Глава 7
Но, как известно: большая радость всегда граничит с большим разочарованием. То, что происходит вокруг нас с нами, сильно влияет на наши мысли, эмоции, чувства. Возможно, мы зря тратим энергию своей души, цепляясь за возникшую ситуацию или уже исчерпавшие себя отношения. Мы стараемся подавлять в себе отрицательные, но оправданные чувства и стремимся найти шаги к примирению, даже если мы ни в чём не виноваты. Мы бессознательно прячем от себя возникшие проблемы, не желая осознать их и разобраться с ними. И нам не понятно, как лучше и что лучше: разрешить возникшую проблему сейчас, немедленно или найти разумный компромисс между чувствами и разумом и разрешить её постепенно.
Гена работал на непонятной для Дины работе. А ей в очередной раз пришлось убедиться в том, что жизнь имеет чёрно белую окраску. Геннадий, конечно, не делился с женой своими делами, но по телефонным разговорам со своими новыми друзьями, по его новому облику, манерам поведения она сделала вывод:
– Ничего хорошего в дальнейшем нас не ждёт.
Наконец её разум взял верх над последними каплями чувств. Словно какая-то ранее незамеченная ею пелена вдруг растворилась, улетучилась вместе с последней надеждой на то, что муж изменится и пред ней предстал совершенно незнакомый человек.
С каждым днём их с матерью положение в собственной квартире становилось ужасным. Да и квартира теперь стала напоминать коммуналку в самом страшном её варианте. Вся подлость его души вышла наружу. Гена быстро забыл, что скоро должен появиться наследник, которого он желал некоторое время назад. Его пренебрежительное отношение к жене с тёщей доводило беременную женщину до ярости. Ей стало страшно осознавать, с кем она живёт. Хотя слово живу никак не подходило к этому времени её существования. Они с Геннадием стали соседями. Надо было срочно что-то предпринимать.
– Доченька, – говорила ей мама, – зачем ты тратишь свои годы, мгновения жизни на того, кто делает тебя несчастной. Мир полон замечательных людей.
– Мама, каких людей? Ты посмотри, что творится вокруг.
Конечно, то, что происходило в городе, в стране, сильно влияло на мысли, эмоции, чувства. Дина понимала, что зря тратит энергию своей души. Что такие люди, как её муж, не меняются. Но что-то удерживало её от полного разрыва с ним. Это потом она поняла. Безысходность её положения. После развода всё равно придётся жить с ним на одной площади. Она надеялась, что беременность и рождение ребёнка будут сдерживать его. А если она разведётся, то, возможно, он его поведение станет ещё более агрессивным и безобразным. Дина понимала, что мама права, но всё же старалась подавлять в себе отрицательные чувства и стремилась найти шаги к примирению. Иногда она винила себя в создавшейся ситуации. Но вскоре задавала себе вопрос:
– В чём я была виновата? В том, что научилась принимать всё, как есть? Я научилась не предпринимать к изменению того, что вижу и слышу.
Да, и что можно было предпринять накануне рождения ребёнка? Узнав, что развести их могут только тогда, когда ребёнку исполнится год, Дина сосредоточила все свои мысли на будущем ребёнке.
Варвара Сергеевна в это время куда-то пропала. Но это их с матерью совсем не огорчало. Наоборот, они были рады небольшой моральной передышке. Каждодневное общение с ней угнетало их. Казалось, что одним своим видом она высасывает из них всю энергию. Светлану Михайловну выматывала постоянная её болтовня. Казалось, что она и ночью разговаривает сама с собой.
– Когда она успевает просто думать? – сетовала Светлана Михайловна, прячась от её присутствия в своей комнате.
– Мама, кто-то из великих сказал, что кто много говорит, тот мало думает.
Поэтому дни, когда мама с сыном неожиданно пропадали, для Дины с матерью становились настоящим праздником тишины и покоя.
Однажды, услышав по телефону разговор Гены со свекровью, Дина поняла, что в отношениях его родителей что-то произошло. А брошенная им фраза: «Доиграется старый кобель, что я грохну его вместе с этой молодой шалавой», дала пищу для догадок.
Вскоре Дина родила девочку. Узнав о рождении внучки, свекровь вместе с Геной и Анатолием Семёновичем приехали встречать невестку из роддома. За празднично накрытым столом в квартире получился почти девичник. Потому что молодой отец, высадив всех у дома, умчался по своим делам. Маруся, как Дина назвала малютку, тихая, в роддоме плакала так, что никто и никак не могли её успокоить. Вдруг она резко замолкла, услышав переливный звон колоколов на колокольне Храма. Смешно поводив глазками, она забавно причмокнула и заснула.
– Это знак Божий, – воскликнула Варвара.
Она подошла к окну и стала наигранно креститься на Храм, исподволь поглядывая на всех и читая вслух какую-то молитву.
– Чего расселся? Иди, молись, – схватила она бывшего мужа за руку и потянула к окну.
Свёкор, выпив очередную рюмку, послушно выполнил её требование. Кажется, даже не глядя на Храм, жуя, он быстрым движением руки накладывал на себя крест.
– Вот так-то! Тебе, кобель, не отмолить всех своих грехов. Вы не слышали, что он учудил на старости лет?
Дина с мамой молча сидели, не зная, как реагировать на происходящее.
– Варя, ну что ты, не расходись. Это наше личное дело, – бормотал свёкор, наливая очередную рюмку.
Но она не только не остановилась, а стала припоминать ему все былые заслуги.
– Сваха, ты только представь, жил за мной счёт, как у Бога за пазухой. А как беда случилась, так что удумал? Шалаву молодую в мою квартиру прописал. А она не дура. Быстро развелась и разменяла квартиру. А этот теперь живёт у чёрта на куличках в ком-на-те! Представляете? Нужен ты ей, кобель старый!
Никакие увещевания Светланы Михайловны не могли остановить её крик. Сквозь рыдания и причитания, увидев, как муж наполняет очередную рюмку горячительным, она ударила его по руке. Разлитая водка вывела свёкра из себя, и Дина с мамой остолбенели от звука хлёсткой пощечины.
– Ты кто такая? Ты мне теперь никто! Ещё и Генку с его бандитами на меня направила! Хрен я тебя впущу к себе в квартиру! Всё, отъездилась на мне!
– Безбожник, у тебя ничего святого нет, и не было, забыл, на чьи деньги она была куплена? На мои! Значит, и комната твоя моя, – она взяла стакан с морсом и выплеснула содержимое на него.
– Варвара Сергеевна, вы Марусеньку разбудите! Анатолий Семёнович, что вы, право, – пыталась успокоить сватов мать Дины
– Ничего с вашей Марусенькой не случится! Поорёт, да опять заснёт, – зло произнесла свекровь и вышла из квартиры.
Пока мама Дины отмывала своего свата от сладкого морса, Дина думала о том, на кого больше характером похож Геннадий. Решила, что на обоих родителей. И вспомнив перекошенное злобой лицо свекрови и её слова о Марусе, на душе стало так мерзко от того, что человек тебе внушает, что он живёт по законам Божьим, что он имеет высокие убеждения, а на самом деле в его душе низменные чувства и подлые поступки.
Беспокойные будни с постоянной заботой о Марусе, хотя основная тяжесть хлопот, как всегда, взвалила на свои плечи Светлана Михайловна, потому что Дина не могла не подрабатывать, не устраивала ни Гену, ни его мать. Гена, надев на плечи бордовый пиджак и массивную золотую цепь на шею, изменился до неузнаваемости. Размахивая перед лицами домочадцев пальцами в перстнях, он требовал от Дины тишины в доме. Её доводы о том, что у дочери режутся зубки, он не воспринимал.
– Короче, это твои проблемы, – с новой, не знакомой растяжкой в голосе говорил он.
– У хорошей мамаши ребёнок не будет орать днём и ночью, – поддакивала сыну свекровь.
– Терпи, доченька, – успокаивала Дину мать, – твоё счастье впереди. Бог терпел и нам велел. Всегда помни, что есть люди, которым живется намного хуже, чем тебе, – говорила она, крестясь на церковь.
Но Дина не хотела терпеть. Но и выхода из сложившейся ситуации не видела. Жить не хотелось, видя, как сдала мама. Она всё чаще стала хвататься за сердце. Маруся из спокойного ребёнка днём, когда никого не было, становилась капризной и плаксивой, когда появлялись Гена и его мать.
Однажды поздно ночью в квартиру ввалился Генка с такой же пьяной, как и он, девицей.
– Это придел. Всё, Варвара Сергеевна, я больше не могу, – сказала Дина свекрови, – теперь нас разведут.
– Развести, то, конечно, разведут, но что это изменит, – как-то задумчиво произнесла она, – я давно хотела предложить вам размен.
– Размен? Вы предлагаете разменять нашу квартиру? – побледнела мама.
– Светлана Михайловна, дорогая! Вы должны понимать, что квартира уже давно не совсем вам принадлежит. Здесь есть не только Генкина доля, но и моя.
– Значит, вы решили, не сами оставить нас в покое, а нас из теремка выставить? – не выдержала Дина.
– Не груби, – повысила голос свекровь.
– Вы даже о внучке не думаете, – тихо произнесла Светлана Михайловна.
– Вот как раз я и думаю о внучке. Значит вот что, мои девоньки. Сделаем так, – вы переедите в комнату моего идиота. А он сюда.
– Как вы нам предлагаете с ребёнком втроём в коммуналку? С соседями? В одну комнату? – Дина думала, что сейчас мама потеряет сознание.
– А здесь вы что, не в коммуналке? А разведетесь, Генка станет свободным мужчиной? Мало сейчас водит не понятно кого, а если жениться надумает? Вы как это воспримете? А так я сохраню свою долю и долю деда в квартире для внучки и Генкину долю не дам разбазарить. Маруся вырастет, разберётся.
Пока Дина с Геной разводились, обстановка накалялась до предела. Свекровь уже заранее чувствовала себя полноправной хозяйкой и не забывала невзначай уколоть сваху своим ядом. Но пришло время, когда, отстояв некоторую необходимую мебель и вещи, свёкор, освободив свою площадь, перевёз их в уже свою бывшую комнату в трёхкомнатной квартире.
Новые соседи: семья из трёх человек, муж с женой, лет на десять старше Дины с подростком дочерью встретили их насторожено.
– Странно, как это так получилось, что вас троих поместили в одной комнате? – удивлялся тучный лысеющий мужчина – Валерий Николаевич.
– Валерочка, это частная собственность. Теперь никого не волнует, сколько метров, сколько людей, – пыталась успокоить мужа жена соседа Любовь Евгеньевна.
– Всё ты со своим умишком. Надо было раньше слушаться меня, такого бы не было, – прошипел он ей в ответ.
Дина с мамой заметили, что Оля, дочь хозяйки, недовольно фыркнув, ушла в свою комнату, из чего они сделали вывод, что и здесь, возможно, покой им будет только сниться.
Но миролюбивый характер Светланы Михайловны и её пироги внесли свою лепту в добрососедские отношения между ними. А когда соседи узнали, что Дина занимается репетиторством, то эти отношения стали ещё более дружественными. Тем более что на их просьбу подтянуть дочь Олю перед выпускными экзаменами в школе, она ответила положительно.
– Как? И денег не возьмёте? – удивился Валерий, – ну, тогда, конечно, живите, – благосклонно разрешил их новый сосед.
И они стали жить дальше.
Прошло три года сравнительно спокойной мирной жизни. Маруся росла на радость маме и бабушке. А вот Светлане Михайловне стали чаще вызывать скорую помощь. Но уговорить её лечь в больницу Дине так и не удалось. Ей было совершенно ясно, почему так болит сердце у мамы. И из-за этого понимания она винила себя.
– Я себе постоянно задаю вопрос: зачем? Зачем я не послушала родителей и связала не только свою жизнь с этой семьёй, но и лишила нормальной жизни своих близких. Они в чём виноваты, что я оказалась такой глупой, безответственной? Может, и папа ещё был бы жив, и мама не так часто хваталась за сердце. Есть такое выражение: груз непрощённых обид. Вот этот груз и лежит камнем на сердце мамы. Только у неё обида на наших новых родственников, отнявших у нас всё. А у меня на саму себя.
Дине как-то попалась одна статья в журнале о науке психосоматике. Есть такая. Она ищет связи между психологией и телесными заболеваниями. В ней говорится, что причиной многих заболеваний являются непрощенные обиды. Например: сердечные заболевания, они от обид, которые лежат тяжким грузом на сердце. Заболевания горла, если оно постоянно проглатывает оскорбления. Страдания от лишнего веса, потому что негатив частенько заедают.
Дина, конечно, понимала, что никто, к сожалению, не властен над обстоятельствами. Но если считать себя человеком ещё не с испорченной психикой, то надо запретить себе смаковать прошлые события, заставляя жить настоящим.
– Так же, я думаю, поступала и мама, приняв неизбежное и запретив себе вовлекать меня в водоворот её страданий.
Но, несмотря на это, жить в новых обстоятельствах было не то чтобы лучше, но спокойней. Оля с помощью Дины сдала все школьные экзамены и поступила в Плехановский институт. Но что Дину с мамой особенно радовало, что за это время ни Геннадий, ни его мать, ни разу к ним не приходили и не звонили. А они боялись даже упоминать их имена, чтобы не сглазить. Дина с мамой ещё надеялись на счастье. Но скоро она поняла, что счастье для неё такая же неисполнимая, как и детская мечта полететь в космос.
Дождливым весенним днём, Светлана Михайловна умерла в автомобиле скорой, так и не доехав до больницы.
– Все там будем, – вздохнув, философски посочувствовал сосед.
А Дине от его философических измышлений хотелось уйти вслед за мамой. В момент осознания того, что она видит её в последний раз, ей действительно не хотелось жить. Было не понятно: как жить дальше без мамы?
За этим ударом последовал другой. Около морга, откуда Дина забирала маму, к ней, словно они вчера с нею простились, подошли Гена и свекровь.
– Что вы здесь делаете? – удивилась она.
– А ты изменилась. Стала злой, злопамятной, – ответила свекровь.
Дине хотелось сказать, что, зато они наверняка не изменились. Хотя внешне эта парочка была на себя прежних не похожа. Свекровь постарела. Похудела. Осунулась, потеряла свой боевой вид. А Генка, было видно по нему, что опять взялся за старое и пьёт, скорее всего, больше, чем раньше. Его странный вид, да и в целом они удивили её какой-то неухоженностью. Дина не стала выяснять, что с ними произошло. Не к месту, да и не интересно. Но, глядя на Геннадия, она не могла избавиться от мысли:
– Как? Как я могла влюбиться в этого человека?
– Так нам твоя соседка позвонила, – прервал её думы Генка.
– Диночка, ты, конечно, прости меня, что я без твоего согласия. Но знаешь, Светлана Михайловна нам так стала близка. А ты теперь одна. А затраты на похороны сейчас какие? – показала себя с какой-то новой стороны соседка.
– Да мы вот… уважение проявить. Всё – таки, какая, никакая, а родня. Правда, мы теперь бедные родственники. Ничем помочь не можем. Только вот проявить уважение, проводить в последний путь, – бормотала свекровь, – я знаю, как тяжело терять любимых, близких людей. Мы тоже недавно горе пережили, а ты вот не заешь о нас ничего. И не
интересно тебе! Умер мой муженёк любимый. Ушёл навсегда мой Толенька, – запричитала свекровь.
– Примите мои соболезнования, – сказала Дина ей, но не могла удержаться и с укором посмотрела на соседку.
После похорон Дина была в туманном состоянии. Ни слёз, ни рыданий. Один туман перед глазами. Очнулась она дома, лёжа на своём диване. Из кухни слышался гул голосов. Что-то рассказывала соседке бывшая свекровь. О чём-то пьяно спорил Геннадий с соседом. Убедившись, что Маруся спит, она еле встала, чтобы закрыть свою комнату на замок. И во время это сделала. Потому что вскоре послышались шаги, и видно, свекровь стала дёргать дверную ручку, пытаясь открыть дверь.
– Пошли, пошли, сынок, – свекровь говорила Генке, который тоже подошёл к двери и стал возмущаться.
– Она не имеет права лишать меня дочери. Я видеть хочу свою дочь. Открой, слышала? И вообще, новое тысячелетие давай встретим новой жизнью. Слышь, давай сходиться.
– До Нового года ещё дожить надо, – слышался голос свекрови.
– Сойдётесь, сойдётесь, – поддакивал пьяный сосед, – вы теперь как это два одиночества.
– Началось, – подумала Дина, – соседка даже не представляет, какой ящик Пандоры открыла.
Тогда она даже предположить не могла, что началась ещё одна чёрная полоса её жизни.
– Недаром мама переживала за мою дальнейшую жизнь без неё. Я всегда отмахивалась от её слов, наивно думая, что мама будет со мной вечно. Как мне её не хватает! И не только потому, что намного труднее мне стало обходиться в быту.
Теперь были сложности с работой. Раньше забота о Марусе полностью лежала на маме, что давало ей возможность больше работать. Теперь, хотя Маруся подросла и ходила в школу, Дина многое не успевала по времени. От некоторых учеников пришлось отказаться. Но не это самое страшное. Теперь Геннадий стал часто наведываться к ним. Постоянно в нетрезвом виде. Каким-то образом он сдружился с соседом. Изменилось и поведение соседа. Муж Любови, как только жена покидала квартиру, становился невыносимым. Дина боялась выйти на кухню. Вскоре и нахождение в квартире жены не останавливало его. Однажды на кухне ей пришлось, защищая свою честь, ударить его. Дина с силой оттолкнула массивного мужика, да так, что он чуть не упал. На шум от грохота падающих кастрюль прибежала Люба. Окинув их испепеляющим взглядом, она вытолкала мужа из кухни. Объяснения Дины ситуации она остановила.
– Да, знаю я, что он кобелина ещё тот. Никогда не упустит свой момент. Намучилась я с ним за всю жизнь, – со слезами на глазах, тихо жаловалась она.
– Люба, я не знаю, что мне делать. Как жить дальше? Думала, хотя бы здесь будет покой. И Генка сюда дорогу нашёл. Гнать его надо, а Валера, наоборот, дружбу с ним завёл, – Дина не могла сдержать слёзы.
– Ты прости меня, я из хороших побуждений позвонила к ним. Телефон остался, еще, когда обмен делали. А тут ещё, мама моя тоже совсем старенькая, болеет. Соседки, её подруги, позвонили мне. Говорят, что надо поехать к ней. А как я теперь тебя оставлю с ним? Может, пока у свекрови перекантуешься?
Убедив Любу в том, что это очень плохая идея, Дина посоветовала ей взять с собой в поездку мужа.
– Он не поедет. У них с мамой обоюдная неприязнь.
– Схитри. Придумай, чем его завлечь.
– А что тут думать? – в разговор вмешалась Оля, – намекни ему, что бабушка дом хочет продать, а сама в Дом престарелых определиться. Сам предложит поехать с тобой, – подмигнула Дине Оля.
– Да, это его заветная мечта, – задумчиво согласилась Люба и пошла в свою комнату.
– Вот и мне хорошо, – Оля вся светилась от какой-то своей задумки.
– Ты-то что радуешься, ребёнок?
– Как чего? Родаки уедут, а нам с друзьями будет, где оторваться. Ты же не будешь против?
– Количество друзей не равно количеству студентов в твоей группе?
– Нет, что ты! Ну, так человек десять наберётся. Я же понимаю.
– Секс, наркотики, алкоголь исключаются?
– Ты уж совсем загнула. Первое не исключает последнего. Но всё в меру. А о наркотиках и предупреждать не надо. Я уже давно не ребёнок.
– Ладно, если без приключений, а то у нас своих приключений хватает. Мать предупреди только.
– Диночка Константиновна, какой предупреди! Мать сразу же расколется и кирдык вашему плану наступит. У Валерика причина на все сто будет, чтобы остаться дома. А он что, приставал к тебе? – с хитрицой во взгляде спросила она.
– Всё тебе надо знать. Ты об отце так.
– Да ладно тебе. Какой он отец. Он мой отчим. Не знаю, чего мать так сглупила? Моего отца вытурила из квартиры за измену. У них у обеих квартиры были. К моему рождению они обменяли их на эту трёшку. А когда разводились, мать на соседей согласилась. А от этого терпит похлеще, чем от отца. Я бы его давно выгнала.
– Легко говорить. Я вот тоже начудила в своей жизни, а теперь маюсь. Не трогай мать, береги её. Без мамы очень тяжело. А ей сейчас тяжело и нужна твоя поддержка.
– Ладно, буду послушной девочкой. Только ей наплевать на мою поддержку… Как говорится: она другому отдана. Ты же видишь, она за ним, как за малым ребёнком ходит, а он только издевается над ней да насмехается.
– Вроде тихо, мирно живут.
– Ты не видишь и не слышишь. А я сколько раз хотела вступиться за неё, а она всё: молчи, да не лезь в наши дела. А потом плачет по ночам. Он храпит, а она ревёт.
– Бьёт?
– Если бы бил, я бы его убила. Но словами, знаешь, в могилу загнать можно. С этой приватизацией ещё. Мой папашка тогда не сообразил, что к чему. Валера этот тогда его подпаивал по-тихому, но до конца свой план не довёл. Вот теперь и гнобит мать.
– Какой план?
– Так он в пивной папашу моего встретил. Потом стал к нам заглядывать, потом в отцовой комнате стал жить. Маме лапши про любовь на уши навешал. Хотел, чтобы она на себя и на него всю квартиру приватизировала. И отец по-пьяному был не против. Но мама характер проявила. Честность свою показала и заставила отца участвовать в приватизации, хотя они уже с ним были разведены. И Валера успел её окольцевать. Так что у него не вышел трюк. Потом отчим погоревал, погоревал и нашёл обмен с девицей. А она, как я потом поняла, из одной шайки лейки с ним. Но умней оказалась. Обвела и Валерика нашего, и твоего свёкра и твою ушлую свекровь. И след её простыл. Так ты и оказалась у нас в соседях, а мой отец в коммуналке.
– А как теперь твой отец?
– Живёт с женщиной, выпивает, но так не сильно. Мы дружим с ним и с его Аней. Она простая, хорошая женщина.
Разговор прервала Люба.
– Всё сказала. А он и правда, на продажу дома клюнул. Ольга, умная ты у меня, – Люба обняла дочь.
– А что, твоя мама на самом деле хочет продать дом? – спросила её Дина.
– Если бы. Я постоянно прошу её переехать к нам. Ей уже много за восемьдесят. Правда, она крепенькая. Подруги её опекают. Но всё равно мне страшно. Как она там одна. А мама никак с домом расстаться не может.
– Чего ей здесь делать? Там её все уважают, любят. Она директором школы была. И дом этот сто лет ещё простоит, – Оля, заметив входившего Валерия, вышла из кухни.
– А где живёт твоя мама? – поинтересовалась Дина.
– В Задрыщенске, – ответил за неё Валерий, зло усмехнувшись.
– Сам ты оттуда, – обиделась Люба, – я в Катово родилась. Очень маленький городишко. До войны это вообще посёлок был. В войну фашисты всё разрушили, что можно было разрушить. До войны там построили кожевенный комбинат. И после войны появился ещё сначала новый посёлок, потом открыли текстильный комбинат, и наши посёлки объединились. Так Катов стал небольшим, но городом. Сейчас с этими перестройками, разделами, приватизациями опять заглохла жизнь. Уезжать стали люди из городка в поисках работы.
– Везде разруха. И кому она собралась дом продать? Интересно, – Валерий прикурил сигарету.
– Да, а дом наш как стоял, так и стоит, жалко его продавать, – грустно заметила Люба.
– Было бы чего жалеть. Ладно, приедем к тёще, разберёмся, – пуская сигаретный дым, ответил ей Валерий.
#ИГорбачева_опусыИрассказы
Комментарии 19