Глава 11
Семейство Свешниковых встретило меня радушно. Усадив в удобное кресло, Лена очень кстати угостила меня горячим чаем.
– Спасибо, Маргарита Сергеевна, что сразу не поверили в эту чушь. Первое время, находясь в СИЗО, мне даже сопротивляться не хотелось. Тем более, что я чувствовал за собой вину, – с грустью говорил Саша.
– Маргарита Сергеевна вы хотя бы скажите ему, чтобы он не винил себя. Дело же не в оранжевых лилиях? – Лена ласково потрепала мужа по волосам.
– Конечно, бедные цветы сыграли свою отрицательную роль. А тут ещё кто-то охотился за коллекцией. Что говорит следователь? – об этом деле меня интересовало всё.
– Следствие идёт. О коллекции пока ничего не известно. Они проверили всех знакомых Илоны Павловны, и пока ничего нового.
– Коллекция, наверное, уже давно за границей, – сделала предположение Лена.
– Может, и такое случится. Саша, извини за вопрос. Как твои приёмные родители поживают?
– Теперь нормально, – ответил мне Саша, но в его голосе чувствовалась озабоченность.
– Куда нормальней. Здесь такое было! Вы, Маргарита Сергеевна, представить себе не можете. Такое открылось, – Лена старалась быстрее поделиться со мной новостями.
– Следователь отдал мне архив Дмитрия Петровича. В нём был пакет, адресованный мне. В нём записи. В них Дмитрий Петрович описал, – Саша прервал свой рассказ. На его глазах появились слёзы. Он встал и с сигаретой вышел на балкон.
– Представляете, Маргарита Сергеевна, оказывается, это Дмитрий Петрович помогал столько лет Саше, а совсем не Свешников. Так жалко, что им так и не удалось встретиться. В общем, дело было так…
***
Россия. Москва 1979 г.
Саша долго не мог привыкнуть к новым родителям. Его окружало всё непривычное, чужое. Он жил в комнате умершего несколько лет назад своего сверстника, сына семейной пары, которого тоже звали Саша. Над кроватью, на которой теперь спал он, всё ещё висел портрет умершего мальчика. В шкафчике висели его вещи, которые теперь должен был носить Саша, в большой коробке лежали игрушки, которыми играл прежний их хозяин. Но Саша считал, что всё это не его. Его любимые игрушки, книги, вещи, большой красивый глобус. Всё, что он любил, и было дорого ему, осталось там, в квартире Карташовых.
Он долго не откликался на свою новую фамилию в садике, что злило его новую маму. Новую маму злило все, и раздражали все вокруг. Иногда она обнимала Сашу, расцеловывала его, говорила какие-то добрые ласковые слова, но потом внимательно смотрела на изумлённого её поведением мальчика и отталкивала его от себя.
Саша понимал, что эти ласки были предназначены не ему, а тому Саше, которого уже давно нет с ней, но по которому она очень скучает и так часто плачет.
Он пытался пожалеть Элеонору, так теперь звали его новую маму. Саша гладил её по руке и ласково говорил, чтобы она не плакала, что он тоже её будет любить. Но Элю это только раздражало. Она закрывалась в своей комнате и не выходила из неё до самого вечера, пока не возвращался Николай Митрофанович, новый отец Саши.
Как-то она выпила свои таблетки и надолго уснула. Проголодавшись, Саша стал её тормошить, но на его просьбы встать и накормить его Эля никак не реагировала. Саша плакал от обиды, от одиночества, когда Эля вышла из своей комнаты и подбежала к плачущему ребёнку.
– Что случилось? Что с тобой? Ты заболел? Сашенька, ты весь красный, – она стала осматривать его, потом побежала в ванную за аптечкой, но тут вернулся со службы Николай Митрофанович.
– Ему надо дать лекарства. Он болен, – сказала она, но Свешников вдруг выбил из её рук коробку с лекарствами.
– Ты с ума сошла! И этого хочешь залечить?
– Ты что такое говоришь? Я залечила нашего Сашеньку? Я, по-твоему, сумасшедшая?
У Элеоноры началась очередная истерика. Испуганный её криком, Саша ушёл в свою комнату, лёг в кровать и с головой накрылся одеялом.
– Нормальная не будет по любому случаю, не разбираясь в чём дело, давать ребёнку антибиотики. Ты понимаешь, для этого есть врачи. Может и у этого мальчика аллергия. Ты не подумала? В тюрьму захотела? – басил на неё муж.
– А!!! Я знаю! Тебе от меня лишь бы избавиться. Лишь бы с глаз долой! Уже и замену нашёл? Нашёл, нашёл! Ты что, думаешь, я не в курсе всех твоих делишек? Ты никогда меня не любил. Тебе я нужна была, как трамплин! Прописка московская тебе нужна была! – упрекала его Элеонора.
– Всё! Села на своего конька. Ночь на дворе! Мне завтра на работу! Успокойся!
– Конечно, ему на работу. Теперь ты меня попрекаешь, что я не работаю!
Николай Митрофанович накапал жене успокоительной микстуры, но она выбила капли из его рук. С грохотом разбился стакан, брошенный Эльвирой. Послышались глухие удары соседей в стенку.
– Эля, что ты делаешь? Слышишь? Люди стучат в стены! – он старался обнять, прижать жену к себе, но она продолжала и продолжала громко рыдать.
– Это ты, ты во всём виноват! – всхлипывая, говорила она.
– Хорошо, я. Я во всём виноват. Пойдём, пойдём спать. Тебе надо успокоиться, – наконец он отвёл жену в спальную комнату и уложил в постель.
Саша накрыл себя одеялом с головой, словно хотел спрятаться от этих совсем чужих для него людей, и долго тихо плакал. Равнодушие обоих родителей подсказывало ему, что он совсем не нужен ни новой, вечно раздражённой маме, ни тем более отцу и это понимание тяжёлым камнем ложилось и давило на маленькое сердечко ребёнка.
Дмитрий и Илона вернулись в Москву. В столице полным ходом шла подготовка к предстоящей Олимпиаде. Но, несмотря на всю свою занятость, Дмитрий решил обязательно посетить детский дом и разузнать всё о жизни Саши. Для него было важно узнать, что с мальчиком всё в порядке, что он ни в чём не нуждается и что он счастлив со своими новыми родителями. С женой, о неудавшейся попытке усыновления они больше не говорили. Но он отлично знал, чувствовал, что сердце Илоны изнывает от боли и тоски по маленькому Саше.
Разговор с директором детского дома никак не клеился.
– Дмитрий Петрович, я вас очень хорошо понимаю, но и вы меня поймите. Вы пропали. А мне очень было жаль мальчика. Он благодаря вам привык к семейной жизни. Вы поверьте, я так поступила только ради ребёнка.
– Я вас не осуждаю. Вы тоже должны меня понять, я должен убедиться, что с Сашей всё в порядке.
Я не буду предпринимать никаких действий, только узнаю ради своего успокоения, что мальчик растёт с достойными людьми и ни в чём не нуждается. Тем более, что после Олимпиады я опять вынужден уехать в длительную командировку.
Дмитрий положил на стол директора конверт с деньгами.
– Хорошо. Ладно, будем считать, уговорили. Но только ради мальчика.
Она порылась в шкафу и достала архивную папку, откуда переписала адрес проживания Свешниковых.
Вскоре Дмитрий знал об этой семье почти всё. Скорее всё, что касалось Саши. Первого сентября он решил познакомиться и поговорить со Свешниковым. Он приехал к школе, в которой предстояло учиться Саше. Школьный двор гудел от собравшихся первоклашек, ждущих торжественную линейку и их родителей. Дмитрий долго выискивал глазами Сашу. Наконец он заметил маленького мальчика с большим ранцем на спине. Сердце Дмитрия защемило при виде худой, длинной его шейки, торчащей из-под воротничка белой рубашки.
Он видел, как Свешников подвёл мальчика к группе учащихся первого класса, с кем ему предстояло учиться, отдал букет учительнице, что-то ей сказал и быстро покинул школьный двор.
– Николай Митрофанович! – окликнул его Дмитрий. Мужчина обернулся и чуть замедлил свой шаг, – прошу прощения. Мы не знакомы. Разрешите представиться.
– Вы кто? Я очень спешу. Опаздываю на работу, – озадачено отвечал он ему.
– Хотите, я вас подвезу и по дороге всё вам объясню.
– Вы муж Марии? Предупреждаю, между нами ничего не было и не могло быть, – Свешников говорил, не останавливая свой шаг.
– Марии? Нет, нет. Я Карташов. Понимаете, тогда мы должны были усыновить Сашу, но срочная командировка, потом болезнь жены, не позволило нам вовремя вернуться в Москву.
Свешников остановился. Удивлённо посмотрел на Дмитрия.
– Прошу вас, садитесь. Я отвезу вас, куда вам нужно, – Карташов открыл перед Свешниковым переднюю дверь «Волги».
– Неожиданно. А что вам, собственно, нужно?
– Вы извините меня. Моё предложение может показаться для вас странным. Но я знаю, что у вас проблемы с женой. Вы человек очень занятой, редко бываете дома.
– Послушайте, кто вам дал право копаться в нашей жизни? Кто вы такой?
– Признайтесь, вам Саша совсем не нужен. Он у вас постоянно находится один. А когда не один, так ему приходится находиться с вашей не вполне адекватной женой. Отдайте его нам.
Свешников повернулся к Дмитрию, и у него чуть не сорвался положительный ответ, но вдруг в его глазах вспыхнул хитрый огонёк. Его осенила какая-то мысль. На несколько секунд он призадумался.
– Как вы это себе представляете, – как можно серьёзнее ответил он.
– Я вам возмещу… Вы меня простите, я не знаю сам, что говорю. Но я всё сделаю… У вас жена больна, я помогу вам с лечением…
– Вы сошли с ума. Да, моя жена сейчас не здорова. На её здоровье отразилась смерть нашего сына. Но ей будет хуже, нет, она не перенесёт ещё раз потерю ребёнка.
И вообще, вы думаете, что мне предлагаете? Остановите машину. Мы приехали.
– Николай Митрофанович, ради Бога, прошу извинить меня. Но вы должны понять, мы очень привязались к Сашеньке за год общения с ним. И только трагическая случайность помешала нам довести усыновление до конца.
– Я вас понимаю. Но вы и меня должны понять. Что будет с моей женой. Ей сейчас тяжело. Она даже сегодня, в такой торжественный день не смогла проводить Сашу. А если вдруг вы появитесь в нашей жизни, это будет катастрофа, – размеренно говорил Свешников, не собираясь выходить из автомобиля.
– Да, вы, конечно, правы.
– Почему вы не хотите усыновить другого ребёнка?
– Что вы? После Сашеньки жена даже слышать ничего не хочет об этом. Ведь он тяжело болел, она его выхаживала и заразилась сама. Собственно, поэтому и произошла задержка. Из-за осложнений после болезни мы не могли выехать в Москву.
– Да, да, я понимаю, как это тяжело и морально, и физически, когда болеет близкий человек.
– Хорошо, – задумчиво сказал Дмитрий, – Николай Митрофанович, разрешите мне как-то участвовать в Сашиной жизни. Хотите, я помогу вам в лечении вашей супруги? У меня есть знакомые, отличные врачи. Хотите, организую отличную госпитализацию? А мы тем временем присмотрим за Сашей.
– Что вы, врачи и больница есть, а о том, чтобы видеться вам с сыном, даже не может быть и речи. Как вы объясните ваше присутствие Саше?
– Я понимаю, понимаю. Но разрешите хотя бы материально поучаствовать в жизни мальчика. Вы знаете, я должен быть уверен, что он ни в чём не нуждается.
– Давайте так поступим. Я сейчас очень спешу. Позвоните мне завтра. Только давайте уговоримся. Раз уж ваша жена ничего не знает, то пусть и для моей супруги наша встреча будет тайной.
– Да, да, конечно. Как скажите. Подождите, Николай! – Карташов достал из внутреннего кармана пиджака конверт с деньгами, – не откажите, возьмите деньги. Сделайте, пожалуйста, праздник для Саши. Сегодня такой день.
У Свешникова на лице появился недоумённый вид. Но радость забегала по его сердцу с необычайной быстротой.
– Хорошо, не буду вас обижать, сделаю, как вы хотите, – взяв конверт, он вышел из машины и скрылся в недрах своего НИИ. Через некоторое время в его кабинет вошла Мария, сотрудница его отдела, с которой Николая связывала успешная, очень приятная во всех отношениях и совсем не производственная деятельность
– Почему тебя так долго не было?
– Забыла? Сегодня первое сентября? Мне пришлось сына отводить в первый раз в школу.
– А фурия твоя на что?
– Она в больнице. Осень, осень дорогая. Сезонное обострение.
– Так кто мальчика заберёт со школы?
– Старушка соседка. Она постоянно заменяет мальчишке мать. Да, вот такие дела. Плачу ей понемногу, она и рада.
– Бедный мальчик.
– Мальчик? А меня кто пожалеет?
– Котик, я тебя пожалею. Пошли сегодня куда-нибудь?
– А как же твой фурий?
– Укатил в командировку.
– Ну, тогда, раз праздник, значит, отведу я тебя сегодня в ресторан. В «Прагу» хочешь?
– С тобой не только в «Прагу» но и на край света поеду. Тем более, если там нас вкусно накормят.
***
Россия. Москва 1990 г.
Пролетело десятилетие. Дмитрию Петровичу с трудом удавалось скрывать от Илоны свою тайну общения с усыновителями Саши. Сколько раз он пытался открыться ей, но сомнения, что лучше для Илоны: жить в неведении или узнать о трудной жизни всё ещё любимого мальчика, видеть его и только исподволь помогать ему, мешали это сделать.
– Нет, – решил он, – для женщины, матери превыше всего общение, ощущение близости, неотрывности с ребёнком. Раскрыться пока не время. Правда нанесёт ещё одну травму Илоне и неизвестно, как отразится на Саше.
Дмитрий отправился на встречу со Свешниковым с тяжёлым сердцем. Он понимал, догадывался, что Николай давно обманывал его. Использовал его связи, деньги, которые он высылал для Саши в своих целях. Но что и как изменить, он не знал.
– Здравствуйте, давно не виделись, – к иномарке Дмитрия подошёл Свешников, – машина, какая у вас хорошая. И вы изменились. В лучшую сторону.
– И у вас, я наслышан, большие изменения. У меня есть к вам несколько претензий. Вы лгали мне на протяжении всех этих лет, пользуясь тем, что из другой страны мне нелегко будет проверить правдивость ваших обещаний. Вы оставили свою больную супругу на попечение мальчика, – сказал он, успокаивая своё негодование к этому человеку.
– Дмитрий Петрович, у вас неверная информация. Да, я оставил жену, разменял квартиру. Но все ваши деньги ушли на доплату. Вы же знаете, трёшку я не мог разделить на две однокомнатные. Вот и пришлось доплатить и Саше вместе с матерью сделать однокомнатную квартиру. Я ему помогаю. Вы не думайте. Сейчас, конечно, тяжело, в стране, сами видите, что творится. Но у Саши всё хорошо, он готовится поступать в институт.
– Он уже решил, в какой институт будет поступать?
– Да, давно. На подготовительные курсы ходит, в МАДИ – автомобильный институт.
– Хорошо, я попробую посодействовать. Чтобы хотя бы здесь у мальчика не было разочарований. Как здоровье вашей жены.
– В смысле Эли? Стабильно. Но весной, осенью… Сами понимаете, бывают рецидивы. Наблюдаем, по врачам вожу. Вы не думайте, я с ней честно поступаю. Вот опять в больницу положил.
– Знаете, Николай, я вам вот что скажу. Моя работа за границей подходит к концу. Скоро мы с женой вернёмся в Москву. Саша уже взрослый человек. Вы оставили его и свою больную жену. Больше меня ничего не держит. Я откроюсь Саше. Он взрослый, умный мальчик. Он всё поймёт и простит.
– А как же ваша супруга? – Стрешников побледнел.
– И свою жену я подготовлю. В конце концов, и он, и она уже вправе делать свои выводы.
– Я понимаю вас. Это ваше право. Дмитрий Петрович, могу я вас в последний раз просить о помощи?
– К сожалению, средствами я на данный момент не располагаю.
– Нет, нет. Дело не в деньгах. У вас много знакомых. Вы же знаете ситуацию в стране. В общем, я потерял работу. Может, у вас есть возможность меня устроить… Такая сейчас безработица. А то в скором времени мне нечем будет и Саше помочь. А ему учиться надо. Он сейчас рвётся работать, всё хочет к частнику устроиться, как они сейчас называются? Кооператоры?
– Хорошо, я постараюсь вам помочь. Вы специализируетесь по строительству? Ладно, ладно, я думаю, что смогу помочь вам. Только это будет строительный кооператив.
– Дмитрий Петрович, я вам так благодарен. Я позвоню вам завтра? А с Сашей вы правильно решили.
Сухо попрощавшись с Дмитрием. Свешников с завистью смотрел на удаляющийся автомобиль.
Через некоторое время Свешников ещё раз встретился с Дмитрием. Дома, злой на себя, на это демократическое правительство, лишившее его всех средств к существованию, отобрав последнее, работу на закате трудовой деятельности, он, выпив рюмку водки, почувствовал, что раздражение в его мозгу только усилило обороты.
– Ты что так проголодался? Как встреча прошла, – спросила его Мария, видя, как он с жадностью поедает горячий суп.
– Маш, налей ещё водки, – раздражённо попросил он её.
– Так ты скажешь, наконец, в чём дело?
– В чём дело? Свешников достаёт из внутреннего кармана ветровки пачку долларов и бросает её на стол.
– Дело в том, что мы начинаем новую жизнь. Этот придурок, оказывается, сам хотел обменять Элькину однушку на двухкомнатную с доплатой. Что бы Сашеньке хорошо жилось. Чтобы он не на кухне, а в своей комнате спал. И хотел после этого всё ему рассказать. Бла-го-де-тель! Представляешь? Но его, как всегда, срочно вызывают в Японию.
– Ну, не томи, говори.
– Вот я и говорю, Сашке и так хорошо. В институте Карташов договорился. Поступит Сашка на бюджетный. А Элька и так постоянно в больнице. Зачем одному Сашке двухкомнатная?
– Так это он тебе кучу денег отвалил?
– А я тебе, о чём говорю? И на работу он меня пристроил. Коттеджи, дачи строить. Пока прорабом, а там, может, и я с такими деньжищами в долю войду, и будет у нас с тобой, Машка, и свой коттедж, и всё остальное.
– Так чего не радуешься? – грустно спросила его Мария.
– Радоваться? Чему? Ты думаешь, он свои кровные отдаёт? Благодетель? Интересно, откуда у него такие деньжищи? Отдаёт, значит, лишние. Значит, ещё есть, где взять. Знаю таких! Квартиру ему! Чтобы Сашенька не нуждался! Вдруг семья появится!
– Грешно это… Ой, Коленька, ты и так безбедно жил на его деньги. Смотри, грех это.
– А, это у тебя, что? Новое увлечение. Теперь ресторан на церковь заменила? Я же для тебя стараюсь. И, кстати, для Сашки тоже. Этот олух ничего не понимает. Да и ты, вижу, тоже. Будет у меня стабильное дело, всем будет хорошо.
***
Россия. Москва 2002 г.
Вернувшись из Японии, Дмитрий Петрович купил квартиру в доме, в котором потом поселилась я. Пока Илона Павловна обустраивала дачу, на которой они собирались жить постоянно, Дмитрий Петрович находился в новой квартире.
Своими планами на будущее он решил поделиться со Свешниковым.
– Николай Митрофанович, добрый день.
– Вы вернулись? – Николай сразу узнал голос Карташова, – навсегда или опять на время?
– Я вернулся давно. Обустраивал свой быт. Заодно и о Саше позаботился. Хочу вас предупредить, что я понял, что вы в очередной раз обманули меня. Но пусть это будет на вашей совести.
Дмитрий Петрович долго представлял свою встречу с Сашей. Он готовился. Даже изложил на бумаге, что он скажет ему, чтобы не растеряться, повторял записанные фразы. Но такой встречи он не ожидал и не был готов. Свешников, напротив, вернулся домой в радостно-приподнятом настроении.
– Ну, как? Как Саша отреагировал на Карташова? – волнуясь, спросила его Мария.
– Никак. Всё получилось в лучшем виде. Сашки не было. Он же с девушкой встречается. А я не мог помешать встрече двух влюблённых. Зато была моя бывшая. Ох, она и устроила. Вопли, сопли! Она решила, что я привёл к ней врача и собираюсь отвезти её в больницу. А когда до неё дошло, что это прежние усыновители Сашки, так такое началось, впору и правда, её госпитализировать. Она кинулась на меня, пытаясь схватить за горло. Еле ей объяснил, зачем мы пришли. Тогда, представляешь, она кинулась в ноги к Карташову и стала кричать:
– Прошу вас, не забирайте у меня Сашеньку. Это всё, что у меня есть. Это мой сыночек Сашенька. Он был таким маленьким, щупленьким. И болел… А я его лечила, я хорошая мать. А врачи… они же ничего не понимают. А я лечила Сашеньку. Я ему таблетки давала. Много таблеток. Чтобы он не болел.
– Чем всё закончилось? – тихо спросила она. У Марии потекли слёзы.
– Чем? Карташов отдал мне документы на Сашкину квартиру. Сказал, чтобы я ему это представил, как будто я её приобрёл для него.
– А ты?
– А что я? Пришлось согласиться.
– А как Элина квартира?
– Никак. Там для страховки Сашка будет прописан. Так он, Карташов, решил. Понимаешь? Теперь он решает. Этот интеллигентишка.
– Не гневи Бога. Он столько лет тебе помогал. Жалко мне их всех.
– Ты ещё поплачь, легче станет. Жалко. В отличие от тебя, он в Бога не верит, но на всякий случай грехи свои так замаливает. Запомни и усвой! На этом свете нет праведников. Все свой грех за пазухой держат. Щас, если бы он не по загранкам разъезжал, а здесь щи пустые хлебал с этими перестройками да демократами, расщедрился бы. Знаю таких!
– Не суди, да… – горько заметила Мария.
– Чего? Не судить? Это ты за моей широкой спиной можешь сейчас рассуждать, праведница! А я насмотрелся. Наслушался в своё время лозунгов. Кто были первыми ворами да несунами? Активисты, твою мать их! Коммунисты. В молодости, когда я на заводе пацаном работал, мой наставник, самый честный, старейший рабочий, туды его в качель, как говорил, аж заслушаешься, какой он честный, трудолюбивый! За завод жизнь отдаст. «Я Колька, копейки государственной не украл. Чужого в жизни не взял! Не соврал ни разу в жизни!» Ага! Первый несун. Жена карманов потайных нашила, так он через проходную всё, что помещалось, таскал. Заметь, каждый день из проходной на себе выносил. Не считая того, что машинами вывозил на свою даченьку. И не нужно ему было, всё равно тащил, потому что не мог по-другому. А заслуг столько, сколько и карманов для воровства. Так что наслушался я праведников. Научили. А теперь что? Вместо крыс заводских прихватизаторы пришли наученные заслуженными папеньками. Теперь миллионами тащат! В карманы не поместишь.
– Да не у того ты, Коля, учился. Дмитрий Петрович причём?
– При всём. Ненавижу их всех этих умников, плевать я на них хотел. Не верю никому. Вот откуда у него деньжищи такие? Сашке, пусть небольшую, но трёхкомнатную отвалил! И если что с Элькой случится, и её квартира пацану достанется.
– На всё воля Божья!
– Да пошла ты, надоела ты мне, сил больше нет!
– Смотри, останешься один. Другие песни запоёшь. Сашка ведь верит, что всё это не Дмитрий Петрович, а ты для него делал. И институт, и подарки.
– Не лезь не в свои дела. Мой сын, я с ним сам разберусь.
– Он-то тебя за отца всегда считал, а вот ты! Он у тебя как рыбка золотая. Нужен тебе только для того, чтобы через Дмитрия Петровича свои желания выполнять.
– Иди отсюда, а то договоришься, выкину из квартиры! – Свешников в отчаянии махнул на неё рукой и налил себе очередную рюмку водки.
– Ещё раз обидишь, сама уйду! – с решимостью в голосе ответила ему Мария.
***
– Вот такая история, – Раскрасневшаяся от возбуждения Лена ещё бы много чего рассказала, но её прервал Саша.
– Лена, не тараторь, – старался успокоить он жену, – а ещё, когда я вышел из СИЗО, через пару дней, поехал к матери в пансионат. А там говорят, что её домой отпустили. Оплата закончилась. У нас с отцом договорённость была. За полгода платил он, за полгода я. Понимаете, её оставлять без постоянного присмотра нельзя. Я поехал к ней домой. Пока ехал, не знал, что и предположить. Приезжаю, а там с ней Маша. Вторая жена отца. Мать совсем рассудок потеряла. Не знаю, как вам и сказать, сам пока ничего не понимаю.
– Да ты, Саша, говори, как есть, – я пыталась его успокоить, – не переживай так.
Саша достал из небольшой шкатулочки в серванте маленькую нэцкэ фигурку рыбки и протянул её мне.
#ИГорбачева_опусыИрассказы© Авторские права защищены. Перепечатка или распространение уникального авторского контента из ленты литературной группы «Опусы и Рассказы» возможна только с разрешения Автора.
#опусыИрассказы
Комментарии 7