Глазами геолога

НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ИМЕНА. Фронтовик, геолог, ученый Юрий Васильевич Степанов (19.05.1923 – 02.02.1996) – заслуженный геолог Российской Федерации, заслуженный деятель науки и техники Коми АССР, полный кавалера знака «Шахтерская слава», доктор геолого-минералогических наук. Биография этого человека поражает воображение. А делом всей его жизни стал Уголь, детальное исследование качества угля и связанные с этим проблемы геологии. В Печорском бассейне Ю.В.Степанов работал с 1949 года, а в системе Полярноуралгеологии с 1959 года, сначала старшим геологом — руководителем группы шахтной геологии, а затем начальником тематической угольной партии. Но в начале была война… Призванный восемнадцатилетним юношей в армию, Юрий Степанов в октябре 1941 года, будучи курсантом пехотного училища, участвовал в боях под Ростовом, был ранен, попал в плен и был отправлен в концлагерь в Германию в гор. Любек. В 1942 г. бежал из лагеря, после долгих скитаний вернулся к своим и опять встал в ряды защитников Родины. Дальнейший фронтовой путь Ю.В.Степанова связан со 108-й Гвардейской стрелковой дивизией, которая с боями прошла долгий путь от предгорий Кавказа до Австрийских Альп, находясь на левом фланге советско-германского фронта. Дивизия прорывала оборонительные рубежи на реке Молочная и никопольском плацдарме, вынесла тяжелые испытания в битве за Днепр, освобождала города Николаев и Одессу. Степанов воевал в качестве линейного связиста-телефониста. В одном из боев 1943 года Ю.В. Степанов под огнем несколько раз исправлял и обеспечивал связь, за что он был награжден медалью «За отвагу» (10.10.1943). Закончил свой фронтовой путь Ю.В.Степанов в мае 1944 года, когда он в районе Снигиревки Николаевской области получил ранение в левый локтевой сустав. Был выписан из госпиталя как инвалид Отечественной войны. Всего за время войны он был ранен три раза и один раз контужен. На север Ю.В.Степанов приехал уже опытным специалистом, постоянно расширял область своей деятельности. Если вначале он искал полезные ископаемые, то потом решил заняться и проблемами шахтной геологии. Поэтому Ю.В.Степанову практически все пришлось начинать заново. Работал геологом, главным геологом шахты «Западная» (Инта), затем возглавил отделение шахтной геологии комбината «Интауголь». Перед ним открывались перспективы для дальнейшего продвижения по службе, но получив приглашение из Воркутинской комплексной геологоразведочной экспедиции, Юрий Васильевич в 1959 году приезжает в Воркуту. И здесь начинается его становление как ученого, раскрывается яркий талант исследователя Печорского угольного бассейна. Здесь в системе объединения «Полярноуралгеология» под его руководством была проведена геологическая документация строящихся и реконструирующихся шахт на Юнь-Ягинском, Воркутском и Воргашорском месторождениях. Составлен ряд научно-исследовательских и производственных работ, направленных на повышение эффективности и разведки угольных месторождений бассейна. Совмещая большую и сложную работу, Юрий Васильевич постоянно учился. Результатом этого явилась кандидатская диссертация, которую он защитил в январе 1966 года, а через 17 лет он получил диплом доктора геолого-минералогических наук. Сорок один год назад постановлением Совета Министров Коми АССР от 29 марта 1984 г. N 90 был учрежден геологический памятник природы республиканского значения имени Ю.В.Степанова — это скальные выходы (обнажений) коренных пород, представляющих эталонный разрез пермских отложений, имеющий историческое, горно-геологическое, стратиграфическое и палеонтологическое значение. На фото: Ю.В.Степанов и сотрудник ростовского ВНИГРИУголь И.В.Очеретенко обсуждают образец пайхойского каменного угля из бассейна реки Хейяха, 1972 г.

«ЧЕРНЫЕ ГЕОЛОГИ» "Здесь… Здесь он рухнул с отвесного склона. Он летел, и никто этого не видел. Может быть, он кричал, но никто не слышал этого… И он рухнул в долину, увлекая за собой сорок две тонны камней, льда и снега…" Братья Стругацкие Эту заметку я задумал ещё год назад, даже набрал заголовок и разметил фото на вое страничке, но забросил, и оставил незавершённой. И вот теперь ОК поторапливает меня - завершить начатое, или убрать её с глаз долой. Вот, завершаю. Мой лингвистически интерес к термину «Чёрные геологи» вынудил меня с присущей мне дотошностью установить все более-менее значимые его значения. Их получилось три: фольклорный, криминальный и национально-кадровый. Рассмотрим их по порядку. Значение 1: Профессиональный фольклор (народное творчество)… Что за ним? Легенда и байки про «чёрных геологов», по моему мнению, явно имеют корни своего происхождения в страшилках пионерских лагерей про «чёрную руку», «чёрного вожатого», и прочее - помните, там ещё в конце таинственного, шёпотом рассказа, надо было крикнуть: «отдай моё сердце!». На которую столь же явно наложилась устойчивая легенда про «чёрного альпиниста», породившая целый букет «чёрных специалистов» разного рода полевых экспедиций: «чёрного археолога», «чёрного спелеолога», «чёрного геодезиста», и т.д. Её породила ещё в 1930-е вольница так называемых «столбистов», что требует некоторых пояснений. «Столбизм» – это такое местное красноярское явление. Выходы сиенитовых скал напротив города, на правом берегу Енисея, привлекали экстремалов ещё с XVIII века. Есть сведения, что уже тогда забираться на эти причудливые «столбы» считалось «ухарской забавой» среди умельцев Красноярска, и пригородных деревень. В 1929 году был создан заповедник «Столбы», существующий по сей день, превратившийся в место подготовки альпинистов, здесь начинали такие «профи», как братья Абалаковы, один из которых, Евгений Михайлович Абалаков, в 1933 году взошёл на высочайший пик СССР – пик Коммунизма (тогда – пик Сталина). С ростом огромного города все больше людей шло в этот заповедник - чаще не для того, чтобы «лазать», а для того, чтобы провести какое-то время не в городе и «пообщаться». Это была своего рода «тусовка фанатов», прообраз современных туристов. Она создала собственную субкультуру, т.е. «культуру в культуре», в которой важное место занимал фольклор, в том числе и на мистические темы. «Столбистские» истории сводятся к достаточно нехитрым сюжетам: 1) сказки об огнях (синих, красных, зелёных), блуждающих по ночам сами собой в тех или иных местах; 2) истории об идолах, которые сами собой выкапываются из земли, бродят по ночам, и наклоняются над теми, кто спит под открытым небом; 3) о привидениях погибших столбистов, которые заходят в дома или подсаживаются к костру. Большая часть всех этих историй удивительно примитивна. Среди них главенствует объединяющая все эти три темы байка о «чёрном альпинисте», который среди ночи заглянул в палатку к двум альпинистам, что заночевали посреди недоступной стены, и попросил еду. Один альпинист спросонья послал его, а второй отдал последнюю банку. Утром он не смог разбудить товарища - тот замёрз ночью до смерти. То, что альпинисты сплошь фаталисты, и в «чёрного альпиниста» верят серьёзно, я сам знаю не понаслышке. Они всегда ставят на общий стол лишнюю отдельную миску для «сами знаете для кого», никогда не открывают последнюю банку тушёнки, и безропотно отдают свою еду всем, кто попросит: а вдруг незнакомец – это и есть «чёрный альпинист»?! История про «чёрного альпиниста» выходят за пределы обычной байки, сочинённой «от нечего делать». О «чёрном альпинисте» говорили везде, где появлялось сообщество альпинистов. Есть много вполне серьёзных людей, уверяющих, что лично видели «чёрного альпиниста». Это самый обычный человек, который может расспрашивать тебя о чем-то, просить о какой-то мелочи… Как у всех альпинистов, у него тёмное лицо с сильным «снежным загаром» из-за горного ультрафиолета, и тяжёлый запах, как от людей, месяц не мывшихся в бане. Есть два варианта версии того, как появился «чёрный альпинист». По одной версии, его бросили другие члены отряда, чтобы не делиться едой, и он заблудился в горах и умер от голода. Иногда добавляют уточнения, объясняющие, почему бросили: «зашиб ногу» или «совсем ослабел». По другой версии, он сорвался со скалы, и напарник, с которым он шел в одной связке, перерезал верёвку. Тут добавляют ещё, как он полз на локтях, умирая от гангрены и голода, и пытался питаться мхом со скал. И теперь этот «чёрный альпинист» появляется во плоти, и проверяет своих коллег на соответствие необходимых в горах качествам. В Таджикистане влияние «чёрного альпиниста» в геологических партиях было ощутимым, например, был обычай не открывать последнюю банку сгущёнки, которую ставили на стол, и пили с ней чай "вприглядку". А обычай делить еду с первым встречным растворялся тут в таком же обычае местного населения, которым мы были пропитаны с детства. По легенде его природа аналогична «чёрному альпинисту»: его так же подло бросают в беде его товарищи, и он погибает: упал в пропасть, заблудился и умер в лесу от голода, и т.п. Иногда его закапывают живым в шурфе. Романтические девицы, которые не в силах представить что-то, не имеющее к отношения к своему полу, обычно дополняют, что так избавляется от будущего «чёрного геолога» его менее успешный соперник. Но это чисто женский вариант, мужская часть ее не поддерживает. Тут больше напирают на неоказание помощи товарищу, что явно не по-мужски. Или его просто из душевного паскудства и природной гнусности убивают некие плохие люди, разумеется, не из нашего солнечного круга. «Чёрный геолог» всегда являются к лагерю впотьмах, когда все спят (или должны спать), роется в вещах, шуршит и бренчит посудой (просит еды), и ему в ней нельзя отказывать - это общая часть практически всех легенд, как и жестокая расправа над виновниками его гибели. Но далее в них появляются разные варианты сюжета, в том числе чисто профессиональные, и другие, более специфичные для данной местности черты. В профессиональном фольклоре полевиков обязательно есть свои «чёрные» и «белые» персонажи. Их разделение довольно условно, и примитивно: «хорошие» чем-то вознаграждаются, а «плохие» чем-то караются. «Чёрный геолог» наказывает «плохих» нерадивых и в чем-то провинившихся перед коллективом членов экспедиции (таким путём, пусть безымянно, в мягкой форме выговаривалось какое-то порицание конкретным работникам), а также вознаграждает тех, кто ведёт себя в лагере и на маршруте правильно: например, следит за личной гигиеной, не ссорится с товарищами, не отлынивает от общественных работ, и т.д. «Хорошие» и «правильные» награждаются нужной информацией, передаваемой им, как правило, во снах, после которых становится понятно, где что искать: и ранее пропавшие вещи, и заблудших товарищей. Ну и рудопроявления, конечно же. Некоторые полезные знаки и все найденное в маршруте приписывают его благосклонности. Ну, а безрезультатные маршруты - естественно, тоже его рук дело. На «провинившихся» же сваливают непогоду, травмы, нужные минералы от них прячутся, а заложенные канавы и шурфы не приносят никакого результата. А уж историям с пропажей карт, документов, инструментов или приборов, и их счастливым находкам вновь - несть числа. Когда в геологических экспедициях участвуют школьники и студенты-практиканты, тема «чёрного геолога» становятся еще более воспитательной, а в число караемых им поступков попадают и совершенно уже чисто ребяческие выходки, типа «крысятничества», то есть утаивание от коллектива улова, добычи, или собранных фруктов и ягод в своей палатке. Или «хорькования» – то есть похищения сладостей или сгущённого молока из хозяйственной палатки-склада. Тут имеет смысл напомнить, что легенды о «чёрном геологе» формировались в эпоху дефицитной экономики. Тогда даже печенье можно было купить не везде и не всегда, а уж сгущённое молоко, тем более с кофе или какао, были страшным дефицитом, а некоторых городках и сельских районах его не видели никогда. Экспедиции же через централизованное снабжение получали в том числе и дефицитные продукты, которые ушлые начальники партий использовали порой как своего рода универсальную валюту при расплате с местным населением. Тому часто получить в награду банку сгущёнки стоимостью в 65-80 копеек было лучше, чем пять или десять рублей живых денег. Так что у некоторых подростков соблазн похитить банку-две из никогда никем не охраняемого склада был велик. Геологические байки – это рассказы городских людей, которые бродят по незаселенной местности и сталкиваются с реалиями, о которых горожанин, как правило, прочно забыл. Но наивно думать, что у них есть некие знания, которые появились от бродячей жизни. Тут скорее неуверенность в себе человека, попавшего в незнакомую среду. Это чувство неопределенности наложилось на неоязыческое сознание «советского» интеллигента: декларативно не веря в Бога, он был лишён целостного мировоззрения. Без учения об устройстве мироздания (метафизики) любые частичные знания, пусть самые глубокие и обширные, не позволяют понимать границы возможного и невозможного. Даже имея учёные степени в своей узкой области знаний, советский интеллигент обычно невежественен в остальных; особо же он невежественен в вопросах, связанных с учением о мире невидимого. В итоге он легко пугается, и ещё легче верит всему, что ему наплетут «понимающие» люди. Хуже всего, что он пытается объяснить себе непонятное и незнакомое исходя из своих убогих представлений, и страшно подумать, что у него тогда там получается. Сколько я выслушал за свою жизнь попыток «объяснить» природу полтергейста какими-то геополями, или привидения - с позиций биохимии, или экстрасенсорные воздействия - с точки зрения теории прогресса организма! И все это взволнованно поглощается у вечернего костра впечатлительной молодежью. В фольклоре путешествующего люда присутствует и откровенная выдумка, создание сказки для самих себя: чтобы было еще интереснее, чтобы придать себе значительности… ну и для запугивания новичков. «Дедовщина» в экспедициях – вещь совершенно обычная. Новичков надо пугать, чтобы они были послушны опытным путешественникам. Таким образом, «чёрный геолог» — это обычный персонаж профессионального фольклора, присущего субкультуре экспедиционного сообщества с его культурно-информационным дефицитом при досуге. Считаю, что все эти глупые с виду истории о «чёрном геологе» — это часть субкультуры людей, которые ведут образ жизни интеллектуальных кочевников, проводя исследования в условиях дикой природы. Естественно, никаких «чёрных геологов» не существует, а все якобы реальные прототипы этих легенд, какими бы авторитетными доказательствами они не подтверждались, объясняются или вульгарными галлюцинациями, (в том числе и алкогольными, на фоне многодневного употребления спиртных напитков - увы, в стационарных экспедициях это часто наблюдалось), наведенными галлюцинациями (когда о чём только что говорили, и о чем думается, то и мерещится - в итоге избыточно впечатлительный юноша выходит из палатки и тут же прыгает в неё: «А он уже здесь!!!»), или как столкновения с какими-то реальными сущностями, которых по невежеству и принимают за «чёрного геолога». А есть ещё и внутреннее самовнушение, по сути самоограничение человека при соблюдении профессиональных, да и просто нравственных, культурных норм. Например, в условиях полного отсутствия контроля у геолога всегда была возможность схалтурить, не довести до конца, не завершить маршрут, то-то приписать в деланно работе+ Но царившая в советское время рабочая совесть не позволяла так поступать, требовала дополнительных усилий, напряжения, самоотдачи. Для внутреннего оправдания насилия над своим усталым организмом и нужен был образ карающего за нерадивость «чёрного геолога». Тут явно есть самоподдержка определённого человеческого типа, определенной линии поведения. Все истории про «чёрного геолога» - совершенно откровенный фольклор, причём фольклор живой, постоянно изменяемый и дополняемый. Рассказывали о нём очень часто со смехом, всем видом демонстрируя, что «на самом деле» они-то сами в него не верят. Это была своего рода игра ведущих общий образ жизни; игра, включённая в экспедиционный быт. Впрочем, границы игры и образа жизни тут трудно различимы. Очень многие «материалисты» советского розлива если и говорили о нечистой силе, то исключительно с усмешечкой, но кланяться пустой таёжной избушке, просить позволения войти, и уходя оставлять кусок хлеба или сахара в углу, считали совершенно необходимым. Вообще, интересная закономерность: чем отчаянней, чем яростней защищал советский человек свой навязанный ему советской властью со школьной скамьи «диалектический материализм», тем больше он был склонен к примитивному исполнению всяческих обрядов. Тем сильнее верил и в домового, и в кикимору, и в лешего. Сейчас эти профессиональные байки постепенно исчезают, потому что в экспедиции теперь ездят ненадолго, и с очень прагматичными целями – сделать дело и заработать куш, а там скорее домой, чего тут деньги тратить-то. Экспедиция окончательно стала бизнесом, просто работой, и перестала быть образом жизни. В ХХ веке очень большое число людей – сотни тысяч человек – каждый год по 4-6-9 месяцев в году жили в экспедициях, в отдалённых деревнях, заброшенных избушках, а то и в палатках, проводя в них не только рабочее время, но и нехитрый досуг. Такой образ жизни требовал определённых личных качеств. Частью культуры которых была вера в приметы, в неких духов гор, тайги, реки и моря, или по крайней мере байки, про неких «чёрных» и «белых» созданий, которые бы освящали своим авторитетом нравственные и культурные нормы, на которых держался мир полевиков. В какой степени реально они верили в существование таких вот «чёрных геологов» - сказать трудно. Все было сугубо индивидуально. Значение 2: Криминальное копательство. «Чёрными геологами» также прозвали нелегальных (несанкционированных государством) добытчиков полезных ископаемых (как правило - благородных металлов, драгоценных и поделочных камней), по сути - старателей, действующих как в одиночку, так и артелями. Вот новости 2016-го года: «В Екатеринбурге задержали "чёрный геологов", которые пытались продать килограммовый изумруд с расчётной стоимостью камня около 3-х млн руб. Это 9 ранее не судимых человек, официально нигде не работавших».В отношении «чёрных геологов» возбудили уголовные дела по статье 191 УК РФ - Незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга в составе организованной группы или группой лиц по предварительному сговору. Членам банды грозит до семи лет лишения свободы, а также штраф в миллион рублей». В состав банды журналюги включили как самих старателей, так и сбытчиков, и также их криминальную охрану. Разъясняю юридический смысл статьи: самовольно добывать драгметаллы, природные драгоценные камни или жемчуг - это административная ответственность (размеры штрафа за незаконную добычу полезных ископаемых для граждан не более 5 тыс руб; но за добычу драгоценных металлов или драгоценных камней - ред. от 04.11.2025 - до двукратного размера стоимости добытых драгоценных металлов или драгоценных камней), а при продаже (или даже попытке продажи) все рано кому (а также хранение, перевозка или пересылка таких предметов) в крупном размере, наступает уголовная ответственность— принудительные работы либо лишение свободы до 5-7 лет со штрафом 0,5-1 млн руб. Тут скрыты три подводных камня - хранение (это то, что при обыске у вас нашли и изъяли), крупный размер (устанавливается и изменяется отдельно), и состав группы (одиночкам дают меньше). Несмотря на название статьи, ответственность по ней устанавливается и за полудрагоценные, и за нефрит, и за прочие поделочные камни. Вторая история для примера: На территории Тургайско-Иргизского резервата в Актюбинской области Казахтана находится кратер Жаманшин – уникальный природный объект, образовавшийся в результате падения на Землю метеорита. Считается, что этот метеорит послужил причиной смены климата Земли. Местность представляет большой интерес для геологов: взрыв изменил геологическую структуру местности, подняв на поверхность редкие минералы. Воронка кратера имеет вид двух колец, диаметр внутреннего составляет почти семь километров. Последние 30 лет здесь орудуют так называемые «чёрные геологи», разворовывающие иргизит и жаманшинит. Это минералы-импактиты, образовавшиеся при столкновении метеорита с земными породами. Эти названия им дал российский учёный П.В.Флоренский при изучении кратера Жаманшин в 2019 году. Иргизиты — мелкие частицы импактных стёкол размером 1–3 см, имеющие форму застывших капель и брызг, а жаманшиниты — это импактиты, среди которых есть обломочные включения, структурно неоднородные с полосчато-флюидальной текстурой, стекловатые, частью пористые, обломочные плотные с однородной текстурой. По данным радиоизотопного датирования, возраст иргизитов — 1 миллион лет. Тут есть противоречие: иргизиты найдены и в поверхностных отложениях, чей возраст не превышает 10 тысяч лет. Учёный объясняет это тем, что иргизиты образовались действительно 1 миллион лет назад, но упали на Землю вместе с метеоритным или кометным веществом 10 тысяч лет назад. Говорят, что в эти импактиты вывозились отсюда грузовыми авто, сейчас эти ценные минералы найти куда сложнее, но при желании можно, тем более что за них можно выручить хорошие деньги: от 50 до 500 тысяч тенге. Сотрудники заповедника не в силах справиться с «чёрными геологами». Место хоть и отдалённое, но «чёрных геологов» это не пугает. Российские учёные считают, что кратер необходимо защитить на мировом уровне, а вокруг кратера необходимо установить ограждение и на его территории открыть геопарк или музей под открытым небом. Жаманшин может стать туристической жемчужиной не только Казахстана, но и мировой достопримечательностью. Третья история - из моего родного Таджикистана. После распада СССР там прокатилась гражданская война, и практически вся русскоязычная община покинула республику+ Соседний Узбекистан рассчитывал вернуть себе дореволюционное главенство в регионе, а когда увидел, то Таджикистан ведёт свою национальную политику, объявил ему транспортную блокаду, и отрубил поставки природного газа. Режим жёсткой экономии привлёк в горы множество людей, где они кирками и ломами стали добывать ранее нерентабельный для советской власти уголь. Эти стихийные команды действовали как бурлаки, деля выручку от продажи бытового топлива. Чумазые и никем не управляемые - ну чем, в самом деле, это не «чёрные геологи»? Сейчас уже все устаканилось: пришёл китайский капитал, все эти артели подмял под себя тамошний верховный несменяемый, непокорных отстреляли - все как и у нас. Образованы предприятия, в них пошла техника, оборудование, пробиты дороги по прежним ишачьим тропам. Уголь добывается, и продаётся нарасхват, обеспечивая в первую очередь в госучреждения и больницы. По сути, «чёрные геологи» тут - это криминальный термин от государства, а точнее - от удобно утроившихся при новых порядках буржуинов, журналюг и депутатов-законописцев - для обозначения стихийных старателей (ряды которых действительно пополнили многие из оставшихся без работы в результате всех этих перемен полевиков из геологических экспедиций), которых оно (они) этим приравнивают к «чёрным копателям», а это уже гораздо более отвратительные персонажи. «Чёрные копатели» (они же гробокопатели, кладоискатели, лесные копатели, чёрные поисковики и мародёры) — ставшее традиционным название для одиночек или групп, занимающихся нелегальным поиском исторических артефактов на археологических объектах, и на местах боев прошлых лет, не имея на то официального разрешения. «Кладоискатели» особенно активизируются в периоды политической и экономической нестабильности. Их активность ведёт к уничтожению археологического наследия. Ограбление могильников и археологических памятников существовала почти во все времена и по всему миру. Законодательные запреты против них появились ещё в Древнем Египте. Вплоть до присоединения к Российской империи, например, древние памятники бывших греческих колоний в Северном Причерноморье, использовались турецкими властями как источник строительных материалов при строительстве новых сооружений. И в Российской империи, и в СССР (особенно в первой половине XX века)разграблением курганов занимались целые артели так называемых «бугровщиков», и многие раскопки отечественных археологов носили экстренно-спасательный характер с тем, чтобы успеть опередить такие артели. После распада СССР, в 1990-е годы в России произошёл многократный рост нелегальных раскопок. Кроме политической нестабильности и обнищания населения, сыграли свою роль появление интернета, поступление в открытый доступ археологических карт и появление в свободной продаже доступных металлодетекторов. Усугубляет ситуацию правовой нигилизм, когда нелегальный поиск и последующая продажа археологических ценностей практически не наказывается, и это явление приобрело катастрофические масштабы. Проблема чёрных копателей вызвана несовершенством законодательства, коррупцией и бездействием правоохранительных органов и судебной системы. Поиск кладов законодательно не запрещён, и регулируется статьёй 233 ГК РФ. Некоторые кладоискатели обследуют расселённые дома в городах («домушники», «чердачники», «подпольщики») или различные подземелья («диггеры»), другие ищут утерянные предметы на пляжах («пляжники»), или под водой («дайверы»). В среде «чёрных копателей» действуют и «вспомогательные» структуры: посредники, перекупщики, информаторы, проводники экспедиций и отдельные профессиональные археологи. Иногда такие «чёрные археологи» также действуют при посредничестве и под прикрытием фирм, продающих «разрешения» на снос памятников. В России охрана археологических памятников регламентируется ФЗ № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации». По закону все археологические предметы являются государственной собственностью и подлежат передаче в государственные музеи. Проведение раскопок без открытого листа наказывается штрафом до 2 тыс руб для для граждан, с конфискацией добытого (КоАП РФ 7.15). Нанесение ущерба самому археологическому памятнику карается лишением свободы на срок до 6 лет (ст. 243 УК РФ). Особенно преследуется вывоз археологических ценностей за пределы РФ (226.1 УК РФ). ФСБ проводит рейды по предотвращению продажи археологических ценностей. За 2014—2016 гг. правоохранительными органами в Краснодарском крае было изъято свыше 2000 нелегально добытых археологических артефактов. В 2020 году в Севастополе сотрудники ФСБ задержали двух человек за незаконные раскопки на памятнике археологии. В 2021 году обвинение по статье 243.2 УК РФ было предъявлено 4 жителям Владимирской области, с изъятием более 1000 археологических артефактов. Не лучше обстоит дело с «чёрными копателями» и за рубежом. Но упомяну только о ситуацию на «перекрёстке цивилизаций». Ограбление археологических памятников в странах Ближнего Востока стало массовым ещё в XIX веке, часто с целью продажи ценностей в музеи. В начале XXI века ситуация в регионе усугубилась из-за гражданских войн, активности Исламского государства, и американских вторжений. Американское вторжение в Ирак в 2003 году привело к хаосу, создавшему условия для разграбления исторических музеев и археологических памятников толпами вооружённых мародёров из числа местных жителей. Огромный урон историко-культурному наследию Сирии был нанесён длительной гражданской войной, начавшейся в 2011 году. Террористы ИГ показательно уничтожали статуи в музеях, но при этом артефакты из музейных коллекций попадали на чёрный рынок и продавались по всему миру. Та же участь постигла и исторические памятники Афганистана, чему археологическому наследию был нанесён непоправимый вред. Теперь о самом гадком - о вскрытии могил. «Гробокопатели» на западе - дело обычное, стоит только открыть книги Диккенса или Марка Твена. Вскрыть чужую могилу и даже украсть тело из неё - им раз плюнуть (например, как тело Чарли Чаплина, чтобы вымогать выкуп с его родных). В годы Второй мировой войны и после, польские крестьяне массово раскапывали братских могил казнённых евреев на территории бывшего концлагеря Треблинка, в поисках золота и драгоценностей. Но ещё омерзительнее по моему мнению является «деятельность» наших отечественных «чёрных поисковиков» на полях сражений Великой Отечественной. Не секрет, что в отличие от аккуратных немецких погребений своих солдат, советские воины, особенно на первом этапе войны, хоронились где придётся, тут же, часто в тех же окопах и блиндажах, где они стояли насмерть и погибли. В поисках оружия, наград и ценных предметов «чёрные поисковики» нарушают их покой, перемешивают кости, уничтожают жетоны с именами. Итак, «чёрные геологи» - это криминальный термин, для обозначения стихийных старателей, некая презрительная этикетка, незаслуженно затрагивающая честь сотен тысяч советских геологов, потративших свои жизни на поиск минерального сырья на общее благо. Понятно, почему государство борется за монополию обращения благородных металлов и драгоценных камней - это ведь, как не крути, валюта, не чета «деревянному», даже и угодливо привязанному к нефтедоллару. Но попытка привязать к старателям негативную кличку, чтобы воспитать общественную неприемлемость старательства - неумна и оскорбительна. Почему бы нам тогда не прозвать расхитителей добываемого золота на приисках «чёрными депутатами»? Значение 3: Кадровый вопрос. В русскоязычных общинах национальных республик Средней Азии и Закавказья было в ходу обозначение местных тамошних жителей как «чёрные». Это не было оскорблением - те почти на 100% брюнеты, но было малоприличным, и употреблялся во внутреннем общении маргинальной молодёжью. Иногда я слышу с той стороны требования не использовать этого выражения, но считаю их неуместными - все эти диктаты русским, как им на своём языке называть кыргызов или евреев - суть не что иное, как нахальство инородцев, наступление на русский язык, имеющий собственные законы развития. Поэтому я беру на себя смелость обозначить термином «Чёрные геологи» вопрос о национальном составе геологов СССР. Скажете, да зачем это нужно, геология никогда не делилась и не делятся по национальностям, и для нас какой-нибудь Юджин Шумейкер - сначала выдающийся геолог, а уж потом американец, и еврей по национальности. И что среди геологов, работавших в СССР, были представители разных национальностей: русские, украинцы, армяне, грузины, азербайджанцы, татары, буряты, якуты и даже чукчи. И что в советские времена мало кто задумывался о национальности коллег, так как поле всех нивелировало и сплачивало. Все это так. Но после распада СССР в его бывших республиках возникло понятие "национальная геология", со всеми ее проблемами и достижениями, отдельными и своеобразными в каждой из них. Это привлекает внимание к состоянию национальных геологических кадров, а поскольку все они исходят из той самой советской школы геологии, т1 . В СССР существовало развитое геологическое образование, которое подразумевало подготовку высококвалифицированных специалистов из представителей любой национальности. В послевоенные годы рядом с остальными трудились даже «аборигены» Крайнего Севера — якуты, ненцы, эвенки. Например, известный геолог-чукча Григорий Андреевич Тынанкергав, родившийся в 1939 году в семье оленевода. Получив образование в Магаданском горно-геологическом техникуме и Свердловском горном институте, трудовую деятельность начал в Магаданском геологоуправлении, а затем работал старшим геологом и руководителем геологических отрядов Провиденской экспедиции, на поисково-съемочных работах. В результате его работы на Чукотском полуострове появились точные карты геологического строения, были обнаружены проявления различных металлов, даны оценки перспектив выявленных участков. С 1980 по 1990 годы работал в Иультинском районе в составе Восточно-Чукотской экспедиции. В этот период его отряды оценили проявления радиоактивных металлов, рудного золота и олова. В 2017 году Григорий Андреевич выпустил книгу «Весна на Олое», в которой делится воспоминаниями о детстве, односельчанах, учителях и друзьях детства, а также передаёт уходящий в прошлое образ жизни чукчей-оленеводов, их быт и обычаи. В ноябре 2025 года в Хабаровском книжном издательстве вышла новая книга Григория Тынанкергава — «Лето на Анюе, или ИЙААМ, а также рассказы и воспоминания моих товарищей и геологов», где он рассказывает о начале своей геологической работы. Итак, сколько и какого качества геологических кадров оставила советская власть в национальных республиках Востока, каков их вклад в развитие минеральной базы был тогда, и какой сейчас? Справляются ли с новыми задачами после Исхода из республик русскоязычных специалистов, и развивается ли во вновь образованных государствах минеральная база? Постараюсь вкратце ответить на эти вопросы в виде обзора. При этом поневоле основное внимание - качестве примера для всех республик - я буду уделять родному Таджикистану. История развития геологической школы и науки республиках годы советской власти при выполнения её основной исторической задачи - укорённой индустриализации страны - жёстко связана с направлением них центром специалистов, поначалу славян и других европейских национальностей, а затем, с организацией сети учебных заведений - всего национального спектра населения СССР, который будем, в отличие от местного населения, именовать русскоязычным. Поначалу же это были наезды в виде экспедиций специалистов из высших учебных заведений и академических учреждений, в том числе многолетние, как, например, комплексная Таджикско-Памирская экспедиция 1932-37 годов во главе с Н.П.Горбуновым, Н.В.Крыленко, Д.И. Щербаковым, Д.В. Наливкиным, А.П.Марковским, и О.Ю.Шмидтом. Воздадим должное также дореволюционным геологическим первопроходцам Туркестана: И.В.Мушкетову, начавшему его планомерное изучение с 1874 г., и его сыну Дм.И.Мушкетову (1914 г.), экспедициям Д.Л.Иванова (1883-1886 г.г.), Я.С.Эдельштейна (1904-1906), А.В.Нечаев, (1908 г.), С.Н.Михайловского (1912 г.), Дм.В.Наливкина (1915 г.), а также немецкого геолога А.Краффта (1898 г.). Эта плеяда была продолжена В.Н.Вебером (1923 г.), и Д.В.Наливкиным, П.П.Чуенко, М.С.Швецовым (экспедиция Геолкома, 1927 г.) Но Таджикско-Памирская экспедиция, которая в 1937 г. была реорганизована в Среднеазиатскую экспедицию, несравнима с ними по результативности: сотни фундаментальных трудов экспедиции, среди которых монографические работы Б.Н.Наследова «Карамазар», П.К.Чихачева и др. – по геологии Юго-Западного Таджикистана, труды Д.Л.Иванова, Д.В. Никитина, Д.И. Щербакова, А.П.Марковского, В.А. Николаева, С.Н.Клунникова, Е.Д.Поляковой, В.И.Попова, П.П.Чуенко, Г.Л.Юдина, Н.Дингельштеда - по геологии Памира и т.д. В результате в 1937 году была составлена геологическую карта масштаба 1:750000 северного, центрального и южного Таджикистана, а в 1941 - Памира. Важнейшей помощью ТПЭ стало формирование местных научных и производственных организаций - геологической секции Таджикской базы АН СССР, а в 1938 г. часть сотрудников ТПЭ вообще перешла в созданное Таджикское государственное геологическое управление, действующее под несколько раз изменяемыми названиями до сих пор. Первым начальником Управления был геолог ТПЭ А.С.Минаев, добровольно ушедший в 1941 году на фронт и погибший на полях Великой Отечественной. Во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. немногочисленный отряд геологов Таджикистана продолжал геологические исследования, и внёс ощутимый вклад в сырьевое обеспечение Победы (не говоря уже о том, что тогда именно на территории Таджикистана было найдено первое промышленное месторождение урана, из руды которого сделаны наши первые атомные бомбы). Эта великая война сплотила народы Советского Союза, и на русских геологов перестали смотреть как на чужаков, зачем-то лазающим по горам - у них появились ученики из местных. И это самое главное достижение энтузиастов советской геологии, приехавших в самую отсталую республику Союза учить местное население наукам о Земле. Но несмотря на проводимые партией и правительством страны политику коренизации (в 20-40-е годы СССР уделял внимание подготовке кадров коренной национальности, а также выдвижению их в партийный аппарат и государственные органы), местное население (таджики, узбеки и памирцы) довольно неохотно шли в геологию, - сказывалась патриархальность таджикского общества, в котором направление образования и трудоустройства определяли не сами молодые люди, а их родители; а также общий уклад жизни народа, исторически ориентированного на сельское хозяйство и торговлю. Статистического учёта кадрового состава работников геологических организаций никто никогда не вёл, но по моим личным, субъективным оценкам, их число, хотя и медленно росло, но никогда не превышало в лучшем случае 10% от численного состава партий и от численного состава партий и экспедиций (в который я включаю руководство, ИТР и постоянных рабочих, поскольку существовала практика набора сезонных неквалифицированных рабочих, в которых местные уже составляли 50% и более). Среди преподавателей техникума, вуза, сотрудников Института геологии АН ТаджССР и самой Академии Наук республики их к концу советского периода было побольше - где-то 30-35%. Эти мои наблюдения подтверждаются статическими данными о национальном составе вообще всех научных работников Таджикистана в 1973 году: 6152 чел, из которых таджиков - 2438, или 40%. Всплеск притока местных кадров в геологическую науку и практику пришёлся на 1945-60 годы, с приходом таких блестящих звёзд как Рауф Баратович Баратов, Абдулхак Раджабович Файзиев, Муминшо Абдулвасиевич Абдулвасиев, Зухур Ёров, Султон Бабаевич Эргашев и ещё несколько десятков представителей национальной геологической элиты Таджикистана (управлением геологии тогда руководил Владимир Иванович Верхов, выпускник Ленинградского горного института). Несмотря на массовый приток в послевоенную геологию русских женщин, заменивших погибших, среди таджикских женщин такого не наблюдалось, опять же вследствие патриархальности общества, за исключением одного яркого явления - геохимика Сараджан Юсуповой (Сороҷон Юсуфова), академика АН Таджикской ССР. В дальнейшем уже они сами обучали молодые кадры геологов Таджикистана, среди которых по прежнему преобладали выходцы из русскоязычной общины (управлением геологии тогда переменно руководили Георгий Вадимович Кошлаков - выпускник ташкентского Среднеазиатского политеха, В.П.Зуев, и А.О.Орифов). В результате появилась плеяда блестящих национальных специалистов, таких, как Абдурахим Хасанович Хасанов, Мамадвафоев М.М. Ниёзов А.С., Махмадалиев А.Г., Сафаралиев Н.С., Ишанов М.Х., Бузуруков Дж.Дж., Набиев Н.Ф, Фозилов М.М., Ф.Х.Хакимов, Азим Иброхим, М.Полавонов, Ходжимат Турсунов, Муродилло Джанобилов, которые воспитали ныне держащих на себе конструкцию геологической отрасли в республике: А.С.Ниёзов, А.К.Ходжиев. Д.А.Абдушукуров, Д.Абдусамадзода, М.Т.Таджибеков, Р.Ш.Андамов, Ш.Ф.Валиев, Ш.А.Одинаев, М.Т.Таджибеков, Ш.К.Кабилов, Б.В.Мамонтов, Хофиз Латипов, Турсунбой Шарифбоев, Т.Сайдалиходжаев, А.А.Магзумова, Х.М.Абдуллаев, Ф.Ш.Раджабов, С.М.Бобоходжаев, Х.Х.Рахимов, Гадоев М.Л., Файзиев Ф.А., Андамов Р.Ш., Назирова Д.Н., Кодиров А.А. и многие другие. Надеюсь, никого не обидел: всех не перечислишь, да и информации в интернете из республики маловато. Подчёркиваю, то я перечисляю геологов только титульных национальностей Таджикистана и Горного Бадахшана (таджиков, узбеков и памирцев), составлявших только малую часть славного коллектива учёных и практических геологов республики. Тем самым отдаю им должное, поскольку в других своих заметках обычно больше внимания уделяю его русскоязычной части, пытаясь сохранить память о её вкладе в геологическую и гидрогеологическую изученность территории Таджикистана, и чей труд является ценнейшим достоянием республики, и теперь на протяжении многих лет, из поколения в поколение её молодые геологи, гидрогеологи, геофизики, нефтяники будут пользоваться их трудами, изложенными в учебниках, методических пособиях по изучению геологии Таджикистана, проектах и отчётах работавших на его территории экспедиций. Половину из перечисленных коллег я знал лично, ещё больше у меня было сокурсников из местных, ну и непосредственно в работе тоже со многими «чёрными геологами» сталкивался. Что касается качества этих кадров, их подготовленности к работе геологии, то я бы отметил некоторую явную разницу между геологами-практиками, и геологами-учёными (с извинениями за обобщение, со скидками на различия между разными личностями, и субъективность оценки). Практики отличались от остальных геологов неспешностью и более прохладным отношением к работе, их уровень знания был ниже среднего, и мало кто из них стремился его повысить. Известно, что в геологии заняты специалисты с различным уровнем квалификации, исполняющими разные по сложности функции. Например, рудничный участковый геолог - это обыденная и рутинная однообразная работа по документации скважин и выработок, с ограниченным и заранее известным минерально-петрографическим набором, несколько большим кругозором обладает геолог-поисковик или съёмщик, готовый к гораздо большему спектру неожиданностей. Ну а главный или ведущий геолог должен обладать гораздо более высокой квалификацией, чтобы определять перспективные направления разведки и поисков, и руководить ими. Он должен быть готовым к любому геологическому заданию, которое потребует от него Родина. Так вот, в национальных республиках было неписанное «золотое правило»: начальником партии, экспедиции или управления обычно был местный, но главным геологом всегда был русский (или немец, еврей, осетин, в общем - русскоязычный). Это говорит само за себя. А вот среди научных работников и профессуры, напротив, я отмечал у «чёрных геологов» рвение к работе выше среднего. Тут каждый был на виду, и они не прятались за спины товарищей, как это нередко было при решении производственных задач. И образованность у них была выше среднего в их круге, по крайней мере куда выше моей (это неудивительно, ведь то были мои профессора и наставники!). По моим оценкам - с высоты прошедших лет - уровень геологической науки Таджикистана был на мировом уровне, и явно опережал уровни многих развитых европейских стран. Тут надо понимать, то этот уровень задавался и поддерживался ведущими научными центрами СССР, в первую очередь - Ленинградским и Московским горными институтами, где защищали свои диссертации эти профессора и доценты, и представители которых собирали и обобщали сведения и образцы в республике также и для своих диссертаций. Никакого «междусобойчика» тогда не было, всё было по-взрослому. Моё знание таджикского языка нас сближало, почти со всеми наставниками у меня остались дружеские отношения. В личном общении они часто говорили мне, что им было сложно учиться - все учебники и лекции только на русском, тем более, что геологический язык специфичен и двусмысленен, и сетовали, что русские студенты, у которых нет такого языкового барьера, столь нерадивы к учёбе. Доцент М.Джанобилов уже при мне приступил к созданию учебников геологического профиля на таджикском языке, и я помогал ему с составлением русско-таджикского геологического словаря. Так что у меня нет однозначного ответа на вопрос об отличии в качестве квалификации «чёрных геологов» от русскоязычных. После Исхода из республики русскоязычной общины распределение национальностей среди геологов в Таджикистане претерпело радикальное изменение, и стало примерно соответствовать национальному составу её жителей: 75% - таджики, 15% - памирцы, и 10% - все остальные, включая узбеков. Резко изменился состав геологических работ и ещё более резко упал их объем. Государственное финансирование практически исчезло, экспедиции обезлюдели, и остались без техники и снабжения. Геологосъёмка и обширные по площади научные исследования более не проводятся, максимум возможного - это поиски рудных тел уже выявленных месторождениях или перспективных площадях - за счёт эксплуатирующего их иностранного инвестора (поначалу ими были европейские и американские компании, но затем их всех выдавил Китай). Остались только эксплуатационники и разведчики внутри горного отвода. Иногда инвесторы приходят и крупными поисковыми проектами, как например, Газпром в Гиссарскую долину - но со своей техникой и персоналом (насколько мне известно, этот проект бурения глубоких скважин не дал ожидаемого результата, впрочем я не нефтегазовик, и даже не особо в курсе этого проекта). После исхода русскоязычного населения из республики геологический контингент в ней сократился на 90%, но примерно на столько же сократилась и потребность в кадрах, к тому же снизились требования к их качеству, так то оставшиеся вполне справляются. Потребность в притоке молодых геологов пополняется геофаком Таджикского национального университета и горно-геологическим техникумом, с этим тоже все хорошо. А вот качество научных исследований уже не растёт, и предвижу, что будет снижаться по объективным причинам. Кроме разрыва плотных связей с научными центрами Ленинграда и Москвы (впрочем, теперь интернет, и весь мир на связи), и необновляемость дорогостоящего оборудования, здесь влияет сокращение объёма геологических открытий из-за прекращения съёмки и поисков. Учёные сосредоточились на обслуживании интересов иностранных инвесторов при разведке и эксплуатации месторождений. По прежнему сильна минералогия, в первую очередь - редкоземельная и самоцветно-поделочная, и здорово развилась разработка новых технологий в области переработки и обогащения руд. Желаю успеха коллегам. К моему удивлению, понятие «чёрных геологов» и их проблемность были не только в СССР или на постсоветском пространстве, но и в самой развитой стране Запада - США. Там «чёрными геологами», естественно, именуют негров и мулатов, община которых также неохотно и медленно вовлекается в высокотехнологичный и научный геологический мир, что требует долгого и глубокого профессионального обучения. Там даже существует Национальная ассоциация чернокожих учёных-геологов, и особый сайт «чёрных геологов». Например, Джон Т.Лефтвич - он влюбился в геологию, пройдя факультативный курс наук о Земле в колледже. Доктор Мак Гипсон, один из первых чернокожих геологов в Америке, посоветовал ему получить степень на созданном им новом факультете геологии, в Университете штата Вирджиния. Доктор Лефтвич стал первым выпускником факультета в 1969 году и был лишь седьмым (!!!) афроамериканцем в стране, получившим степень в этой области наук. Затем он получил степень магистра в Массачусетском университете и докторскую степень в Университете штата Пенсильвания, а затем посвятил долгую и плодотворную карьеру изучению особенностей осадочных бассейнов, стал экспертом в области нефтяной геологии, работал в крупных нефтяных компаниях и занимал должность профессора в Университете Олд-Доминион. Он был одним из основателей Национальной ассоциации «чёрных геологов» и поддерживал её в трудные годы с 1986 по 1989 год, когда спад в нефтяной промышленности привёл к безработице. Более 20 лет он работал волонтёром в школах, начиная с начальной и заканчивая колледжами, чтобы у нового поколения была возможность полюбить благородную науку о недрах. В 1970-80-х годах «чёрные геологи» были редкостью; а чернокожие женщины в геологии - ещё реже. Зельма Мэйн Джексон работала на поисках урана в Скалистых горах. Обнаружив несколько месторождений, которые сданы в разработку, она поступила в Вашингтонский университет, где получила степень магистра в области экономической геологии, и сосредоточилась на очистке ядерных отходов. В 80-х годах она устроилась на Хэнфордский ядерный полигон, и более 20 лет проработала в программе по утилизации ядерных отходов. Она входила также в состав правления Американского Красного Креста, и занималась спасением морских черепах. Бернард Хаббард доказал, что всего можно добиться и в Гарлеме. В детстве он увлёкся науками о Земле, и занял третье место в городском геологическом конкурсе. Это определило его жизненный путь. Благодаря поддержке родных, он смог поступить в Корнеллский университет, а затем окончил магистратуру в Университете Буффало, во время учёбы в котором он с помощью компьютерного моделирования изучал вулканы. Сейчас он работает в Геологической службе США, используя авиаспутниковые приборы для оценки рисков для людей, живущих рядом с вулканами, связанных с оползнями и селевыми потоками, а также для поиска редкоземельных элементов. Эстелла Атеквана выросла в Камеруне, где родители советовали ей выбрать карьеру в медицине. Учителя тоже говорили ей, что геология — не для девочек. Она решила доказать всем, что они ошибаются. Получив награды за успехи в химии, биологии и геологии, она приехала в США за высшим образованием, и защитила бакалаврскую и магистерскую диссертации по геологии, а также докторскую диссертацию по геофизике. Сейчас она является профессором гидрогеологии в Университете штата Оклахома. Доктор Атеквана изучает Восточно-Африканскую рифтовую зону, где наблюдает тектонические движения плит. Основным препятствием для расширения числа «чёрных геологов» в США является недоступность дорогостоящего специального образования - для обучения каждого из них сбрасывалась вскладчину вся их большая семья. Судя по таким вот обзорам, и проникая в их смысл, начинаешь понимать, сколь много Советская Россия сделала для развития геологического сообщества в отделившихся республиках, и гордиться за свою безмерно щедрую и великодушную страну.

Владислав Русанов Владислав Адольфович Русанов родился 12 июня 1966г в Донецке, где окончил среднюю школу и поступил в Донецкий политехнический институт, где в 1988 году получил диплом по специальности «Технология и техника разведки месторождений полезных ископаемых», и начал работать в Отраслевой научно-исследовательской лаборатории морского бурения при Донецком политехническом институте. В составе коллектива лаборатории занимался поисково-съёмочными работами на шельфе северной части Чёрного моря. В 1990 году перешел на кафедру технологии и техники геологоразведочных работ ДПИ, где работает до сих пор. В 1997 году окончил очную аспирантуру при Донецком политехническом институте (Донецкий государственный технический университет), а в 1999 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук по теме: «Обоснование рациональных технологических режимов ударно-вибрационного бурения подводных скважин». В 2003 году решением Аттестационной коллегии Министерства образования и науки Украины Русанову В.А. было присвоено учёное звание доцента. После событий 2014 года был депутатом Народного совета ДНР, из-за чего внесён в санкционные списки стран Евросоюза и бандеровских стран - Украины и Канады. Горжусь личным знакомством с этим ярким представителем интеллигенции Донбасса. По опросу газеты «Донецкие новости» в 2009 году Русанов В. А. вошел в список «100 известных донецких»... Владислав Адольфович Русанов — яркий пример того, как технический ум и творческая душа могут гармонично сосуществовать в одном человеке. Коренной донецкий, он прошёл путь от простого инженера-геолога до доцента своего родного института. И это только одна сторона его таланта. Прекрасно владея несколькими языками, он прославился как продуктивный переводчик англоязычных романов в жанре фэнтези (см.список), более того - сам стал признанным автором научной фантастики и фэнтези. Его уникальный бэкграунд, сформированный морской геологией, стал основой для создания чудных произведений, где научная достоверность сочетается с захватывающими сюжетами. Первый рассказ Русанова «Яйцо грифона» увидел свет в 2002 году в московском журнале «Искатель», а уже через несколько лет он выпустил свой первый роман «Рассветный шквал» (2005) — это первая часть трилогии «Горячие ветры севера», которая сразу же привлекла к нему внимание любителей жанра. Этот роман Владислава Русанова написан в жанре фэнтези, в нем поднимаются вопросы выживания народов, тема древней магии, проблема межрасовых конфликтов, идея единства народов перед лицом общей угрозы. События разворачиваются в суровом мире, где каждый день — борьба за выживание, а древние силы вмешиваются в судьбы людей. Когда-то люди смогли отвоевать эти земли у могущественных сидов-Перворождённых, оттеснив их на север. Теперь же над миром нависла новая угроза, требующая объединения даже давних врагов ради общего спасения. Ключевой элемент сюжета — древний артефакт, принадлежавший расе, жившей на этих землях ещё до появления сидов. Его судьба может решить исход надвигающейся катастрофы, но путь к цели полон опасностей. Герои должны пройти через королевства, раздираемые внутренними конфликтами, заговорами и предательством. Главный герой — недоучившийся маг по прозвищу Молчун. В спутниках у него оказывается его приёмная дочь, опытный воин-мечник и представительница древнего народа сидов, традиционно враждебно настроенного к людям. Получилось увлекательно и интригующе, характеры персонажей очень живые, сюжет напряжённый (там несколько сюжетных линий, идущих параллельно), с глубокой проработкой мира и его истории, и детальным описанием магических систем. С тех пор перу этого автора принадлежит более тридцати книг и множество рассказов, регулярно публикуемых в популярных периодических изданиях, таких как «Человек и наука», «Химия и жизнь», «Порог», «Просто фантастика», «Искатель» и других (см.Библиографию). Он автор фэнтези-романов «Горячие ветры Севера», «Клинки порубежья», «Победитель драконов», «Бронзовый грифон», «Импровиз», «Рифмовойны», «Маг-хранитель». Особого внимания заслуживает цикл «Импровиз» (2022), состоящий из четырёх книг: «Магия менестреля», «Надежда менестреля», «Одиночество менестреля» и «Война менестреля». Эта серия, также написанная в жанре фэнтези, рассказывает о мире, где музыка и магия становятся могущественными инструментами борьбы за справедливость. Проникновенные истории о героях, которые противостоят судьбе и обстоятельствам, завоевали сердца читателей своей глубиной и эмоциональностью. В 2023 году Русанов представил новое произведение — «Крылатые», а в 2024-м выпустил повесть «Охотник», продолжающую расширять его литературную вселенную. Также читатели уже могут познакомиться с его новым проектом — «Рифмовойны. Убить редактора». Это уже вторая часть пока еще дилогии «Рифмовойны» в стиле героическое фэнтези: «...После резни в Вальяверде чтение поэзии вслух под запретом в Империи. Квентин де Грие уехал в Сальгареду, где служит инженером в питомнике огненных саламандр и пишет автобиографический роман "Рифмовойны". Неожиданно его приглашает на аудиенцию кардинал Сальгареды и делает предложение от которого просто нельзя отказаться. Квентин соглашается, но буквально на следующий день на него начинается охота...». В 2015 году Русанов получил премию «Лунная радуга» в номинации «В области литературы» за трилогию «Клинки Порубежья». С 1 ноября 2017 года он - член Союза писателей России. Редактор-составитель сборника гражданской поэзии Донбасса «Час мужества»... Что делает творчество Русанова особенным? Возможно, это его способность черпать вдохновение из реального мира — будь то научные исследования или личный опыт. Его книги часто строятся на базе чётко продуманной системы правил, будь то технологические новшества будущего или законы магии. Однако за всем этим всегда стоит живая история, полная драматизма, юмора и неожиданных поворотов. Владислав Русанов — это автор, который продолжает удивлять своим разнообразием: от научной фантастики до магического фэнтези. Его книги — не просто развлечение, а возможность заглянуть в новые миры, где технологии и магия соседствуют с человеческими страстями и надеждами. Творчество Владислава Русанова неоднократно отмечалось как профессиональным сообществом, так и читателями. В знак признания его вклада в развитие отечественной литературы он был награждён медалью «Сказитель Руси — за заслуги». Эта награда подчёркивает не только его мастерство как писателя, но и его способность создавать истории, которые трогают души людей и сохраняют традиции русской словесности. Данная публикация вызвана избранием Владислава Русанова председателем Союза писателей ДНР 22 ноября с.г. Библиография 2005 — Рассветный шквал (С.-Петербург, Издательство «Крылов»). 2005 — Полуденная буря (С.-Петербург, Издательство «Крылов»). 2005 — Закатный ураган (С.-Петербург, Издательство «Крылов»). 2006 — Клинки Порубежья. Книга 1. Окаянный груз (С.-Петербург, Издательство «Крылов»). 2006 — Клинки Порубежья. Книга 2. Мести не будет (С.-Петербург, Издательство «Крылов»). 2006 — Победитель драконов. Книга 1. Пасынок судьбы (С.-Петербург, Издательство «Крылов») 2007 — Горячие ветры Севера: Рассветный шквал. Полуденная буря. Закатный ураган (С.-Петербург, Издательство «Крылов») 2007 — Победитель драконов. Книга 2. Заложник удачи (С.-Петербург, Издательство «Крылов») 2007 — Бронзовый грифон (С.-Петербург, Издательство «Крылов») 2008 — Серебряный медведь (С.-Петербург, Издательство «Крылов») 2008 — Золотой вепрь (С.-Петербург, Издательство «Крылов») 2008 — Стальной дрозд (С.-Петербург, Издательство «Крылов») 2008 — Ворлок из Гардарики (С.-Петербург, Издательство «Крылов») 2009 — Обряд ворлока (С.-Петербург, Издательство «Крылов») 2010 — Гонец московский (С.-Петербург, Издательство «Астрель-СПб») 2011 — Дороги и судьбы (сборник рассказов, Луганск, Издательство «Шико») 2011 — Отрок московский (С.-Петербург, Издательство «Астрель-СПб») 2013 — Братья крови (Москва, Издательство «АСТ») 2014 — Клинки Порубежья. Книга 3. Весна надежды (Луганск, Издательство «Шико») 2014 — Импровиз. Сердце менестреля (Москва, Издательство «ЭКСМО») 2015 — Аскольдова могила (Севастополь, Издательство «Шико-Севастополь») 2018 — Отвори мне уста (сборник стихотворений) (Донецк, Издательский дом «Edit») 2020 — Пиксельные ментики (сборник стихотворений) (Донецк, Издательство «РАПАН-ПРИНТ») 2021 — Операция "Книжный червь" (повесть) (Донецк, Издательство «РАПАН-ПРИНТ») 2022 — Рифмовойны (фэнтези-роман) (Донецк, Издательство «РАПАН-ПРИНТ») 2022 — Маг-хранитель (Симферополь, ИД «СеЖеГа») 2023 — НЕпоэт (сборник стихотворений) (Донецк, Издательство «РАПАН-ПРИНТ») 2024 — Маг — хранитель Слова (Симферополь, ИД «СеЖеГа») 2025 — Геометрия смыслов (сборник стихотворений) (Донецк, Издательство «РАПАН-ПРИНТ») Сетевые публикации 2022 — Импровиз. Магия менестреля (фэнтези-роман). 2022 — Импровиз. Надежда менестреля (фэнтези-роман). 2022 — Импровиз. Одиночество менестреля (фэнтези-роман). 2022 — Импровиз. Война менестреля (фэнтези-роман). 2023 — Крылатые (фэнтези-роман). 2024 — Охотник (повесть) (фэнтези-роман). 2025 — Рифмовойны. Убить редактора (фэнтези-роман). Переводы 2008 — Артур Конан Дойл «Явление фейри» перевод В.Русанова. 2010 — Энгус Дональд «Робин Гуд. Разбойник» перевод В.Русанова. 2010 — Кит Р. А. Де Кандидо «Кольцо ненависти» перевод В.Русанова. 2010 — Грегори Киз «Адский город» перевод В.Русанова . 2011 — Кристофер Пол «Меч тамплиеров» перевод В.Русанова. 2011 — Джеймс Клеменс «Врата Ведьмы» перевод В.Русанова. 2012 — Джеймс Клеменс «Звезда Ведьмы» перевод В.Русанова. 2013 — Гиллиан Флинн «Исчезнувшая» перевод В.Русанова. 2013 — Джон Джозеф Адамс (составитель) «Путь волшебника» (сборник рассказов), перевод В.Русанова. 2014 — Джо Аберкромби «Красная страна» перевод В.Русанова. 2025 — Сказки и быль (голоса англоязычной поэзии в переводах Владислава Русанова).

Комаровский уголь. Труд для Победы. Бурый уголь для нужд блокадного Ленинграда и железных дорог, в том числе для паровозов железной дороги жизни, добывали в 1943 году из угольных шахт в окрестностях посёлка Комарово. Этот значительный вклад в нашу Победу внесли геологи ленинградского метростроя. Привожу в сокращении заметки комаровского краеведа Р.Ефимова о этих событиях. Село Комарово — относительно молодое. Оно образовалось в декабре 1943 года как посёлок городского типа. Причина его возникновения связана с трагическими страницами истории Великой Отечественной войны. Ещё до войны, в 1939 году, началась эксплуатация открытым способом месторождения бурого угля у деревушки Комарово, в которой тогда было всего 25 домов. В 1941 году работы остановились, а шахты потом в связи с угрозой оккупации затопили. Но, когда Донбасс оказался оккупирован немцами, а Подмосковный угольный бассейн разрушен, блокадный Ленинград и его железная дорога стали остро нуждаться в топливе, вспомнили о залежах этого полезного ископаемого на территории Любытинского района. Для проведения шахтостроительных и геологических работ в конце 1942 года были организованы трест «Ленинградуголь» и «Комаровское шахтоуправление». Вначале на шахтах работало не более тысячи человек, поскольку одновременно строилась ледово-свайная переправа через Ладогу, куда и был отправлен основной контингент метростроевцев. Кругом были лес, кустарник, безлюдные холмы. Начали с раскорчевки леса, формирования строительных площадок, сделали просеки, проложили три километра железной дороги, а уже к 10 декабря заложили 18 стволов пяти шахтных полей. Зима была суровой, но жили в неотапливаемых палатках: досок и лесоматериала не было даже для крепления стволов. Людей, прибывших в Комарово, размещали в палатках, крестьянских домах и бараках. Проходка велась вручную — лопатами, ломами, кайлами. Не хватало всего - сказывался отрыв от базы, от своих заводов и предприятий в Ленинграде. Начальник политотдела Метростроя докладывал в обком партии: «Объем и темп работ не обеспечиваются материалами и оборудованием. Остро стоят вопросы энергоснабжения для механизации и освещения, обеспечения ГСМ, пилолесом, рельсами, прокатом». В ожидании поставок по ледовой дороге руководство Метростроя на месте принимало невероятные меры по повышению производительности труда. Ядром коллектива стали подразделения: Тоннельрем-1 (тоннельно-мостовой ремонтно-восстановительный поезд), и ПДК-12 (поезд деревянных конструкций), во главе с метростроевцами Б.Киселевым и Г.П.Петровым. Коммунисты возглавили борьбу за увеличение скорости проходки стволов под лозунгом «Ленинград ждет угля!». Вскоре появились первые бригады скоростной проходки — А.Иванова, В.Степанова, П.Тимофеева и И.Лихачева, выполнявшие норму на 150—200 процентов. Когда бригада Н.Акимова однажды не выполнила норму, в забой спустился секретарь партбюро Ф.Жилин: «Мы в долгу перед городом, уходить нельзя!», и работал вместе с бригадой. Поначалу было очень трудно, но в январе насчитывалось уже 26 заложенных стволов, но 19 из них было затоплено - по мере проходки увеличивался приток грунтовых вод. Однажды секретарь бюро ВЛКСМ П.И.Безродный заменил заболевшего старшего смены в забое. Все шло нормально. Как раз дошли до пересечки— здесь основная штольня пересекалась с рабочими. И вдруг — резкий приток воды, потолок проседает, шевелится. Кто-то, убегая, задел кабель. Погас свет. Страшно, когда в шахте нет света. А тут еще и грозящий надолго остановить работу обвал. Безродный, с комсомольцами А.Дрязговым, М.Виноградовым и А.Бельчиковым, захлебываясь в потоке воды и грязи, укрепили готовый рухнуть свод, и после этого загорелся свет. Вернулись и убежавшие. Смена продолжила работу. Ни слова упрека не было сказано тем, кто струсил: это были самые молодые ребята и девчонки на стройке. В иных стволах приток воды составлял 7 тонн в час. Ее выкачивали ведрами вместо водоотливных насосов. Откачка воды производилась непрерывно, круглосуточно, в течение нескольких дней. Многие смены работали только «на воде» - на водоотлив становились все, кто мог стоять на ногах. В ход шли даже ведра для питьевой воды. Из-за отсутствия механизации грунт из шахт доставляли наверх перекидкой по 7—8 полкам, то есть каждую лопату грунта метростроевцы перебрасывали несколько раз. Измотанный трудом в шахте или «на воде», рабочий приходил в промёрзшую палатку, а у многих не было даже матрацев, смены белья. Некоторые командиры подразделений заботились только о производственных показателях. Политотдел Метростроя организовал обследование бытовых условий и обнаружил нетерпимое положение работников. Началась битва за лучший быт. Были построены жилые бараки, в них сооружены сушилки для одежды и белья проходчиков, организован жесткий контроль за графиком работы бань, дезинфекции, прачечных, парикмахерской. Проводилось утепление жилья подручными средствами - комсомольцы соревновались за лучшее его содержание. Был организован клуб. Налажено снабжение спецодеждой, бельем, обувь, матрацами, приобрели посуду и умывальники. В столовую было доставлено 32 тонны овощей. Конечно, далеко не все нужды удалось удовлетворить в условиях блокады, но забота о людях вызвала ответный отклик. Проходчики приняли обязательство выдать на-гора первый уголь к 25-й годовщине Советской Армии, а к 1 мая направить городу 600 тонн угля. Тут надо отметить, что для метростроевцев добыча угля не была заданием, которое состояло в том, чтобы построить шахту и передать ее шахтерам. Но на завершающей стадии строительства, при проходке рудничных дворов и штреков, они непременно выдавали на-гора вместе с грунтом и уголь. И вот из этого-то угля составился у метростроевцев Первомайский эшелон — 1000 тонн! Поезд шел по свайно-ледовому низководному мосту через Неву, который со стороны Ладоги был окаймлен живой цепью ленинградцев-метростроевцев и воинов, защищавших мост ото льдов. Вернувшийся сопровождавший поезд парторг Ю.Я.Сунцов рассказал комаровским шахтером о том, что видел: «Мы тут — как в раю, а они — под артобстрелом». Из Ленинграда пришло письмо, в котором строителей благодарили за ценный подарок. «Чем скорее и больше город Ленина получит топлива, тем больше будет выпущено вооружения, боеприпасов, тем скорее наступит час окончательного разгрома немецко-фашистских разбойников». В апреле личный состав строителей комаровских шахт увеличился до двух с половиной тысяч человек. Здесь работала почти половина метростроевцев! Тут были подразделения Путьрем-1, Путьрем-2 (путевые ремонтно-восстановительные поезда), которые и трудились ранее на Ладоге и Неве, под огнем противника. И хотя многие рабочие впервые принялись за шахтерское дело, метростроевская закалка сказалась. Вскоре в этих подразделениях появились передовые бригады. Но были среди пополнения и новички, которые понятия не имели о шахтах. Подавляющее большинство их составляли совсем молодые девчонки - в 12 сменах на 290 человек было только 32 мужчины. Они была призваны на трудовой фронт через военкомат Новгородской области летом 1943 года. И теперь с ужасом стояли перед холодной дырой в земле, куда им нужно было спускаться на работу. Причем нельзя было их «пощадить»,— кадровых проходчиков забрал фронт. «За победу над врагом!Нас не испугаешь» — сказала Н.Ельнова. «Девушки, не бойтесь! Овладеем новой специальностью!»,—сказала Ф.Карпенко. Они первыми пошли в забой, а вскоре возглавили комсомольско-молодежные бригады, которые показали высокую производительность труда. Молодежи на комаровских шахтах принадлежала особая роль. Из 400 метров вертикальных выработок (стволов) молодежь сделала 300, из 4200 метров горизонтальных выработок—3800. Одним словом, комсомольцы и молодежь выдали три четверти всей проходки. На строительство шахт прибыли также призванные на трудовой фронт пожилые казахи, узбеки, таджики и рабочие других национальностей, прибывшие с «большой земли». Особо отмечена группа корейцев, прибывших из Каракалпакской АССР. Для всех них были организованы кружки по изучению русского языка, и политинформации. Чувствовали они себя среди метростроевцев как в дружной семье. Добывать топливо было трудно. Толщина пласта составляла не более метра, в некоторых шахтах и того меньше — 30—40 сантиметров. Работать приходилось лёжа, передвигаться — по-пластунски. Мешала сырость в забоях. Люди получали травмы, болели, в том числе и такими серьёзными болезнями, как тиф. Когда начинались бомбёжки, горняки выходили из шахт. В ноябре действовало уже девять шахт и строилось ещё пять. К1 всем шахтам проложены пути линии узкоколейной железной дороги протяжённостью 2-3 километра, соединявшие шахты с местом перегруза угля на широкую колею, и с электростанцией в посёлке Комарово, работавшей на угле. Надвигалась зима, последняя блокадная зима с ее трудностями и проблемами. Строителям приходилось отдавать для нужд фронта всё - не хватало продуктов, резиновых сапог, одежды, мыла. Но метростроевцы не снижали темпов — их задачей была сдача последней шахты до Нового года... К 1944 году всего по тресту было добыто 230,4 тысячи тонн угля, а отгружено потребителям 195 тысяч тонн. Всего за период с 1943 по 1946 год трест «Ленинградуголь» поставил Ленинграду полтора миллиона тонн угля. За успешное освоение нового месторождения 76 человек из коллектива треста были награждены орденами и медалями. В том числе и Сергей Касьянович Васютин, шахтёр из Донбасса, освоивший все основные подземные профессии. В Комарово он приехал по путёвке партии в марте 1942 года. На новом для него месторождении Васютину поручили самое ответственное дело — крепление горных выработок, так как в Комарове кровля была слабее, чем в других угольных месторождениях. Он вносит предложение об её улучшении. Сам на практике разрабатывает свой метод отбойки угля. 170—180 процентов от нормы стали его постоянной выработкой. За восстановление и строительство угольных шахт Сергею Васютину присвоено звание Героя Социалистического Труда. Добыча угля в Комарове прекратилась в 1952 году. К этому времени транспортная инфраструктура СССР была восстановлена. Добыча бурого угля — переходного звена между торфом и каменным углём — перестала быть рентабельной. Шахты законсервировали, бараки разобрали и вывезли. В настоящее время городок в запустении, и лишь названия улиц напоминают о былой трудовой славе военного времени...

Всё в прошлом....

Клип 292. Сто дорог.(Что нам знакомые дома).

Наверное это все же РУКОТВОРНОЕ чудо.

НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ИМЕНА. Виктор Иванович Воробьёв (1875—1906) — русский знаменитый ученый-минералог, хранитель Минералогического отделения Геологического музея им. Петра Великого Императорской Академии Наук с 1900 по 1906 г. (ныне это Минералогический музей РАН им. А.Е.Ферсмана). Исследователь геологического строения, минералогии Кавказа, Урала, Сибири. «Горы любят молчание, наука требует жертв». Родился в городе Екатеринодаре, где семью Воробьёвых хорошо знали. Отец — землемер комиссии межевого управления Кубанской области коллежский советник Иван Никифорович Воробьев, был гласным городской Думы, и членом Екатеринодарской городской управы, исполнял также должность казначея в Кубанском экономическом обществе, но пользовался уважением не только за общественную работу. В своём родовом имении Чохрак близ станицы Костромской в 1901 году Иван Никифорович из своих средств построил и открыл отдельное здание начальной школы с квартирой для учителя, где учились восемнадцать мальчиков и девочек. Учебники и тетради им Иван Воробьёв покупал сам, иногородние или сироты освобождались от оплаты. Дети хуторян благодаря ему имели возможность учиться грамоте. Отправляясь на летние работы, отец часто брал с собой своих трех сыновей, из которых Виктор был самым младшим. Во время этих поездок мальчики собирали растения, коллекции насекомых, яиц, птиц, и минералов, так что уже в самом юном возрасте, во время поездок по кубанским степям и станицам, юный Виктор сблизился с природой и полюбил её. Девяти лет он поступил в Екатеринодарскую мужскую гимназию, где скоро сделался любимцем учителей за трудолюбие и способности, а товарищей — за хороший, сердечный характер. Большое и благотворное влияние на юного Виктора оказал молодой учитель латинского языка Н.Ф.Мельников-Разведенков, с которым он особенно сблизился, будучи в пятом классе. К этому же приблизительно периоду относится его увлечение музыкой. Услыхав на одном из концертов игру приехавшего в Екатеринодар скрипача Г.Т.Швачкина, только что окончившего тогда консерваторию, Виктор на другой же день начал брать у него уроки, и через год уже порядочно играл на скрипке, принимая участие в домашних трио и квартетах. Хотя позднее другие интересы заставили его совершенно оставить скрипку, он остался горячим любителем и знатоком музыки, а с своим учителем и далее поддерживал самые дружеские отношения. Виктор был также большой любитель живописи, и сам рисовал очень недурно, хотя никогда этим серьезно не занимался. В 1893 году, окончив гимназию с серебряной медалью, Виктор Иванович поступил на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Будучи студентом третьего курса, он вместе с тремя товарищами присоединился к землемерной партии, работающей в верховьях реки Белой. Из этой экспедиции он привез заметки о строении гор Кавказа, и найденные среди известняков буро-зеленый серпентин и глыбу малахита, которые передал в геологический музей университета. Год спустя по материалам экспедиции выйдет его первая научная статья, обнаружившую в молодом авторе не только недюжинную наблюдательность и горячую любовь к природе, но и дышащая поэзией: «Ночью, когда луна своим мягким светом облила вершины гор, обрывы и снега Фишта стали еще грандиозней…». Виктор Иванович очень любил вспоминать об этой поездке и всегда охотно рассказывал ее отдельные эпизоды; видимо, она оставила глубокий след в его душе и определила до известной степени его дальнейшую деятельность, как исследователя Кавказа. Осенью 1895 года Виктор Иванович начал серьёзно заниматься минералогией, начав работать в минералогическом кабинете университета. Летом 1896, летом, он, совместно с известным альпинистом, и топографом А.В.Пастуховым, предпринял восхождение на Эльбрус. По признанию самого Воробьева, он с тем же Пастуховым собирался пробраться и в Гималаи, но смерть последнего разрушила эти планы. По окончании учёбы в 1897 году, Виктор Иванович участвовал в подготовке и в проведении Седьмого международного геологического конгресса, который проводился в тот год в Петербурге - в качестве деятельного помощника профессора Ф.Ю.Левинсона-Лессинга он сопровождал экскурсию участников конгресса в поездке на Кавказ, по Военно-Грузинской дороге. По окончании курса Виктор Иванович был оставлен при университете, и работал в минералогическом кабинете университета до весны 1898 года, когда он уехал в Мюнхен в аспирантуру, к известному минералогу - профессору Паулю Гроту. Он проработает год в минералогическом кабинете университета и уедет в Мюнхен к известному профессору Паулю Гроту: систематизирует его обширную коллекцию минералов, будет вести исследования по только что открытому методу Рентгена, станет любимым учеником Грота. В Гейдельбергском университете публикует несколько научных работ, его «Кристаллографическое исследование по турмалину с Цейлона» получит престижную Николае-Максимилиановскую премию, а молодой минералог из России - известность в научных кругах Западной Европы. После возвращения из Мюнхена осенью 1900 года Виктор Воробьёв был приглашен на работу в Геологический музей его директором Ф.Н.Чернышевым - в качестве главного хранителя Минералогического отдела. На него была возложена разборка и устройство минералогического кабинета в музее. Талантливый молодой ученый энергично взялся за приведение в порядок заброшенной и запутанной коллекции минералов, её изучение, пополнение и систематизацию. С осени 1901 года Виктор Иванович всецело отдался музейной работе, и практически в одиночку привёл в порядок обширные минералогические коллекции. Стремясь поскорее привести коллекции в порядок, Виктор Иванович почти оставил личную научную работу. Однако, несмотря на массу музейной работы, Виктор Иванович не переставал, хоть и урывками, работать научно. Находя что-нибудь интересное в разбираемых в Музее коллекциях, он делился своими наблюдениями в Минералогическом обществе, делая небольшие, но всегда интересные сообщения. По ходу этой работы он выступал в Императорском Санкт-Петербургском минералогическом обществе с сообщениями об интересных находках в разбираемых им коллекциях. Он всесторонне изучал турмалины из различных месторождений острова Цейлон, нашего Урала (Шайтанка, Липовка, Сарапулка), США, Саксонии; гранаты (гроссуляр из Якутии, демантоид, уваровит из россыпей Урала); пренит из Монголии; берилл, эвклаз, кварц и полевые шпаты с Урала. Его основные работы того времени: "Об оптическом строении граната из Евгение-Максимилиановских копей", "Кристаллические исследования турмалина с Цейлона и некоторых других месторождений", "О кварце и полевых шпатах из копей горы Мокруша и об уваровите из Билимбаевской дачи на Урале" - выдавали в нём ученого широкого масштаба, с большим будущим. Воробьёв совмещал эту деятельность с преподаванием в университете, где руководил практическими занятиями студентов. Сотрудничал с Энциклопедическим словарём Брокгауза и Эфрона, где вёл отдел минералогии и кристаллографии - с буквы «Т» до конца Словаря. Состоял в Императорском Русском географическом и Императорском Санкт-Петербургском минералогическом обществах. Во время пребывания в своем родном городе Екатеринодаре в 1902 году он также выступал с популярными публичными лекциями, где пользовался большим успехом слушателей. Одна из них - «О вулканизме» - оказалась для него особо судьбоносной... Но об этом чуть ниже. Был активным путешественником-исследователем. Более всего его интересовали Кавказские горы, хорошо известные ему с детства. В частности он организовал ряд комплексных экспедиций в горы Кубанской области. Забираясь в места, где еще не бывала нога геолога, Виктор Иванович всегда привозил оттуда интересный геологический материал. Но он никогда не ограничивался этим, а всегда стремился по возможности к всестороннему исследованию посещенной местности. Кавказом Виктор Иванович интересовался глубоко и всесторонне, он надеялся привлечь к совместной работе в горах Кубанской области возможно большее число специалистов, и особенно мечтал о научном исследовании Кавказских ледников — планы, которым не было суждено сбыться. Так, в 1903 году, по его инициативе Виктора Ивановича, Петербургский Университет командировал с ним студента-естественника Ю.А.Филиппенко, собравшего очень интересную коллекцию почв и обширную зоологическую коллекцию. В экспедицию 1906 года Виктор Иванович привлек ботаника Б.И.Клопотова от Ботанического Сада, собравшего большой гербарий. Предоставленные великим князем С.М.Романовым несколько егерей, не только хорошо знали места, но и были опытными препараторами, и собрали прекрасную, зоологическую коллекцию. Собирались и этнографические коллекции. Что же касается главных работ экспедиции — геологических, то здесь Виктору Ивановичу удалось сделать открытия, которые заставили многое пересмотреть в геологии Кавказа. В первую очередь, речь идет об описании им отложений верхнего тpиaca альпийского типа с богатой и характерной фауной, лежащих к западу от Псебая. Триасовые отложения пользуются значительным распространением вдоль северного склона Кавказского хребта. Поскольку ранее тут триасовые отложения не изучались, они на Кавказе теперь навсегда связаны с именем Виктора Ивановича Воробьева. Так же Виктору Ивановичу удалось открыть очень интересное месторождение кальцита, прекрасная коллекция кристаллов которого была доставлена в Музей. Последняя поездка Воробьева была организована на средства Академии Наук. Он предполагал пробраться в верховья реки Малая Лабы, пройти оттуда в верховья Большой Лабы и потом, долинами Заагдана и Большой Лабы, выйти из гор вниз. Вместе с его маршрутом 1903 года — по реке Белой, это дало бы три почти параллельных друг другу пересечения северо-западного Кавказа — в местности, наименее известной тогда в геологическом отношении. 29-го июня 1906 года Виктор Иванович с врачом Гамбургером, ботаником Клопотовым и 10-ю казаками при 29 вьючных лошадях выступили из станицы Псебайской, а в первых числах августа были уже вблизи главного водораздела Кавказского хребта, у горы Дзитаку, в верховьях реки Киши, правого притока Белой. Утром 7-го августа, отправив основной караван с Гамбургером и Клопотовым пройти в обход к месту слияния pек Киши и Китайской, а сам налегке, с фотоаппаратом и двумя казаками, Федором и Иваном Чепурновыми, пошёл к горе Дзитаку, «на перевал между Кишой и Китайской, думая тем сократить время работ», как он пишет в своем дневнике. Добравшись благополучно до этого перевала, отдохнув здесь, и сняв ряд фотографий, Виктор Иванович со своими спутниками начал спускаться по очень крутому, скалистому скату к леднику. Видимо этот маршрут был выбран им как наиболее короткий. Казаки же советовали Воробьеву выбрать другой, болee спокойный путь — перевалить в долину реки Китайской, ниже ледника, и подойти к последнему снизу. Впрочем, пока Виктор Иванович занимался фотографированием, они сделали небольшую разведку пути, и нашли, что к леднику тут спуститься можно, и действительно, все трое спустились и вполне благополучно взошли на ледник, чуть только не потеряв фотографического аппарата, выпавшего из рук Федора Чепурнова и покатившегося вниз. На этом спуске они наткнулись на медведя, которого убили, взяв его голову для коллекции. Вверху ледника они были около 17 часов вечера (это последняя запись, сделанная Воробьевым в его дневнике) и начали спускаться по его уже обледеневшей к вечеру поверхности. Виктор Иванович был в альпийских сапогах с гвоздями, но без "кошек", которые накануне он отдал местному пастуху-осетину, подарившему им сыр, и Иван Чепурнов, имевший "кошки", пошел первым, делая молотком ступеньки во льду, чтобы помогать ему спускаться. Начало ледника было очень круто, и Виктор Иванович шел зигзагами, перекидываясь репликами с казаками. Вскоре он благополучно спустился на снежник, тоже наклонный, но все же поположе, где можно было и идти без долбежки ступенек. Казаки просили Воробьева не отдаляться: «Ваше Благородие, Вы далеко не ходите, тут опасно, давайте вместе идти: гуртом веселее», но тот не послушал, и прошел вперед них на сотню шагов. Выйдя следом на снежник, казаки обнаружили исчезновение Воробьева на его поверхности, и бросились его искать. Нашли в ледяной расщелине, куда, судя по следам на снегу «длиною сажен 10-20», он скатился, поскользнувшись. Там он лежал на «крыгах» (глыбах льда, застрявших в ледовой трещине), на глубине всего 2-5 сажен, но по видимости, упал туда он крайне неудачно - головой вниз, что и привело его к моментальной смерти. Пока егеря спустились вниз, пока воссоединились с основной командой, а той пришлось сначала спуститься к лагерю, за запасами иссякнувших продуктов питания - тело Воробьева подняли из трещины только через три дня... Известие о гибели молодого ученого исследователя потрясло научную общественность России. 115 лет назад, 21 августа 1906 года в Екатеринодаре, на Всесвятском кладбище, собралась масса народа. Своего земляка, 30-летнего ученого-минералога Виктора Ивановича Воробьева, провожали в последний путь сотни екатеринодарцев. Это печальное событие было отмечено прессой. Газета «Кубанская жизнь» опубликовала некролог на смерть В.И.Воробьева: «Мир его праху. Он погиб славной смертью на своем посту неутомимого и отважного исследователя, в борьбе с бесстрастной природой, во славу знания и науки. Sit tibi terra levis…». Не остались в стороне и общественные организации. На заседании Общества любителей изучения Кубанской области С.И.Борчевским был прочитан доклад «Памяти Виктора Ивановича Воробьева». Ознакомив собрание с биографией молодого и рано погибшего ученого, докладчик поделился личными воспоминаниями о покойном исследоателе природы. Товарищ покойного, врач Н.Ф.Гамбургер, участвовавший в экспедиции, рассказал о последних минутах жизни его и о подробностях катастрофы у спуска с горы Дзитаку. Воробьев был похоронен в семейном склепе на Всесвятском кладбище. На его черном мраморном надгробии на Всесвятском кладбище, была высечена карта России и строки из дневника Виктора Ивановича Воробьёва: «Горы любят молчание. Наука требует жертв». В советское время, в годы революционного лихолетья, это захоронение подверглось разрушению, семейный склеп Воробьёвых был осквернён и завален мусором. Согласно завещанию Виктора Воробьева его большая научная библиотека была передана Геологическому музею, а все его накопления (20 тыс. руб.) — Академии наук на приобретение минералогических коллекций. Так на эти деньги была, например, приобретена ценная коллекция К.А.Шишковского (около 100 образцов). Его именем названы ледник у горы Дзитаку (тот самый, на месте его гибели), ручей, из этого ледника вытекающий (впадает в реку Китайка, которая впадает в реку Киша, приток Белой), перевал (2620 м) и горная вершина (2854,4 м) на Северном Кавказе, а так же воробьевит — минерал, описанный В.И.Вернадским в 1908 году, и названный им так в честь погибшего коллеги. Это разновидность берилла розового цвета, обнаруженная на Урале. Продажные еропеоиды в благодарность за большие гранты от финансиста Моргана в 1911 году "переоткрыли" этот минерал, и нарекли его морганитом , так он за рубежом теперь и называется, но в странах СНГ его именуют именно воробьевитом. Вот только никто и не помнит уже, почему он называется именно так... Свойства воробьевита (морганита). Он относится к бериллиевой группе минералов и обладает обычными для них физико-химическими свойствами. Это разновидность берилла нежного розового цвета, что связано с наличием в камне микро включений марганца, и железа, обогащенная Cs и Li (содержащая до 3,1 % Cs2O и до 1,39 % Li2O). Таблитчатые и короткостолбчатые кристаллы от почти бесцветного до бледно-розового и ярко-розового цвета. Его кристаллы очень красивы, и получили название у геммологов «камень счастья». Этот самоцвет классифицируется как полудрагоценный, но выглядит «на миллион». Натуральный камень дорог, его сложно найти, и он почти не употребляется в ювелирных изделиях. Потому что воробьевит является достаточно радиоактивным камнем. Безопасными считаются лишь мелкие слабоокрашенные экземпляры. В более крупных камнях, имеющих ярко выраженную окраску, уровень радиации превышает допустимую норму. Такой минерал запрещено хранить и обрабатывать в местах, где находится большое количество людей. При хранении и перемещении на таре обязательно должен быть знак, предупреждающий о радиации. Леднику Воробьева тоже не повезло: в 1932 году геолог В.Н.Робинсон составил геологическую карту бассейна рек Малой Лабы и Белой, на которой отмечает ледник Воробьева в левом истоке р. Китайки, но на изданных в дальнейшем картах, составленных генштабом, этот ледник либо вовсе лишен названия, либо «ледником Воробьева» совершенно неверно подписывают ледник, расположенный в правом истоке реки Китайка (ледник №24 по Каталогу ледников СССР, в то время как ледник Воробьева проходит в каталоге под номером 21). Хочется верить, что рано или поздно историческая справедливость будет восстановлена, и на новых картах ледник Воробьева будет отмечен там, где ему полагается. ========================= И хотя геология на этом заканчивается, не могу не присоединить к заметке эту красивую историю любви ученого... 15 июня 1902 года — за 4 года до роковых событий.... Будучи в Екатеринодаре, Виктор Иванович прочитал лекцию «О вулканизме» в местном университете. Затем многие слушатели собрались у него дома. Посетителей было великое множество, как будто все переместились с лекционных скамей сразу в дом Воробьёва. Несомненно, его выступление произвело большой фурор не только в научных кругах, но и среди обычных жителей Екатеринодара. - Я поражен, - Бекетов, ровесник Воробьева и коллега из Географического общества, рассматривал дневник ученого, внимательно наблюдавшего за реакцией собеседника. - Здесь присутствуют экземпляры, которые я никогда ранее не видел в нашем крае. Кстати, кто делал эти рисунки? - Я лично. С детства немного увлекался живописью, но далее несерьезного хобби это не зашло. - У вас очень умелая рука, - супруга Бекетова с улыбкой заглядывала в книгу. - Вы никогда не рисовали портреты или пейзажи? - Это так моя дражайшая супруга намекает на то, что хочет от вас личный портрет в рамочке, - ухмыльнулся Бекетов. Его взгляд скользнул в сторону, откуда зазвучал негромкий перебор фортепианных клавиш. - Кстати, о талантах. Наслышан, что вы и на скрипке умелец. Не прочь усладить наш слух вместе с этой барышней? Тоже услышав звуки музыки, Виктор удивленно обернулся. За его черным лакированным фортепиано сидела темноволосая девушка в скромном, но очаровательном зеленом платье. Её тонкие пальчики аккуратно порхали над белыми клавишами, изучая инструмент и его возможности — мелодия еще не звучала, но первые мотивы уже были ясны. Виктор, бросив напоследок: «Прошу меня извинить», подошел ближе. - Людвиг ван Бетховен, «К Элизе», 1810 год, - он с улыбкой вгляделся в ее изумрудные глаза, которые так прелестно дополняет платье. - Желаете присоединиться? - девушка без кокетства, но с явной симпатией сделала движение в сторону, приглашая его рядом на скамью. - Прошу, не вставайте. Надеюсь, Вы не против «второй скрипки»? - с этими словами Виктор взял с соседнего столика свою струнную «подругу». Под заинтересованными взглядами гостей молодой человек и незнакомка начали играть бессмертное произведение немецкого композитора. Звонкая скрипка умело аккомпанировала нежному фортепиано, без единой ошибки подстроившись под его темп. Все это время, юноша и девушка мимолетно переглядывались, без какого-либо стеснения или неловкости. Скорее, с затаенным интересом. Импровизированный концерт не закончился одним произведением, продолжившись ещё несколькими, чрезвычайно «живыми» композициями. Наконец, они закончили музицировать, сорвав шквал аплодисментов. Но все это было неважно для Виктора, сердце которого уже принадлежало незнакомке. Он отставил скрипку и поцеловал её смуглую кисть руки, на которой не было кольца. - Могу я узнать ваше имя? - Агния. Агния Мамврийская. - Не может быть… Вы ученица Швачкина? Брюнетка удивленно распахнула глаза. - Вы тоже брали у него уроки? Виктор улыбнулся самой широкой своей улыбкой, незаметно для самого себя так и не отпустив руку пианистки. - Предпочту послушать о ваших уроках… и о вас, Агния. Виктор так и не успел обвенчаться со своей невестой. А Агния до самой смерти уже никому более не отдавала свою любовь, войдя в легенды старожилов Екатеринодара под именем «кубанская Сольвейг»…