великим пространствам нашей нескончаемой Родины и где-то на станции «Ерофей Павлович», названной так в честь Хабарова, почти застонала: «Эх, Ерофей Палыч, Ерофей Палыч, куда нас с тобой занесло!». В Хабаровске проходила свои университеты жизни: преподавала, работала в газете, на студии кинохроники. Пешком прошла Охотское побережье и вообще многое повидала и узнала. Там детское увлечение, которое было для меня приятным хобби, - стало делом жизни. Я имею в виду эту загадочную вещь: то ли дар, то ли и в правду профессию – стихи. (Кассета, читает сама Р. Казакова) Поэзия – мужичье дело. Воловий труд, соленый пот. Зачем же Орлеанской девой В поэты девочка идет? И по-ребячьи косолапо, Прозренья тайного полна, Уже примеривает латы, Уже решается она. Забыты куклы. Крест – на игры. Куда ты, девочка, куда?! Глаза с раскосинкой наивной – Как молодые города… Она идет, и ей не жалко, Что жизнь такую проживет. Так на коня взлетала Жанна – И так взошла на эшафот. В 1955 году меня впервые напечатали в журнале «Дальний Восток», через три года вышла первая книга стихов «Встретимся на Востоке». Как поэт я была уже популярна в Хабаровске. Меня печатали и в Москве: в «Новом мире» и в «Юности». Дальний Восток – моя поэтическая родина. Он мне много дал. В первую очередь, у меня появился характер. Я иду и не гнусь – Надо мною мое прежнее небо! Я пою и смеюсь, Где другие беспомощно немы. Я иду и не гнусь – Подо мной мои прежние травы, Ничего не боюсь. Мне на это подарено право… А случится беда, Я шагну, назову свое имя… Я – своя уже у своих. Меня каждое дерево примет. Однажды меня послали в Смоленск на российское совещание молодых писателей. Я была бойкая девчонка и рвалась в бой – как-нибудь себя проявить и показать. И вот на семинаре, который вели солидные и именитые писатели, мне вдруг пришло в голову, что раз уж я приехала сюда, то обязательно должна высказаться. Я поднялась со своего места и громко, вдохновенно начала следующее: «Гудзенко и другие поэты допотопного поколения…». Тут Михаил Луконин, известный поэт, рассмеялся: «Сережа, - обернулся он к поэту Сергею Орлову, - ты понял: нас считают уже допотопным поколением». В перерыве Луконин подошел ко мне и попросил дать ему почитать на ночь мои стихи. Я дала, на следующий день он встретил меня на семинаре и сказал: «Как я тебе рад! Я так боялся, что ты окажешься бездарной, но слава Богу, это не так». Так состоялось мое первое литературное крещение. Позже я подала заявление на Высшие литературные курсы и уехала учиться в Москву. Вышла замуж, родила сына Егора. Рождение ребенка… Для меня это самое сильное, самое значительное событие жизни. Там, в роддоме, я поняла, что я, конечно, женщина, мать, но видимо, еще и поэт. Я написала много стихов о новорожденном сыне. Родился сын, пылиночка, лобастенький, горластенький… Горит его пеленочка – видна во всех галактиках!... Может стихи о сыне – лучшие мои стихи». Действительно, наибольшую известность Казаковой как поэтессе принес цикл стихов, основные мотивы которых – дружба, верность, любовь, материнство – словом раздумье на «вечные темы». Лучшие стихи этого цикла: «Люби меня застенчиво», «Я – остров», «Глуха душа его, глуха», «Быть женщиной – что это значит?..», «Как просто быть счастливой в этом мире!.. Эти стихи напоминают о сложности и противоречивости чувства любви. (Любовь – это благо, счастье, радость и в то же время – печаль, источник горечи, драматизм, неизбежных обид и страданий). (песня в исполнении А.Серова «Музыка венчальная») «Сложилась ли моя личная жизнь? Почему нет адреса у моих любовных стихов, нет конкретных посвящений? Наверное, лучше всего на этот вопрос ответила я сама в стихах про разведенный мост. Я так прошу судьбу: «Дай до конца моста дойти однажды! До середины все понятно мне…» Да, до конца моста я так и не дошла. В моей жизни, к сожалению, не встретился человек во всех отношениях такой, чтобы прожить с ним всю свою жизнь. У меня было два мужа. И, хотя оба моих брака закончились разводом, не считаю себя несчастливой. Думаю, что я получила кое-что на тему любви от судьбы. Однажды, я была в Уругвае и в парке города Монтевидео наткнулась на памятник Хосе Энрике Родо, уругвайскому просветителю и писателю начала XX века. Меня потрясла надпись, которую я прочла на постаменте памятника. Я поняла, что живу по этим законам всю свою жизнь. Там было написано: «Любовь - достоинство того, Кто любит». То есть – не надо бояться любви. Не надо бояться, что тебе не ответят взаимностью. Надо просто любить! Это самое главное для чего мы живем. Это чудо, непостижимое, как стихи Блока, как вечность и бесконечность, как улыбка Джоконды и молчание сфинкса. Я бы посоветовала молодым людям не поддаваться «модным новациям»: легкому отношению к сердечным делам. Берегите свое право на любовь! Любовь расцвечивает всё в такие цвета и краски, дает такую перспективу человеческой жизни, пережив которую кажется, самое страшное – это никого не любить. Изучать язык любви Так волнующе и сладко. Вот загадка, вот разгадка – Как становятся людьми. Изучай язык любви Сердцем, бьющимся тревожно, Всё, что, в общем, невозможно В беспредельности лови». Солнечный, жизнеутверждающий, радостный талант дал Бог Римме Казаковой. Диапазон ее стихов был широк и многообразен. Вступающие в самостоятельную жизнь читатели 60-х годов узнавали себя в ее стихах: Мы молоды. У нас чулки со штопками. Нам трудно. Это молодость виной. Но плещет за дешевенькими шторками бесплатный воздух, пахнущий весной. Прощаются нам ситцевые платьица и стоптанные наши каблучки. Мы молоды! Никто из нас не плачется. Хохочем, белозубы и бойки!... Какие точные приметы возраста, времени, поколения! Точные, не утратившие своей свежести слова. Профессор из Кельна Вольфганг Казак в своем «Лексиконе русской литературы XX века», достаточно сдержанно оценивший творчество многих ее именитых сверстников, написал: «Лирика Казаковой богата образами, отличается тщательностью в подборе слов… Ее творчество определено характерными для 60-х годов поисками человеческой порядочности и отказом от пафоса и пропаганды. Часто это философская лирика… нежной проникновенностью отличается любовная лирика Казаковой… Ее стихи всегда продиктованы серьезным чувством». Мгновение, тебя благодарю за то, что ты - как ветра дуновенье, за то, что только ты не лжешь, мгновенье, ни мне, ни жизни, ни календарю. Забыть тебя решим или вернуть, тоскою или счастьем ослепило, всегда сказать мы можем: «Это было!» - и вознести или перечеркнуть. Мгновение, входи, своди с ума! Бесстрашное тебе повиновенье прекрасно! И прекрасное мгновенье, быть может, для кого-то – я сама… «У меня много недостатков, но я всегда старалась говорить себе правду обо всем и особенно о себе самой. И куда-то я двигалась. Было ли это движение конструктивным, трудно сказать. Но подавляющее большинство того, что происходило в моей жизни, делалось по любви. Потому и жалеть не о чем. Я так рада по сей день, что причастна чуду. Какое место занимаю в 7измерении этого чуда потом рассудят. Когда порой читаю о себе изредка суждение коллег, удивляюсь: да, читали ли они меня? Сдается, что кроме Вольфгана Казака, из критиков и критикующих поэтов всерьез ко мне мало кто относится. Правда, считают, что у меня есть читатель. Это, похоже, так. Даже в лицо узнают, что мне вообще-то не доставляет эйфории. Но недавно одна женщина сказала мне: «Не смущайтесь! Вы ведь плохого-то ничего не сделали. С вами связаны вещи славные. Ну да, стихи, песни…». О, Боже! Все равно я во многом повинна и по разным причинам не сделала много из того, что хотела. Однако, у меня вышло два десятка книг, я написала – почти на книгу – публицистические очерки, сочинила приличное количество фантастических рассказов, участвовала и участвую в эстрадной развлекалочке нашего времени… Я всегда была «первым парнем на деревне», всегда сочиняла песни, и если б я была гитаристкой, то, наверное, стала бы бардом… А первая моя песня была написана Александрой Пахмутовой – «Ненаглядный мой». Ее исполнила Майя Кристалинская. Пахмутова прочитала мои стихи в «Юности» и сочинила к ним мелодию – с тех пор ее часто исполняют. Позже я стала сочинять песни для многих популярных певцов – Серова, Малинина, Пугачевой, Аллегровой… К сожалению, теперь многие даже не знают, кто автор очень популярных песен. (Звучит проигрыш песни «Мадонна») Например, как-то я гостила в Нижневартовске и заглянула в кафе, а там исполняли мою «Мадонну». Я подошла к служительнице и сказала: «Знаете, а ведь это поют мою «Мадонну». Она побежала к музыкантам и рассказала, кто я, а затем и меня огорошила: «Ничего не понимаю. Они надо мной смеются. Говорят – какая Римма Казакова?! «Мадонну» написал сам Пушкин!». Но мне не обидно – главное, чтобы пели!». (Звучит песня «Мадонна») Широко известны не только стихи и песни Р. Казаковой, но и ее общественная деятельность. Еще в советские времена она была избрана секретарем Союза писателей СССР, организовывала в те годы Пушкинские праздники поэзии в стране, Дни литературы разных народов, вела работу с молодыми авторами. Сегодня Римма Казакова является сопредседателем Союза писателей Москвы, много сил отдает решению проблем писательского сообщества. В интервью корреспонденту «Российской газеты» от 19 октября 2006 года Римма Казакова с горечью говорила: «Современный литературный мир разрознен. И так называемый рынок на него сильно влияет, потому что многие интеллигентные люди вместо того, чтобы сделать нечто достойное, сочиняют сплошь детективы и любовные романы. Такая литература находит сбыт, ее охотно издают. Из героев в современной литературе вышли на первый план прыгуны, скакуны и секс-бомбы. Везде попса и самодеятельность. Серьезных писателей вообще как бы нет… Нынешнее время жестоко к поэзии. Практически такой профессии не существует. Мы потеряли престиж, мы потеряли скромный, но все-таки заработок… Союз писателей как бы есть, но его как бы не существует, у него нет даже помещения. Никто никаких денег не выделяет – ни Министерство культуры, ни городские власти. Нет, вообще-то, дают три-четыре стипендии на весь творческий союз, а в нем более двух тысяч человек, которые работают несмотря ни на что. И я живу, ищу работу, деньги, собираю по крохам тепло, сама его дарю, когда оно накапливается и жаждет пролиться. Грешно на долю плакаться, Все, что хотела, - вышло. Приподнимите планочку, Я прыгну чуть повыше! Жизнь по одежке пригнана, да вот в одежке тесно, до зрелых лет допрыгнуло и не остыло детство. Но кто поднимет планочку, чтоб прыгнуть чуть повыше, и новой жизни главочку к моей судьбе припишет? Но в том, раздуть ли пламечко, лишь от себя завишу. Приподнимаю планочку! Осталось прыгнуть выше… Я всю жизнь думала, что я не поэт. Всегда считала, что настоящие поэты – Вознесенский, Пастернак или Гомер. А я – нет. Мне всю жизнь не хватало стихов. А потом, в последнее время я пришла к выводу: плохой или хороший, но я поэт! Так мне назначено Природой! Такой я родилась! Скажу о себе высокопарно и точно: я – поэт из народа и для народа. Я пишу для людей. Какие тут могут быть игры? Меня издавали во многих странах: в Испании, Румынии, Болгарии, Германии… Но поэзия - национальная штука. Я живу в этой стране и для этой страны». Любить Россию нелегко, она – в ухабах и траншеях и в запахах боев прошедших, как там война недалеко. Но, хоть воздастся, может быть, любовью за любовь едва ли, безмерная, как эти дали, не устает душа любить. Страна, как истина, одна, - она не станет посторонней, и, благостней и проторенней, тебе дорога не нужна. Отчизны мед и молоко любую горечь пересилят. И сладостно любить Россию, хотя любить и нелегко. И сегодня стихи Риммы Казаковой живут порывистой жизнью и продолжаются. Помудревшие, искушенные. Светлые крылья хранительницы – Поэзии взлетают над ее головой. Римма Казакова – поэт всегда и навсегда. Особого внимания заслуживают стихи последней книги «Наугад». Они построены на рассуждениях автора о нашей современной жизни, о состоянии духа и настроении общества в целом и каждой его души в отдельности в последние два десятилетия. Книги стихов Риммы Казаковой – «живые и живучие», по словам их же автора. А значит обращение и к поколению нового третьего тысячелетия. Зачем искать примету конца былых дорог? Вопит на всю планету: «Дорогу Интернету! Да будут рэп и рок!» Комьютерное иго. Машинный поворот. Дискеты, файлы, игры… Счастливые вериги – или наоборот? И всё, что мы умели, пора забыть, уйти? И, мол, мели, Емеля, на сайте, на имэйле тори свои пути? И ад свечой потухшей, победный через край, летит, терзая уши, и веселит, и душит тот электронный рай… Я принимаю это не как беду и крах Но все же в сердце где-то – чуть слышная примета, какой-то новый страх. Смотрю вокруг с придиркой: как изменился день! Он занялся притиркой к себе природы дикой, замшелых деревень, понятий старомодных, мистических берез, дремучих душ голодных, пока еще свободных… Мне жаль всего до слез! Но на скамейке сада под оком синевы, где бодрая осада деревьев и травы, там силуэт маячит… Нет, вроде, я не сплю: читает книгу мальчик. Читает книгу мальчик! И я его люблю!