ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА

Робер Оссейн. Его невозможно не любить В конце 60-х начале 70-х годов прошлого века на мировые экраны вышел пятисерийный сериал французского режиссера Бернара Бордери о похождениях красавицы Анжелики, которую сыграла звезда Мишель Мерсье, а ее партнером стал Робер Оссейн, который блистательно воплотил героя картины графа Жофрей де Пейрака. После премьеры «Анжелика — маркиза ангелов» доселе малоизвестный актер, стал суперзвездой. Оссейн стал сниматься у лучших режиссеров, а потом и сам начал делать постановки. К сожалению, до сих пор в мире мало кто знает, что Робер по отцу является азербайджанцем. Сегодня Робер Оссейн знаменит, богат и счастлив. Он женат в четвертый раз, у него четыре взрослых сына. Его называют «народным режиссером республики», потому что любит устраивать грандиозные спектакли на площадях и стадионах. Постановки «Преступления и наказания», «Дамы с камелиями», «Дантона и Робеспьера», «Собора Парижской Богоматери» проходили с аншлагами. Одной из самых звездный ролей актера в кино — образ графа Жофрея де Пейрака в фильмах о приключениях Анжелики, снятых по роману Анн и Серж Голон. Его невозможно не любить. Любой фильм с его участие становился любимым шедевром, который можно пересматривать снова и снова. Он так сжывался с ролью, что оторваться от экрана невозможно.Изумительный артист! Я и сейчас часто пересматриваю фильмы с ним. Особенно люблю Анжелику. И правда, он-безнадежный романтик… Фильм имел огромный успех. И вместо одной картины получилось целых пять! И началось безумие! В Париже после премьеры женщины усыпали розами весь кино­театр, итальянки кидались ко мне на улице, пытаясь поцеловать ботинки, более зрелые дамы рыдали у меня на груди… Робер Оссейн (Robert Hossein) родился 30 декабря 1927 года в Париже в музыкальной семье. Отец Робера Оссейна – азербайджанец Андре Оссейн (Аминулла Гусейнов) — скрипач и композитор родился в Самарканде. Сам же легендарный артист появился на свет в столице Франции. Перед Первой мировой войной Аминулла Гусейнов некоторое время жил в Москве, затем уехал в Германию, где учился в Штутгартской и Берлинской консерваториях. В Германии он встретил пианистку и комедийную театральную актрису Анну Миневскую, еврейского происхождения и родом из Киева, чья семья покинула Советский Союз после Октябрьской революции 1917 года. Вместе супруги поселились в Париже, где Аминулла Гусейнов поменял имя и фамилию на Андре Оссейн (Andrе Hossein). » Отец матери, мой дедушка, был банкиром и переехал с семьей в Санкт-Петербург. Они жили достаточно богато, имели доходный дом, мама училась в Смольном институте. А мой отец Аминулла Гусейнов, когда приехал в Москву учиться в консерватории, то принял православие и стал Андреем. Папа был талантливым музыкантом. За его успехи российское правительство отправило его на стажировку в Берлинскую консерваторию, где его и застала Первая мировая война. Именно в Берлине, в эмиграции, мама и папа познакомились. Мама была удивительно хороша, а папа — невероятно обаятелен. Они сразу полюбили друг друга и через несколько месяцев после знакомства переехали во Францию. Однако не все складывалось гладко в их судьбе. Папа зарабатывал совсем немного, несмотря на то, что все время писал музыку. Но мама свято верила в его гениальность! Одно время ему даже пришлось играть по ресторанам. Помню, он рассказывал о своем первом заработке — шоколадной скрипке, подаренной одним из клиентов заведения. Папа пришел домой и с грустью сказал маме: «Вот, впервые моя музыка кормит своего создателя…» Кстати, папа, проживший большую часть своей жизни во Франции, так и не научился без акцента говорить на французском языке», — вспоминает Робер Оссейн. Семья жила в тяжелейших условиях. Однако, благодаря матери Робер с детства хорошо говорил по-русски. » Моя мама Анна Миневская стала актрисой в эмигрантских театрах. Можно сказать, я вырос в театре. А родился в… гостинице. Да, да! В обыкновенном парижском отеле. У родителей не было денег на мое содержание, поэтому с малых лет я скитался по пансионам. Помню, я поменял их, наверное, штук десять. Родители каждый раз выжидали время, когда надо было платить за мое образование, и тут же переводили меня в другой пансион. Первые годы жизни я не знал ни слова по-французски. До сих пор помню молитву, которую мама научила шептать меня на ночь. Я становился на колени и произносил: «Отче наш…» Господи, я не забуду этого никогда… А позже она стала учить меня стихам. Спасибо моей маме, она старалась даже в совершенно скромных условиях создавать уют и ощущение комфорта… Пятнадцать лет мы жили на чердаке четырехэтажного дома в совершенно бедном районе Парижа.. Никаких удобств в комнате, где стояли две кровати и шкаф. Туалет — на втором этаже. Там же была уборная, где можно было помыться. На кухне мама сама готовила. Я до сих пор помню удивительный запах ее пожарских котлет и борща. Мы были страшно бедны. Я не знал, что такое подарки и игрушки. Когда в пансион другим детям родители приносили гостинцы, мне казалось, это потому, что они больны. А я — здоровый, крепкий, мне ничего не нужно. И никакой зависти или огорчения по поводу моего бедного существования у меня не возникало… Так вот, когда я сказал родителям, что собираюсь стать актером, они были счастливы — в доме еще кто-то станет зарабатывать». С 15 лет Робер занимался в студии при театре «Старая голубятня», потом закончил курсы Рене Симона, выступал на сцене «театра ужасов» — «Гран-Гиньоль». Ставил спектакли. Начало карьеры и женитьба на Марине Влади В кино дебютирует в 27-летнем возрасте, в 1954 году в фильме Р. Каденака «Набережная блондинок», а в 1955 году снимает свой первый фильм «Негодяи отправляются в ад» , предложив в ней роль Марине Влади, на которой в том же году женился. Марина Влади будет участвовать и в ряде последующих его картин: «Простите наши прегрешения» (1956), «Ты — Яд» (Toi Le Venin, 1958), «Ночи шпионов» (1959). Марина Влади — дочь балерины Милицы Евгеньевны Энвальд и певца Владимира Полякова. Близость к семье Поляковых определила интерес к России и участие в 1956 в картине «Преступление и наказание» Жоржа Лампена, где он играл «французского Родиона Раскольникова» — Рене Брюнеля, а Влади — «французскую Соню Мармеладову» — Лили Марселен. Вместе они прожили с 1955 по1959 год, родились двое сыновей — Игорь (живёт на Гаити и выращивает жемчуг) и Пётр (гитарист и балалаечник, живёт на юге Франции).«Я впервые увидел ее, когда ей было всего пятнадцать лет. Я был на десять лет старше. Марина тогда училась в балетной школе и была само очарование! Хрупкая, голубоглазая, веселая… Помню, я краснел, как мальчишка, при каждом ее появлении. Марина была дьявольски красива: блондинка, голубоглазая… И весьма острая на язычок. Вся моя комната была заклеена ее фотографиями. Я готов был на что угодно, лишь бы обратить на себя ее внимание. И тут мне как раз подвернулся прекрасный повод. Я начинал съемки своего первого фильма «Негодяи отправляются в ад» и предложил Марине главную роль. Конечно, она согласилась! Мы встретились на съемочной площадке, и началась наша любовь… Но жизнь наша не стала счастливой. Мы с Мариной расстались. Это было очень тяжелое, трудное и долгое расставание для нас двоих. Нельзя строить отношения, когда лишь один человек готов на все ради другого, а второй… Я искренне и беззаветно любил Марину. А что испытывала ко мне она, так и осталось для меня загадкой… Когда наши сыновья бывают в Париже, мы непременно все вместе встречаемся. У Марины тоже судьба сложилась непросто. После меня у нее был долгий роман с Владимиром Высоцким. Затем с профессором-онкологом Леоном Шварценбергом. Знаете, женщин, которые были близки вам по жизни, надо ценить и уважать несмотря ни на что», — рассказывает Робер Оссейн.

«В мире есть сказки и песни, есть книги и люди, некоторые из них станут твоими друзьями! Есть цветы, и нужны они только для того, чтобы быть красивыми. Разве это не удивительно и не весело? А по всей земле разбросаны леса, и озера, и горы, и реки, и города, которые ты никогда не видел, но, быть может, когда-нибудь увидишь! Поэтому говорю тебе, сын мой, что земля — прекрасное место для того, чтобы жить на ней, а жизнь — дар, и никогда не верь тем, кто пытается сказать что-то другое! Правда, жизнь бывает порой тяжелой, я не стану скрывать это от тебя. На твою долю выпадут горести, ты будешь плакать. Быть может, наступят такие часы, когда тебе не захочется больше жить. О, ты никогда не поймешь, каково мне знать об этом! Я отдала бы свою душу за тебя, но не могу отвести от тебя ни одну из бед, что тебя ожидают! И все-таки говорю тебе, дитя мое, земля — дом человека, и дом удивительный. Пусть жизнь будет к тебе настолько справедливой, чтобы ты понял это. Да защитит тебя Бог, мой сын!» «Кати в Париже», Астрид Линдгрен

Семён Винокур: ____ Будь моя воля, я бы вложил всё не в образование, нет... в воспитание. Я бы занимался воспитанием человека. Главным бы это сделал. Через призму "Человек" пришли бы все знания. Потому что в атмосфере любви, всё входило бы без сопротивления; и физика, и математика, всё! Я бы ввел в школах, в институтах, да везде, новые великие предметы... Как научиться дружить? - Это посерьёзней будет любой математики. Что такое любовь? - Это покруче любой физики. Что такое эгоизм, и как сделать так, чтобы он не разрывал нас, а соединял. Тут не устоят ни биология, ни генетика. Как услышать другого? Как его ощутить? Что такое - связь между нами? Что такое единство, наконец?! Э-эх, как много серьёзных предметов, которые мы не проходили ни в школе, ни в институте и наспех проскочили в жизни... Как много серьёзных предметов, которые защитили бы нас от всего сегодняшнего безумия...

Осень в Берде совсем не такая, как в Москве. Осень там бешено-пахучая – жареными каштанами, молодым, едва забродившим вином, длинными сосульками чурчхелы, анисовым ароматом солений, сыровяленой ветчиной – в тонкой, щадящей, подкопченной оболочке сала. Свиней выпускают в буковые леса, от букового ореха мясо приобретает удивительный аромат, а лишний жир от долгих прогулок уходит. Обычный деревенский обед на скорую руку – это жареная картошка, щедрая россыпь солений – капуста, помидоры-огурцы, острый перец, портулак, шушан (репный кервель), тонкие ломти ветичны, отварная курица, острый сыр, огородная зелень, камац мацун, хлеб. Много разного хлеба. Женщинам наливают домашнее вино – сухое, терпкое, прозрачно-золотистое. Мужчинам – тутовку или кизиловку. Редко – грушевую или яблочную самогонку. Фруктовые самогонки особым уважением среди аборигенов не пользуются и пьются с пренебрежительной гримасой, дескать за неимением лучшего пьём что попало. Детям наливают компот. Если они просят пепси, то им скрепя сердце разрешают. Правда, совсем чуть. Выпил полстакана гадости – и нормально. А теперь домашнее наливай, нечего травиться разной привозной ерундой. На десерт подаётся кофе – мелко молотый, правильно заваренный, в тонкой пенке. И сладости – гата в рассыпчатой сладкой начинке, слоёные пирожные – в сахарной и ванильной обсыпке или с кремом. Старухи, недовольно поджимая губы, неизменно отказываются от кремовой выпечки. Они до сих пор предпочитают своё, традиционное. Например – нехитрый сали. Тесто обмазывают топлёным маслом, в десять слоёв, обсыпают сахарным песком и пекут на дровяной печи. Берд – это вкусы-ароматы-шёпоты. Это зов предков, который сопровождает меня всю жизнь. Это бесконечное, бесконечное чувство тоски. Ностальгия по Берду – неизменное состояние моей души. Наринэ Абгарян

Доброе утро, друзья!😊 Просыпаемся и улыбаемся!

Тихая, тёплая, летняя ночь.Что может быть лучше... Спокойной ночи, друзья...

Всё передумано уже, Всё перемерено, И что-то сложено в душе, А что потеряно - Не переделать ничего… Да, в общем, стоит ли, Пускай и дальше жизнь плывёт Своей историей... Анна Опарина

Доброй ночи 💫 художник Сьюзен Райдер