«МЫ РАССТРЕЛЯЛИ МИЛЛИОН ЧЕЛОВЕК НА ФРОНТЕ!..

» (К 80-летию победы над Германией)
Из интервью писателя-фронтовика Виктора Астафьева.
Журналист: Неужели немцы воевали лучше, чем мы, русские?
Астафьев: Лучше! Во всех отношениях лучше!
Журналист: А как же мы войну-то выиграли?
Астафьев: Кровью. Большой. Большими жертвами.
Журналист: А разве можно великую войну выиграть только кровью и только мясом?
Астафьев: Оказалось, можно. В сорок первом году мы сдали в плен три миллиона, сдали регулярную армию! Кем мы воевали? Мы довоевались до того, что в сорок четвёртом году в окопах уже появились язвенники, какие-то кривоногие, криворылые, когда по четвёртому разу, после четвёртого ранения из госпиталя стали возвращать на передовую людей. Мы говорим о бесчеловечности – вот она!.. Только бог знает всю правду о нашей войне – настолько она преступна, настолько она кровава. Мы расстреляли миллион человек на фронте. Миллион! Это могут себе позволить люди, которые провели коллективизацию, стреляя налево и направо. Люди, которые двенадцать с чем-то миллионов держали за решёткой, придумывая им всякие преступления…
....Миллион наших же, расстрелянных не врагом, а своими. За что? За то, что отступили, за то, что выжили, за то, что не смогли бежать под пулемёты без патронов. За то, что кто-то решил, что их жизнь — это просто цифра в отчёте. Мы гнали людей на смерть, как скот на бойню. Приказы были безжалостны: ни шагу назад. А за спиной — заградотряды, свои же, с винтовками наперевес. Попробуй отступи — пуля в спину. И это называли героизмом.
Мы не просто воевали с немцами, мы воевали с собой. С системой, которая не щадила никого. Коллективизация научила: человек — ничто, массы — всё. И на фронте это продолжалось. Я видел, как молодые ребята, вчерашние школьники, шли под огонь, потому что иначе — трибунал. Видел, как командиры, боясь за свои погоны, бросали батальоны в мясорубку, зная, что никто не выживет. И всё это ради того, чтобы в сводках написать: «выполнено».
А сколько мы потеряли в штрафбатах? Их же специально посылали на верную смерть. Считалось, что они искупают вину кровью. Какую вину? За то, что попали в плен? За то, что выжили в окружении? Мы не жалели ни своих, ни чужих. И всё это — под знаменем победы. Победа была, да. Но какой ценой? Мы утопили врага в нашей крови, но и сами захлебнулись в ней.
И знаете, что самое страшное? Мы до сих пор не хотим говорить об этом. Мы славим подвиги, но молчим о преступлениях. А они были. И пока мы не признаем их, мы не поймём, что такое настоящая победа. Не та, что куплена кровью миллионов, а та, что учит нас быть людьми.