НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ИМЕНА.

Виктор Иванович Воробьёв (1875—1906) — русский знаменитый ученый-минералог, хранитель Минералогического отделения Геологического музея им. Петра Великого Императорской Академии Наук с 1900 по 1906 г. (ныне это Минералогический музей РАН им. А.Е.Ферсмана). Исследователь геологического строения, минералогии Кавказа, Урала, Сибири.
«Горы любят молчание, наука требует жертв».
Родился в городе Екатеринодаре, где семью Воробьёвых хорошо знали. Отец — землемер комиссии межевого управления Кубанской области коллежский советник Иван Никифорович Воробьев, был гласным городской Думы, и членом Екатеринодарской городской управы, исполнял также должность казначея в Кубанском экономическом обществе, но пользовался уважением не только за общественную работу. В своём родовом имении Чохрак близ станицы Костромской в 1901 году Иван Никифорович из своих средств построил и открыл отдельное здание начальной школы с квартирой для учителя, где учились восемнадцать мальчиков и девочек. Учебники и тетради им Иван Воробьёв покупал сам, иногородние или сироты освобождались от оплаты. Дети хуторян благодаря ему имели возможность учиться грамоте.
Отправляясь на летние работы, отец часто брал с собой своих трех сыновей, из которых Виктор был самым младшим. Во время этих поездок мальчики собирали растения, коллекции насекомых, яиц, птиц, и минералов, так что уже в самом юном возрасте, во время поездок по кубанским степям и станицам, юный Виктор сблизился с природой и полюбил её. Девяти лет он поступил в Екатеринодарскую мужскую гимназию, где скоро сделался любимцем учителей за трудолюбие и способности, а товарищей — за хороший, сердечный характер. Большое и благотворное влияние на юного Виктора оказал молодой учитель латинского языка Н.Ф.Мельников-Разведенков, с которым он особенно сблизился, будучи в пятом классе. К этому же приблизительно периоду относится его увлечение музыкой. Услыхав на одном из концертов игру приехавшего в Екатеринодар скрипача Г.Т.Швачкина, только что окончившего тогда консерваторию, Виктор на другой же день начал брать у него уроки, и через год уже порядочно играл на скрипке, принимая участие в домашних трио и квартетах. Хотя позднее другие интересы заставили его совершенно оставить скрипку, он остался горячим любителем и знатоком музыки, а с своим учителем и далее поддерживал самые дружеские отношения. Виктор был также большой любитель живописи, и сам рисовал очень недурно, хотя никогда этим серьезно не занимался.
В 1893 году, окончив гимназию с серебряной медалью, Виктор Иванович поступил на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Будучи студентом третьего курса, он вместе с тремя товарищами присоединился к землемерной партии, работающей в верховьях реки Белой. Из этой экспедиции он привез заметки о строении гор Кавказа, и найденные среди известняков буро-зеленый серпентин и глыбу малахита, которые передал в геологический музей университета. Год спустя по материалам экспедиции выйдет его первая научная статья, обнаружившую в молодом авторе не только недюжинную наблюдательность и горячую любовь к природе, но и дышащая поэзией: «Ночью, когда луна своим мягким светом облила вершины гор, обрывы и снега Фишта стали еще грандиозней…». Виктор Иванович очень любил вспоминать об этой поездке и всегда охотно рассказывал ее отдельные эпизоды; видимо, она оставила глубокий след в его душе и определила до известной степени его дальнейшую деятельность, как исследователя Кавказа. Осенью 1895 года Виктор Иванович начал серьёзно заниматься минералогией, начав работать в минералогическом кабинете университета. Летом 1896, летом, он, совместно с известным альпинистом, и топографом А.В.Пастуховым, предпринял восхождение на Эльбрус. По признанию самого Воробьева, он с тем же Пастуховым собирался пробраться и в Гималаи, но смерть последнего разрушила эти планы. По окончании учёбы в 1897 году, Виктор Иванович участвовал в подготовке и в проведении Седьмого международного геологического конгресса, который проводился в тот год в Петербурге - в качестве деятельного помощника профессора Ф.Ю.Левинсона-Лессинга он сопровождал экскурсию участников конгресса в поездке на Кавказ, по Военно-Грузинской дороге. По окончании курса Виктор Иванович был оставлен при университете, и работал в минералогическом кабинете университета до весны 1898 года, когда он уехал в Мюнхен в аспирантуру, к известному минералогу - профессору Паулю Гроту. Он проработает год в минералогическом кабинете университета и уедет в Мюнхен к известному профессору Паулю Гроту: систематизирует его обширную коллекцию минералов, будет вести исследования по только что открытому методу Рентгена, станет любимым учеником Грота. В Гейдельбергском университете публикует несколько научных работ, его «Кристаллографическое исследование по турмалину с Цейлона» получит престижную Николае-Максимилиановскую премию, а молодой минералог из России - известность в научных кругах Западной Европы.
После возвращения из Мюнхена осенью 1900 года Виктор Воробьёв был приглашен на работу в Геологический музей его директором Ф.Н.Чернышевым - в качестве главного хранителя Минералогического отдела. На него была возложена разборка и устройство минералогического кабинета в музее. Талантливый молодой ученый энергично взялся за приведение в порядок заброшенной и запутанной коллекции минералов, её изучение, пополнение и систематизацию. С осени 1901 года Виктор Иванович всецело отдался музейной работе, и практически в одиночку привёл в порядок обширные минералогические коллекции. Стремясь поскорее привести коллекции в порядок, Виктор Иванович почти оставил личную научную работу. Однако, несмотря на массу музейной работы, Виктор Иванович не переставал, хоть и урывками, работать научно. Находя что-нибудь интересное в разбираемых в Музее коллекциях, он делился своими наблюдениями в Минералогическом обществе, делая небольшие, но всегда интересные сообщения. По ходу этой работы он выступал в Императорском Санкт-Петербургском минералогическом обществе с сообщениями об интересных находках в разбираемых им коллекциях. Он всесторонне изучал турмалины из различных месторождений острова Цейлон, нашего Урала (Шайтанка, Липовка, Сарапулка), США, Саксонии; гранаты (гроссуляр из Якутии, демантоид, уваровит из россыпей Урала); пренит из Монголии; берилл, эвклаз, кварц и полевые шпаты с Урала. Его основные работы того времени: "Об оптическом строении граната из Евгение-Максимилиановских копей", "Кристаллические исследования турмалина с Цейлона и некоторых других месторождений", "О кварце и полевых шпатах из копей горы Мокруша и об уваровите из Билимбаевской дачи на Урале" - выдавали в нём ученого широкого масштаба, с большим будущим.
Воробьёв совмещал эту деятельность с преподаванием в университете, где руководил практическими занятиями студентов. Сотрудничал с Энциклопедическим словарём Брокгауза и Эфрона, где вёл отдел минералогии и кристаллографии - с буквы «Т» до конца Словаря. Состоял в Императорском Русском географическом и Императорском Санкт-Петербургском минералогическом обществах. Во время пребывания в своем родном городе Екатеринодаре в 1902 году он также выступал с популярными публичными лекциями, где пользовался большим успехом слушателей. Одна из них - «О вулканизме» - оказалась для него особо судьбоносной... Но об этом чуть ниже.
Был активным путешественником-исследователем. Более всего его интересовали Кавказские горы, хорошо известные ему с детства. В частности он организовал ряд комплексных экспедиций в горы Кубанской области. Забираясь в места, где еще не бывала нога геолога, Виктор Иванович всегда привозил оттуда интересный геологический материал. Но он никогда не ограничивался этим, а всегда стремился по возможности к всестороннему исследованию посещенной местности. Кавказом Виктор Иванович интересовался глубоко и всесторонне, он надеялся привлечь к совместной работе в горах Кубанской области возможно большее число специалистов, и особенно мечтал о научном исследовании Кавказских ледников — планы, которым не было суждено сбыться. Так, в 1903 году, по его инициативе Виктора Ивановича, Петербургский Университет командировал с ним студента-естественника Ю.А.Филиппенко, собравшего очень интересную коллекцию почв и обширную зоологическую коллекцию. В экспедицию 1906 года Виктор Иванович привлек ботаника Б.И.Клопотова от Ботанического Сада, собравшего большой гербарий. Предоставленные великим князем С.М.Романовым несколько егерей, не только хорошо знали места, но и были опытными препараторами, и собрали прекрасную, зоологическую коллекцию. Собирались и этнографические коллекции. Что же касается главных работ экспедиции — геологических, то здесь Виктору Ивановичу удалось сделать открытия, которые заставили многое пересмотреть в геологии Кавказа. В первую очередь, речь идет об описании им отложений верхнего тpиaca альпийского типа с богатой и характерной фауной, лежащих к западу от Псебая. Триасовые отложения пользуются значительным распространением вдоль северного склона Кавказского хребта. Поскольку ранее тут триасовые отложения не изучались, они на Кавказе теперь навсегда связаны с именем Виктора Ивановича Воробьева. Так же Виктору Ивановичу удалось открыть очень интересное месторождение кальцита, прекрасная коллекция кристаллов которого была доставлена в Музей.
Последняя поездка Воробьева была организована на средства Академии Наук. Он предполагал пробраться в верховья реки Малая Лабы, пройти оттуда в верховья Большой Лабы и потом, долинами Заагдана и Большой Лабы, выйти из гор вниз. Вместе с его маршрутом 1903 года — по реке Белой, это дало бы три почти параллельных друг другу пересечения северо-западного Кавказа — в местности, наименее известной тогда в геологическом отношении.
29-го июня 1906 года Виктор Иванович с врачом Гамбургером, ботаником Клопотовым и 10-ю казаками при 29 вьючных лошадях выступили из станицы Псебайской, а в первых числах августа были уже вблизи главного водораздела Кавказского хребта, у горы Дзитаку, в верховьях реки Киши, правого притока Белой. Утром 7-го августа, отправив основной караван с Гамбургером и Клопотовым пройти в обход к месту слияния pек Киши и Китайской, а сам налегке, с фотоаппаратом и двумя казаками, Федором и Иваном Чепурновыми, пошёл к горе Дзитаку, «на перевал между Кишой и Китайской, думая тем сократить время работ», как он пишет в своем дневнике. Добравшись благополучно до этого перевала, отдохнув здесь, и сняв ряд фотографий, Виктор Иванович со своими спутниками начал спускаться по очень крутому, скалистому скату к леднику. Видимо этот маршрут был выбран им как наиболее короткий. Казаки же советовали Воробьеву выбрать другой, болee спокойный путь — перевалить в долину реки Китайской, ниже ледника, и подойти к последнему снизу. Впрочем, пока Виктор Иванович занимался фотографированием, они сделали небольшую разведку пути, и нашли, что к леднику тут спуститься можно, и действительно, все трое спустились и вполне благополучно взошли на ледник, чуть только не потеряв фотографического аппарата, выпавшего из рук Федора Чепурнова и покатившегося вниз. На этом спуске они наткнулись на медведя, которого убили, взяв его голову для коллекции. Вверху ледника они были около 17 часов вечера (это последняя запись, сделанная Воробьевым в его дневнике) и начали спускаться по его уже обледеневшей к вечеру поверхности. Виктор Иванович был в альпийских сапогах с гвоздями, но без "кошек", которые накануне он отдал местному пастуху-осетину, подарившему им сыр, и Иван Чепурнов, имевший "кошки", пошел первым, делая молотком ступеньки во льду, чтобы помогать ему спускаться.
Начало ледника было очень круто, и Виктор Иванович шел зигзагами, перекидываясь репликами с казаками. Вскоре он благополучно спустился на снежник, тоже наклонный, но все же поположе, где можно было и идти без долбежки ступенек. Казаки просили Воробьева не отдаляться: «Ваше Благородие, Вы далеко не ходите, тут опасно, давайте вместе идти: гуртом веселее», но тот не послушал, и прошел вперед них на сотню шагов. Выйдя следом на снежник, казаки обнаружили исчезновение Воробьева на его поверхности, и бросились его искать. Нашли в ледяной расщелине, куда, судя по следам на снегу «длиною сажен 10-20», он скатился, поскользнувшись. Там он лежал на «крыгах» (глыбах льда, застрявших в ледовой трещине), на глубине всего 2-5 сажен, но по видимости, упал туда он крайне неудачно - головой вниз, что и привело его к моментальной смерти. Пока егеря спустились вниз, пока воссоединились с основной командой, а той пришлось сначала спуститься к лагерю, за запасами иссякнувших продуктов питания - тело Воробьева подняли из трещины только через три дня...
Известие о гибели молодого ученого исследователя потрясло научную общественность России. 115 лет назад, 21 августа 1906 года в Екатеринодаре, на Всесвятском кладбище, собралась масса народа. Своего земляка, 30-летнего ученого-минералога Виктора Ивановича Воробьева, провожали в последний путь сотни екатеринодарцев. Это печальное событие было отмечено прессой. Газета «Кубанская жизнь» опубликовала некролог на смерть В.И.Воробьева: «Мир его праху. Он погиб славной смертью на своем посту неутомимого и отважного исследователя, в борьбе с бесстрастной природой, во славу знания и науки. Sit tibi terra levis…». Не остались в стороне и общественные организации. На заседании Общества любителей изучения Кубанской области С.И.Борчевским был прочитан доклад «Памяти Виктора Ивановича Воробьева». Ознакомив собрание с биографией молодого и рано погибшего ученого, докладчик поделился личными воспоминаниями о покойном исследоателе природы. Товарищ покойного, врач Н.Ф.Гамбургер, участвовавший в экспедиции, рассказал о последних минутах жизни его и о подробностях катастрофы у спуска с горы Дзитаку. Воробьев был похоронен в семейном склепе на Всесвятском кладбище. На его черном мраморном надгробии на Всесвятском кладбище, была высечена карта России и строки из дневника Виктора Ивановича Воробьёва: «Горы любят молчание. Наука требует жертв». В советское время, в годы революционного лихолетья, это захоронение подверглось разрушению, семейный склеп Воробьёвых был осквернён и завален мусором.
Согласно завещанию Виктора Воробьева его большая научная библиотека была передана Геологическому музею, а все его накопления (20 тыс. руб.) — Академии наук на приобретение минералогических коллекций. Так на эти деньги была, например, приобретена ценная коллекция К.А.Шишковского (около 100 образцов).
Его именем названы ледник у горы Дзитаку (тот самый, на месте его гибели), ручей, из этого ледника вытекающий (впадает в реку Китайка, которая впадает в реку Киша, приток Белой), перевал (2620 м) и горная вершина (2854,4 м) на Северном Кавказе, а так же воробьевит — минерал, описанный В.И.Вернадским в 1908 году, и названный им так в честь погибшего коллеги. Это разновидность берилла розового цвета, обнаруженная на Урале. Продажные еропеоиды в благодарность за большие гранты от финансиста Моргана в 1911 году "переоткрыли" этот минерал, и нарекли его морганитом , так он за рубежом теперь и называется, но в странах СНГ его именуют именно воробьевитом. Вот только никто и не помнит уже, почему он называется именно так...
Свойства воробьевита (морганита). Он относится к бериллиевой группе минералов и обладает обычными для них физико-химическими свойствами. Это разновидность берилла нежного розового цвета, что связано с наличием в камне микро включений марганца, и железа, обогащенная Cs и Li (содержащая до 3,1 % Cs2O и до 1,39 % Li2O). Таблитчатые и короткостолбчатые кристаллы от почти бесцветного до бледно-розового и ярко-розового цвета. Его кристаллы очень красивы, и получили название у геммологов «камень счастья». Этот самоцвет классифицируется как полудрагоценный, но выглядит «на миллион». Натуральный камень дорог, его сложно найти, и он почти не употребляется в ювелирных изделиях. Потому что воробьевит является достаточно радиоактивным камнем. Безопасными считаются лишь мелкие слабоокрашенные экземпляры. В более крупных камнях, имеющих ярко выраженную окраску, уровень радиации превышает допустимую норму. Такой минерал запрещено хранить и обрабатывать в местах, где находится большое количество людей. При хранении и перемещении на таре обязательно должен быть знак, предупреждающий о радиации.
Леднику Воробьева тоже не повезло: в 1932 году геолог В.Н.Робинсон составил геологическую карту бассейна рек Малой Лабы и Белой, на которой отмечает ледник Воробьева в левом истоке р. Китайки, но на изданных в дальнейшем картах, составленных генштабом, этот ледник либо вовсе лишен названия, либо «ледником Воробьева» совершенно неверно подписывают ледник, расположенный в правом истоке реки Китайка (ледник №24 по Каталогу ледников СССР, в то время как ледник Воробьева проходит в каталоге под номером 21). Хочется верить, что рано или поздно историческая справедливость будет восстановлена, и на новых картах ледник Воробьева будет отмечен там, где ему полагается.
=========================
И хотя геология на этом заканчивается, не могу не присоединить к заметке эту красивую историю любви ученого...
15 июня 1902 года — за 4 года до роковых событий....
Будучи в Екатеринодаре, Виктор Иванович прочитал лекцию «О вулканизме» в местном университете. Затем многие слушатели собрались у него дома. Посетителей было великое множество, как будто все переместились с лекционных скамей сразу в дом Воробьёва. Несомненно, его выступление произвело большой фурор не только в научных кругах, но и среди обычных жителей Екатеринодара.
- Я поражен, - Бекетов, ровесник Воробьева и коллега из Географического общества, рассматривал дневник ученого, внимательно наблюдавшего за реакцией собеседника. - Здесь присутствуют экземпляры, которые я никогда ранее не видел в нашем крае. Кстати, кто делал эти рисунки?
- Я лично. С детства немного увлекался живописью, но далее несерьезного хобби это не зашло.
- У вас очень умелая рука, - супруга Бекетова с улыбкой заглядывала в книгу. - Вы никогда не рисовали портреты или пейзажи?
- Это так моя дражайшая супруга намекает на то, что хочет от вас личный портрет в рамочке, - ухмыльнулся Бекетов. Его взгляд скользнул в сторону, откуда зазвучал негромкий перебор фортепианных клавиш. - Кстати, о талантах. Наслышан, что вы и на скрипке умелец. Не прочь усладить наш слух вместе с этой барышней?
Тоже услышав звуки музыки, Виктор удивленно обернулся. За его черным лакированным фортепиано сидела темноволосая девушка в скромном, но очаровательном зеленом платье. Её тонкие пальчики аккуратно порхали над белыми клавишами, изучая инструмент и его возможности — мелодия еще не звучала, но первые мотивы уже были ясны. Виктор, бросив напоследок: «Прошу меня извинить», подошел ближе.
- Людвиг ван Бетховен, «К Элизе», 1810 год, - он с улыбкой вгляделся в ее изумрудные глаза, которые так прелестно дополняет платье.
- Желаете присоединиться? - девушка без кокетства, но с явной симпатией сделала движение в сторону, приглашая его рядом на скамью.
- Прошу, не вставайте. Надеюсь, Вы не против «второй скрипки»? - с этими словами Виктор взял с соседнего столика свою струнную «подругу». Под заинтересованными взглядами гостей молодой человек и незнакомка начали играть бессмертное произведение немецкого композитора. Звонкая скрипка умело аккомпанировала нежному фортепиано, без единой ошибки подстроившись под его темп. Все это время, юноша и девушка мимолетно переглядывались, без какого-либо стеснения или неловкости. Скорее, с затаенным интересом. Импровизированный концерт не закончился одним произведением, продолжившись ещё несколькими, чрезвычайно «живыми» композициями. Наконец, они закончили музицировать, сорвав шквал аплодисментов. Но все это было неважно для Виктора, сердце которого уже принадлежало незнакомке. Он отставил скрипку и поцеловал её смуглую кисть руки, на которой не было кольца.
- Могу я узнать ваше имя?
- Агния. Агния Мамврийская.
- Не может быть… Вы ученица Швачкина?
Брюнетка удивленно распахнула глаза.
- Вы тоже брали у него уроки?
Виктор улыбнулся самой широкой своей улыбкой, незаметно для самого себя так и не отпустив руку пианистки.
- Предпочту послушать о ваших уроках… и о вас, Агния.
Виктор так и не успел обвенчаться со своей невестой. А Агния до самой смерти уже никому более не отдавала свою любовь, войдя в легенды старожилов Екатеринодара под именем «кубанская Сольвейг»…