...

Steve Vai рассказывает
JEM – это моя гитара, это оазис комфорта. Любая другая гитара кажется непривычной, у нее нет нужного чувства. В каком бы уголке мира я не был, я могу войти в магазин, снять со стены JEM, и почувствовать, что это моя гитара, мой голос.
Я и представить не мог, что стану лицом гитарной компании. Я даже не собирался быть гитаристом. Поскольку я родом с Лонг-Айленда, я играл на аккордеоне. Я также играл на тубе в парадном оркестре в своей школе и играл в рок-группе, но не гитаре, а на клавишных.
Я боялся гитары, я считал, что те, кто играет на гитаре – мега-крутые парня, а себя таковым не считал. Наверное, это как-то связано с моей самооценкой в то время. Само собой, у меня в итоге появилась гитара. Когда мне было 13 лет, я получил маленькую красную гитару Tempro с тремя синглами и тремоло Bigsby. Я начал слушать записи и понял, что могу снять почти все на слух.
Мой приятель John Sergio подсади меня на прогрессивные группы, такие как Yes. John мог даже сыграть вступление к Aquqlung. Мне казалось, что лучше гитариста в округе нет. Sergio дал мне телефон местного преподавателя гитары, которого звали Joe Satriani, у которого я начал брать уроки.
Моей второй гитарой был потрепанный Gibson SG, который мне не очень нравился, поэтому вскоре, когда мне было 15 у меня появился настоящий Fender Stratocaster. Я играл на Stratocaster в колледже, затем с Frank Zappa и даже, когда я пришел в Alkatrazz.
Потом я играл на гитарах, сделанных в маленькой мастерской на бульваре Сансет в Лос-Анжелесе. Потом начал делать свои гитары из частей, которые я заказывал в Performance Guitars. Ни одна из этих гитар, не подходила к моим закидонам. Grover Jackson из Jackson/Charvel дал мне Charvel, который мне понравился. Я начал проделывать с ним всякие трюки. Я взял молоток и стамеску и выбрал дерево под тремоло, чтобы можно было тянуть его не только вниз, но и вверх. Я поставил конфигурацию датчиков H-S-H и распаял их со специальным переключателем, который давал противофазное сингловое звучание. Я установил гриф с 24 ладами. Мне хотелось, чтобы гитара выглядела, как я хочу, и я покрасил ее в ядовито-зеленый цвет. И все равно, ни одна гитара не была тем, что мне хотелось.
Все изменилось, когда я стал играть с David Lee Roth. Теперь я был "рок-звездой" и каждая компания в мире, хотела, чтобы я рекламировал ее гитары. Я не хотел быть ходячей рекламой, но для тура мне нужны были инструменты. Поэтому я решил собрать воедино спецификации, которые были мне нужны, и послал их, даже с образцами, в некоторые компании. С тем кто сделал бы лучшую гитару, я бы стал сотрудничать.
Примерно через две с половиной недели я получил гитару от Ibanez, которые откликнулись первыми. Как только я на ней поиграл, я понял, что попал в яблочко. Этот первый инструмент обладал всеми нюансами, которые я придумал. Они настолько точно угадали, что я не мог поверить тому, что прислали мне другие компании. Они просто хотели, чтобы я рекламировал то, что у них уже есть.
После этого случая я знал, что Ibanez – очень творческая компания, с творческими людьми, стремящимися к совершенству. Я пришел к Ibanez и разработал прототип того, что стало JEM.
Я продолжал гастролировать с Roth, когда получил первую партию гитар JEM от Ibanez. Но я продолжал использовать свой зеленый Charvel как основную гитару, потому что мне с ним было удобно. Когда привыкаешь к какой-то гитаре, сложно переключиться.
Я никогда не забуду того, что случилось потом. Нам предстоял самый крупный концерт тура в "распроданном" Madison Square Guarden. Я был напуган до смерти. Сценический свет был включен, и стоял за кулисами, и, качая тремоло, усаживал струны. Наверное я был весь на нервах, потому что внезапно я вырвал тремоло из гитары! Не просто само тремоло, но и большой кусок дерева заодно. Затем свет погас. Я был в панике! Не было шансов починить Charvel к моменту выхода на сцену. И я должен был играть на Ibanez. С тех пор я никогда не играл на Charvel.
Работа с Ibanez всегда шла почти на одной интуиции. Как-то вечером я встретился с Rich Lasner, который рассказал мне об идее 8-струнной гитары. Я решил, что это интересно, хотя играть должно быть очень трудно. Вот 7-струнная, наверно бы пошла. Я сказал: "Почему бы вам мне не сделать такую?". И все. Весь разговор занял не более двух минут. В следующий раз у меня уже была 7-струнная гитара.
Иметь именную модель – большая ответственность. Моей целью было разработать гитару, которая отражала бы тот факт, что на ней играю я, но была бы привлекательная и удобна гитаристам с собственными музыкальными задачами. Разумеется она должна была хороша для меня, но она должна быть хороша и для других музыкантов. Гитара должна хорошо смотреться, быть удобной, очень дружелюбной. Нам это действительно удалось, все гитары RG сделаны на основе JEM, и посмотрите сколько их продано!
Я больше не могу играть на другом инструменте. JEM – это моя гитара, это оазис комфорта. Любая другая гитара кажется непривычной, у нее нет нужного чувства. В каком бы уголке мира я не был, я могу войти в магазин, снять со стены JEM, и почувствовать, что это моя гитара, мой голос.