Работа эта по тем временам считалась козырной. Судно ходило в плавание в том числе и так называемые "капстраны". Это давало простым людям хоть какой-то доступ к дефицитным товарам. Не особо разгонишься, конечно. Так как и там, на борту лайнера, за всеми следило невидимое око в лице " товарищей". Тем не менее водилась у Галки денежка и дефицитные шмотки. Современная молодежь представить себе не может, что тогда даже обычные джинсы, колготки и помада считались роскошью, которая была доступна не всем. А Галине повезло. Она случайно получила эту работу. Как-то Галка с подругами пошли на пляж. К ним подошел мужчина, представился, завел беседу. И вдруг он говорит,что на рейде стоит судно, которому срочно нужна буфетчица. Решать нужно было быстро. Подруги мялись, а Галка сразу смекнула и дала согласие. Проплавала она на судне два года.
Беременность оказалась случайной, как и почти всё в её жизни. Никто ребёнка не ждал. Даже мать. Александра могла бы не родиться вовсе — быть вычеркнутой из жизни ещё до первого крика, в холодной металлической миске местного роддома.
Но тётя Оля, мамина подруга детства, уговорила её оставить ребёнка:
— Ты что, дурная? Сейчас же очередь на квартиры. А ты с дитём — в приоритет! Спасай свою задницу, раз не хочешь спасать душу.
Так Сашка выжила. Вместе с матерью она получила крошечную «двушку» в облупленной хрущёвке с проходными комнатами, кривыми стенами и вечной сыростью в ванной. Но это была их крепость. Убогое спасение.
Фамилию ребенку дали материнскую — Панченко. А вот с именем и отчеством вышла история…
Тётя Оля потом не раз вспоминала:
— Я спрашиваю её: «Ну кто он, этот герой? Как его звали?»
А она сидит, глаза в пол. Потом плечами пожала и говорит:
— Да я и не помню толком…
— Господи! - невольно вырвалось у подруги. Она даже рот рукой прикрыла, представив самое страшное.
Но Галина поняла ход ее мыслей.
— Имя совсем из головы вылетело. Забыла и все.
— Ну и ну! А как же ты к нему обращалась? Его же звали как-то, мужика этого. Пушкин, что ли ? — съязвила тогда Оля.
— А чё, — оживилась мать. — А хоть бы и Пушкин? Один хрен…
Так в документах и появилась: Александра Сергеевна. Не по родстенной линии, а по великому случаю. Поэтическое совпадение в жизни, в которой не было ни стихов, ни рифм.
Первым словом, которое Сашка произнесла вслух, было вовсе не «мама». И не «папа». Её первое слово было — «ти-та».
Они с тётей Олей долго гадали, что бы это могло значить. Какие-то детские звуки? Игра? Но однажды Оля прислушалась и поняла: это были часы.
Ребенок пытался имитировать их тикание. Это было слово
" тик - так" в том виде, в каком мог произнести его маленький ребенок.
Старые, массивные настенные часы. Единственное наследство от бабушки и дедушки, уцелевшее после их смерти. Эти часы никто не любил — слишком громкие, угрюмые, с потемневшим циферблатом. Но выбросить было жалко. И вот они остались — висели на гвозде в комнате и отсчитывали тишину.
Саша часто оставалась одна в этой комнате. Мать редко брала её на руки. Она подходила к ней только по необходимости: покормить, перепеленать. Остальное время уходила — в другую комнату, в кухню, на балкон. Сигареты, разговоры по телефону, телевизор. А девочка лежала в кроватке и слушала, как тикают часы. Ровно, уверенно, не предавая.
Тик-так, тик-так.
Так в её детстве впервые появился ритм. Слова, на которые можно положиться. В отличие от людей.
Часы стали для новорожленной девочки островком безопасности,, надежным другом в таком огромном, неведомом мире, в котором ее никто не ждал и не был ей рад. В минуты детского отчаяния она вслушивалась в их звук. И они напевали свою песенку: " тик- так, тик- так, тик-так, тик-так, тик-так..." , - будто хотели сказать:
- Мы идем. Время идет. Время вечно. Его не остановить, не удержать. Все проходит. И это тоже пройдет. Все будет хорошо...Хорошо...Время лечит...
Время рассудит...Время покажет...У тебя есть время...Оно тянется медленно, но пока работает на тебя... Время не спешит и не медлит. Оно всегда вовремя.... Мы - хранители времени. У Бога тысячи лет, как один день и один день, как тысячи лет.
Душа ребенка на каком-то высшем уровне откликалась на этот посыл. Малыш быстро засыпал. А часы охраняли детский сон.
Потом были ясли, детский сад. Словом, обычное советское детство, стандартное, как униформа. Мать снова пошла на работу — опять буфетчицей, только теперь уже на железнодорожном вокзале. Вечно уставшая, вечно раздражённая, пахнущая пивом и сосисками.
Сашка всегда была последней, кого забирали из сада. Ей приходилось сидеть с воспитательницей, слушать, как та шуршит бумагами, ворчит, уговаривает не плакать. А когда жалобы дошли до заведующей, мать, не долго думая, перевела дочку на «пятидневку».
Так началась неделя без матери. И неделя без часов.

В школу Александра пошла с настоящей радостью. Учиться ей нравилось: всё было в новинку, даже запах классной доски, мел и бумага в тетрадках казались волшебными. У неё все хорошо шло с самого начала — особенно математика и физкультура. Цифры давались легко, как игра. А бегать и прыгать она любила с детства: только так можно было согреться в детском одиночестве.
Учительница, Вера Павловна, оказалась редкой: доброй, внимательной, терпеливой. Она часто хвалила Сашу, а однажды даже вызвала её мать в школу «на благодарность».
Галина пришла с прической, с новой помадой, и в глазах у неё было что-то, что Саша давно не видела — гордость. Потом дома, на кухне, мать говорила по телефону, курила и громко произносила:
— Моя — отличница! Пятёрка по математике. Да-да, у нас в роду умные.
Похоже, Галина смирилась с тем фактом, что у нее есть ребенок.

В день зарплаты мать покупала Саше что-то приятное: шоколадку, ластик с клубничным запахом, мороженое, газировку. Иногда они ходили в кино вместе. В темноте кинозала мама брала дочку за руку, и Сашка ощущала себя нужной. Настоящей дочкой.
Это был короткий, но по-настоящему счастливый период. Пожалуй, единственный в детстве, когда Саша чувствовала: мама её видит.
Но всё изменилось, когда у мамы появился Он. Его звали Валера. Он был высокий, с вечно натянутой улыбкой и громким голосом. Пах табаком и одеколоном «Шипр». Вначале он приносил конфеты, гладил Сашку по голове, смеялся её шуткам. Но вскоре его смех стал громче, чем нужно. А взгляды — тише. Из-под полы. Слова — режущими.
Мама вдруг снова начала пропадать. Или наоборот — всё больше времени проводила дома, но уже не с Сашей. Теперь она сидела с Валерой на кухне, курила и слушала, как он рассуждает о политике, о "бабах" и том, что " ничего в жизни не даётся просто так". Сашу чаще стали отправлять к соседке или тёте Оле. Подарки закончились. Кино — тоже.
И снова — тишина. Только тик-так.
#опусыирассказы

Продолжение будет здесь
#Tvarita_TikTak