ГЕНЫ .

Сашке казалось, что электричка идет медленно…а так хотелось поскорей очутиться дома, обнять мать и брата. А еще… еще, возможно, увидеть ту девчонку, которую до армии на мотоцикле катал. Этот мотоцикл сохранился от отца, и Сашка лет с пятнадцати возил всю местную ребятню на нем. Его широкая душа не могла отказать малышне, когда цеплялись сзади, обхватив его крепко, чтобы не свалиться. – Ну, держись, - только и мог сказать, а потом по газам и вперед – с ветерком.
Так и Маринку катал, она на два года младше его, только он этого не знал, вообще не интересовался, сколько ей лет. Цеплялась какая-т девчонка белобрысая, глазастая и, в отличие от других, не визжала на поворотах, а только крепче держалась за него.
Сашка посмотрел в окно, за которым проплывали огромные сосны, такие большие и такие родные... ведь скоро дом. Часто в армии вспоминал и эти сосны, и деревню с мягкой шелковистой травой летом, запах сена, бордовую ранетку, прихваченную морозом, под тяжестью которой ветви клонились к земле.
Деревня находилась как-то на отшибе. От небольшой станции, где электричка стояла всего две минуты, надо было еще три километра ехать, ну или пешком. Сашке ничего не стоило и прогуляться.
Он вышел на перрон – было безлюдно. И только у огромной сосны стояла девчонка, странно, что не села в электричку, ее же вроде ждала. А иначе, зачем тут стоять?
- Саша! – Девчонка направилась к нему. Сначала неуверенно, а потом ускорила шаг.
- Елки-палки, да это же Маринка! – Сашка поставил чемоданчик и обрадовался, что хоть кто-то знакомый встретился на станции.
- Ты откуда? Из дома? Собралась куда-то ехать?
- Нет, я тебя встречаю.
- Ух, выросла ты, еле узнал,- парень разглядывал повзрослевшую девушку.
- Я тебя встречаю.
- Не понял. А кто сказал, что я сегодня приеду? Я же не сообщал точную дату приезда даже матери.
- Так все знали, что ты весной из армии возвращаешься, вот я и встречаю уже вторую неделю…
- А зачем? – наивно спросил парень.
-Ну-ууу, чтобы первой увидеть…
До Сашки стало доходить: было заметно, что он нравится этой девчонке, которая за два года из подростка превратилась в славную девушку. Правда, на вид немного дерзкую … смотрит в глаза, взгляд не отводит. Да и то, что встречать каждый день приходила, тоже говорит о чем-то.
- Ясно, первой, значит, хотела увидеть… ну, здравствуй, Маринка-картинка, - Сашка наклонился и поцеловал девушку. А она даже не думала его отталкивать, как будто только и ждала поцелуя, обхватила обеими руками его за шею, приподнявшись на цыпочках.
Они шли домой, смеясь…то, держась за руки, то расцепляясь. Маринка рассказывала, что нового в деревне, Сашка вспоминал армию. Потом вдруг остановился. – Слушай, а почему ты мне письма не отправляла?
- Так мы же не договаривались… мы вообще даже не дружили с тобой.
- А жаль, видно, мелкая ты еще совсем была перед армией…
- Да не такая уж и мелкая, просто не замечал.
- Ну, взяла бы, да сама первой написал, мне бы приятно было…
- Так я адреса не знала.
- Да ладно тебе, нашла причину – адреса она не знала. У матери бы спросила, и был бы тебе адрес.
- Да теть Люба ни за что бы мне твой адрес не дала!
- Это почему? Я думаю, мать дала бы адрес, жако что ли…
- Для меня жалко. Я тебе сразу скажу: был такой случай, это еще до твоей армии… мы с девчонками в клубе остались, музыку слушали, танцевать учились. Ну а теть Люба, она же завклубом у нас, так вот… не заметили мы, как она вошла… а я случайно слово нехорошее сказала. Ну, просто так сказала, вылетело, сам понимаешь, все так могут сказать. А она услышала… и так посмотрела на меня. Я поняла, что не понравилось ей это, но промолчала, даже замечание не сделала…
- И это все? – Сашка расхохотался. – Да она забыла давно! Мало ли кто по малолетке не матюгнулся, ну бывает же…
- Ну, нет, с той поры она при встрече нехотя со мной здоровается…
- Да тебе показалось! Говорю, не помнит она.
Вскоре появилась деревня, и Сашка, держа в одной руке чемодан, а другой, взяв Маринку за руку, шел домой, в предвкушении теплой встречи.
Как только поравнялись с первым домом, Маринка убрала руку. – Ну, я пошла.
- Куда?
- Домой, конечно.
- Ладно, сегодня отпускаю тебя, потому как буду взят в «плен» моими родственниками, наверняка, не отпустят, соскучились… а завтра вечером подъеду за тобой на мотоцикле. Напомни, где твой дом…
- А не надо домой, я буду возле клуба тебя ждать.
- Ну как хочешь, можно и возле клуба.- Он еще постоял немного, глядя вслед девушке; ее светлое платье на фоне молодой майской зелени притягивало взгляд, и внутри от этой встречи появилось что-то хорошее, манящее…
***
Так, совершенно неожиданно для Саньки, начались его встречи с Маринкой Мещеряковой, той самой белобрысой девчонкой с тонкими косичками, а теперь с девушкой, на которую заглядывались и другие парни.
- Даже не собиралась я с ним танцевать, - смеясь, говорила она.
- А чего же он крутился возле тебя? – допытывался Санька, хотя и сам понимал, что Маринка только на него смотрит.
- А может, нравлюсь ему? – посмеивалась, девчонка, дразня Сашку.
- А я? – спросил он уже серьезно.
- А тебя… тебя я люблю, - тоже став серьезной, призналась девушка.
И Сашка впервые услышал это заветное слово, которое никогда в жизни ни одна девушка не говорила ему, и сердце подпрыгнуло от необъяснимого волнения (ну так ему показалось). Когда еще был жив отец, то частенько говорил ему: «Вдохни – выдохни». Особенно если неординарная ситуация складывалась, или с домашним заданием проблема возникала, вот тогда и говорил он ему про вдох-выдох.
И сейчас он тоже по инерции глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь сделать это незаметно, чтобы не испугать Маринку. Но она все равно заметила. – Саш, ты чего?
- Ничего… жаль, ты первой сказала… я тоже тебя люблю…
В тот вечер, а это уже было в конце июля, Санька осторожно провел подружку огородами на свою усадьбу, и они по лестнице, приставленной к времянке, поднялись на «вышку». Там, под деревянной крышей, он оборудовал что-то вроде своего собственного пространства. Была там и временная постель, и магнитофон, и лампочка под самой крышей, освещавшая молодежное жилище.
Рано утром, едва забрезжил рассвет, Маринка выскользнула из-под тонкого одеялка. – Ты куда? Рано еще,- зашептал Санька.
- Пока никто не видит, - сказала она, обнимая его.
- Да спят еще все…
- Домой надо, а то мать уже, наверное, с ухватом стоит.
- Да брось ты, большая уже… если что, скажи, что мы женимся, - пообещал Сашка.
- А это правда?
- А то нет! Конечно, правда… или ты против?
- Нееет, я не против, я согласна…только тетя Люба, мама твоя, против будет…
Сашка сгреб ее в охапку, укрыл одеялом и горячо зашептал: – Маришка, чудо ты мое, ну как она может быть против, если я люблю тебя…
- Ой, если бы можно было вот так: раз – и дома очутиться, а то ведь надо по лестнице спускаться, чтобы никто не увидел… ну все, я пошла…
- Погоди, вместе спустимся.
Сашка, спортивный, ловкий, быстро очутился внизу и готов был принять Маринку. Она почти «упала» ему в руки.
- Завтра придешь сюда же?
- Приду. Только ты жди.
- Я за огородами буду тебя ждать, как стемнеет, пообещал он.
***
- Саша, может тебе домой перебраться ночевать, а то холодно уже по ночам, вот уж и август наступил. – Любовь Ивановна начала этот разговор осторожно, еще не разобравшись до конца, что же там у него с Маринкой Мещеряковой.
- Совсем не холодно, лето же еще. – Сашка достал из шкафа новую рубашку, отложил в сторону наглаженные брюки.
- Ну ладно, раз тебе там нравится… а дом-то пустует, места полно, а ты на крыше ютишься.
- Ничего, мам, вот женюсь, приведу в дом молодую жену, сразу веселее тебе станет.
- Это кого же ты приведешь? – Люба напряглась в ожидании ответа.
- Маринку Мещерякову. – Сашка взглянул на мать. – Ты чего, мам, такая? Смотришь так на меня…
- Да вот смотрю и думаю: когда же я проглядела? Ведь замечала, да и бабы говорили, что катаешь ты ее… неужели девчонок больше нет…
- А чем Маринка не угодила? Красивая девчонка, мне нравится…
Люба подошла к сыну, вцепилась руками в его новую рубашку, которую он держал и хотел надеть в клуб. – Неужели не знаешь, что непутевая у них семья… зачем она тебе эта Маринка…
- А что не так? Мам, ну скажи, чем она тебе не нравится?
- Гены не нравятся! – Люба сказала эти слова с горечью. А само слово «гены» в деревне у них никто и не упоминал, потому как и не знали. Видно, залетело это слово, как голубь, случайно, от двоюродной сестры Сашкиной матери, которая жила в городе.
- Чего-ооо? – Сашка думал, что ослышался. – Не понял, о чем это ты…
- Ну, наследственность. Родова у них такая, толку не будет, вот что я хотела сказать, если уж по-простому. Ну, или эти самые – гены…Отец-то у нее от пьянки сгинул, а старший сын у Файки, Маринкиной матери, в тюрьме сидит.
- Ну и что, Маринка тут причем?
- Так яблоко от яблони… не маленький, понимать должен. Да и младший у них непутевый, не учится толком, нервы Файке мотает.
- Так мы не с ними жить будем, мы отдельно…
- Молчи! Не могу это слышать! Ты у меня младший, красавец, все бабы говорят, какой ты видный…
- Так и Маринка красавица…
- Ну, так и пусть на это красоту кто-нибудь другой позарится! Сынок, одумайся, у меня сердце ноет... ну не пара она тебе…
- Да что же это такое? – Санька вспылил. – Юрка вон сам невесту выбрал, десять лет живут и все нормально. А тут вдруг какие-то суеверия…
- Да не суеверия, а гены! Говорю тебе: дурное по наследству передается.
Сашка снова вспомнил отца и использовал излюбленный прием, когда надо успокоиться и прийти в себя: вдохнул и выдохнул.
- А что, Люба, говорят, Сашка твой женится?
- Говорят… у нас говорят, кур доят, - резко ответила Люба двоюродной сестре Нинке, что жила на соседней улице.
- А чего ты злишься? Это же люди говорят, а я за что купила, за то и продаю. – Нинка участливо посмотрела на родственницу, потом горячо зашептала, подойдя ближе: - Да я вижу, что тебе эта Маринка даром не нужна… дурачок Сашка, нашел себе невестушку…
- Чего несешь? Мой сын не дурачок, да и никакая она не невеста, там еще вилами по воде писано, так что не бренчи раньше времени.
- Да не цепляйся ты, я как лучше хочу, понимаю, что против, - оправдывалась Нинка.
- Ладно, прости, я вся как на вулкане теперь живу, - поделилась Люба. – Да я бы и не против была, но ведь, сама знаешь, гены у Маринки Мещеряковой…. Как там наследственность скажется, неизвестно, да и родня такая – никому не пожелаю.
Весь этот разговор происходил на крыльце местного магазинчика, где под окнами в тени раскидистой березы собирались покупатели: кто отдохнуть, кто от солнца спрятаться, а кто посплетничать.
И как раз в двух шагах от Любы и Нинки стояла бабушка Нюра (Анна Захаровна). Она сразу поняла, о ком речь, только слово «гены» ей было незнакомо, поэтому и смысл иной открылся. Поняла она, что у Маринки Мещеряковой есть Гена. А что за Гена, сразу сообразить не смогла.
Люба взглянула на Анну Захаровну, а та, схватившись за спину, как будто она у нее болит, охнула и поплелась домой, словно и нет ей дела до чужого разговора.
«Что это за Гена у Маринки, - думала она, - пигалица еще совсем, а уже на мотоцикле с парнем катается, это с Сашкой Любкиным, это понятно, а что еще за Гена…»
Телевизор у бабы Нюры был как раз сломан и она не могла дождаться мастера, поэтому заняться было нечем и она полностью погрузилась в «поиски Гены». На ум пришло, что в деревне два Геннадия. Один – ветеринар, семейный мужчина в возрасте, уважаемый человек на всю округу, без него всем, кто хозяйство держит, не обойтись. Такой человек сразу вне подозрения, решила Анна Захаровна.
И тут, словно лампочка внутри вспыхнула: «Так это же Генка, Михеевых сынок, молодой, не женат еще… так это что же, Маринка, получается и с Сашкой, и с Генкой…»
Анна Захаровна, и возмущаясь «от нагльства» Маринки, и радуясь, что путем собственных предположений выяснила всю правду, пошла домой.
Первой «правду» от бабы Нюры узнала ее соседка Катерина, а дальше – по цепочке, как стоят дворы, так и передалось.
***
Едва стемнело, Маринка пробралась к Сашкиному огороду, осторожно ступая, чтобы не налететь на крапиву, которая жгла нещадно. Здесь, у изгороди, она обычно встречала Сашку, и они поднимались на вышку.
Она заметила, что Санька еще не подошел и, отодвинув доску, нырнула в огород, решив, что пойдет ему навстречу.
Сразу же спину обожгло, а потом и ноги, Маринка взвизгнула, скорей не от боли, а от неожиданности. – А нечего по чужим огородам шастать! – Люба продолжала стегать девчонку пучком крапивы. – Забудь сюда дорогу, - приговаривала она, - не видать тебе моего Сашки как своих ушей.
- За что, теть Люба? Что я вам сделала?
- Да ты может и ничего, только родственников мне таких не надо.
- Если я тогда материлась, то простите, я больше так не делаю…
- Да делай, что хочешь, только Сашку оставь, не по тебе верба выросла…
Маринка, плача не столь от боли, сколько от обиды, выскочила из огорода и побежала домой.
Люба вернулась в дом, где на диване, после тяжелой работы в поле, беспробудным сном спал сын. Видно было, что устал, ложка из рук валилась, прилег на диван, чтобы вздремнуть перед встречей с Маринкой, да так и уснул, теперь уже до утра.
А Маринка, растирая слезы, прибежала домой. Младший брат, пятнадцатилетний Мишка сидел, насупившись за столом, а Фаина отчитывала сына: - Оболтус, совсем от рук отбился… хочешь, как Сережка… в тюрьму загреметь…
- А чего я сделал?
- По дому – ничего не делаешь, а вот пакости устраиваешь… кто деду Николаю засаду устроил?
- Мы не знали, что он там пойдет, натянули веревку, думали, пацаны с Яблоневки приедут…
Фаина, замахнулась полотенцем и стеганула сына.
- Да отстань ты, я ничего не делал… вот пойду в армию, там и останусь, военным буду.
- Ой, молчи, вояка, как бы не посадили тебя до армии…
Маринка, опустив голову, прошмыгнула к себе в комнату.
- А ты чего, гулена, в пол смотришь? Гляди, принесешь в подоле – выгоню! Уж сколь раз замечала, что ходишь где-то ночами, а может ночуешь… Рано ты по рукам пошла.
- Вот почему сразу – по рукам? – Маринка расплакалась. – А может, я люблю! Ты об том думала? Или у тебя любви никогда не было?
Впервые Фаина увидела дочку такой расстроенной. И вообще Маринка редко плакала, даже в детстве слезу из нее не выбьешь, а тут вдруг разревелась, что даже Мишка испуганно смотрел на сестру.
- Тише ты, - Фаина взяла дочь за руку, - а ну пошли в комнату, иди сюда, да слезы вытри. Ну не реви, а то голова разболится, по себе знаю, бывает так. – Она усадила дочь на постель, прикрыв дверь в комнату.
Заглянул Мишка. – Иди лучше воды принеси, - попросила мать, а мы тут сами разберемся, не твое это дело, - сказала она сыну.
- Ну, рассказывай, почему ноги в волдырях, - спросила Фаина, понимая, что в такую минуту любые обвинения бессмысленны.
- Крапиву не заметила, обожглась.
- Ага, а спину чего чешешь? По крапиве валялась что ли?
Маринка молчала.
- Тут уже такие слухи про тебя ходят, - начала Фаина, - будто ты и с Сашкой, и с Генкой.
- Каким Генкой?
- Михеевым.
- Да зачем он мне… вообще не думала, - Маринка перестала плакать.
- Ты не думала, а люди думают.
- Мам, за что она меня так? За что тетя Люба не взлюбила меня?
- А-ааа, то ты про Любку… так это она не тебя одну, а всю нашу семью не любит, видимо, не подходим мы ей… У нее мужик-то на овощехранилище в районе работал, хоть и не директор, а вроде какой-то начальник. Сама она с молодости клубом заведует. Считается непьющая семья, работящая. Юрка-то старший у них тоже на овощехранилище, скоро директором назначат. Вот и Сашку за уши тянет, невесту «приличную» ищет.
- А я что же? Чем я плоха? Я же люблю его.
- Да вцепилась она в эти «гены», будто родова у нас плохая, вот и виновата ты получается.
- Это потому что отец у меня пил?
- Ну да, и потому что Сережка по дурости в тюрьму попал.
- И что же мне теперь делать? И что нам с Сашкой делать? Мы же пожениться хотим… я же не виновата, что у меня такой отец был…
- Да не отец он тебе вовсе! – Фаина вздрогнула от собственных слов. Сама не ожидала, что предательски вылетят они, будто давно просились. Да и сама она рада была бы поделиться, да не с кем, не расскажешь ведь детям.
- Как это «не отец»? – Маринка испуганно смотрела на мать. – Ты этим хотела сказать, что пил, гулял, нас не растил, что все на тебе было? – спросила Маринка, желая услышать подтверждение своим словам.
- Ладно, чего уж теперь, давно боялась, что сама догадаешься… Петр отцом приходится Сережке и Мишке, а ты – не его дочка, хоть и растили мы тебя вдвоем.
- Мам, ты меня пугаешь… как это вообще возможно…
Фаина вздохнула. – Видно, пришло время рассказать. Сережка маленьким тогда был… ушла я от Петра, уехала в райцентр к сестре, в общем, развестись хотела. Ну и познакомилась с одним человеком, постарше он был. Как раз с женой развелся. Повстречались два месяца… вижу, не будет дела, по жене сохнет, мается. А тут Петр зачастил, приезжает, упрашивает вернуться. Ну, думаю, сын у нас, все же родной отец… в общем, вернулась я. И вскоре поняла, что беременна. А Петру ничего не сказала, потому что жить начали хорошо.
Ты родилась, Петр довольный, что дочка появилась. Потом Мишка родился. Думала, бросил пить навсегда. А он с друзьями вздумал Мишку «обмывать», как загулял… и все по новой. Вот так я и мучилась.
- Ну а человек тот кто? Где он сейчас? Он знает про меня?
- А зачем? Он с женой сошелся, ничего не знает, да и уехал вскоре из райцентра в город.
- Ну а кто он? Какой он?
- Хороший человек, плохого о нем не могу сказать, обходительный, хорошо ко мне относился, может даже полюбить хотел, да не смог… я не обижаюсь.
- Ну а звать-то его как?
- Зачем тебе? Все знают, что ты дочка Петра.
- Мам, как это зачем? Может жизнь моя поменяется… надо об этом тете Любе сказать, а то она попрекает, что я дочка пропойцы…
-Ты что, рехнулась? Мать подставить хочешь? Я тебе правду рассказала не за тем, чтобы ты меня на весь район ославила. Опозорить меня хочешь?
- Ну почему? Если Сашина мама узнает, что отец у меня совсем другой человек, может она согласится, чтобы мы поженились…
- Ой, дуреха ты моя, какая же ты дуреха! Ты думаешь, она смилостивится и в дом тебя пригласит, ага, держи карман шире. Да она скажет, что ты такая же как я…и мне позор будет и тебе.
Маринка устало повалилась на подушку, свалившаяся на нее новость, казалось, отняла последние силы. – Ладно, мама, ничего не скажу. И осуждать тебя не собираюсь. Но и мне обидно, что ничего про настоящего отца не знаю.
***
Летний вечер опустился незаметно, растворяя в воздухе запахи скошенной травы. Сашка закинул сено на сарай, распушил его, бросил вилы, быстро умылся, переоделся, вывел мотоцикл и поехал в клуб.
- Садись, - сказал он Маринке, стоявшей у крыльца.
- А куда мы едем? – спросила она, держась за него.
- Ко мне.
- Останови.
Они остановились у трех сосен, стоявших на пустыре. – Что случилось?
- Я не поеду к тебе,- сказала Маринка. – Лучше на речку, в поле, но не к тебе.
- Почему?
- Потому что твоя мама не хочет меня видеть…
- Она и не увидит.
- Она знает про нас. Саша, я не пойду к тебе.
- Слушай, завтра скажу, что женюсь, и мать ничего не сделает.
- Хорошо, скажи. Но я вот что думаю: нам с тобой лучше куда-нибудь уехать. Может в город…
- Маришка, ну зачем куда-то бежать, если у нас тут дом…
Маринка вздохнула. – Ладно, поговори, хотя я не надеюсь. И, кстати, прошлый раз ты не пришел, не встретил меня.
- Я проспал, честно, проспал. Так устал, что хотел отдохнуть немного и уснул, а мамка не разбудила, ну ты уж прости меня.
- Конечно, прощаю. – Маринка опустила голову, теребя пуговку на кофточке. – Знаешь, тут слухи по деревне ходят, будто я с тобой встречаюсь и еще с Генкой Михеевым… так вот, это неправда. Ты у меня единственный…
Сашка обнял ее, прижал к своей теплой груди. – Маришка, эти слухи – бабкины выдумки. Сидят на лавочке, семечки лузгают и сплетничают, так что мне на это плевать, я правду знаю.
- Саш, ты поговори с теть Любой, а если она не согласится, чтобы мы поженились, тогда давай уедем отсюда…
- Согласится.
- Ну все-таки, если не согласится, давай уедем… обещаешь?
- Хорошо, Маринка-картинка, обещаю…
Маринка достала из комода старые фотографии; часть просто высыпалась из альбома, и среди них фотография восемнадцатилетней Фаины – ее матери. Маринка залюбовалась: до чего же мать красива была в свои юные годы. Как-то раньше не интересовалась фотографиями, внимания не обращала, что там, в альбоме, хранится. А теперь рассматривала с любопытством, особенно материны снимки. Было их немного, но на всех – Фаина была необыкновенно хороша.
Маринке стало жалко мать, давшей им троим жизнь, и стремящейся, пусть хоть и не богато, обуть и одеть всех. С такими мыслями она вышла из дома и пошла к реке, где ждал ее Сашка.
- Ой, бегу, бегу, - торопилась она, увидев знакомый силуэт. Окуналась в его теплые руки, слушая Сашкино дыхание. – Хорошо-то как, Санечка, когда ты рядом.
- Вот так всегда и будет, - сказал Санька,- только подождать надо.
Маринка испуганно подняла голову, пытаясь прочитать в Сашкиных глазах, к чему это он.
- Мамка чего-то приболела, жалуется на давление, то за сердце хватается…
Маринка вспомнила бабушкино выражение: «Все внутри оборвалось». Вот и у нее сейчас как будто внутри оборвалось. - Это из-за меня, - сказала она, - не хочет она, чтобы ты на мне женился.
- Понял я, что не хочет. Но мы все равно победим, надо подождать.
- Саш, конечно, чего торопиться, можно и подождать… но она никогда не согласится, я это уже поняла.
- Ну что ты сразу сдаешься, говорю подождать надо…
- Не надо ждать: или сейчас, или…
- Или что?
- Или ничего не получится. Саша, нам лучше уехать… ты же обещал…
- Ну и как я уеду, когда мать болеет? Что Юрка скажет? Поучается, сбежал, когда трудно…
- А нам разве не трудно? Саша, я подожду неделю, а там решай, не все время же будет она болеть. Да я бы и сама к вам пришла, помогла чем…но ведь она видеть меня хочет.
___________
Но прошла неделя, а Сашка и не думал уезжать из дома, все надеялся, что мать изменит свое мнение. Маринка, заметив, как он разрывается между ней и матерью, прибежала домой и начала собирать вещи, которых было у нее совсем немного.
- Ты куда на ночь глядя? – спросила Фаина.
- Завтра утром на электричку и в город…
- Вот как! Нагулялась, значит, и сбегаешь…
- А что мне делать? Не могу же я силой его увести… пусть остается, а я уеду, не могу тут жить, так и будем тайком встречаться, уж лучше сразу обрубить все.
Фаина заплакала: - Да что же это мы несчастные такие, чем же мы провинились...
- Мам, ну тяжело мне тут оставаться. Тетя Люба взглядом меня жжет, не здоровается со мной, недавно болела, Сашка между нами как между двух огней… ну не решается он, а я не могу навязываться, не скажешь ведь, женись на мне…
- А что в городе будешь делать?
- Учиться поступлю, я же хотела,помнишь? Может, еще не поздно, слышала, недобор случается…
- Так раньше надо было, а ты всё Санечку своего из армии караулила, год целый потеряла... Ну, надейся, может, и возьмут куда. Учиться – это хорошо. - Фаина открыла комод и достала несколько купюр. – Это тебе… да смотри аккуратно, не сори деньгами, они, ох как трудно достаются.
- Спасибо, мама, - Маринка обняла мать и расплакалась. - Мам, ты красивая… ты такая красивая на той фотографии…
- Ой, ладно, не береди душу.
***
Рано утром она пошла на станцию, неся в руках старый чемоданчик, который достала из кладовки мать. Вспомнила, как весной бегала сюда встречать электропоезд, как увидела Сашку и как обрадовалась. А потом они шли вместе, и было такое чувство, что весь этот мир вокруг принадлежит им, - только сейчас она поняла, какие они были счастливые тогда. Она так задумалась, что упала, ударившись о камень, сморщилась от боли, потерла коленку и пошла дальше.
В вагоне было совсем мало пассажиров. Две женщины сидели впереди и о чем-то тихо беседовали. Как раз напротив Маринки сидел мужчина, по возрасту – примерно около шестидесяти. Волосы седые, но лицо было довольно молодым, может потому что мало морщин. Взгляд Маринке показался добрым и немного любопытным.
- Тоже в город? – дружелюбно спросил он.
- Да, - нехотя ответила девушка, не собираясь заводить разговор.
- Я тоже. Родственников навещал, домой возвращаюсь. А вы, барышня, из дома?
- Да,- также сухо ответила девушка.
- А к кому едете, если не секрет?
- Поступать еду.
- А-ааа, хорошее дело. Только прием документов, наверняка, уже закончен. Ну, если только недобор… Что же вы так поздно хватились?
- Так получилось.
- А есть у кого остановиться?
- Есть.
- Это хорошо. А то ведь молодой девушке в городе… если никого не знаешь, трудно освоиться.
Он посмотрел в окно, потом снова начала рассказывать о городской жизни, о правильном выборе профессии. Маринка молчала, лишь кивала, поддакивая ему, но в разговор не вступала. Ее даже раздражало внимание случайного пассажира, и на душе было тягостно, потому что думала она о Сашке.
Когда подъезжали к пригороду, мужчина поинтересовался: - А зовут-то вас как, милая барышня? А то за всю дорогу так и не познакомились.
- А с какой целью? – с неприязнью спросила Маринка. Погруженная в собственные мысли, ее раздражало внимание постороннего человека, пусть даже такого тактичного, как пассажир напротив.
- Ну, потому что собеседники… может, я чем-то полезен буду, может, подскажу…
- Ага, то-то я смотрю, взглядом в коленки мои уперся, подскажет он, - со злостью сказала Марина. Она и сама не понимала, откуда взялась эта злость, которую выплеснула на незнакомого человека.
Пассажир напротив замолчал, наклонил голову, слегка кашлянул, потом посмотрел в окно: электричка замедляла ход. Он достал ручку и блокнотик, из которого вырвал листок. Быстро что-то написал на нем. Потом встал, прихватил дорожную сумку и подал листок Марине.
- Не мое, конечно, дело, но вижу, случилось что-то. С таким настроением поступать тяжело, можно сказать, безрезультатно. И если уж совсем ничего не выйдет, то вот адрес сельхозтехникума, на агрономию недобор… но это если, конечно, душа лежит. Ну и имя, фамилия мои там. – Он вручил ей листок и еще раз взглянул на девушку. – А насчет коленок… синяк там у вас, барышня, довольно внушительный, в травмпункт желательно заглянуть, как приедете.
Электричка остановилась. – Ну а мне тут выходить, я в пригороде живу, тут воздух лучше.
Маринка держала в руках листок и не могла произнести ни одного слова. Стало нестерпимо стыдно за свою выходку, хотелось выскочить следом, извиниться… но электричка тронулась и в окно она увидела худощавую фигуру мужчины.
«Обидела человека, - подумала она, - теперь кажется, что все так же, как Сашкина мать, желают мне зла». Она съежилась от своих невеселых мыслей, и только перед самым вокзалом вспомнила, что так и держит в руках листок. Наконец прочитала, что на нем написано. Разборчивым почерком был написан адрес и имя случайного собеседника: Федор Иванович Соболев, преподаватель агрохимии в сельхозтехникуме.
______________
Маринка остановилась у двоюродной сестры матери, заверив, что ненадолго, и вскоре, как только поступит, переберется в общежитие.
- Это у тебя десятилетка?
- Ну да.
- Тогда недолго учиться, после десяти тоже берут, - сказала родственница.
- Да вы не переживайте, я на время.
Объехав несколько учебных заведений, она убедилась, что прием документов уже закончен, и, заглянув в ее аттестат, предлагали приехать на следующий год.
Маринка снова достала листок, и, запомнив адрес сельхоза, решила еще раз попытаться. С Соболевым ей встречаться не хотелось, было стыдно за свои слова в электричке. Она поднялась на второй этаж, нашла приемную комиссию, отдала документы и осталась ждать в коридоре.
Ни в этот день, ни на другой – она не встретила Соболева.
И только первого сентября, когда уже пришла на занятия, повстречалась с ним в коридоре.- Ну что, получилось? – как ни в чем ни бывало спросил седовласый преподаватель.
- Да, Федор Иванович, меня взяли. Спасибо вам, простите, я тогда была не права.
- Да я понял, что обижена чем-то. И еще хочу сказать: надеюсь, тебе понравится учиться, и ты не будешь жалеть о выбранной профессии. Хоть и выбрала ее случайно, по воле обстоятельств.
- Да, честно сказать, обстоятельства так сложились,- призналась Маринка. Теперь ей почему-то захотелось открыться этому человеку, который был совершено чужим, но чей взгляд казался теплым и проникновенным, словно в душу заглядывал, и от того становилось спокойно.
- Я после занятий буду в десятой аудитории, зайди, поговорим, мы ведь с тобой земляки, как-никак, я раньше в райцентре жил…
- Хорошо, зайду, расскажу, как устроилась… Федор Иванович, меня Марина зовут…
- Славное имя… Марина.
***
- Ну вот, видишь, сынок, уехала Маринка и не вспоминает о тебе, наверное, городским теперь головы туманит. Ну что молчишь? Так и не было письма? – спросила Люба.
- Мам, ты смеешься что ли? Какое письмо? Это ведь ты не захотела, чтобы мы поженились… я уехать хотел, а ты заболела. Сейчас-то здорова, так что поеду к Маринке.
Люба вцепилась в сына. – Ну, куда? Куда ты поедешь? Она и не вспоминает о тебе… не нужен ты ей. Там вся семья непутевые.. тебе другую девушку надо… ну осмотрись ты, мало ли девчонок хороших..
- Никто мне не нужен, кроме Маринки.
- Это тебе сейчас так кажется, все пройдет, быльем зарастет.
- Мам, я к матери ее заходил. Маринка в техникум поступила, учится, в общежитии живет…
- Вот и пусть живет, там парней много, найдет себе кого-нибудь.
- Я поеду к ней…
- Работу бросить и к ней поехать? Ну, ты хоть отпуска дождись.
- А чего ждать? В выходной съезжу.
В выходной огород убирать надо, сейчас каждый день дорог. И вообще, ты с этой Маринкой про меня совсем забыл…
- Я же помогаю.
- Погоди, сынок, немного, дай с огородом развязаться, а там видно будет…
_____________
Через две недели, когда картошка уже была в подполье, а ботва аккуратно собрана в кучи, оголив огород, к дому Любови Ивановны подъехала машина. Давний друг семьи Николай Степанович приехал на собственном автомобиле из райцентра.
- А где же Тамара? Ее-то чего не взял? – спросила хозяйка.
- На работе Тома, не смогла вырваться, но ничего, в следующий раз всей семьей заедем. И Олеську возьмем с собой,- Николай многозначительно посмотрел на Сашку.- Ну, здорово! – сказал он, пожав парню руку. – Отслужил значит? Молодцом!
- Ну, проходи, Коля, - хозяйка засуетилась, приглашая к столу. – Дочка-то как у вас? В прошлом году видела ее – красавица, ну прямо красавица.
- Да-аа, Олеся у нас видная дивчина, горжусь… парня бы ей хорошего…
- Так вот и приехали бы все вместе, - сказала Люба сожалением.
- Приедем, приедем, семью вашу любим и уважаем, - Николай хлопнул Саньку по плечу. – Эх, дочка у меня одна… любимому зятю все отдам! Машина новая есть, дом есть, кстати, дом полная чаша...
Голос у Николая был бодрым и чувствовались командные нотки. Даже Люба присела, робко поглядывая на гостя.
- Да, Коля, знаю, вы с Тамарой молодцы, как пчелы трудитесь.
- Что есть, того не отнять. Я у себя в районе машинотракторную станцию вот так держу,- он слегка хлопнул кулаком по столу,- как скажу, так и будет.
Люба взглянула на Сашку, виновато пряча улыбку.
- Ты чего как бука? Человек в гости приехал, а ты отмалчивался, нехорошо получилось,- выговаривала Люба, когда Николай уехал, - с отцом твоим дружил, как-никак, да и сейчас не забывают.
- А что я перед ним танцевать должен был? – равнодушно спросил Сашка.
- А если они всей семьей приедут к нам? Стыдно будет, когда Олеся увидит тебя – молчуна такого, - продолжала Люба.
Сашка как раз сменил рубашку и, не торопясь застегивал пуговки. – Знаешь, ма, мне эта Олеся до лампочки, хочет пусть приезжает, если делать нечего, а я не собираюсь перед ними «зятя изображать».
- Какой же ты упрямый! Тебе счастье на блюдечке подносят, а ты отворачиваешься. Ладно, никто не просит тебя «зятя изображать», но разговаривать-то можно… слышь, Санька, что говорю?
-Да слышу я.
- Ну как приедут еще, ты уж не молчи, принимай гостей, как положено… уж прошу тебя…
- Ладно, приму, - согласился Сашка.
_____________
Вскоре заехал в родное гнездо старший сын Юрий, обрадовав мать.
– Сынок, вроде райцентр от нас недалеко, а вижу тебя редко, - Люба от радости даже всплакнула. – Внуков мне привози чаще, скучаю ведь. Как там Леночка? Все ли здоровы?
Юрий размашисто подошел к матери, обнял и поцеловал. – Все нормально, Лена работает, дети здоровы, ну и я пашу, как полагается, - он устало присел за стол.- Заехал вот, проведать вас. А Сашка где?
- Да умчался к Савельевым, что-то там с машиной. Налаживать будут.
- Понятно, занят братишка.
Люба, накрывая на стол, между делом, стала жаловаться старшему сыну. – Ты хоть бы повлиял на него…
- А чего случилось? Вроде нормально у вас все, работает Санька…
- Да связался он с этой Маринкой, Мещеряковых дочкой, вбил себе, что женится на ней, никак не могу отговорить.
- А-аа, видел как-то летом их в райцентре, на мотоцикле приезжали… а что, симпатичная девчонка, видно, что любит Сашку…
- Ну вот, и ты туда же, сдалась мне ее любовь, отец пьющий был, старший брат у нее в тюрьме, младший тоже оболтус…
- А ему что, с Маринкиной семьей жить? – спокойно спросил Юрий.
- Ну а как же, Юра, а гены?
- Мать, да какие гены? Я сразу понял, что для этой Маринки Сашка свет в окошке. Она всю жизнь любить его будет… разве тебе плохо от того…
- Я как лучше хочу…
- Эх, откуда знать, как лучше…
- Ну, вот ты выбрал Лену, у нее родители хорошие, вы живете, а я радуюсь. А эта Маринка с малых лет непутевая, на вышку вон к Саньке бегала… стыд какой…
- Сашка на вышке спит что ли?
- Ну да, пока тепло было, и она туда шастала…
Юрий расхохотался. – Облюбовал, значит, мой угол. Мам, ты же помнишь, я тоже летом после армии на вышке ночевал…
- Ну, помню.
- Ну и что с того, что девчонка к нему приходила, где-то же надо им встречаться, они ведь не маленькие…
- Ну, стыдно же девке самой к парню приходить, я ведь поймала ее, когда она в огород к нам пролезла…
Юрий рассмеялся еще громче. – Не они первые и не они последние, Ленка ко мне тоже на вышку бегала…
- Юра! Люба, скрестив на груди руки, смотрела на старшего сына, в котором после того, как умер муж, видела теперь помощника и советчика. – Тебе не стыдно такое матери говорить?
- Мам, ну это уже перед самой свадьбой было, ничего в этом стыдного нет, а вот для нас с Ленкой – романтика, до сих пор вспоминаем, как прятались. Только ты ей не говори, а то она меня прибьет, что проболтался, стесняется, елки-палки.
- Ой, сынок, ну все равно, не сравнивай с Леной эту Маринку.
- А что в ней плохого? Да пусть они женятся, пусть сами в жизни шишки себе набивают.
- Уехала она, в городе учится теперь, как говорится, с глаз долой, из сердца вон. А у меня на примете получше невеста есть, дочка Николая и Тамары.
- А-ааа, это Храпуновых что ли? Ну, ты, мать, нашла невесту, елки-палки…
- А чего ты насмехаешься? Друзья они нам, а если породнимся, Санька как сыр в масле будет кататься…
- Вот, мать, я тебе не советую, а то ведь это не кинопленка, назад не отмотаешь. У меня же Ленка, сама знаешь, в женском коллективе работает, много чего знает. Так вот, Олеська Храпунова связалась с женатым, он на заготзерно начальником каким-то поставлен. Ну вот она с ним любовь и закрутила… мало того, что старше и женат, так еще и дети у него…
- Да ну? Не может такого быть, разве Николай допустит… Олеся у них девчонка хорошая…
- Конечно, хорошая, для родителей всегда хорошая… Я бы и не вспомнил, мне эта новость даром не нужна, у меня, работы выше крыше, у меня на работе ремонт, коллектив… и я бабьи разговоры мимо ушей пропускаю... Но раз услышал такое дело, сразу вспомнил, как жена на днях рассказывала, а это, как она говорит, истинная правда, потому как у нас весь райцентр гудит. И раз уж брата моего касается, то и тебе рассказал. Хочешь, у Ленки спроси, она эту историю лучше знает, я-то особо и не вникал.
- Ну как же так? – растерлась Люба.
- И Николай Степанович теперь под замком ее держит, ну может не в прямом смысле, но люди так говорят, да и не видно ее последнее время. Так что решил он быстренько, как говорится, «шкандаль» прикрыть, дочку замуж за нашего Сашку выдать… а иначе зачем бы он приезжал…
Юрий принялся с аппетитом есть. – Ленка у меня молодец, хорошо готовит, но когда к тебе приезжаю, как будто снова в детство попадаю… вареники – высший класс.
- Ешь, сынок, ешь, - Люба старалась накормить тридцатилетнего сына. – Внуков мне привези, пусть погостят. А вот насчет Олеси… ну прямо удивил ты меня.
- Сам удивился. Да и Николай Степанович тот еще жук, позор дочки решил Санькой прикрыть, ишь, ты, приезжал он тут, высматривал все. – Юрий отодвинул тарелку, - знаешь, мам, ни за что бы он не приехал к тебе, если бы не с дочкой такое. Он только считается другом отца, а на самом деле, у него в друзьях, кто поважнее, живет, через губу плюет. Дурак Сашка, если поведется на эту Олеську, дядя Коля его в бараний рог скрутит. А мне не хотелось бы, брат он мне…
- А разве мне хочется? – Люба совсем расстроилась. – А я-то думаю, чего он вдруг заехал к нам? Годами ведь не показывался…
- Вот, мама, начинаешь понимать. Так что пусть Санька сам жену себе выберет. Любит он эту девчонку, ну и пусть женится… она ведь его тоже любит. Разве тебе плохо, если эта Маринка твоего сына будет любить. А то ведь хуже бывает: он для нее всё, а она позволяет себя любить.
Жалко мне его, мучается Сашка: девчонку свою любит и тебя жалеет. Ты если чувствуешь себя плохо, ну давление там, так Ленке скажу, она с районной больницей договорится, подлечат.
- Да теперь уже лучше, пока не надо.
Люба проводила сына и села, задумавшись, у окна.
А Сашка тем временем, возвращаясь домой, встретил машину старшего брата. Остановились.
- Здорово. У матери был?
- Здорово, Саня, ага, заезжал. Ну как ты?
- Да все нормально. В город собираюсь, все хотел деньги подкопить, чтобы пожениться с Маринкой. Мать-то против…
- Короче, в курсе я. Езжай домой, я сегодня «тяжелой артиллерией ударил», ну так слегка, вроде понимает, что не права.
- Чего сказал?
- Правду сказал. Спасибо, Ленке, в курсе наших районных дел. Так что вовремя я заехал. А насчет денег – сегодня с женой посоветуюсь, выделим тебе на первое время.
- Не надо, у меня уже есть.
- Не спорь, я сказал, будут деньги. Когда собираешься ехать?
- Завтра.
- Мать знает?
- Нет еще. Ей лучше заранее не говорить, а то еще что-нибудь придумает…
- Ну, давай, удачи, - Юрий слегка толкнул брата в плечо и сел в машину.
***
Люба подошла к буфету, за стеклом которого хранилась фотография, где сыновья были еще маленькие. Она взяла ее, прижала к груди и, заплакав, прошептала: - Мальчики, мальчики, как же вы быстро выросли… - потом посмотрела на портрет мужа, которого любила всю жизнь и который умер пять лет назад. – Алёшенька, как же мне тебя не хватает, - она провела рукой по портрету, - хоть бы подсказал ты мне, как дальше-то быть.
Она убрала посуду, оделась, накинув новый шарф, который Сашка подарил на день рождения, тихо вышла из дома.
Улицу, на которой жила Маринка, она хорошо знала, сократив путь, свернула в проулок. Навстречу шла женщина, светлые волосы которой заметно выбились из-под платка.
- Вечера доброго, Любовь Ивановна (Фаина всегда обращалась по имени-отчеству к ней).
- Здравствуй, Фая, - сухо, но спокойно поприветствовала Люба.
- А я к тебе ведь иду,- призналась Фаина.
Люба, ни сколь не удивившись, ответила: - А я как раз к тебе направилась.
- Ну, присядем тогда,- Фая кивнула на скамеечку возле чужого забора.
Женщины присели. – Может ты и удивишься, только я шла к тебе за адресом Маринкиным,- сказала Люба.
- Хочешь совсем мою девчонку доконать? – спросила Фаина. – Так вот что я тебе скажу: шла я к тебе, чтобы сказать, пусть твой Сашка оставит мою дочку, раз уж она вам поперек горла. Мучить ее я больше не дам. Учится девчонка и пусть учится, навязываться она больше не станет, потому как вашей семье мы не угодим, даже если царских кровей будем.
- А я решила, пусть они сами разбираются, - неожиданно сказала Люба, не буду вмешиваться, так что дай мне адрес, сыну сегодня отдам, и пусть в город едет.
- Есть у Саши адрес, - сказала Фаина, я еще на днях дала, сам приезжал, попросил. А потом пожалела, что адрес дала, вот и пошла к тебе, сказать, чтобы оставили мою дочку в покое.
- Да я-то и рада оставить, только сыну тем еще хуже сделаю, вот и иду к тебе.
- Так ты что, согласная что ли? – удивилась Фаина.
-Ну, считай, что смирилась. Пусть женятся, пусть живет, авось пронесет…
- А-аа, сама согласная, а в уме другое держишь. Раз так, скажу всю правду, чтобы от меня знала, а не от людей. А то вдруг дети поженятся, а ты потом узнаешь, будешь снова Маринку «тюкать». Ты вот про гены всем растрезвонила, так я больше скажу: в Маринке гены другого мужчины, Витька мой не отец ей был. Нет, так-то он отец, хоть и пьющий, как-никак растил, но родила я не от него. Когда уходила от него, тогда и забеременела…
-Как же… а он-то знал?
- Не знал, потом уже, когда заболел от питья проклятого, ухаживала за ним, тогда и призналась, думала проклинать будет, а он прощения просил, видно, чувствовал, что уже все… вот так-то. Ну, заклейми меня теперь грязными словами, как гулящую… ты ведь чистая. Только Маринку не тронь, еще раз прошу: не нравится, путь Сашка отступится от нее…
- Да-ааа, вот как повернулось, - Люба была удручена, - час от часу не легче.
- Жизнь моя такая. Что тут поделаешь, - горестно сказала Фаина. У тебя жизнь счастливая была, а у меня вот такая, зато моя…
- Счастливая, - задумчиво сказала Люба, - только мало этого счастья, рано ушел муж-то. А жили мы и, правда, хорошо, сыновья у меня…гордиться можно… да какая же мать не хочет добра своим детям.
- Так ведь и я хочу, - Фаина почувствовала, как появились на глазах слезы, смахнула слезинку, - тебе сына жалко, а мне дочку. Не такая уж она у меня пропащая, как тебе кажется. Вчера на почту ходила, по телефону разговаривала с ней, учится хорошо, а главное – нравится… А ведь Маринка в прошлом году не поехала поступать, потому что Сашку твоего караулила, она ведь с подростков за ним сохнет, как будто свет клином сошелся.
- Ну, так пусть едет, пусть договаривается, а привезет, так возражать не стану, - согласилась Люба. Хочет, пусть женится. Значит, есть, говоришь, у него адрес дочки твоей?
- Есть, сама дала ему.
- Ну, вот и поговорили мы с тобой, Фая. Пойду я домой, устала что-то сегодня. – Люба поднялась, потом вспомнив что-то, остановилась: - Удивила ты меня насчет отца Маринкиного… но осуждать не стану… и по деревне болтать тоже не стану, твоя это тайна.
- И на том спасибо.
_____________
Люба вернулась домой и застала Сашку, когда собирал вещи. – Ты куда, сынок? –она вцепилась в его рубашку.
- Мам, завтра в город еду на несколько дней. На работе договорился, отпускают. И ты меня не отговаривай, все равно уеду к Маринке. И еще: не пытайся меня женить на Олесе, мне она не нужна. И дети у меня будут от Марины, а не от Олеськи, или еще кого-то там. Я так решил.
Люба заметила решительный взгляд сына. – Поезжай, сынок. Не стану отговаривать, я даже адрес ее хотела взять, да, Фаина сказала, что ты уже знаешь.
- Конечно, знаю, просто не говорил, потому что ты все время против. А я люблю ее, скучаю.
- Езжай, не могу смотреть, как ты мучаешься, похудел даже, осунулся, да и я вся извелась, видно, чему быть…
- Ну что ты, мама, так горестно вздыхаешь?
- Да это я так, на то и мать, чтобы переживать. А ты езжай, я сама тут управлюсь.
______________
Осеннее утро было зябким, Сашка сел в электричку поеживаясь, и пока электропоезд стоял, все смотрел на мощную сосну, под которой весной ждала его Маринка. Он вспомнил ее растерянный и одновременно радостный взгляд, ее светлое платье, перехваченное пояском на тонкой талии, ее теплые руки и от этих воспоминаний горячая волна прокатилась по телу.
Электричка тронулась и он, закрыв глаза, прислонился щекой к стеклу, думая о том, как встретится с ней и подбирая слова для этой встречи.
В субботу занятия заканчиваются раньше, чем в обычные дни, поэтому студенты немного расслабленные в предвкушении отдыха. Да еще осенний день выдался теплым, и солнечные лучи, проникая в аудиторию, обманчиво напоминали, скорей, весну, чем осень.
Кто-то перешептывался строя планы на вечер, кто-то, уткнувшись в книгу, пытался наверстать упущенное. В перерывах гул усиливался, и только кто-нибудь громкоголосый выбивался из общего потока. Девчонки, сбившись в кучку, смеялись, обсуждая новый кинофильм.
- Мещерякова здесь? – в дверях показалась полненькая студентка старших курсов.
- Здесь, - Марина поднялась, выпрямившись и замерев от удивления. Еще никто ее не искал за время учебы.
- Вниз спустись, там тебя спрашивают.
- Кто спрашивает? – удивилась Маринка.
Девушка, пожав, плечами, ответила: - Сказал, что жених.
Все притихли, устремив взгляды на Марину.
- Ну что стоишь? Спустись, ждет же человек, - напомнила студентка и ушла.
Марина, как под гипнозом, направилась к дверям.
- Ой, девочки, это что, у Марины жених есть? – спросил кто-то девчонок. И тут же кто-то тихо произнес: - Хотела бы я так же услышать: «Елисеева, к тебе жених приехал… это же мечта, да и только».
И лишь возле лестницы Марина очнулась и уже торопливо стала спускаться. Внизу, переминаясь с ноги на ногу (чувствовалась неуверенность), топтался Сашка. Она остановилась в двух шагах от него.
- Ну вот, Маринка-картинка, весной ты меня встречала, теперь я тебя встречаю, - он подошел и обхватил ее руками так, что трудно стало дышать. – И как всегда, ни одного письма от тебя.
- Ты мне тоже не писал.
- А я приехал, как смог. Занятия когда заканчиваются?
- Еще час осталось.
- Я подожду.
- А потом?
- А потом жениться пойдем.
Маринка испуганно посмотрела на него.
- Да не бойся, будем думать, когда нам расписаться. Я – хоть сейчас. А ты?
- Саш, так я же учусь теперь.
- Я понимаю, надеюсь, нам не придется преодолевать еще одно препятствие в виде твоей учебы.
- Ты мне предложение делаешь?
- Ну да.
- Вот так просто?
- А надо сложно?
- Ну, не знаю, думала, это как-то по-другому бывает…
Сашка посмотрел по сторонам, заметив нескольких студентов. Превозмогая стеснительность, взял Маринку за руку и громко сказал: - Марина Мещерякова, я хочу на тебе жениться, выходи за меня замуж. В общем, будь моей женой.
Все остановились, разглядывая незнакомца, стоявшего перед студенткой. Марина сжалась вся, покраснев, не ожидая, от Сашки подобной смелости. И только когда им стали аплодировать, улыбнулась.
***
Федор Иванович уже несколько дней был задумчив, даже растерян, словно что-то не давало покоя.
- Федя, что-то с тобой происходит, может неприятности на работе, - заметила жена.
-Да что ты, Лиля, какие могут быть неприятности, все в порядке, - он присел на диван рядом с женой, взял ее за руку.- Ты мой самый дорогой человек на свете, ты это знаешь, конечно, я с тобой поделюсь.
Лилия Матвеевна, худощавая, темноволосая женщина, с беспокойством посмотрела на мужа. Всю жизнь они вместе, и расставались лишь один раз, и это расставание растянулось на год, а потом снова кинулись друг к другу, поняв, что они одно целое. Лилия, зная, что детей у нее не будет, сама предложила расстаться, и Федор Иванович согласился.
Тогда и встретил он Фаину, и не сказать, что влюбился, а просто проникся участием к женщине с ребенком (у Фаины тогда был маленький Сережка, и она как раз сняла квартиру в райцентре). Сначала он просто помогал, потом стали встречаться, а потом также быстро расстались, как и сошлись.
- Я говорил тебе, что когда мы расстались с тобой, я встречался с женщиной, недолго встречался, пытался начать новую жизнь. Но ты знаешь, я не смог, не смог без тебя, и мы с Фаиной расстались. И вот у нас есть студентка, ее Марина зовут… мы с ней еще в электричке встретились, показалось, что девушка чем-то расстроена, предложил поговорить. И она рассказала о себе… так я узнал, что ее мать и есть Фаина. Не могу понять, вроде ничего особенного: встретил дочь женщины, с которой когда-то встречался, и вроде что-то тревожит...
- Федя, у тебя до сих пор чувства к той женщине?
- Нет, что ты, исключено, ты же знаешь, я всю жизнь любил и люблю только тебя.
И то, что сказал Федор Иванович, было правдой. Он, действительно, оказался однолюбом, и его Лилечка (так он ласково называл жену), осталась для него единственной женщиной, которую он любил. Он помнил тот день, когда измучившись расставанием с ней, ворвался на работу к жене, и, обхватив ладонями ее лицо, смотрел в глаза, как будто не видел много лет. «Прости, что послушал тебя, и мы расстались, - говорил он тогда, - ну нет у нас детей, ну и ладно, живут же люди, ты – для меня всё, и жена, и ребенок, ты, Лилечка, мой мир… прости, не хочу этих пафосных слов… просто не могу без тебя».
Они оба плакали тогда. И Лилия, уже дома, когда он уснул, стояла у окна, и плакала тихо, чтобы не разбудить его. «Ну почему так, почему я не смогла родить ребенка, ведь я так люблю его… почему у кого-то может быть трое, пятеро, десять детей, а у меня ни одного…»
Они смирились, и через три года усыновили Андрюшку, сейчас ему пятнадцать лет.
На другой день Лилия, освободившись с работы пораньше, решила зайти в техникум к мужу, чтобы вместе ехать домой.
- Если ты не против, познакомь меня с той девочкой, - попросила она,- если, конечно, тебе это удобно.
- Пойдем, - он даже обрадовался ее предложению.
Марина не удивилась, что Федор Иванович познакомил с женой, которая ей даже понравилась. Она отметила и красоту Лилии Матвеевны, и ее сдержанность, и даже теплоту во взгляде. А другого Марина и не ожидала, у такого доброго человека, как Федор Иванович, такая и должна быть жена, подумала она.
- А знаете, что, приходите к нам в гости, - предложила Лилия Матвеевна, - ну, например, в воскресенье. Правда, мы в пригороде живем, но это недалеко, всего несколько минут на автобусе.
Марина смутилась.
- Да-да, приезжай, все-таки мы почти земляки, мы с Лилей жили в вашем районе, да и сейчас у меня там двоюродный брат живет.
- Да вы знаете, ко мне жених приехал, он сейчас у родственников остановился. Но не надолго, и мы хотели в воскресенье вместе побыть… вы уж извините, может в другой раз…
- Ага, значит, все-таки у тебя все налаживается?! – Обрадовался Федор Иванович. – Я же говорил: не торопи события!
- Ну, значит в следующее воскресенье, - предложила Лилия Матвеевна, - в общем, мы будем ждать.
_______________
Дома, поставив чайник, Лилия присела за стол и внимательно посмотрела на мужа. – Федя, разве ты ничего не замечаешь?
- А что я должен заметить? У девочки приехал жених, он сделал ей предложение, по-моему, все хорошо…
- Федя, она же похожа на тебя, у нее глаза твои…
- Кто похож?
- Марина. Она твоя дочь.
- Как? Но Фаина ничего не сказала…
- Вероятно, так сложились обстоятельства, что она не сказала, возможно, не успела, мы же уехали.
Федор Иванович разволновался, начал ходить по комнате, пытаясь вспомнить черты лица Марины.
- Федя, не мучай себя, это сразу видно, что она твоя дочь. И то, что ты потянулся к ней, это попросту зов крови…
- Лилечка, я, правда, не знал, я не мог знать, столько лет прошло, и Фаина никак о себе не напомнила. И что же теперь делать? Мне хотелось бы принять какое-то участие в ее судьбе…
- А ты уже принимаешь участие, не говори пока ей…. Думаю, тебе, по возможности, надо встретиться с Фаиной, или хотя бы по телефону поговорить, чтобы убедиться. И вообще, узнать, не против ли она, если ты скажешь, что приходишься отцом девочке…
- Да-да, я могу позвонить, вызвать ее на переговоры, хотя лучше увидеться. В ближайшую поездку, как навещу брата, заеду к ним в деревню.
- Ты учти, возможно, она не хочет афишировать этот факт.
- Понимаю. – Он кинулся к жене. – Лилечка, догадываюсь, что ты сейчас чувствуешь…
- Федя, мы с тобой жизнь прожили… все, что происходит с тобой, то и со мной происходит.
- Да-да, но я подумал, что тебе больно об этом узнать, все-таки у меня дочь… как то непривычно звучит…
- Но у нас еще и сын, давай накрывать на стол, скоро Андрюшка придет со спортзала, будем ужинать.
***
- Сынок, ну сколько можно вам вот так мотаться: то ты в город, то Марина домой, поженились бы уж, да и жили вместе. – Люба уже давно была готова сыграть сыну свадьбу, но Маринкина учеба тормозила, как говорила она, весь процесс.
- Решили весной, надо же ей первый год доучиться, а потом на заочное переведется и приедет в деревню.
- Ладно, ждем весну. Только смотри, больше не тяни, а то я снова передумаю.
- Ой, мам, не пугай, не передумаешь, я же знаю, - посмеивался Сашка. – Тут другой вопрос: где мы жить будем.
Люба, отложив в сторону полотенце, с недоумением посмотрела на сына. – У нас дом пустой, а ты спрашиваешь, где жить будем…
- Мам, Юрка в райцентр зовет, да и нам с Маринкой как-то удобнее там…
- Им удобнее! А обо мне вы подумали? А Фаину спросили? Она ведь тоже хочет, чтобы дочка ближе к матери была.
- Мам, да тут всего тридцать километров, не на край же земли едем.
- А где вы там жить будете?
- Квартиру снимем, ну комнату на крайняк…
- Батюшки светы, хочется вам деньги платить, а у меня дом пустовать будет… или Маринка не хочет со мной жить под одной крышей?
- Ну, причем тут это? Мне уже в деревне работы нет, да и Маринке тут делать нечего…
- Ладно, свадьбу сыграем, там видно будет, - согласилась Люба, в надеже, что сын передумает.
________________
Апрель выдался теплым. Так иногда бывает: в апреле тепло, хотя еще и листва не появилась, да и трава еще несмело высовывается, тянется к солнышку.
Переживали, что день будет пасмурным, но получилось солнечно, вперемешку с облаками, которые, словно белые заплатки, распластались на голубом небе.
Люба, в новом бежевом костюме, который сидел на ней как влитой, приняла каравай, услышав, что молодожены подъезжают. – Фая, иди ближе, - позвала она сватью.
Фаина в синем платье, трясущимися руками, поправила волосы. – На регистрации так не тряслась, как сейчас, - сказала она.
- Да все уже, поженились, чего теперь волноваться, - шепнула Люба.
- Ну, тебе-то чего, конечно, опыт есть, ты второго сына женила, а у меня только первое дитё в семейную жизнь вступает.
- Ну, тогда с почином, сватьюшка, - сказала Люба.
Подъехали несколько наряженных машин. Местные ребятишки, облепив заборы, наблюдали за гостями. Девчонки взвизгнули, увидев Марину: - Невеста, невеста, - зашептались они.
Больше всех командовал Юрий, приглашая гостей, первым сказал тост, потом говорила Люба, потом встала и дрожащим голосом со слезами желала счастья молодым Фаина. Маринка, порядком наволновалась еще на регистрации.
- Расслабься, - шептал Сашка, все нормально.
- Да я в порядке,- успокоила Маринка.
Она вспомнила, как после регистрации подошел Федор Иванович, вручил букет цветов, и она знала, что он не останется, так они договорились заранее, да и Фаина об этом знала, она и попросила не оставаться, чтобы не было лишних разговоров в деревне. Поэтому знали о нем только самые близкие. И, конечно, Маринка знала. За неделю до свадьбы они с матерью всю ночь не спали, и все говорили про свою семью, про Федора Ивановича, вообще про всю их жизнь.
- Красивая, говоришь, у него жена? – спросила Фаина у дочери.
- Красивая. И добрая.
- Ну да, у такого человека так и должно быть.
- Мам, ты до сих пор любишь его?
- Да что ты, какая любовь? Нет. Я вас люблю, детей моих. Сережку люблю, тебя, красавица ты у меня, Мишку – оболтуса моего младшего люблю… этим и живу.
Вот тогда ночью и договорились они, что не будет на свадьбе Федора Ивановича, и он понял их, и не хотел ничем смущать, и только приехал на регистрацию поздравить Маринку. Она, конечно, волновалась, и даже всплакнула, хорошо, что Сашка рядом, все время держал ее за руку.
- За молодых! – Крикнул повеселевший Юрий. Жена Лена уже намекала, что хватит ему, а он обняв ее, горячо шептал: - Брат ведь женится!
В какую-то минуту рядом с Мариной оказалась Люба; растрогавшись, обняла невестку за плечи. - Всё забывала сказать: ты уж прости меня, что тогда крапивой тебя по спине…
- Ничего, крапива полезна, - спокойно ответила Маринка и улыбнулась свекрови.
«Надо же, молодец какая» - подумала Люба, хороший характер, сладим.
И все же Сашка с женой уехали жить в райцентр. Марина продолжила учебу почти до самых родов. Когда у Фаины и Любы родилась внучка, рады были обе. Фаина – потому что это первая внучка вообще. А Люба – потому что подрастали два внука, дети Юрия. И тут девочка!
Обе бабушки по очереди ездили водиться. Когда Маше исполнился год, Марина сказала как-то: - Любовь Ивановна, Машенька на вас похожа, вы не заметили? Ваши гены передались…
- Маришка, ты теперь всегда мне про гены будешь вспоминать? – спросила она, любуясь внучкой.
- Даже не думала, просто глаза у Маши как у вас…
- Сашины у нее глаза, - Люба взяла девочку на руки, прижала к себе, - спасибо, дочка, родила мне внучечку, еще одну радость.
***
Старший сын Фаины вскоре вышел из тюрьмы, и первое время был немногословен, словно привыкал к вольной жизни. Больше всего Фаина боялась, чтобы он не начал пить, даже караулила его первое время. Но разве взрослого парня удержишь дома... Стал пропадать вечерами, и однажды пришел с блеском в глазах, резво скинул куртку, потирая руки.
Фаина, увидев сына, упала перед ним на колени и взмолилась: - Христом Богом прошу, только не пей…
-Ты чего мать? – Сергей даже испугался, подошел и помог подняться. – Что с тобой такое? Ты о чем подумала?
- Да показалось, что напился ты.
- Не собирался. У меня другая новость: женюсь.
- На ком?
- На Светлане Ткаченко.
- Это у которой сынок растет?
- Ну да, от первого мужа мальчик у нее.
Фаина устало опустилась на стул и прошептала: - Ну и слава Богу, правильно сынок, в семье лучше жить.
А через год ушел в армию младший сын Мишка. Военным он не стал, но тоже переехал после службы в райцентр, и устроился в пожарную охрану.
Вскоре сама деревня как-то осиротела, стало меньше молодежи. Дети давно звали Фаину и Любу переехать в районный центр, где больше цивилизации, но две женщины упорно держались за свои дома и огороды, и каждое лето ждали в гости внуков.
- Фая, ты дома?
- Дома, Люба, заходи, я сегодня пироги пекла, Сережке со Светой отнесла, тебе оставила, возьми вот.
- Ну, давай, угощусь, я тут тебе сеянки прихватила. У меня хорошая сеянка,- сказала Люба, - а то ведь ты просила.
Они сели за стол, наперебой рассказывая, какая у них внучка шустрая, как быстро она учится говорить, и какие дети у них хорошие, и вообще, как хорошо, что они могут вот так запросто прийти друг к другу в гости. И, конечно, ни о каких генах они больше не вспоминали.
Читайте больше рассказов в нашем телеграм канале ОПУСЫ И РАССКАЗЫ
Автор: Татьяна Викторова https://dzen.ru/id/5a69bfa8f4a0dde70ba3e734?share_to=link