Опусы и рассказы

День девятый 16+ — Куда ты столько жрёшь? — грубый голос мужа громко прозвучал среди приглашенных гостей, — как свинья отъелась... Лиза нервно улыбнулась под жалостливыми взглядами коллег, хихикнула и, как всегда, постаралась перевести всё в шутку: — Дорогой, ты же любишь меня любую, а мясо такое вкусное, — и продолжила есть, хотя кусок в горло уже не лез, но признать перед всеми, что ей обидно до слёз она не могла. Эта маска счастливой жены так плотно прилипла к ней, что отличить, где настоящие чувства, уже не получалось. С первого дня замужества ей пришлось сделать выбор — терпеть все комментарии мужа, обращая в шутку или уходить. Уйти она испугалась, кому она ещё нужна? #опусы Подумала — такие мелочи можно и простить. Но с каждым годом этих мелочей становилось всё больше и больше и теперь, что бы она не делала, в голове слышался голос мужа, комментирующий и критикующий: готовить не умеешь; да кто так моет? руки из жопы; посмотри на себя — страшилище! С каждым словом она всё больше верила, что толстая, страшная, никому не нужная и ничего не может сделать нормально. Научилась улыбаться, когда он унижал её прилюдно, научилась глотать слезы и молчать, когда он рассказывал о своих загулах. Она прощала и считала, что ей повезло с мужем. Кто еще её примет? Да и люди осудят, если уйдёт. Когда гости разошлись, она прибирала со стола, устало складывая посуду в мойку. Вечеринка не удалась. Муж напился и лежал на диване, невнятно бормоча себе под нос. — Лиза! Ли-и-и-за! Иди сюда, моя коровушка! — язык у него заплетался. Она не откликнулась. Хотелось уйти из дома и блуждать по темным улицам, только бы не слышать и не видеть эту пьяную морду. — Лизавета! Лиза! — не унимался муж. Она вошла в комнату, вытирая руки полотенцем: — Что? Муж попытался встать, но смог лишь сползти с дивана. Его лицо покрылось красными пятнами, как каждый раз, когда он выпивал, рубашка вылезла из брюк, помялась, оголив свисающий живот, глаза бегали, сфокусировать взгляд не получалось. — Иди ко мне! — Ложись спать, уже поздно, — ответила Лиза, поморщившись от запаха перегара. Подошла к нему, попробовала поднять на ноги, но он схватил её и повалил рядом на пол. Она попробовала его оттолкнуть, но он вцепился медвежьей хваткой и полез целовать шею и рот, дыша перегаром. И тут у неё в голове что-то щелкнуло. Она отвернула голову, уклоняясь от слюнявых поцелуев, оттолкнула его со всей силы и встала. Он кулем повалился на спину, неуклюже раскинув руки и с непониманием посмотрел на неё. И она увидела: вот он, человек, всю сознательную жизнь критикующий каждый её шаг. Вот он, пьяный, толстый, не способный даже яичницу приготовить самостоятельно, купить продукты без её руководства, найти свою рубашку без её указаний, лежит мерзкой массой и считает, что она его не достойна. Считает себя благодетелем, уверен, что вся жизнь крутится только вокруг него. А она годами эту уверенность поддерживает, потакает, принимает все оскорбления и поддерживает для всех иллюзию, что он в доме главный. Он хозяин и всё решает. И только сейчас она поняла — этот человек ей не нужен. Она больше не хочет так жить, не хочет видеть его каждое утро, не хочет больше слушать гадости, ловить жалостливые взгляды от посторонних, когда он кричит на неё. Хватит, она устала. — Лиза! Ты чего? А? Лиз? — от её взгляда он немного протрезвел. — Я ухожу от тебя, — просто сказала она и пошла в спальню собирать вещи. Как стало легко внутри! Она словно сбросила огромный камень, который годами таскала на себе. — Че? Куда? Лиза! Куда ты уйдешь? Куда пошла, а ну вернись! Но она уже не слушала. Раскрыла старый чемодан и неторопливо стала складывать вещи. #ЛюЯ_опусыИрассказы

ПРОУЧИЛ СУПРУГУ... Еще не дойдя до конца коридора, он услышал Юлин крик. Не стал слушать и останавливаться. - Надеюсь, ты изменишь свое отношение к людям, - проговорил Вася, садясь в такси... - Не хочу домой идти, - обреченно сказала Юля. - Давай еще посидим, - ответила Даша. - Я вообще домой не хочу идти, - повторила Юля, - ноги не идут. - С Васей поругалась? – спросила Даша. - А мы сейчас постоянно ругаемся. Дня не было, чтобы прошел без ругани! - Там вы три года женаты, - веско заметила Даша, - это обычный кризис трех лет. Ребенка надо рожать! - Вот только ребенка мне и не хватает! А так у меня полный букет! – воскликнула Юля. - Тогда я тебя не понимаю, - ответила Даша. - Да Вася отца своего парализованного к нам приволок! Этот старый д ... с повышенным давлением в свои пятьдесят семь лет полез на даче крышу латать. Возомнил себя птичкой! - Как ты можешь так говорить? – Даша отшатнулась. – Где твое уважение к старшему, тем более, к отцу твоего мужа? - Закончилось! Совсем закончилось! И уважение, и терпение, и все остальное! - Юля! - Даша, я понимаю, что свекру нужен уход, но почему я должна за ним ухаживать? - Опять не поняла, Вася на тебя отца сгрузил? – Даша нахмурилась. - Нет, только когда он уходит в ночную, тогда просит за отцом присмотреть, а так все сам делает. - Вообще тебя не понимаю, - растерялась Даша. - Да в квартире находиться невозможно! Постоянная вонь от лекарств, мочи… - Юля сморщилась, - не знаю, запах болезни и старости. Дышать невозможно, сколько не проветривай. А Вася еще постоянно приглашает медицинских работников, чтобы процедуры его отцу делали. Массаж, гимнастика… Будто это поможет! - А есть надежда, что он встанет? – спросила Даша. - Вася верит, я – нет, - твердо ответила Юля. *** - Вася, что это? – вместо приветствия крикнула Юля, переступив порог. - Простыня, - ответил Вася усталым голосом. - Я вижу, что это простыня, - ответила Юля, - почему она в коридоре висит? - Потому что на балконе нет места, - ответил Вася. – Я тут гвоздик вбил, там вбил, веревочку натянул. А ходить она не мешает. - Офигеть! – воскликнула Юля. – Мы теперь по всему дому будет загаженные простыни развешивать? - Юля, не начинай! – Вася повысил голос. – Простыня выстирана, она чистая. Высохнет на балконе, я перевешу туда. - Ты мне еще над головой что-нибудь из этого подвесь! Трусы, например! - Юля, я прошу тебя по-человечески, не надо закатывать скандал! - Так я бы и не закатывала, если бы нормально жили! Вася, мы молодая семья! Слышишь? Молодая! Нам жить надо! Жизни радоваться! О ребенке подумать! А о чем мы можем тут подумать? Ароматы, как в общественном туалете, отец твой парализованный, простыни висят по всему дому! - А что ты предлагаешь? На улицу его выкинуть? – возмутился Вася. – Это же все-таки мой родной отец, а не дальний родственник или случайный прохожий! - Вася, ну подумай сам, как бы ты не старался, все равно ты не сможешь за ним ухаживать нормально! Потому и воняет в доме, а ты все время уставший. Надо доверить его специалистам в профильном заведении. И ему там будет лучше, и для них это бременем не будет. - Предлагаешь отца завезти в хо.спи.с? Ум.ира.ть отправить? – Вася посмотрел на жену с презрением. - Ни в коем случае! – ответила Юля. – Там врачи, персонал, лекарства, уход. Если бы с моей мамой такое случилось, я бы даже думать не стала! Что я могу, человек, который в этом ничего не понимает, и квалифицированный специалист? Конечно, маме моей было бы лучше, если бы за ней ухаживал профессионал. - Юля, я не считаю эту идею хорошей, - ответил Вася, - даже приемлемой. Мой отец меня вырастил, заботился обо мне, воспитывал. А когда ему понадобилась помощь, я не имею права его бросать! - Да никто не говорит, чтобы его бросить, - Юля снижала накал страстей, переходя к увещеванию, - папе твоему там лучше будет.#опусы А ты сможешь к нему приезжать. А мы спокойно заживем. Ребенка заведем. Вась! Ребеночка! Маленького, красивенького! Нашего! Она прильнула к мужу, еле сдерживая рвотные позывы. Его одежда, да и он сам пропитался запахом болезни, лекарств и экскрементов. - Вася! – донеслось из комнаты Андрея Леонидовича. Юля сразу же отстранилась: - Иди! – холодно сказала она. – Только не вздумай его поить на ночь! Мне простыни менять ночью не улыбается! - Я подгузник ему одену, - ответил Вася, поразившись такой переменой голоса и настроения супруги. - А мне подгузники ему менять? – Юля прищурилась. - Нет, - ответил Вася, выходя их кухни, - до утра хватит. Юлю передернуло, и она отвернулась к окну. Сразу же форточку открыла. *** - Сынок, - сказал Андрей Леонидович, когда Вася вошел в комнату, - ты бы не ругался с женой-то. Может, права она? Сдал бы ты меня куда-нибудь. А вы и жить начали. Я же вижу, что всю жизнь вам порчу! - Перестань, пап. Это она несерьезно говорила. Устала просто. - Так и ты ж уставший весь, я же вижу. И круги под глазами, да и похудел. - Ох, папа, кости бы целыми были, а мясо нарастет! – Вася бодрился и подбадривал отца. - Вася, помирись с Юлей. Я ж помру, ты тогда один останешься. А человеку всегда кто-то рядом нужен. Оно и трудности переносить легче и с печалями справляться. Помирись и не ругайся больше. А мне, может быть, на самом деле лучше будет, если я с твоей шеи слезу. - Пап, да что ты заладил! Мне не сложно, да и совесть не позволит никуда тебя сдать! - Сынок, тебя я понимаю, ты сыновний долг отдаешь, а Юля не обязана страдать. Она замуж выходила за работящего мужика, с которым жизнь в радость будет. А получила того же мужика, да в придачу инвалида лежачего. И не мужика она своего видит, а сиделку при больном родителе. Ты что ж думаешь, такого будущего она хотела? - Пап, это непредвиденные обстоятельства, - возразил Вася, - не все наперед предугадать можно. - Предугадать – нет, а изменить можно, - Андрей Леонидович тяжело вздохнул. – Уйдет она от тебя. А я, получается, виноватым буду! - Ну, захочет уходить, так пусть уходит. Держать мне ее что ли? Жен, как и мужей, может быть много. А родители – они одни на всю жизнь! А если их бросать по прихоти жены, так что я за сын получается? А? Пап? Пар.ши.вы.й сын, а и человек такой же. Ты ж меня не таким воспитывал! *** Юля еле дождалась, когда Вася вернется на кухню. А она отлично слышала весь разговор. Сначала она хотела дожать идею, что свекор подкинул: что она страдать не обязана, но быть опорой мужу не отказывается. «Но папе лучше съехать под надзор специалистов!» Но потом только фраза Васи красными флажками плясала перед глазами. - Так, значит, хочет – пусть уходит? – прокричала она. – Так я и уйду! Мне такой муж не нужен! Тысяча жен у него, понимаешь, будет! А у меня тысяча мужей! Да и получше, чем ты! Она начала собирать вещи: - Вы посмотрите на этого хорошего человека! Он, видите ли, за отцом ухаживает! А я вся такая плохая, упрекаю его! Да больно надо мне такая семья! Три года я с тобой жила! Три! А ты так легко говоришь, пусть уходит! Да нормальный мужик за свою семью и за свою женщину горы бы сворачивал. А ты такой, весь в белом: «Пусть уходит!» - Юля, перестань кричать, - попросил Вася. - Я и кричать перестану и про тебя забуду! Тоже мне, альтруист любитель! Ухаживает он! Был мужик, как мужик, и вдруг стал сиделкой! Да ты все равно не сможешь дать нормальный уход! Даже если наизнанку вывернешься! - Юля, да пойми ты простую вещь! Тут не только в уходе дело, а человеческом участии! Поддержке! - Ты уже меня поддержал и поучаствовал во всей моей жизни! Спасибо! Ты сказал, пусть уходит? Все! Я ухожу! Она выскочила из квартиры, закинула вещи в багажник машины, села за руль и нажала на газ! *** Сначала пришла боль, а потом уже и воспоминания. Слезы застилают глаза, встречный свет фар, визг тормозов, а потом темнота. - Хорошо, что вы пришли в сознание! – проговорило белое пятно в поле зрения Юли. – Мы уж чуть надежду не потеряли. - Ав.ар.и.я, - прошептала Юля. - Да, - ответило пятно. – Как вы себя чувствуете? - Уж.ас.но, - ответила Юля, пытаясь вникнуть в свои ощущения. – Я двинуться не могу. - Ну, у нас плохие новости, - проговорило пятно, постепенно обретая очертания молодого врача, - у вас поврежден позвоночник. Ходить вы не сможете. Мы вас пока зафиксировали, чтобы не усугублять положение. - А насколько все серьезно? – пролепетала Юля. - Ну, руки у вас работать будут, когда спадет отек после травмы грудной области спинного мозга. С пищеварением еще разбираться надо будет, а ноги восстановить не получится точно. Врач выдал информацию и поспешил выйти из палаты, но зашел Вася: - Привет, Юля. Как ты? – спокойным и, каким-то, чужим голосом спросил он. - Васенька, - Юля начала плакать. - Я с врачом поговорил, - сказал он, присаживаясь на стул, - я в курсе, что ходить ты не сможешь. Он помолчал, рассматривая стены, потолок, аппаратуру, к которой была подключена Юля. Хрустнул костяшками пальцев и сказал: - Я поговорил с твоей мамой, будет ли тебя она отсюда забирать. Она сказала, что ей и здоровье не позволит, да и места у нее немного. Еще сказала, что она не специалист, чтобы за лежачими ухаживать, - Вася еще раз хрустнул пальцами. – Я тебя тоже забирать не буду. У меня и так отец на иждивении. А ты, тем более говорила, что в больнице и уход лучше, и специалисты. - Э… я… - Документы я уже подписал, чтобы тебя, ну, когда подлечат, сразу в приют или пансионат какой отправили. Но к тебе из социальной службы придут с вариантами. Вася говорил спокойно, размеренно. Это как-то пугало. - Отец мой еще сколько-нибудь протянет, а потом я для себя поживу. В удовольствие! На счет тебя я еще, может быть, и подумал, но ты же сама от меня ушла. Да и сама говорила, что лежачий инвалид в доме – это не жизнь. Сама понимаешь. *** Вася вернулся на следующий день. Более кош.марных суток Юля не переживала в жизни. Смириться с коляской, или просто принять свою инвалидность, было не просто. Но страшнее всего, что до конца жизни ей придется провести вдали от своих родных. Это вызывало панику. Если бы она не была пристегнута к кровати, то металась бы на ней в припадке. Ей казалось уж.ас.ным, что в один миг она лишилась всей своей жизни, планов, будущего. Да, за ней будут ухаживать, но никто не будет утешать! Никто не спросит как настроение? Никто не обнимет и даже слова доброго, если его не оплатить, не скажет. - Лучше бы я ум.ер.ла в той ав.ар.ии, - проговорила она под утро. – Лучше так, чем остаться совсем одной. Вот сейчас она понимала Васю, который из кожи вон лез, чтобы ухаживать за отцом. Да и она сама, оказавшись на месте мужа, никогда бы не отправила свою мать в приют. - Сама бы тянула, - говорила она, глотая слезы. Приход мужа она встретила без эмоций. Ночью истрепала до самого дна. А он, войдя в палату, скинул с нее одеяло и начал расстегивать крепления. - Что ты делаешь? – ужаснулась, она, потому что помнила слова врача, что это может усугубить ситуацию. – Ты хочешь меня уб.ить? - Нет, - сухо ответил Вася, - тебе это не нужно. Я врачу заплатил, чтобы он тебе озвучил стр.аш.ны.й диагноз и пристегнул тебя к кровати. Я хотел, чтобы ты почувствовала на своей шкуре, что ты предлагала устроить для моего отца. У Юли перехватило дыхание. - Есть такая поговорка, - проговорил Вася, продолжая расстегивать ремни, - там что-то про: Нельзя осуждать человека, пока не пройдешь путь в его ботинках. Я подумал, раз так совпало, что ты попала в ава.рию, предложить и тебе пройти сто метров в ботинках моего отца. Чтобы ты на себя примерила, что ему предлагала. Насколько это уж.ас.но остаться на попечении чужих людей, когда есть свои родные, но ты им не нужен. Он отстегнул последний ремешок и покинул палату. Еще не дойдя до конца коридора, он услышал Юлин крик. Не стал слушать и останавливаться. Дома ждал отец. - Надеюсь, ты изменишь свое отношение к людям, - проговорил Вася, садясь в такси, - но я свое отношение к тебе не изменю... А заявление на развод он подал, когда ехал в больницу. Сто метров в чужих башмаках автор: Захаренко Виталий

Егорка..((( Эта история жизни молодой женщины и её родившегося сына ..как говорится мир не без добрых людей !))) #опусыирассказы Егорка лежал в своей железной кроватке и уже ни плакал. Он был еще совсем крошкой, но уже понял, что плакать бесполезно. Еще недавно ему было так тепло и комфортно в животике у мамы. А потом он родился. И вместо теплых материнских рук, он попал в холодную кроватку роддома. Когда он просыпался мокрым и голодным, то начинал громко плакать. Но казенные стены и персонал не могли дать ему того, что могла дать родная мамочка, которая 9 месяцев вынашивала его под сердцем. Кормление и пеленание было по расписанию, но малыши этого не понимали. В начале они надрывно плакали, перекрикивая друг друга. #опусы Со временем Егорка понял, что кричать бесполезно. Проснувшись в мокрой холодной пеленке, он лишь тихонько кряхтел. Плакать бесполезно – все по расписанию, даже малыш уже понял это. *** - Люда, а ты с кем ребятенка то оставила?- окрикнула соседка баба Нюра Людмилу. - Ни с кем, с врачами,- отмахнулась девушка и поспешила уйти. - Постой-ка! С какими врачами еще? Стой, говорю тебе!- баба Нюра догоняла Люду как могла в своем возрасте. Люда остановилась на дороге, повернулась к старушке и прокричала: - Оставила я его баб Нюр! В роддоме и оставила! Не куда мне его забирать,- и закрыла лицо руками, прячась от горя и стыда. - В роддоме?? Свою кровиночку в роддоме оставила? Люда!- баба Нюра схватилась за сердце. - Как же так, Людочка! Да что ж творится то в этом мире. Родных детей матери бросают. Кто родился Люд, кого родила?- теперь бабушка сама утирала слезы. - Мальчика родила,- тихо ответила Люда. - Сыночка значит… Сыночек твой сейчас там один лежит, маму зовет. И не стыдно тебе Люда? Баба Нюра была единственным человеком, который с любовью относился к Люде. Мать ее часто выпивала и о дочери не заботилась. Люда росла как былинка в поле. Баба Нюра постоянно кормила ее, когда мать уходила в очередной запой. А с пенсии покупала специально для нее сладости и другие детские радости. А когда очередной отчим начинал буянить в доме, девочка уходила к бабе Нюре жить на несколько дней. Сильно была привязана Людмила к бабушке. Она была единственным человеком, который любил ее и дарил тепло. - Люда, Людочка! Ты сама-то вспомни, как в детстве тебе тяжело было. Как мать твоя о тебе не заботилась. Как тяжело это – без материнской ласки и заботы. Вспомни! Неужто ты такую судьбу для своего сыночка хочешь?- баба Нюра говорила уже тихо. - Не куда мне его забирать, бабушка! Сама живу на птичьих правах. Как растить мне его? Я ж учусь еще, ни жилья, ни работы. А там о нем позаботятся. Сыт, в тепле будет, - пыталась оправдаться девушка. - Какое ж тепло то в казенных стенах, где таких как он – десяток. Лежит там сыночек твой один на целом свете и ни кто его не пригреет, не обласкает. Мамочку свою ждет,- баба Нюра начала гладить Люду по голове, как делала это в детстве, когда девочка прибегала к бабушке в слезах из материнского дома. Когда она забеременела Егором, ее друг, который обещал жениться, пропал через два месяца. После написал письмо, что подумал и понял, что детей ему иметь еще рано. Чтоб Люда избавлялась от ребенка. Только сроки уже все прошли, живот уже был виден. Долго горевала Людмила от такой судьбы и участи. Тогда и решила, что когда родит - оставит в роддоме. Всю беременность она практически прожила у бабы Нюры, потому как мать ее попрекала животом, что принесла в подоле невесть от кого. Бабушка успокаивала Люду как могла – «Дал Бог ребенка – даст и на ребенка. Ты роди внученька, а там что придумаем». Только Люда не говорила бабушке о своем решении. Понимала, что не поймет и осудит. Но и поступить по-другому, как она тогда думала, не могла. Когда родился Егорка, Людмила попросила не приносить ей сына, чтобы не видеть и не привязываться. На следующий же день написала отказную и сбежала из больницы. Иногда во сне она видела своего сыночка, который жалобно плакал и звал ее. Она старалась не думать о нем, но материнские чувства все равно давали знать о себе. - Пойдем ко мне Люда, пойдем чай попьем,- ласково сказала баба Нюра и взяла под руку девушку. Дома Баба Нюра налила смородинового чая и усадила Люду за стол. - Ты пойми девочка моя. Что сыночек твой больше всех в тебе нуждается. Мужики они так – уйдут и забудут. Подружки, друзья- все это не главное. Корить себя потом будешь, когда поймешь что натворила. А он сейчас один, беззащитный. Ему ты должна все силы отдать, все что, есть у тебя. А трудности - они пройдут со временем. Я помогу тебе, внученька. Переезжай ко мне. Забирай сыночка и приезжай. Худо – бедно, но справимся. Вырастим, поднимем мальчонку. Не бери такой грех на душу, не бросай родное дитя,- договорила бабушка и подошла к иконе. *** Пожилая женщина с сыном и невесткой шли по сельскому кладбищу. - Вот она, баба Нюра наша, - грустно улыбнулась Людмила и положила цветы на могилку. - Приехали мы к тебе, баб Нюр. С твоим любимым Егором. А это невеста его, Наташенька,- тихо говорила женщина. Людмила вспоминала, как бабушка когда то смогла ее переубедить и забрать сыночка из дома малютки. Как не легко было первое время. Как помогала во всем и растили Егорку. А теперь вот стоит он такой большой, с невестой уже. - Спасибо тебе, баб Нюр за все. Спасибо. Чтобы сейчас со мной было, если бы не ты тогда,- смотрела Люда на своего повзрослевшего сына,- Вон какой твой любимый Егорка вымахал, скоро сам отцом станет, а я - бабушкой. Все у нас хорошо, бабуля. Доча младшая институт заканчивает. Мы с мужем дачу вот купили, будем на старость лет огород растить. Спасибо тебе баба Нюра. Спасибо за все. Егор с невестой тоже положили цветы на памятник. Молодые люди только начинали свой путь и были счастливы. А Людмила думала о том, какой бы грех она взяла на душу и как бы сложилась ее жизнь, если бы не добрая соседка баба Нюра. К сожалению автора его нашли

Юра выбежал из подъезда, и быстро направился в сторону магазина. Он спешил успеть до закрытия, ведь ужинать без хлеба не хотелось. У входа в магазин стояла маленькая девочка лет четырех, и прижимала к себе такую же маленькую собачку. - Тётя, купите, пожалуйста, моему щенку хлеба, - попросила тихо малышка, с надеждой взглянув на женщину, которая заходила в магазин. - Девочка, где твоя мама? Ты почему так поздно гуляешь на улице? Иди домой! - строго произнесла женщина, и вошла в магазин. Юра наблюдавший эту картину остановился. Взгляд ребёнка был грустным и несчастным. Молодой мужчина понимал, что здесь дело не в собачке... В отличие от той женщины, он догадался, что девочка голодна, и скорее всего просит еду для себя. - А твой пёсик кушает хлеб? - улыбнулся мужчина, подойдя поближе к ребёнку. - Да, - поспешила заверить малышка. - Вообще, он колбаску любит и конфеты. Но когда голоден, то хлебушек кушает. - Понял, - грустно произнес Юра. - Вы подождите несколько минут, я быстро... В магазине он быстро взял хлеб, бросил в корзину молоко, йогурт, печенье, конфеты, и докторскую колбасу. Стоя в очереди, невольно вспомнил своё детство. Его мать любила хорошо выпить, отца он своего никогда даже не видел. Юра помнит, как голодал по несколько дней, это были те дни, когда мать получала мизерную зарплату уборщицы, и уходила в запой на неделю. Иногда он вечерами делал обход детских площадок. На улице было уже темно, и он светил маленьким фонариком в песочницы, и часто находил конфету или печенье... Он помнит свой взгляд. В те времена, он смотрел на мир беспомощными голодными глазами. У этой маленькой девочки, которая стояла у магазина, был такой же взгляд... Выйдя на улицу, он подошёл к девочке. Мужчина хотел ей отдать небольшой пакет с продуктами, которые купил для неё, но понял, что она не донесет его сама. Ведь у неё на руках дрожала маленькая собачка. - Я купил твоей собачке немного еды. Ты далеко живёшь? - спросил Юра. - Нет. Вон в том доме, - девочка показала на пятиэтажку, через дорогу. - Пойдём, я помогу донести пакет. Взгляд малышки сразу же оживился. Она весело пошла впереди мужчины, напевая под нос знакомый Юре мотив. - Как тебя зовут? - поинтересовался он. - Катя, - представилась девочка. - А это мой друг, Боня. Малышка указала на собачку. По дороге девочка рассказала, что живёт с мамой и бабушкой. А совсем недавно нашла на улице Боню, и забрала жить к себе. Юра ещё надеялся, что ошибся в своих догадках. Возможно у Катюши нормальная мать, просто живут они не богато. - Вот здесь я живу, - Катя показала на окно второго этажа, с которого орала на весь двор музыка. - Я не пойду домой. Поиграю возле подъезда. Давай нам еду, мы с Боней поужинаем. - А бабушка твоя дома? - спросил мужчина. На улице уже было начало одиннадцатого, и он понимал, что ребёнку не место на улице в такой поздний час. - Да. Дома. Бабушка получила пенсию, они пьют на кухне, - нахмурилась Катя. Юра стоял с полной растерянности. На улице давно стемнело, в округе не было ни души. Он не хотел оставлять девочку у подъезда, и настоятельно попросил пойти домой. - Вы с Боней закройтесь в комнате, поужинайте, и ложитесь спать. Поздно уже. На улице опасно гулять. Ты же не хочешь, чтобы твою собачку кто-нибудь украл. Катя покачала головой, и покрепче прижала щенка к себе. Юра довел девочку до двери, и убедившись, что она вошла в квартиру, быстро пошёл в сторону дома. Настроение было скверным. Он почему-то думал, что сейчас другие времена, и социальные службы более ответственно относятся к своей работе. Но оказывается, нет. Всё, как и прежде... Супруга поначалу набросилась на Юру, ругая, что долго ходит. Ужин давно остыл, она все глаза проглядела, выглядывая в окно. Боялась, что с Юрой случилась беда. Кристина была на шестом месяце беременности, поэтому Юра давно привык к капризам и постоянным переменам в настроении, любимой женщины. Увидев, что муж чем-то настроен, Кристина стала допытываться, что стряслось. Юра за ужином рассказал о Катюше, о её маленьком щенке, который по всему видимому был единственным другом девочки. - Молодец, что помог девочке. Хоть покушает вдоволь,- печально произнесла Кристина. - Не расстраивайся, обездоленных детей уйма, и мы просто физически не сможем всем им помочь. Тем более, у нас скоро родится сын, тебе о нём нужно заботиться, а не чужих детках. Юра понимал, что жена права, и он никак не может повлиять на ситуацию. В ту ночь он практически не спал. Сам от себя не ожидал, что маленькая Катя так западет ему в душу. Через неделю они с женой возвращались из прогулки. Решила зайти в магазин, купить что-нибудь сладенького к чаю. У магазина снова стояла Катя... Девочка плакала навзрыд, как будто у неё случилось какое-то горе. - Катюша! Что стряслось? - Юра подбежал к девочке, и присел около неё. - Они забрали Боню! - заикаясь, произнесла девочка. - Мальчишки отняли его у меня, и пошли в тот двор. - Стой здесь, я скоро! - крикнул Юра, и побежал в ту сторону, куда указала Катя. Он вернулся буквально через пять со щенком на руках. Кристина присела с девочкой на скамейку, и утешала как могла. - Не плачь! Дядя Юра нашёл твою собачку, - улыбнулась супруга, увидев мужчину. - Юра! Мы не должны так это оставить. У девочки синяк на щеке, и все ручки в синяках. Это следы от пальцев. Катя рассказала, что мама вчера воспитывала её. Не знаю, как ты, а я вызываю полицию! - Вызывай! - одобрил Юра, и подошёл к Катюше. Девочка обняла его за шею, стала просить не отдавать её полиции. Мужчина чувствовал себя предателем, но понимал, что Кате нельзя жить в той обстановке, в которой она живёт. Полиция приехала через пять минут. Кристина подошла к ним, и стала рассказывать, о Кате. Женщина настаивала на том, чтобы судьбой малышки занялись соответствующие органы. - Ты плохой! - кричала Катюша, Юре. - Я думала ты мой друг, а ты предатель. Отдайте моего Боню! - требовала малышка. Полицейскому пришлось взять ребёнка на руки, что бы хоть как-то успокоить. Через пару минут машина отъехала, а Юра так и остался сидеть на скамейке, со щенком Катюши. - Ты как хочешь, а я его не брошу! - со злостью произнес мужчина. - Хорошо. Давай оставим щенка себе, - согласилась Кристина. - Не расстраивайся, ей же будет лучше в приюте. - Вот мне интересно, что ты можешь знать о приютах, и о той жизни, которой жила эта девочка? - со злостью спросил он. - Не обижайся, но тебе никогда не понять! Супруги после случившегося весь вечер не разговаривали. Кристина выкупала щенка, и сидела с ним в обнимку в кресле. Юра сидел на кухне, смотрел в окно. На душе был тяжёлый камень, который не давал спокойно дышать. - Юра, я всё время думаю о ней, - призналась Кристина, войдя на кухню. - Не плачь, ты же знаешь, что в твоём положении нельзя нервничать. - Юра, а что, если мы возьмём Катю себе? - тихо спросила жена. - Мне так жаль её... - Ты серьезно? - у Юры вмиг засветились глаза от радости.- Я даже мечтать об этом не смел. - А если нам не отдадут её? Ведь у неё есть мать, - предположила Кристина. - Отдадут! - уверено произнёс мужчина. - Ты же знаешь, у меня есть хорошие связи. Через три месяца, Юра ехал в приют за Катей. Девочка играла на улице, когда мужчина вошёл на территорию приюта. - Юра! - обрадовалась девочка. - Ты сегодня меня заберёшь домой? - Да. Сегодня! - смеялся мужчина, радуясь словно ребёнок. - А почему мама Кристина не приехала? - спросила Катюша. - Мама ждёт нас дома. У тебя теперь есть маленький братик. - А Боня? Она тоже меня ждёт? - допытывалась девочка. - Конечно! Ты ведь её лучший друг, - улыбнулся мужчина. Домой Юра возвращался в приподнятом настроении. Они добились своего, получили опекунство над Катюшей. Теперь он сможет спать спокойно. Да, он понимал, что всем обездоленным детям не помочь, но по крайней мере, они сделают счастливым хотя бы одного из них. Он сделает всё для того, чтобы у его детей детство было лучше, чем у него. Они никогда не станут голодать, и искать в песочнице недоеденное печенье. ⚜ ✍Автор: МиланаЛебедева

На вокзале Ждaл нa Куpcкoм вoкзaлe Мocквы элeктpичку. Пoдoшлa жeнщинa и cпpocилa у мeня мeлoчь нa пoкyпку xлeбa. Нa вид oдeтa oнa былa нopмaльнo, oпpятнo и ничeм нe былa пoxoжa нa вoкзaльныx бpoдяг, cтpeляющиx ceбe нa пoxмeльe. Тaк кaк я пoпaл в пepepыв бoльшoй, чaca нa пoлтopa, я cпpocил у нee, чтo у нee cлучилocь? Взяли в лapькe чaй c пиpoжкaми и ceли в пуcтую элeктpичку, чтoбы oнa мoглa cпoкoйнo пoкушaть. Oнa paccкaзaлa мнe иcтopию cвoeй жизни. Eй 60 лeт. Вcю жизнь paбoтaлa пpoвoдницeй нa пoeздax, oднa pacтилa cынa. Пoкa былa живa ee мaмa, бaбушкa пpиcмaтpивaлa зa cынoм. Ну кaк - тo тaк cлучилocь, cын cвязaлcя c плoxoй кoмпaниeй, cтaл пoтpeблять нapкoтики. Ceл в тюpьму, вышeл, выгнaл мaть из дoмa, cпуcтил "пo вeнe" квapтиpу мaтepи, ceл пo нoвoй в тюpьму и гдe-тo тaм умep в paзбopкax... Жeнщинa пoexaлa в Мocкву, дoмa нeт, жить нeгдe, poдныx нeт. Жилa пo вoкзaлaм. Гдe выгoнят peтивыe oxpaнники, oнa нa дpугoй вoкзaл пepeбиpaлacь, блaгo иx в Мocквe мнoгo. Нa paбoту ee нe бpaли, мoл вoзpacт нe пoдxoдит. Кудa нe глянь, oткудa нe пocмoтpи нa эту иcтopию, вeздe пoлнaя бeзнaдeгa и oгpoмнoe нeвeзeниe. Чтo дeлaть и кaк eй мoжнo пoмoчь в этoй cитуaции я нe знaл. Eдинcтвeннoe, чтo cмoг cдeлaть нa тoт мoмeнт, пpeдупpeдил cвoиx дpузeй из милиции Куpcкoгo вoкзaлa, чтoбы нe гoняли ee из зaлa oжидaния. И пoкaзaл eй мecтa, кoгдa и вo cкoлькo пpиxoдят кopмить бeздoмныx люди из блaгoтвopитeльныx opгaнизaций. Гдe пoмытьcя, гдe мoжнo пoлучить мeд. пoмoщь. Ocтaвил eй cвoй нoмep тeлeфoнa. И нa этoм мы paccтaлиcь. Нa ocнoвнoй paбoтe пoexaл пo дeлaм, виcит oбъявлeниe нa ocтaнoвкe: "ТPEБУEТCЯ КOНCЬEPЖ", copвaл бeз вcякoй мыcли и пoлoжил в cумку. Дoмa нaшeл cнoвa этo oбъявлeниe и вcпoмнил пpo эту жeнщину c Куpcкoгo вoкзaлa. Пoexaл, нaшeл ee нa вoкзaлe и пoзвoнил paбoтoдaтeлям, пoexaли нa coбeceдoвaниe. Oбъяcнили cитуaцию и ee пpиняли нa paбoту. Мoжнo жить в этoй кoнcьepжнoй кoмнaтe, вce жe лучшe чeм нa cкaмeйкe и пoд бубнeж гpoмкoгoвopитeлeй. Oнa тaм cмoглa уcтpoитьcя нa двe cтaвки и eщe взялacь мыть пoдъeзд и лecтничныe мapши. Oнa oкaзaлacь oчeнь тaлaнтливoй xудoжницeй-caмoучкoй, pacпиcaлa кapтинaми xoлл cвoeгo пoдъeздa, вeздe paccaдилa нa этaжax цвeты и cдeлaлa пeпeльницы для куpящиx житeлeй. Пoдъeзд был выcтaвлeн нa кoнкуpc лучшeгo пoдъeздa в paйoнe. Мoя знaкoмaя нa oчeнь xopoшeм cчeту у aдминиcтpaции ТCЖ, и глaвнoe, oнa вcтpeтилa в этoм жe пoдъeздe тaкoгo жe oдинoкoгo cтapикa и oни peшили пoжeнитьcя. #опусы Кoгдa я cмoтpю нa cудьбу этoй жeнщины, я вepю, чудeca eщe cлучaютcя, и ecть нa нeбe Бoг! Я нe мoг cпaть нoчaми, думaл ну кaк мoжнo eй пoмoчь? Чтo тут мoжнo cдeлaть для нee? Пpoйди я мимo oбъявлeния, былa бы oнa eщe живa? Вeдь oнa пpизнaлacь мнe, чтo былa гoтoвa кинутьcя пoд пoeзд oт бeзнaдeжнocти и тщeтнocти уcтpoйcтвa cвoeй cудьбы. Нe пpoxoдитe мимo нуждaющиxcя cудeб, дpузья! Будьтe внимaтeльны вoкpуг ceбя! #ОпусыиРассказы А.Кузнецов в группе Опусы и рассказы

Собачье счастье длится семь дней, а потом у щенка открываются глаза — Английская поговорка Собачий бог Сначала пришли запахи. Пахло мамой, молоком, теплом. Потом ощущение счастья и ласки — это мама вылизывала меня мокрым, шершавым языком, лаская и гладя, подталкивая носом к своему вкусно пахнущему молоком животу. Ах, какое у мамы молоко — теплое, дарующее покой и сон. Позже ожили звуки. Оказалось, что я не один. Около маминого живота толкались и пищали братья и сестры. Требуя своей порции ласки и молока. Успокаивающий голос мамы: «Когда вырастете большими, пойдете в огромный мир, помните: главное для вас — найти бога, который будет вас любить. Собачье счастье — находиться рядом с богом. Собачий рай — рядом с богом, там тепло, сытно и спокойно. Ваше главное предназначение в жизни - охранять и защищать своего бога. Если вы будете плохо кушать, останетесь маленькими, слабыми, и ни один бог не возьмет вас к себе в защитники. Если вы будете глупыми, непослушными и злыми, ни один бог не захочет жить рядом с вами. Пес без бога — никудышный пес, его ждет улица, холод и голод. Когда-то и у меня был бог, но я его потеряла. Растите дети, ищите бога и никогда его не теряйте.» Я лежал в тепле у маминого живота и думал: «Как же так, мама самая лучшая, добрая, верная. Почему бог позволил ей потеряться?» Долго думал… пока не уснул. Потом пришел свет. Тусклый свет, едва пробивающийся под старый, заброшенный сарай. Я увидел маму, такую большую и красивую. Увидел братьев и сестер, маленьких, неуклюжих и смешных. Рядом болталось чье-то ухо, и я его укусил. Получил лапой по спине, потом на меня кто-то прыгнул сверху, и завязалась замечательная куча-мала. Утомившись, мы засыпали у теплого и сытного маминого живота, под сказку про добрых богов. Я хорошо помню, как мы впервые выбрались из-под сарая наружу. Солнечный свет сначала ослепил, а потом наполнил мир красками и теплом. Тепло, оказывается, не только рядом с мамой, но и растянувшись на нагретом камне. Солнечные лучи ласкают почти так же нежно, как мама. Огромный мир оказался просто замечательный, весь наполненный запахами и движением. А вот боги не произвели на меня впечатления. Бегают туда-сюда, суетливые, да и пахнут они не все приятно. И почему мама говорит, что богов нужно искать, когда их вон как много, и почти ни у кого нет своего пса. А потом пришли боги… Маленький и смешной бог сграбастал меня в охапку, тиская и гладя, уговаривал свою маму — Мама, ну посмотри, какой милый. Мама, ну ты же обещала мне… — Ну и куда мы его возьмем? У нас дома совершенно нет места. — Мама, я буду тебя очень-очень слушаться, давай возьмем щеночка… — Ну если только на лето, пока мы на даче, а осенью что-нибудь придумаем. Меня подняли на руки и понесли. Я помахал хвостом братьям и маме. Мама почему-то очень жалобно смотрела мне вслед и слегка поскуливала. Вот так я и нашел своих богов, совсем это и не сложно, и чего мама так переживала. Да, дом у богов — это точно собачий рай: большой, светлый, теплый, вкусно пахнущий. Правда, меня туда редко пускали, зато у крыльца поставили просторную будку и миску с вкусной едой. Каждое утро мы с маленьким богом уходили гулять в лес или на речку. В лесу одуряюще пахло травой, мхом и дичью. От запаха дичи у меня закипала кровь, мне хотелось бежать, искать и хватать. Если я принесу дичь своему маленькому богу, как он будет мною гордиться! А бог смеялся и называл меня — «спаниель недоделанный». Я честно охранял маленького бога, рычал и лаял на все подозрительные шорохи и очень внимательно следил, чтобы бог не потерялся. Мы бегали вместе с богом по лесу, потом купались в речке, валялись на разогретом песке, делили на двоих большой бутерброд с колбасой и снова брызгались и купались. Домой возвращались затемно. Я подрос. Хозяйка часто говорила с укоризной: «Ну посмотрите, какой теленок вымахал, и что я с ним в городе буду делать?» Ночи стали холодней. Трава и листья на деревьях пожелтели. Маленький бог уехал в город учиться и приезжал только на выходные. На речку мы больше не ходили, только в лес, да и то не всегда. Зарядили серые затяжные дожди. Я один бегал на речку. Сидел на берегу, вспоминал летнее купание и явственно ощущал вкус бутерброда с колбасой. Как-то вечером, вернувшись с речки, я обнаружил, что дом пустой. Боги не вернулись — ни на следующий день, ни через неделю. Я остался один. Иногда заходила соседка, клала в миску еды, трепала меня по загривку, тяжело вздыхала и уходила. Я скучал и ждал. Я же был хорошим псом, почему боги не захотели со мной жить? Я долго думал, плохо спал по ночам, днем бесцельно бродил по двору и понял… Они меня потеряли… Сижу здесь пень пнем, а они меня потеряли и ищут. Маленький бог плачет, наверное… Я пошел искать моего бога. Целый день я бежал по дороге, потом перешел на шаг. Ноги болели, и очень хотелось есть. На третий день я вышел к городу, большому и шумному. По улицам ходили толпы богов. Я бегал и заглядывал им в лица, обнюхивал одежду. Чужие запахи, чужие лица. И так продолжалось день за днем, долго, очень долго, но моих богов не было. В поисках пищи я прибился к стае собак на помойке. Псы бесцельно болтались по улицам, спали под поздним осенним солнцем, устраивали свары. У них не было цели, они не искали своих богов, а я каждый день уходил на поиски. Как-то промозглым вечером, лежа под большим ящиком, я рассказал свою историю старому, плешивому псу-патриарху. — Скажи мне, ты ведь очень давно живешь: как мне найти моих богов? — Глупый, они не потерялись, они бросили тебя. — Ну почему, я же не глупый, послушный, большой, как боги могли так поступить со мной? — Это не боги, это люди. А люди бывают разные — хорошие и плохие, добрые и злые. Одни дают кусок колбасы, другие пинают нас ногами; твои просто поигрались и забыли. Запомни, малыш, боги никогда не предают и не бросают своих собак. И вообще выброси глупости из своей головы: для того, что бы найти своего настоящего бога, нужно родиться с серебряной косточкой во рту. Боги - для благородных псов, для нас, беспородных, в этом мире нет богов. И я поверил ему: патриарх был старым и мудрым, а я устал от бесплодных поисков. Бесцельные дни поползли серой чередой. Выпал первый снег. Белый, чистый, пушистый; как приятно зарыть нос в сугроб. Снежинки смешно щекочут нос изнутри. Чихнешь — и легкое, пушистое облако взлетает вверх белой вуалью. Рано утром приехали люди, они ходили вдоль мусорки и разбрасывали кости и куски мяса. Многие наши вылезли из укрытий и стали подбираться к аппетитно манящему лакомству. Ах, какая отменная мозговая косточка лежит у соседнего бачка, и ее еще никто не заметил! Я выскочил из-за ящика и ринулся за чудной косточкой — резкая боль неожиданно обожгла горло. Мужчина накинул мне на шею петлю и начал затягивать. От неожиданности я рванул назад, и голова выскочила из петли. Со всех ног я бросился прочь от мусорки, баков, разбросанного лакомства. Краем глаза я видел, как люди тащили наших и запихивали в машину. Потом грянул гром, и жгучая боль обожгла бок. Ошалев от боли и страха, я кинулся в старый открытый подвал. Горло саднило, на шее шерсть смешалась с кровью, на боку была глубокая рана. В голове крутилась только одна мысль: «За что?» К вечеру мне стало хуже, нестерпимо болело горло и рана на боку, хотелось пить. Я вышел из подвала, жадно ел снег, пытаясь утолить жажду. На мусорке стояла тишина, а белый снег пестрел алыми пятнами. Пахло страхом и смертью Ночью мне снилась мама, рассказывающая сказку про добрых богов. Утром уже я не смог встать на ноги. Хотелось пить, туманные образы мелькали в голове… Мама, маленький бог, лес, речка, бутерброд с колбасой, солнечные лучи, ласкающие нежно, как мама. Солнечный свет… не хочу умирать в темноте подвала, хочу на свет. Собрав последние силы, я выполз на улицу. Свет, запахи, звуки скрутились в один большой клубок и исчезли. Наступила темнота… Толпа мальчишек вломилась в ветеринарную клинику, втаскивая на растянутом одеяле огромного лохматого пса. — Дядя Миша, помогите ему. Дядя Миша, он ведь еще дышит. — Цыц пострелята, ну-ка разойдитесь, дайте посмотреть, кого вы притащили. Мужчина в белом халате нагнулся над псом, приоткрыл ему глаз, осмотрел раны. — Д-а-а, досталось бедолаге. Машенька, готовь операционную. А вы, пацаны, кыш отсюда. — Михаил Александрович, может быть, усыпим, все равно ведь не выживет, а если выживет — куда его потом девать-то будем, кому он нужен? — Машенька, не говори глупостей. Он молодой и крепкий. Выкарабкается — и мы обязательно его куда-нибудь пристроим. Голоса. Свет. Яркий слепящий свет. Жгучая, обжигающая боль, резко пришедшая из ниоткуда и плавно ушедшая в никуда. Неприятный едкий запах. Зачем? Я не хочу жить. Я не хочу жить так, без бога. Не хочу!!! Я открыл глаза и увидел бога — добрый взгляд, белые одежды. Свет окружал его мягким ореолом. Только таким и может быть бог. И снова пришла темнота и тишина. «Эй, симулянт, открывай глаза, вторые сутки спишь,» — кто-то ласково гладил меня по голове. Я открыл глаза. Рядом со мной на корточках сидел бог и поправлял повязку у меня на груди. От него исходило спокойствие, сила, уверенность и доброе тепло. Пах бог табаком, мылом, едким лекарством, старым кожаным креслом и … бутербродом с колбасой. — Чего носом водишь, проголодался? — и в руке бога появился большой бутерброд с колбасой. Бог отламывал от бутерброда небольшие кусочки и клал мне в рот. Кусочки божественно таяли во рту. Когда бутерброд кончился, я благодарно лизнул руку; рука была шершавой, солоноватой и очень теплой. — Ну что, Михаил Александрович, скормили свой обед этому оглоеду? — Не скормил, а поделился. Шли дни. Я лежал в углу и наблюдал за богом. К нему приходили люди, приводили и приносили собак, кошек и другую живность. Бог возился с животными, осматривал, делал уколы, давал таблетки, а я тихо лежал в углу и… ревновал. Утром бог приносил мне косточки, а в обед мы ели вместе бутерброд. Как то вечером бог сказал: «Дружок, ты уже совсем выздоровел. Давай-ка наденем ошейник и прогуляемся со мной.» — И куда вы его денете, Михаил Александрович? — Как куда?.. Домой… Этому охломону нужен дом, а мне пес. Лорда уже два года нет, хватит тосковать. В конце концов, должна же хоть одна живая душа — радоваться тебе и ждать тебя вечером. — Михаил Александрович, вы неисправимы. Не зря вас дети дразнят — Собачий бог. На улице вступала в свои права весна, даря надежды на будущее. По аллее, не спеша, вдыхая нежный запах ранней весны, шел БОГ и его пес… Ксения Быкова

"МУАР" Часть вторая. Глава 1. Весь следующий день они шли. Остановились только раз, когда солнце уже окончательно утвердилось на прозрачном голубом небе. Быстро проглотив по банке не разогретой тушёнки и запив её таким же холодным кофе из фляги, двинулись дальше. Дождь закончился ещё ночью. Кроссовки, конечно, не просохли, но по крайней мере уже не хлюпали. К базе они подошли, когда густые, темно-серые сумерки, смешавшись с таким же серым и влажным туманом не позволяли видеть дальше двух-трёх метров. Грунтовая дорога, по которой они подходили к посёлку, внезапно закончилась и перед ними обнаружилась массивная металлическая дверь, которая открылась на удивление мягко и совсем беззвучно. - Всё. Я голодный. Консервы ваши за неделю уже вот где стоят.- Проворчал Герасим стягивая ботинки - Анна! У тебя мясо осталось какое-нибудь? - Вяленое.- С усмешкой отозвалась женщина. - Жуй, что есть и спать ложись. Мясо ему... Они находились в довольно просторной прихожей, где вповалку, на скамьях вдоль стен, были набросаны различные вещи, в основном военного образца. Камуфляжные куртки, брюки, футболки. Даже пара зимних бушлатов выглядывало из этого импровизированного шифоньера. За то время, что они шли до базы, она успела узнать имена своих попутчиков. Синеглазую женщину звали Анна. Мужчин- того, что моложе - Алекс. Она, правда, так и не сообразила окончательно, Алекс- это Алексей или Александр?.. Да, впрочем, и не важно. Второго, с усами, звали Герасим. Её имени так никто и не спросил. Это было странно, но в свете последних событий казалось не таким уж и значимым. Тем более, она так и не смогла определиться, говорить этим, мягко говоря, непонятным людям, как обстоит её ситуация на самом деле, или всё же, не стоит лишний раз открывать рот. Так что, их безразличие оказывалось ей на руку. Сразу за прихожей находилась комната. Она была одна и имела очень впечатляющие размеры. По центру - квадратный деревянный стол, стулья. Она насчитала их восемь штук. Вдоль стен - кровати. Тоже из дерева. Имелся диван. Старый. Кожаный. Некогда он имел, скорее всего, бежевый цвет, сейчас... Сейчас этому цвету названия не нашлось. Большой металлический сейф у окна. Она откуда-то знала, что именно в таких хранится оружие. Чуть поодаль от сейфа она заметила ещё дверь. Когда Анна распахнула её, за ней оказалось что-то вроде кухни. Стол. Печь, которую следовало топить дровами, различные кастрюли, сковорода, несколько железных мисок... Чайник. Тоже металлический. Со свистком. Освещалось всё это тусклыми светильниками с неярким желтоватым светом, непонятным образом прикреплённым к стенам по всему периметру помещения. Был ещё один небезынтересный момент. Здесь не было ни телевизора, ни радио, ни даже простого стационарного телефона, не говоря уже о более современных гаджетах. Окон было всего три и они были очень маленькие, примерно двадцать на двадцать сантиметров, с довольно толстыми, непрозрачными стеклами. - Герасим, печь растопи, будь добр.- Крикнула Анна, гремя посудой- Думаю, кашу варить придётся. Не голодными же ложиться. Алекс, двери! Едрит вашу!.. Мало вам в том месяце котов было? Дверь наглухо, хватит с меня покалеченных, больше никого выхаживать не собираюсь! - С этими словами она обернулась к девушке - Значит так, тебя переодеть надо. И отмыть хоть немного. Вон за той ширмой в прихожей - умывальник, там же санузел. Сейчас Герасим оттуда вывалится- помойся. Все свои вещи - в печь. Одежду я тебе подберу. И ещё. Я смотрю, ты вообще не от мира сего, так что на всякий случай, если вдруг не в курсе - на улицу ночью не вздумай соваться. Вообще к двери не подходи. После помывки под подвесным умывальником, её облачили в камуфляжную одежду тёмно-зеленого цвета. Ботинки оказались слегка велики, но не слишком. Так же ей были выделены две новые чёрные футболки, серая бейсболка и новое нижнее бельё. И носки. Три пары. Герасим пообещал принести ей утром рюкзак. - Не очень вместительный, зато удобный! - Сказал он всё с той же своей фирменной усмешкой в чёрные усы. Ужинали опять рисовой кашей и тушёнкой. Разбудили её около полудня. Все трое её попутчиков уже были одеты и неспешно пили ароматный чай, сидя за столом. - Поднимайся уже. - Обратился к ней Алекс- Через час выдвигаемся. Натянув брюки, девушка направилась к умывальнику. Вода в нём оказалась даже тёплой, не то что вчера, когда ей пришлось отмываться практически ледяной. Унитаз, кстати, был вполне обыкновенный... Всё здесь у них непонятно, умывальник собственной сборки, а горшок цивилизованный, с подводом воды и вертикальным смывом. Приведя себя в порядок, вышла в комнату. На кровати, где она провела сегодняшнюю ночь, лежал чёрный брезентовый рюкзак, с широкими лямками и множеством карманов. Рядом с рюкзаком - кевларовый бронежилет. Она уставилась на него не моргая. Опять что-то знакомое пронеслось в голове... Не воспоминания, нет. Скорее ощущения. Она знала, как этот бронежилет ощущается на теле, знала все его изгибы и крепления. Помассировав пальцами виски и отгоняя возникшее наваждение, спросила: - Это тоже мне? - Да. Одевай всё это и выходи.- Отрывисто произнёс Герасим. - Мы у гаража. На кухне возьмёшь консервы и воду. Пошевеливайся. - А где гараж? - Не заблудишся.- Усмехнулся он, со стуком поставил на стол кружку и поспешно вышел. Выйдя из полумрака комнат во двор, невольно зажмурилась. Солнце слепило в буквальном смысле слова, но несмотря на это, жарко не было. Накинув на плечи куртку, внимательно осмотрелась. Всего четыре больших дома. У всех четырёх такие же маленькие, практически не пропускающие свет, окна. На крышах - тонкоплёночные солнечные панели. Дома стояли ровным рядом по левую сторону широкой грунтовой дороги. По правой стороне возвышался огромный амбар из красного кирпича. Он был действительно огромный, по другому не скажешь. - "Гараж."- пронеслось у неё в голове - "Действительно, не заблудишся." Перейдя пыльную дорогу, зашла в широкие, метров десять, откатные подвесные ворота. Первое, что бросилось в глаза из недр гаражного полумрака- герметичный стальной корпус МТ-ЛБ. - Вот ни... Себе... У них гараж укомплектован.- Выдохнула девушка. - Нравится?- Раздался за спиной хрипловатый мужской голос. Она обернулась. - Здравствуйте, барышня. Ну как, хороша "мотолыга"? Невысокий, абсолютно седой мужчина лет пятидесяти внимательно её разглядывал. Левый глаз закрыт чёрной атласной повязкой, от виска до подбородка тянулся глубокий шрам. Одет в синие джинсы и такую же синюю фланелевую рубашку. На ногах неизменные берцы. - Здрасьте.- произнесла негромко. Это был первый человек, который соизволил поздороваться с ней после её бегства из ямы. - Ага... Хорошая. - зачарованно оглядывая, обошла тягач кругом. - Проедет там, где танк застрянет... - И не говори, барышня! Машина всех времён и народов! Вот бы ему ещё БМД -ху с тридцати миллиметровой пушкой- и красавец будет! Глава 2. Лохматый серый с подпалинами пёс, прижав уши, слегка припав на передние лапы и оскалившись, утробно зарычал. Андрей резко остановился шагах в трёх от него и вскинул арбалет. - Тс. Тихо.- Пристально вгляделся в груду серых пыльных руин, бывших некогда чьим-то домом. Пёс замолчал, но всем своим видом показывал, что они здесь не одни. Андрей и сам это понимал. За всё то время, что он провёл, решив уйти с пустоши, научился определять опасность каким-то шестым чувством. И именно это не один раз спасало ему жизнь. Пёс прибился к нему спустя неделю. Тощий, со свалявшейся шерстью и подстреленной задней лапой. Он плёлся за ним не отставая, но и не приближаясь. Андрей оставлял ему еду и воду, матеря на все лады своего лохматого попутчика. Запасов было с собой не так уж и много. Банок двадцать консервы и килограмма три перловки. С водой - так вообще... Можно сказать никак. Обходя стороной города, они изредка натыкались на полуразрушенные и разграбленные деревни. Те из них, что сохранили в себе колодцы, представляли собой особую ценность и на всякий случай помечались на карте жирной синей галочкой. Из оружия у него осталось- только нож и арбалет с четырьмя болтами. Дробовик он умудрился утопить. Хороший был дробовик. Удобный. Очень нравился. Моссберг пятьсот девяностый. Кстати, именно в момент бесславной кончины Моссберга и состоялось, наконец, более тесное знакомство с псом... Вынырнув из возникших не к месту воспоминаний, замер и прислушался. Слева, за большой серой глыбой отчётливо различался шорох. "Крысы? Коты?"- Осторожно сделал шаг назад. "Коты- это плохо. Очень плохо. И поодиночке они не ходят... Минимум по три... А болтов всего четыре... Да и перезаряжать времени не будет..."- Ещё шаг назад. Махнул рукой псу-" Назад! Назад!" За спиной, всего метрах в пятнадцати от них, кривобоко притулилась старая трансформаторная будка. Трансформатор, а вместе с ним все имеющиеся там автоматы и предохранители давным давно сняли и вывезли, тем не менее, сама конструкция выглядела довольно прочно. Даже двери были на месте. Только бы успеть дойти. Пёс, так же осторожно ступая, пятился назад. Они не успели дойти совсем немного. Ветка под его раненой лапой хрустнула, пёс дёрнулся, прыгнул в сторону и неуклюже приземляясь пронзительно взвизгнул. Секунды три стояла ошеломительная тишина. Андрей даже успел подумать, что пронесло, это всего лишь грызуны или птица, которая, испугавшись их, сама пыталась прятаться. Но нет. Над серым куском бетона, взбивая огромными когтистыми лапами тучи пыли, в ужасающие-изящном прыжке возник котяра. Не большой, около полуметра в высоту. Ещё секунда ушла у кота на выбор жертвы. Этой секунды оказалось достаточно. Резко вскинув арбалет, Андрей выстрелил практически не целясь, на удачу. Удача не подвела, болт пронзил мощную, несоразмерно широкую грудь монстра. С диким шипением кот шлёпнулся в паре шагов от него. Дальше время будто замедлило свой ход. Андрею казалось, что он медленно, ну вот очень медленно разворачивается и несётся к спасительному убежищу. Он прекрасно осознавал, что поворачиваться спиной к развалинам- всё равно, что подписать себе смертный приговор. Твари настигали жертву в один прыжок, длился который не более пары секунд. Причём, за счёт того, что лапы мутировавшего зверя были невероятно мускулисты, расстояние в три- пять метров было для него не проблемой. Он уже схватился было за ручку двери, когда осознал, что пса нет рядом. - Чёртова псина!!! - резко обернувшись, увидел его, всё так же лежащего, с неестественно отвёрнутой от себя лапой.- Тупая скотина! Чтоб тебя! - С дикими ругательствами в адрес очумевшего от происходящего пса, мужчина, перезаряжая на ходу арбалет, бросился назад. Краем глаза отметил, что с крыши соседних строений выглядывает ещё одна усатая кошачья морда. Этот не спешил нападать. Коты - твари умные и человека с оружием знают не плохо. " Выжидает удачный момент для прыжка."- Подумал Андрей. Пса он схватил за шкуру. Тот взвизгнул от боли, но тут же, щёлкнув пастью, заткнулся. В любом случае, момент совершенно не располагал к сантиментам и нежному обращению. Так, с псиной в одной руке и арбалетом в другой, он в два прыжка долетел до будки, закинул в неё пса и развернулся. Два здоровенных серых кота, наблюдая за ними сверху, не спеша приближались. Один угрожающе прижал уши к затылку и шипел. Второй шёл спокойно, без агрессии, без нервозности и, кажется, даже без опасений. "Знает, сволочь, что мы здесь в ловушке." Андрей медленно ,не делая особо резких движений, взялся за ржавую ручку двери. Сделал шаг назад и резко её захлопнул. Нащупал на полу какую -то арматуру, как можно плотнее воткнул её между ручкой и косяком. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Местами проржавевшие решётки внизу позволяли видеть, что происходит снаружи. Так же свет поступал сверху, сквозь кабельный вывод. * * * Они неслись по пыльным просекам и широким грунтовым дорогам. Изредка выезжая на неизвестно откуда возникающую ленту старого, изломанного и в рытвинах асфальта. Шустро объезжая густые непроходимые чащи, ноускат шестого "Чаборза" играючи вспарывал непролазные луговины, выпрыгивал на широкие поляны и вновь съезжал на широкую просеку. Её глаза светились восторгом! Ветер трепал волосы, сбивал дыхание! Она знала это ощущение скорости и свободы! Вцепившись в каркас багги, она не слышала и не видела ничего, кроме этого непередаваемого чувства восторга! За рулём была Анна, рядом - Герасим, они с Алексом- сзади. Выехали около четырёх часов вечера и по словам Герасима до темноты должны были добраться до ближайшего поселения, которое они почему-то называли "пустошью". Они вообще, все поселения так называли. Там планировали переночевать, запастись водой и провизией и на утро двигаться дальше. Ещё в гараже, разговорившись с одноглазым механиком Егором, она выяснила, что "база", на которую её привезли, является чем-то вроде перевалочной базы. Именно сюда привозилось, приносилось и, в буквальном смысле, приволакивалось (то из техники, что было не на ходу, или же, не имело этого хода вообще) всё, что разведгруппы находили в достаточном отдалении от городов. И что было особой удачей- это военные части, продовольственные склады, либо спец фортификационные сооружения. Всего на "базе" находилось одиннадцать человек- две разведывательные бригады по три человека в каждой. Так же имелись врач, оружейный мастер, женщина по имени Тамара. Должность для Тамары так и не придумали, но обходиться без неё было реальной проблемой. Она заведовала всеми съестными припасами, количеством патронов, одежды, топлива и даже угля с дровами. Этакий местный учётчик-управленец. Егор являлся механиком. В его обязанности входила исправность всего транспорта базы, а так же солнечные панели и ветрогенераторы. У них, конечно, и дизельный генератор имелся, но топливо- ресурс дефицитный. Ещё с ними жил шестнадцатилетний мальчишка, которого нашли в одной из опустевших деревень. Пацан оказался смышлёным не по возрасту и его было решено не отвозить на пустошь, а оставить у себя. Как сказал Егор- "Этот мелкий засранец стреляет лучше каждого из нас. За четыре месяца, что он здесь находится, столько различного зверья дробью нафаршировал, что большую часть пришлось завялить. Сейчас коптильню мастерит." На её вопрос, почему они не хотят отвезти её в ближайший город, Егор посмотрел так, словно перед ним умалишённая, после чего матюкнулся сквозь зубы и направился вглубь гаража. Она же осталась. Вновь несколько раз обошла мотолыгу, пристально всматриваясь, проводя ладошкой по холодному металлу корпуса. Ничего она не понимала. Какие МТ-ЛБ? Какие пустоши? Какие, ещё к чёрту, коты? Коты- милые пушистые создания. Могут, конечно, царапаться, но чтобы порвать кому-то задницу в лоскуты... И что за ерунда с городами? Какого... Её туда не пускают? Глава 3. Темнело. Андрей, как смог, вправил псу вывихнутую лапу, вскрыл две банки рыбной консервы. Одну скормил псу, вторую съел сам. Котов вокруг их убежища собралось около пяти рыл. И это- только самые обнаглевшие из них. Сколько ещё скрывалось в развалинах, неизвестно. Радовало, хоть это слово мало подходило к данной ситуации, но, тем не менее, среди мутантов Андрей не заметил ни одного котенка. Это означало, что здесь - не их место жительства и есть шанс, очень и очень маленький, конечно, что им осточертеет выжидать и они уйдут. В конце концов, зачем ждать то, что в любом случае само не вылезет, а вытащить это оттуда возможности нет. Воду решил экономить по максимуму, осталось её - литровая фляга и двухлитровая пластиковая бутылка. Итого три литра на двоих. Андрей налил псу в банку из под консервы и поставил перед мордой. Тот тоскливо посмотрел на парня своими круглыми янтарными глазами, повел носом из стороны в сторону, но к воде не притронулся. - Ну, ну... Не знаю, что ты там себе думаешь, в своей собачьей голове, но я бы на твоём месте взвесил всё десять раз, прежде чем отказываться.- Усмехнулся мужчина и потрепал пса по загривку.- Нам с тобой здесь в кошки- мышки играть не один день придётся, так что пей давай. Это я только сейчас такой добрый. С перепугу наверное. Завтра порция воды уменьшиться втрое...- И немного поразмыслив, добавил.- И еды тоже... На ночь они устроились на пыльном куске брезента, что отыскался в дальнем углу будки, погребённый под обломками трансформаторной автоматики. Ещё раз проверив, надёжно ли замурована дверь, помог псу перебраться на их импровизированную подстилку, пристроил под голову рюкзак и улёгся спать. Среди ночи их разбудил грохот и дикие вопли. Коты устроили бучу. -"Ну, это их дело, может, поубивают там друг друга. Меньше котов- меньше проблем... Нет котов- нет проблем"- Сквозь сон подумал Андрей, повернулся на другой бок, подтащил пса к себе поближе - с ним теплее- и вновь провалился в сон. Утро "обрадовало". А именно - собакой. Псу приспичило, а делать свои дела на территории, где они ели и спали, ему, видимо, не позволяла его собачья интеллигентность. Псина, прижав уши, со всем свойственным ему остервенением (видимо, совсем прижало) царапал дверь и поскуливал. - Да ты рехнулся, приятель?.. -Андрей исподлобья глянул на него. - Тебя же, дурака, сожрут. Даже до ближайших кустов добежать не успеешь. Пес обернулся, заглянул ему в глаза. Сколько же страдания, недоумения и осуждения было в этом собачьем взгляде. Андрей опустился на корточки и посмотрел сквозь решетку. Три здоровенных серых кота лежали на небольшом отдалении от будки и наблюдали. Ещё одного мужчина слышал сверху - тот топтался и пытался когтями отодрать шифер с крыши. - Нет, приятель.- Андрей сказал это как можно твёрже.- Я тебе не открою. Твари только этого и ждут. Небольшая щель - и у нас нет шансов. Так что, всё здесь делать будем. Вон в том углу можно яму разрыть.- немного подумав, добавил-... Потом зарыть... Короче, псина, или так, или мы сдохнем! - О том, что сдохнуть они могут в любом случае, Андрей предпочел не думать. Сделав из фляги два больших глотка, открыл одну банку тушёнки на двоих. Неспеша перекусив ( торопиться в их ситуации было некуда), вывалил оставшуюся половину собаке. - Давай уже, ешь иди... Скоро мы с тобой сырую перловку грызть будем... Как мыши...- с сарказмом добавил он. Немного понаблюдав за котами, которые валялись среди обломков бетона, словно разбросанные капризным ребёнком мягкие плюшевые игрушки, решил сперва выкопать яму под естественные их с собакой нужды, после чего занялся ревизией рюкзака, распределяя, сколько еды осталось и на сколько её можно растянуть. Псина выдержал ещё около полутора часов, после чего, смиренно опустив морду побрёл к выкопанному в углу клозету. * * * В пустошь они заехали засветло. Это было поселение домов в пятьдесят. Сами дома оказались маленькими- не дома, сарайки какие-то. И среди этих сараев выделялся один - довольно большой, сколоченный из брёвен и досок разнообразной формы и размеров. Тем не менее, по сравнению с остальными элементами данной панорамы казался дворцом. Именно к нему они и подъехали. Первым вышел Герасим и подойдя к бутафорской, не внушающей доверие двери, громко постучал. Ей даже показалось на мгновение, что от этого его стука вся конструкция сейчас сложиться, словно карточный домик. Дверь распахнулась, режа слух пронзительным скрипом не смазанных петель. Вышла полная молодая женщина в длинной вязаной юбке и мешковатой кофте с коротким рукавом. На ногах - не то галоши, не то обрезанные по самое не хочу, кирзовые сапоги . - А, Герасим! - Всплеснув руками воскликнула женщина. - Вот так гости у нас сегодня! Привёз чего на обмен, или...- Она бросила взгляд в сторону девушки. - Не на обмен и не " или".- Ответил Герасим. - Нам ночлег нужен, ещё консервы на два дня пути. За консервы плачу патронами. За топливо и ночлег - ребята дней через пять приволокут вам дров пятнадцать складометров. - Дом тот же, что и всегда, предпоследний к лесу.- она махнула в сторону густого чёрного ряда деревьев.- Насчёт провизии... Ну, расценки ты знаешь, одна банка - десяток патронов 5.45. - Добро, Валентина. Закончив с официальной частью, Герасим уже как-то добродушнее спросил: - Мужики-то на полях, что ли, всё ещё? - Там, где ещё им быть? Люд ленивый нынче пошёл, совсем работать не хочет. Кабы не мужики, так и бездельничали бы. А горох-то, да свекла, сами себя может и вырастят, но уж точно не соберут. А жрать всем надо. Чистую землю сейчас ох, как найти -то не легко, да и та больше пяти лет нормальный урожай давать не будет. Да ты и сам знаешь, что говорить -то. - Знаю, знаю, Валентина. Мужики как вернуться, пошли кого посмышленней ко мне. И банки, только, чтоб не все с рыбой были, совесть имей. Женщина басовито засмеялась, махнула на него рукой и скрылась в доме, оглушающе скрипнув дверью. Багги они оставили под навесом, возле выделенного им жилища. Неспеша умывшись и поужинав чаем с тёплыми ещё гороховыми лепёшками, кои им притащил, в закутанном тряпками котелке, босоногий смешной мальчуган лет шести, разбрелись кто куда. Мужчины на крыльце принялись за чистку оружия, Анна же, просто развалилась на мягкой зелёной траве, закинув руки за голову и уставившись в предзакатное небо. Девушка подошла и присела рядом с ней на корточки. - Анна... - Что тебе?- Лениво спросила та. - Анна, можно я пройдусь? Ну... Здесь... Просто посмотрю. Здесь же не опасно? - Иди. Только за пределы пустоши не выходи. И как темнеть начнёт - возвращайся. Если кто из местного быдла привяжется, говори, что ты с Герасимом приехала, сразу отскочат, как от чумы.- Усмехнулась женщина и надвинув на лоб козырёк бейсболки, прикрыла глаза, давая понять, что разговор окончен. Она брела вдоль нестройных рядов кособоких строений. Почти возле каждого стояла железная бочка, доверху наполненная водой, рядом ведро, возле некоторых даже два. "Пожара бояться"- пронеслось в голове. Она встретила несколько собак, которые поприветствовали ее дружным помахиванием хвостов. Возле одного из домов, на невысокой скамье сидела сухонькая старушка, перед ней, на лужайке, играла ребятня от трех до пяти лет. Она насчитала восемь ребятишек.-"Местный детский сад, что ли?" Она почти уже дошла до окраины поселения, когда навстречу вышли люди. Это были усталые, измождённые мужчины и женщины различных возрастов. Одеты они были в какое-то рванье, но ботинки у всех были хорошие. У всех на головах- широкополые шляпы. Она отошла на край широкой тропы и ошарашенно смотрела на них. Серые лица, даже без намёка на какие либо эмоции. Они шли мимо неё этаким стадом, вразнобой. Мужчины изредка поднимали усталые лица и с нездоровым интересом рассматривали её. Женщины же, вообще не обращали никакого внимания. Их было много, около сотни, может больше. Следом за ними, одетые в военное и с оружием, шли человек двадцать здоровенных мужиков. "Конвой?.."- подумалось ей. Когда они поравнялись с девушкой, один из них подошёл практически вплотную, так, что в нос ударил едкий запах пота. - Ты кто такая? Новенькая? Какого... мотаешься тут? Заняться нечем? - Я...- Отчего-то язык прилип к нёбу, а во рту резко пересохло.- Я с Герасимом... Приехала... С Герасимом.- Выдавила из себя девушка. - А... Ладно.- он тут же потерял к ней всякий интерес.- За периметр не суйся.- Вновь, на этот раз откровенно похотливо осмотрел её с головы до ног.- С Герасимом... Ладно, с Герасимом, так с Герасимом.- И хмыкнув, двинулся дальше. Гулять расхотелось от слова совсем. Выждав некоторое время, пока вся эта сумбурная толпа не разбрелась по своим халупам, на ватных ногах двинулась обратно. Дойдя до дома, не раздеваясь, лишь стянув с себя ботинки, рухнула на свободную кровать и зарылась лицом в пахнущую травами подушку. -"Где я, черт его дери?! Где? Что это за место такое? Что с людьми? Что, вообще, происходит?" Её разбудили крики. И выстрелы. Кричали люди. Стреляли, по всей видимости, тоже люди. Резко вскочила с кровати и осмотрелась. Солнце только-только начинало свой неспешный восход из за далёкого горизонта. Её спутников в комнате не оказалось. Наспех обувшись, подбежала к окну. Деревня горела. Люди хаотично бегали по улицам, многие падали, вероятно, словив пулю. Она отскочила от окна и вжалась в стену. Дверь распахнулась, вбежала Анна с "Валом" в одной руке, и топором в другой. - Быстро! В машину! Бегом, я сказала!- Откинув топор, схватила девушку за рукав и резко дёрнула на себя.- Вдоль стены и к машине! Я прикрою. Быстрее!- Буквально пинками вышвырнула её на улицу. В ту же минуту над головой ударила короткая очередь. Пригибаясь и буквально вжимаясь в стену дома, добралась до Багги. Герасим за рулём, Алекс отстреливался на заднем сиденье. Она запрыгнула рядом и закрыв уши ладонями, как можно ниже опустила голову. Спустя пару секунд в " Чаборз" запрыгнула Анна. - Гони!- Крикнула она, едва перекрывая своим голосом звуки выстрелов и отчаянные вопли раненых людей. Багги рванул вперёд, выбивая из под колес тучи песка и пыли. Алекс вдруг дёрнулся и начал медленно сползать с сиденья, заваливаясь на бок. Она схватила его за ворот куртки и подтянула к себе. Он смотрел на неё не моргающими зелёными глазами, которые отчего-то очень быстро теряли блеск и казались какими-то ненастоящими. Рядом с левым виском, окаймлённая густой тёмной кровью, зияла дыра. - Анна! Анна! Алекса убили!- Заорала она так, что у самой уши заложило. - Автомат у него забери!- Гаркнул Герасим. Она послушно стянула с мёртвого парня АКСУ, перекинула через плечо ремень. Одной рукой вцепившись в заваливающегося на неё Алекса, другой в каркас машины, крикнула: - Что случилось?! Что происходит?! - Сектанты!- Так же громко ответила ей Анна.- Твари! Людоеды! Герасим, гони скорей! Давай! Гони! Мимо просвистело. Где-то совсем рядом. Ей показалось, что она даже почувствовала резкую обжигающую волну возле самого уха. Гарасим вздрогнул и начал заваливаться на руль. Машину резко занесло, крутануло. Она едва не вывалилась, в последний момент успев уцепиться за спинку переднего сидения. Анна, что было сил, толкнула грузного Герасима. Мужчина выпал из Багги и нелепо кувыркнувшись, остался лежать на смятой траве. Анна пересела за руль, машина развернулась и они рванули в сторону темнеющего в незначительном отдалении леса. Конец второй части. Автор: Сен Листт. #СенЛистт

МИЛОСТЫНЮ НЕ ПОДАЮ… Хорошо помню этот ужасный день пятнадцать лет назад. Я стояла перед мамой как провинившаяся школьница, теребя в руках край своей блузки. Мама не спеша отломила кусочек пирожного, запила его чаем и наконец промолвила: — Я тебе говорю в последний раз: не поступай как последняя идиотка. У тебя масса перспектив, вся жизнь впереди, а ты хочешь связать себя по рукам и ногам ребёнком. Да ещё и от этого нищеброда! — Мы любим друг друга... — робко защитилась я. Но мать только усмехнулась: — Не говори глупостей! Я понимаю: первый мужчина в твоей жизни и все такое. Но это не повод губить себя. Где вы жить собираетесь? И на какие деньги?! Я молчала, да и что я могла сказать? Действительно, у нас со Славкой не было ничего. Ничего, кроме нашей любви и маленького существа, которое через девять месяцев должно было появиться на свет. Мама допила чай, встала: — В общем, так. Я уже созвонилась с Верой Андреевной, договорилась, она ждёт тебя завтра. Сделает все быстро и аккуратно, она отличный врач. Всю ночь я не сомкнула глаз. Так уж сложилось, что я никогда не перечила маме, и, надо сказать, она действительно всегда оказывалась права. Отвела меня в престижную школу. Вколачивала с боем в мою голову английский, который мне очень пригодится в жизни. Отсеивала нежелательных подружек, от которых я могла нахвататься плохих манер. Познакомила меня с перспективным молодым человеком: министерским сынком, у которого все было схвачено. Но полюбила я своего Славку: весёлого, бесшабашного и совершенно бесперспективного. Может, мама права и в этот раз? Может, через год-два семейной жизни я сбегу от Славки, наевшись по горло его несерьёзности и безответственности? И какой, в сущности, из него получится муж, если он до сих пор собирает обёртки от конфет и любит мультики?.. Но я тут же вспомнила, как Славка смотрит на меня, ощутила, как наяву, прикосновение его рук и губ... Как я смогу от него отказаться?! Утром мама сказала: — Выходи пораньше, чтобы не застрять в пробке. У Веры Андреевны рабочий день расписан по минутам. Я доехала до клиники, зашла в отделение гинекологии, села под кабинетом. Мимо вперевалочку ходили беременные, поддерживая свои огромные животы. Выражения лиц у них всех были одинаковые: немного рассеянные и мечтательные, будто в мыслях они уже качали на руках пока ещё не рождённых младенцев. Я встала и вышла вон. Домой одна идти не решилась, взяла с собой Славку — для моральной поддержки. И вообще, пусть мама получше с ним познакомится. «Он обязательно ей понравится, — твердила я про себя. — Он просто не может не понравиться!» Мама, похоже, была шокирована моим непослушанием. Не стесняясь присутствия пока ещё чужого ей парня, обрушила на мою голову ругань и проклятия. Я и не подозревала, что она знает столько бранных слов! Славка поначалу молчал, ошарашенный, как и я, таким напором, но постепенно его лицо стало краснеть, на шее запульсировала жилка. Вдруг он взял меня за руку: — Идём! Мама зло расхохоталась: — «Идём»! Да куда ты её можешь привести, голодранец! У тебя ни кола, ни двора. Ничего, завтра я сама отведу её на аборт, а ты исчезнешь из её жизни навсегда! Я вдруг отчётливо ощутила, как внутри живота кто-то шевельнулся. Наверное, мне это только показалось, ведь срок беременности был ещё слишком мал, но этот — мнимый или нет — толчок все решил. Я крепче сжала Славкину руку, развернулась и пошла с ним к выходу. — Если не одумаешься, можешь забыть дорогу домой! — кричала нам вслед мама. — Я не собираюсь вешать себе на шею вас и вашего ублюдка, так и знайте. Вообще — забудь, что у тебя есть мать! Свадьбу мы отпраздновали чисто студенческую: в общежитии, куда меня на полулегальных правах поселила комендант, восприняв близко к сердцу нашу историю. На столе стояла сковородка с жареной картошкой, колбаса, пару бутылок водки и «Фанта» — для меня. Через пару месяцев мы сняли квартиру, вернее, халупу на окраине города. Заколачивая щели, Славка меня успокаивал: — Да ведь это настоящая романтика! Потом будем рассказывать на старости лет своим детям, что жили в шалаше. Когда мой Славка спал, я до сих пор не понимаю. Утром мы вместе уходили в институт на пары, после занятий он отправлялся в магазин, где пристроился грузчиком, а вечером и ночью перевоплощался в официанта в ночном кабаке. Почти до последнего дня перед родами я тоже подрабатывала где могла: расклеивала листовки, раздавала рекламу. Когда родилась Санька, я позвонила маме, поздравила её с внучкой. Мне казалось, что она уже остыла и простила нас. — Какая внучка? — равнодушно спросила мать. — У меня и дочки-то никакой нет. Зима в том году была лютая, в нашей хибарке стоял такой холод, что мы спали в пальто. Ничего удивительного, что Санька заболела бронхитом. После больницы я отважилась поехать домой к маме. Нам надо было до весны перекантоваться в тепле, ведь педиатр предупредила, что Саньке категорически нельзя переохлаждаться. Мама открыла дверь, да так и осталась стоять на пороге. Я переминалась с ноги на ногу, путано рассказывая о бронхите, холоде, Санькином здоровье. — Значит, ты приползла проситься назад? — спросила мама. — Что ж, я не зверь, приму. С условием, что ты немедля разводишься со своим... не помню, как зовут... У меня выступили слезы. Санька на руках заворочалась, захныкала. — Мам, ну зачем ты так? У нас ребёнок... — В таком случае — прощай! Я милостыню не подаю! Я и сейчас вздрагиваю, вспоминая ту зиму. Холод и сплошная беспросветность. Я часто просыпалась по ночам, смотрела на Славку, потом — на Саньку. А что, если она умрёт в холоде из-за того, что я не захотела поступиться своей любовью? Но все когда-то проходит. Наша жизнь стала налаживаться. Славке пришлось-таки бросить институт, зато он устроился работать в солидную фирму и потихоньку пошёл вверх. Мы сняли приличное жилье, а со временем купили в кредит собственную квартиру. Родился наш младшенький, Витя. Я больше не делала попыток помириться с мамой, иногда мне даже казалось, что она давно умерла. Или у меня её вообще не было?.. ...И вот она стоит на пороге моей квартиры! Пятнадцать лет спустя. Она постарела, раздобрела, но все равно выглядит представительно и респектабельно. Пока не замечаешь, насколько застирана её кофта и как сильно сношены туфли. — У меня проблемы со здоровьем: диабет, давление, сердце, — сказала она как ни в чем не бывало. — Врачи прописали кучу лекарств, да и уход за мной нужен. Теперь настала твоя очередь обо мне заботиться! Она сказала это таким тоном, будто не сомневалась — я схвачу её в объятия, стану умолять позволить за ней ухаживать! — Не могу сказать тебе сейчас ничего определённого, — ответила я маме, — я должна посоветоваться с мужем. И я закрыла перед ней дверь... #опусыирассказы Приглашаем автора.

Пришла домой пораньше и застукала мужа с любовницей Мой шеф в своём репертуаре: — Ольга, если ты уже взлетаешь, то дёргай стоп-кран и прыгай. Сделка сорвалась! — Тебе повезло. Я позже выехала, ещё не прошла регистрацию. А то б я тебе дёрнула за стоп-кран! На полпути в аэропорт разворачиваюсь, и мой новенький чёрный «мерин» летит пулей по залитому солнцем КАДу в сторону дома. Трусь затылком о подголовник, прикидывая, нет ли моей вины в случившемся. Родион будто читает мои мысли: — Только тебе позволено так разговаривать с богом Олимпа, о моя златоносная курочка. — Да ну тебя! Директор птицефабрики ты, а не бог Олимпа! Три дня до ночи этот контракт вычитывала в офисе! — Понимаю, что я чиста, как бриллиант, и выдыхаю с облегчением. — Хочешь, дам тебе пару дней? — Уже была готова взять их за свой счёт! — Чёрт! Кто меня за язык дёрнул! — ржёт Родион. — Ладно! Так и быть. Съезди со своим красавцем на природу. Потешь его своими роскошными формами! — Уже забыла, как это делается! Всё! Четверг и пятницу ты мне подарил. Но учти! В субботу и воскресенье я тоже не хочу слышать твой голос! А уж тем более видеть твою физию! — Этого я не обещал, — довольно хрюкает в трубку Родион и сбрасывает звонок. Неожиданно выдавшиеся выходные можно провести на озере. В конце июня вода тёплая, наверное, как парное молоко. Костя давно упрекает меня, что я заперла его в каменных джунглях, а сама пашу без продыху, как лошадь, рвущаяся в председатели колхоза. Правда в его словах лишь то, что я работаю на износ. Для него я лошадь, а для Родиона — златоносная курочка. Мой муж осел дома, когда его турнули из фирмы «по обоюдному соглашению сторон». Больше его никуда не взяли. Почему-то. Моя же карьера, напротив, пошла вверх. Мы отказались от няни, и Костя с рвением взялся выполнять роль «яжеотца». Шестилетняя Мариша души в Косте не чает, а меня скоро перестанет узнавать. Пока спасает фотография на стене. Кручу на руле колёсико, взглядом выискивая в телефонной книжке бортового компьютера надпись «Любимый» и с наслаждением вдыхаю аромат нового кожаного салона. Нажимаю вызов и с блаженной улыбкой считаю монотонные гудки, пока приятный женский голос не сообщает мне, что абонент не может подойти к телефону. Странно для человека, не выпускающего из рук смартфон даже в туалете. Марину мы вчера на месяц отправили к моей маме в деревню. Так что, скорее всего, драгоценный супруг отсыпается после ночных виртуальных покатушек на танке. На шестую годовщину свадьбы Костя заказал у меня в подарок полный комплект: мобильник, часы и наушники. Принеся в зубах шефу подписанный контракт на двести лямов, я получила свои скромные пять процентов и покутила от души в любимом автосалоне. На сдачу приобрела мужу вожделенные гаджеты последней модели, пообещав обновить в скором времени и его вполне ещё приличный автомобиль. Впереди выходные… Не верю! Набираю корпоративный туротдел своей доблестной компании и, мурлыча в трубку, запрашиваю неприлично дорогие апартаменты на берегу лесного озера с заселением на ближайшие четыре дня. Ощущение, что не автомобиль, а моя душа вылетает с узкой улочки на набережную Невы. #опусы Видеокамеры не дают разогнаться. С интересом глазею по сторонам. Обычно на это нет времени. Как быстро выросли на берегах реки целые кварталы. Меня прямо тянет к новострою, но Костя настоял на покупке квартиры в старом сталинском доме. Сворачиваю на родную Ивановскую, теперь до местной кофейни и направо во двор. У подъезда ежедневный слёт старушек. Они со мной не здороваются. Аркадия Никитична, моя соседка по этажу, смотрит с удивлением. Блюстительницы традиций и хранительницы нравственности считают меня не матерью, а волчицей. На всякий случай оглядываю свой идеально отутюженный тёмно-синий костюм. Понимаю — Аркадия Никитична не ожидала увидеть меня во дворе в жаркий полдень среди недели. Роюсь в бездонной дорожной сумке. Ключи с пипкой от домофона на самом дне, как всегда. Хочется поскорее скрыться в подъезде от осуждающих взглядов. Из дверей выплывает Люська — необъятных размеров дочь Аркадии Никитичны. Ей пятьдесят, но выглядит она не на много младше матери. Протискиваюсь мимо Люськи, задыхаясь от кислого запаха её немытого тела. Сзади доносится шёпоток: — Рогами пусть в дверь стучит, коли яйца отрастила. Качаю головой. Людская зависть не знает границ. Поднимаюсь на второй этаж, успокаиваюсь. Ключи нащупываются в кармане сумки. Беззвучно открываю замок и вхожу на цыпочках в прихожую. Я — женщина-сюрприз. Где мой суженый-ряженый? Судя по звукам льющейся воды — моется. Скидываю костюм, и сую ноги в туфли на шпильках. — Алле оп! — врываюсь в ванную, как гимнастка на цирковую арену и замираю, забыв все буквы. В джакузи стоит Жужа, мама Маришиной подруги, а рядом Костя. — Застрял? — не нахожу других слов. — Это должно помочь. Утром я торопилась и не вытащила фен из розетки. Дую в него, как ковбой в дуло револьвера, и включаю на полную мощь. — Нет! — Жужа выскакивает из джакузи с несвойственной для её размеров прытью. Еле успеваю отойти в сторону. Костя выпрыгивает следом и падает передо мной на колени. — Оленька, родная, ты всё неправильно поняла. Я тебе всё объясню! Он покрывает поцелуями мой живот, а я привычными движениями сушу ему волосы. В голове одна мысль: в морге тело уже можно будет не обмывать. В дверь заглядывает Жужа. Мне её даже жалко, но ей не стоило больше появляться мне на глаза. — Мне бы одежду взять, — незадачливая блудница тянет руку к своим вещам. — Звучит как план. — Хватаю с полки лак для волос и пускаю струю Жуже в лицо. От противного визга закладывает уши. Сгребаю с батареи её колхозные джинсы, свитер, красные труселя и такого же цвета сумку для арбузов. Отпихиваю ошалевшего Костю и бегу на кухню. Распахиваю окно и выкидываю Жужино одеяние во двор. Красные парашюты повисают на ветках сирени. Джинсы падают на спящего под кустом местного выпивоху. Он садится, с удивлением разглядывая подарок. Мутным взглядом смотрит на небо и на меня. — Ремешком затянешь, нормально будет, — уверяю его и быстрым взглядом прощупываю дам у подъезда — они довольны. На кухонном столе — початые сливки, мой любимый апельсиновый ликёр и две стопки. На тарелке истекает соком затейливая горка фруктов. Эта дура ещё тут хозяйничала! Костя бочком протискивается мимо меня и свешивается из окна. — Поймала тебя с поличным, коняга твоя? — ехидничает снизу Люська. Замечательно! Весь двор уже в курсе похождений моего муженька. Иду в прихожую и натягиваю брюки и пиджак. Придирчиво оглядываю взглядом свою тощую фигурку и вспоминаю слова свекрови: «Оленька, мужчины не собаки — на кости-то не шибко бросаются. Давай тебе ещё сальца на хлебушек резану». Достаю из сумки смартфон и набираю Андрюху, Жужиного мужа. Надеюсь, он не в очередном дальнобое. — Ольга, вот уж не ожидал! — зевает Андрюха в трубку. — Тебя чего, с работы выгнали? — Да, хочу к тебе в напарницы попроситься, — сажусь на скамеечку, обтянутую верблюжьей кожей. — Аня у нас мылась, одежду намочила. Принеси ей что-нибудь переодеться. — Оля, что ты делаешь? — шипит Костя и хочет отобрать у меня телефон, но я удерживаю мужа на расстоянии вытянутой ноги. — Не понял? — Андрея точно к электричеству подключили. — А ты приходи, поймёшь. — Что ты наделала? — ревёт белугой Жужа в ванной. — У нас двое детей! Не обращая внимания на её завывания, запираю входную дверь изнутри и кладу в карман свои и Костины ключи. — Думаю, Андрюха здесь будет минут через пять, — заявляю мужу, присаживаясь на тумбочку и смотрю на часы. — Время пошло. И не вздумай прихватить лишнего. Вряд ли у него это получится. В семейной шкатулке денег на месяц. Остальное я всё храню на счетах, зная какой муж транжира … Бывший муж… — Дай Жуже что-нибудь надеть, — просит он. — В тебе человеческое осталось хоть что-нибудь? — Не держу чехлов для танка, — проглатываю обидные слова. Во мне, оказывается, нет ничего человеческого. — Оль, правда, как я пойду? — Жужа с красными, как у вампира, глазами выходит из ванной, прикрываясь полотенцем. — Во мне не осталось ничего человеческого! — смотрю на свои спортивные шлёпанцы на её ногах. Сожгу их вместе с кроватью. А джакузи выкину… Нет… Продам вообще эту квартиру и куплю себе, как хотела, новострой у Невы. Костя скрывается в спальне и оттуда слышится грохот. Жужа наваливается плечом на входную дверь. — Оль, мы с Костей только один раз. Ну, остынь ты, — нудит Жужа. — Открой, пожалуйста. — Пожалуйста, — поднимаюсь с тумбочки и быстрым движением открываю замок. Жужа выскакивает на лестничную площадку, как гладиатор на арену с тиграми. Звонит домофон — хищник подоспел вовремя. Захлопываю дверь перед рванувшей обратно Жужей и впускаю Андрюху в подъезд. — Ах ты ж… — слышится разъярённый рык новоявленного рогоносца. По лестнице разносятся раскаты отборного русского мата. Судя по звукам из окна, народные гулянья выплеснулись на улицу. Прячу ключи в карман и спешу к окну. Жужа, удерживая полотенце на груди, несётся по двору в одном шлёпанце, а Андрюха молотит её пакетом с вещами. Из него вываливаются красная рубашка и такого же цвета носок. Смотрю на куст сирени, увенчанный Жужиными «панамками» и тихо шепчу: — Всё красное. В голове всплывает одноимённый любимый роман. Нужно взять его с собой… А куда я теперь поеду одна? Смотрю на тарелку с фруктами и, подорвавшись с места, выкидываю её вместе с содержимым в ведро. Туда же летят стопки и ликёр. Слёзы душат, но я не позволю Косте насладиться моим горем. Он вываливается в коридор с двумя моими чемоданами. Я, исказив название бренда, ласково зову их Муви и Тон. — Зверюга, — цедит муж сквозь зубы. — Он же бросит её, если не убьёт. Это мой Костя? Словно впервые его вижу. Мы поженились сразу после института, прожили семь лет. Казалось, знаю его, как таблицу умножения. — Пойдёшь соучастницей, — Костя ставит чемоданы у стены и рыщет синими глазюками по полкам гардеробной. — В прокуратуру… Терпению приходит конец. Хватаю его телефон, впервые в жизни оставленный без присмотра, и вышвыриваю на лестницу. — Нет, — бросается Костя следом, а я второй раз за день, от души хлопаю дверью. — Оля, пусти! — скребётся он обратно. — Пойдёшь разводиться в чём жениться ходил. Собака сутулая! С плеч точно земной шар со всеми людскими грешочками слетает. Плакать больше не хочется. — Оль, ну пусти! Достаю из ящика комода два полиэтиленовых пакета. Открываю чемоданы, и сама себе улыбаюсь. Всё в них куплено на мои деньги. Костя любит дорогие вещи. Отнесу их лучше в «Ночлежку». Кладу Косте пару штанов, смену белья и свитер. В спальне шкатулка опустела, а документы он явно забрал. В ящике стола только мой загранпаспорт, полис и СНИЛС. Свидетельство о браке храню отдельно, вместе с памятной медалью. Душно-то как. Скидываю пиджак и надеваю первую попавшуюся футболку. Уже по нахоженному пути бреду на кухню и отправляю завязанные узлом пакеты в окно. — Это тоже мне? — доносится пьяный голос снизу. — А у вас ботинки сорок второго размера есть? — Оля… Оля… — доносится из-за двери монотонное взывание к моей совести. — Твои вещи на улице! Если не уйдёшь, я вызову полицию. У меня пропали драгоценности, — снимаю с пальца обручальное кольцо и спускаю его в унитаз. Выхожу в коридор. На лестничной площадке тишина. За окном клацают замки Костиной машины. На цыпочках подхожу к окну, будто Костя может меня услышать. Дамы у подъезда разрумянились, спорят. Не питерские старушки — аглицкий парламент! Можно подумать, это не Жужу, а их пригласили в джакузи и напоили ликёром. Костя, открыв окно, сидит в машине. Нет человека — нет проблем. Нахожу всё больше плюсов в нашем расставании. Может, у меня и правда проблема с человеческим. Где слёзы-то? Набираю номер турагентства: — Лана, это снова Оля Звонарёва. — Отменяем? Снова выдернули на работу? — вздыхает Ланка, зная характер моего шефа. — Меняем! Одна поеду. Нужно самое дикое место, где нет людей и есть озеро. Чтобы дорога кончилась, и машину ещё километров десять лисы на плечах несли. — Ой, даже не знаю… Впрочем, у меня есть кое-что. Перезвоню! Автор: Юлия Крынская

НЕ ВЫШЛА ЗАМУЖ Настя уже подходила к кафе, когда услышала знакомые голоса: — Да ну его, этот юбилей, — тихим и медленным воркованием навис Женя над ухом лучшей Настиной подруги, — пойдем к тебе. Ну, или ко мне. Настя-то не вернется, — он довольно хмыкнул. — Конечно, — с сомнением в голосе ответила Лиля, — сейчас к тебе, а когда она вернется, куда? В окно прыгать. — Ну, зачем же в окно, — он уверенно подхватил Лилю за талию, — если ты согласишься, я Насте укажу на выход. Дожидаться что будет дальше, Настя не стала. Она хорошо знала Лилю с её свободными нравами. Но вот Женя…. Они вместе уже три года. Она ждет официального предложения все это время. Год из которых они живут в новенькой Жениной квартире. Он купил её в ипотеку, сейчас ремонт делает. Расходы большие. Так что все бытовые издержки на Насте. Она считала, что ЗАГС это только формальность. Сейчас словно пелена с глаз упала. Все обман, все неправда. У них никогда не будет семьи. Для этой роли он кого-нибудь другого подберет. А она просто удобная подружка на время финансовых трудностей. Полгода назад у Насти умерла мама. Еще тогда она удивилась Жениной черствости. Он не поехал с ней на похороны, не помог с организацией. Заявил деловито и холодно: — Продай там что-нибудь. Знаешь ведь, у меня ипотека, ремонт. Может родня в долг даст. А когда дом продадим, расплатишься. — Он так и сказал: расплатишься, будто не имеет к ней никакого отношения. Её тогда больно резануло это выражение. Но потом Настя оправдала его. Ошибся. Не подобрал слова. Женя вообще не был словоохотным собеседником. Эта угрюмость и неразговорчивость нравилась Насте. «Все в себе держит, - хвасталась она подругам, - этот не предаст и не обидит. Для измены нужны способности, девушку надо уговорить», - подруги смеялись. Вместе со всеми смеялась и Лиля. Не зная, что делать дальше, Настя стала во всю силу махать проезжающим мимо такси. Машина остановилась, она села как можно незаметно, будто за ней следят. Хлопнула по плечу водителя: - Быстрее, быстрее. Настя еще отъехать не успела, как ярким светом телефон потребовал ответить. Звонил Женя: - Ты где? Я тут один как ду*ак, о тебе все спрашивают. Ты должна была уже приехать, что-то случилось? – Настя отключила телефон и выбросила его в окно. А потом расплакалась как маленький ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Плакала долго, горько и с причитаниями. Все это время машина ехала. Настя стала приходить в себя и вдруг вспомнила, что адрес она водителю не говорила. - Мы куда едем? – осторожно спросила она - Домой, - ответил водитель. А Настя видела, что машина несется по проселочной дороге. - Куда домой? - Тебе адрес назвать? – Водитель ответил грубо и нагло, как ей показалось. - Остановите немедленно, остановите, – закричала Настя - Среди поля? – водитель смеялся, - что ты здесь будешь делать? - Я сейчас в полицию позвоню, - Настя сказала первое, что пришло на ум. Она стала приходить в себя, вспомнила, что телефон она выбросила и позвонить теперь не может. Что все рассказала чужому человеку и что он теперь знает, что никого у неё нет. Бросит сейчас где-нибудь в лесу, никто и не хватится. Настя хотела выпрыгнуть на ходу и даже дверь попыталась открыть, но в темноте и трясущимися руками не смогла найти ручку. #опусы опустила руки и опять заплакала, только теперь уже тихо и обреченно. Пусть будет все как есть. У*ьет её сейчас ма*ьяк и не будет больше страданий и предательств. Видно так ей суждено. Машина резко затормозила. Водитель молча подошел к двери. - Выходи. - Не пойду, - Насте вдруг сильно захотелось жить, и она решила, что просто так не сдастся, бороться будет. - Не дури, Насть, - спокойно сказал водитель, приехали. Настя подняла голову и впервые глянула на стоящего рядом водителя. - Сергей? – Тихо спросила она - А ты думала кто? – Настя смотрела на своего одноклассника, будто впервые его видит. В голове проносились отрывочные воспоминания, что он после школы куда-то уехал, что вроде сделал карьеру. - Ты что таксист? – недоверчиво спросила она. Сергей засмеялся знакомым и родным смехом: - Какой таксист? - А почему ты меня подвез? - Так ты так махала, я думал, что бросишься под колеса. - А я…., - Настя хотела оправдаться. - Я все знаю, - Сергей обнял её за плечи, - очень полезная поездка. Ты никогда не была так откровенна. – Настя рассмеялась, на душе стало легко и спокойно. Она стояла на пороге своего дома. - А я из-за тебя приехал, - он перебирал её маленькие пальчики своей большой рукой, - Как хорошо, что ты не вышла замуж. Автор: блог на дзен : Долгая дорога.