Хорошая девочка.

Окончательно и бесповоротно.
Семнадцатая глава.
С того вторника прошло уже четыре дня.
В университет Аля не ходила, сказала маме, что у неё болит живот. Враньё далось удивительно легко, тем более что Алю рвало с утра, и мама сразу поверила. Хлопотала вокруг, поила адсорбентами. Аля выбросила чёрные таблетки в цветочный горшок и воду выплеснула туда же – спрятала. Потом притворилась спящей, а сама лежала и думала.
- Сергей назвал меня нимфоманкой, он думает, что я занимаюсь этим со всеми подряд. А сам даже не заметил, что он был у меня первым. Почему он так считает? Что я делала не так? Я вела себя нескромно? Но я же люблю его. Всего люблю, целиком, каждую точечку. Может, если бы я была не такой…
И так час за часом, день за днём Аля вела бесконечные разговоры сама с собой, пытаясь найти причину нежданного несчастья в своих же неправильных поступках.
Наконец Аля убедила себя, что Сергей наговорил ей этих ужасных слов лишь потому, что ревновал – считал, будто он у неё не единственный.
Сразу повеселев, Аля решила ещё раз увидеть Серёжку и сказать ему, как сильно она его любит.
- Наверняка, он тоже мучается от этого нашего разговора. Девушку какую-то придумал, лишь бы меня уколоть. Но первый не позвонит, уж я-то его изучила. Бедный мой, милый, - так думала Аля, весело шагая по лужицам тающего снега и подставляя лицо солнечным ярким лучам.
Но разговора опять не получилось.
Сергея в торговом зале не было, Аля побродила между стеллажами с электроникой и подошла с вопросом к парню с надписью «Администратор» на бейдже. Почти сразу к ним подскочил Сергей. Администратор, не глядя на Алю, стал делать выговор Сергею, за отсутствие на рабочем месте, а потом спросил Алю:
- А Вы по какому вопросу? Хотите вернуть некачественный товар?
- Нет, - пролепетала испуганная Аля, - Я по личному.
- Личные вопросы, решай в личное время. Это уже который раз? Всё, пишу тебе два штрафа, - металлическим голосом произнёс администратор и отошёл.
Сергей грязно выругался и, с ненавистью глядя на Алю, спросил:
- Ну, довольна? Отомстила? Добиваешься чтобы меня уволили, сучка?
- Серёженька, ради Бога! Что ты говоришь. Я пришла сказать, что люблю только тебя и у меня никогда никого не было…
- Я-а-асно. Опять затянешь песню о беременности. Если никого не было, значит, типа, я – счастливый папаша? Ты дура? Или меня за дурака держишь? Слушай, нормальная девка уже бы сто раз на меня обиделась и забила на всё. А ты ходишь, ноешь, навязываешься – ясно, что тебе от меня что-то надо. Но что? Замуж не позову – меня от тебя давно тошнит, пиявка, алименты только через суд, если что. Как мне тебе ещё объяснить? Пошла вон, идиотка, я люблю другую! – под конец своей длинной речи Сергей уже почти орал.
Аля торопливо пробиралась между полками с товаром. Заблудилась и пошла не в ту сторону, потом развернулась и почти бегом устремилась мимо касс к выходу. Ей казалось, что любопытные взгляды прожигают дыры в её пальто и оставляют пузырящиеся волдыри боли на спине и плечах.
Аля выскочила из торгового центра, поскользнулась и с размаху села на мокрых ступеньках, сильно приложившись спиной и бедром о бетон. Вскочила, проигнорировав протянутую кем-то руку, и, не отряхивая налипшую влажную лепёшку снега, помчалась к остановке. Но стоять не смогла и быстрым шагом, почти бегом, заторопилась в сторону дома.
Помеха.
Восемнадцатая глава
Александра пришла домой измученная, вся в каком-то лихорадочном волнении, что-то ответила маме на её ахи и расспросы и долго-долго стояла под горячим душем.
Спала Аля плохо, урывками.
Её вообще охватило какое-то странное стремление двигаться, что-то делать. Она суетилась, собираясь в университет, хватала учебники, тетради и пихала их в сумку, потом спохватывалась, что они не нужны, хихикала сама над собой и вновь забывала расписание, которое пристально изучала пару секунд назад.
Ни о чём внятно рассуждать у Али не получалось. Метались в голове фразы Сергея – она старалась игнорировать их, было слишком больно думать об этом.
Потом в голову пробирались мама и отец. Как ужасно будет им угадать Алин секрет, когда правда начнёт увеличиваться в размерах, как они будут подавлены и разочарованы в ней.
Всплывало в памяти лицо любопытной маминой подруги Галины Николаевны, её острые голубые глазки и цепкое оглядывание всякий раз при встрече.
А остальные прихожане их кружка?
А отец Евгентий, её духовник? У него наверняка будут неприятности - плохо наставлял, не справился.
И над всеми этими беспорядочными мыслями витала одна фраза: «Что делать?»
Что же ей делать, чтобы спасти свой мир от полного разгрома. Как уберечь тех, кто верил в неё и любил, от гнусного позора разоблачения.
Теперь она не воспринимала свою беременность как зарождающуюся жизнь нового человека. Это было враждебное и ненужное существо, угрожающее ей, Александре, и её родным. Маленький ненавистный клубок тошноты, который мог превратиться в огромный смерч и разрушить всё, чем жила Аля и её близкие.
Лихорадочно выискивая выход, Аля вспомнила, что как-то в женской раздевалке после тренировки, староста их группы Наташа, обсуждала с девочками-старшекурсницами этот вопрос.
Аля дождалась пока Наташа останется одна и подошла к ней.
- Наташа, у меня проблема. Я залетела. Родители не знают и, надеюсь, не узнают. Посоветуй, что мне делать? – Аля и сама отстранённо удивилась, как жёстко прозвучал её голос, будто и не она говорила.
- Ого, а мы тебя за тихоню держим. Тебе восемнадцать есть уже? – насмешливо улыбнулась Наташа.
- Нет, только летом исполнится, а что? Какое это имеет значение? – удивилась Аля.
- Большое и первостепенное. Если нет восемнадцати – об официальном аборте забудь, не имеют права. Надо искать частного доктора, а это очень дорого. А у тебя какой срок? Ну, примерно? – Наташа обсуждала Алину проблему так по-деловому, будто они сидели на практических занятиях.
- Маленький ещё. Наверное, месяц или даже меньше, - сухо ответила Аля.
- Тогда можно попробовать сорвать таблетками. Это тоже опасно, кровотечение и всё такое, зато никто не узнает и стоит недорого. Конечно, может и не помочь, тогда уже будем думать дальше. Давай, неси завтра три тысячи и я тебе передам таблетки. Согласна?
Аля покивала головой. А потом спросила:
- А нельзя прямо сегодня? Я могу сейчас домой быстро съездить за деньгами. Ну, пожалуйста?
- Ладно, давай попробуем. Постой здесь, я отзвонюсь.
Наташин собеседник дал добро, и Аля помчалась домой.
Мамы, прямо как по заказу, дома не оказалось. Аля быстренько взяла деньги из своей копилочки и рванула назад в универ.
На перемене какой-то худой парень передал ей на крыльце коробочку, а Аля отдала ему деньги. Парень потребовал сверху ещё пятьсот рублей – за срочность, и Аля выгребла ему всё, что было в кошельке.
- Ты это, имей в виду, кровотечение сильное будет. Лучше в ванной отсидись или пойди к подружке, чтобы родаков дома не было, а то скорую вызовут. И не проговорись, а то и Натке, и мне пи… будет, из-за вас, дур неграмотных, - парень выругался и ушёл.
Наташа тоже напомнила Але, что надо хранить тайну.
Александра пришла домой и стала думать как же ей поступить. Тянуть с приёмом таблеток нельзя – чем больше срок, тем хуже. Дома принимать тоже нельзя – мама непременно увидит и устроит дознание. Подруг у Али нет.
Аля решила пойти в маленький лесок за конечной остановкой трамваев. Там вначале парк, а дальше идёт нерасчищенная часть, туда, по снегу, никто не заходит, значит можно будет отсидеться, а потом добрести до трамвая и поехать домой.
Одевалась Аля, как в поход. Натянула тёплые колготки, резиновые высокие сапоги, длинную старую куртку – сидеть на каком-нибудь пеньке, пока всё не закончится. С собой в мешок взяла два стареньких махровых полотенца – понятно для чего, чтобы кровь впиталась.
Собирала вещи и сама немного удивлялась своей деловой сосредоточенности и полному отсутствию страха и колебаний. Про Сергея не думалось вовсе, просто хотелось, чтобы всё закончилось и …
Аля не знала, что там будет, после этой «и»… Значит, просто чтобы закончилось.
Просто чтобы закончилось…
Девятнадцатая глава.
До конечной Александра доехала на трамвае.
Чтобы кондукторша ничего не подумала, уж больно пристально она на неё глядела, Аля вначале зашагала по тропинке, что вела к новостройке, но потом полезла по сырым, осевшим, припорошенным грязью сугробам в сторону леса.
Снег оказался гораздо глубже, чем Аля предполагала, и сапоги быстро наполнились влажными жёсткими комками. Вначале Аля останавливалась и, балансируя на одной ноге, комки вытряхивала, а потом перестала – смысл? Всё равно через каждый шаг в сапог ухал новый пласт снеговой каши.
Наконец, вдалеке от дороги, Аля нашла рухнувшую осину и устроилась на ветках. Даже удобно – под спиной ветки образовали подобие спинки и приятно пружинили, если Аля на них опиралась. Аля попрыгала немного, как на качелях – ствол качался, и веточки обнимали Алю за плечи. Здорово, будто в детстве.
Наконец, печально вздохнув, Александра приступила к своим планам. Достала из кармана куртки таблетки и проглотила их все до одной, запивая водой из маленькой, прихваченной из дома бутылочки. Затолкала в колготки полотенце и села терпеливо ждать результата.
Прошло около часа.
Ничегошеньки не происходило. Але уже надоело напевать всякие полузабытые песенки и изгонять непрошеные мысли о Сергее. Но Сергей упорно торчал в голове, а слёзы всё текли и текли по щекам. Аля взглянула на часы. Ничего себе! Уже почти пять вечера, а она сидит, будто пришла на прогулку.
- Наверное, этот тип меня обманул, подсунул какие-то обыкновенные витамины, вместо нужных таблеток. Кучу денег заплатила, да ещё и прыщами обсыплет, - в досаде подумала Аля и тут внезапная резкая и острая боль скрутила её так, что она рухнула со ствола вниз, прямо в глубокий вязкий сугроб.
Было так непереносимо больно, что кричать Аля не могла, а только глухо рычала, пытаясь приподняться на руках, чтобы выползти из снегового завала, накрывшего её с головой и не дававшего вдохнуть. Боль драла Алин живот изнутри, заставляла её хватать открытым ртом комки снега, вместо глотка воздуха. Аля бессмысленно билась в снегу, закапываясь всё глубже и задыхаясь. Наконец, эти судорожные корчи вытолкнули её лицо на поверхность и она, пропоров щёку о ледяную корочку, смогла, наконец, вздохнуть. Низ живота отозвался на это движение очередным гулким толчком боли, но Аля вдыхала и вдыхала воздух, внезапно почувствовав и осознав, между приступами боли, как же она рада жить и дышать.
С силой прижав одну руку к животу, Аля попыталась приподняться, но очередной тяжкий удар снизу, вновь усадил её в кучу разбросанного снега.
- Господь мой, всемилостивейший и всемогущий … - начала Аля, но чередующиеся, будто движение маятника, приступы нечеловеческой боли не давали ей договорить.
Наконец, внутри что-то дёрнулось и будто порвалось.
Аля потеряла сознание.
Она пришла в себя, потому что вывернутая в неестественной позе нога стала дико болеть и колоть, как иголочкой. Аля с трудом села.
Невыносимо ныло всё тело, кружилась голова, и Алю всё время заваливало вбок, словно от ветра. Ни рук, ни правой ноги Аля просто не чувствовала и не могла ими шевелить. Зато левая нога болела за все остальные конечности разом.
Александра обвела глазами темнеющий горизонт и отстранённо подумала, что уже, наверное, вечер. Наконец, она медленно перевела глаза вниз и увидела, что сидит на странном чёрном пятне.
- Наверное, это от моего тепла снег протаял, - подумала Аля спокойно и непослушной рукой провела по чёрному пятну. Пятно было тёплым, а Алины пальцы…
- Это кровь. Моя кровь вытекает. Слишком много, - испуганно подумала Аля.
Она хотела потянуться за пакетом, который валялся совсем рядом и достать оттуда полотенце, но ослабевшее тело не послушалось её, и она просто завалилась на бок.
Аля несколько раз пыталась встать, потом поползла к пакету. Эти несколько движений отняли у неё все силы, и некоторое время она тихо лежала, ощущая, как горячая кровь выливается из неё толчками и согревает озябшие ноги.
Аля медленно стала подтягивать к себе пакет, испуганно удивляясь, как трудно ей это делать. Но пальцы на руках были будто чужие – совсем не слушались.
Аля вдруг отчётливо поняла, что она умирает.
Уже почти умерла.
Никто не знает, куда и зачем она пошла. Если её и найдут, до того как бродячие собаки и вороны изуродуют её бескровное тело, то только случайно. Скорее всего, она пролежит до весны и наполовину уже разложится, так что родителям трудно будет узнать в этом синем, гниющем трупе свою неблагодарную глупую дочку.
Странно, но мысль о том, что она всё же умудрится опозорить родителей, даже и после смерти, придала Але сил, и она поволокла к себе пакет с сухим полотенцем. Из пакета выскользнул и лёг в ладонь ледяной прямоугольник.
Телефон.
Телефон!
Алины пальцы не желали повиноваться – окоченели. Тогда Аля подтащила руку поближе к себе и окунула пальцы в тёплую кровь, которая, по-прежнему, сочилась в снег. Наконец, отогрев пальцы и кое-как удерживая телефон у лица, Аля стала искать один номер. Номер, который она, по непонятной для себя причине, так и не удалила из памяти и из телефонной книжки.
- Вика. Помоги мне. Я умираю, - прошелестела Аля в трубку.
- Где ты, дура несчастная? Говори быстро, - заорала Вика с такой знакомой ворчливой интонацией в голосе, что Аля тихо заплакала.
- Ну, не молчи же. Просто скажи, где ты! – требовательно спросила Вика, и Аля прошептала, изо всех оставшихся сил стараясь говорить громче:
- Я в лесу, там где мы фиалки собирали. Помнишь?
- Сейчас иду. Ты мне смотри, не вздумай подохнуть там. Подожди, я тебе всё припомню, а лучше – сама убью. Телефон не выключай, говори что-то. Тебе совсем плохо? Ты сидишь? Чего тебя туда понесло, вот дура! И всегда дурой была! Хоть бы о родителях подумала, они тут с ума сходят!– торопливо говорила Вика.
Аля лежала на снегу и улыбалась, слушая такую родную и привычную Викину воркотню. Она смогла подтянуть коленки поближе, уткнулась носом в телефон и как сквозь стену слушала Викин торопливый голос, который звучал всё тише и тише.
Аля уплывала далеко-далеко. Назад, в их с Викой детство.
Когда мир был простым и понятным, а все вокруг счастливыми.
Быть счастливой, оказывается, так просто. Для этого надо всего лишь быть живой.
Живой.
Конец рассказа.