Было время, когда престиж вооружённых сил в России сильно пошатнулся. Дедовщина и тяжёлые условия на военной службе были главными страхами для молодых людей на рубеже 90-х и нулевых годов. Эту ситуацию даже в большей степени,чем военная реформа, переломил один телепроект - сериал «Солдаты». В гости к «Жизни» пришёл актёр Алексей Ошурков, сыгравший в сериале роль майора Зубова.

– Алексей, Вас самого забрали в армию буквально через три месяца после поступления в Щепкинское театральное училище. У Вас разве не было отсрочки? – Я уверял своих педагогов, что мне дадут отсрочку. Я был уверен в этом. Моя бабушка, Юлия Ивановна, ярая коммунистка, с множеством заслуг перед Отечеством, пошла в военкомат просить мне отсрочку. Но ей очень жёстко и даже грубо ответили. Когда она вышла оттуда, её трясло от подобного приёма. Короче, я пошёл служить, бегать от армии я точно не собирался. – Где проходили службу? – Учебка была в Камышине, под Волгоградом. А потом меня отправили на Дальний Восток, под Уссурийск. У нас была очень элитная часть ВВС. – Каким Вы были духом, черпаком и дедом? – Все эти степени солдатской жизни я, естественно, прошёл. Помню, после учебки приезжаю в боевой полк. Захожу в казарму, сидят деды, подзывают меня. А я так подошёл, немного нагло, не так, как подобает молодому солдату, и тут же с ходу получил удар по лицу. Спрашиваю: «За что? Я же ничего не сделал, даже команду выполнил». Ответ был простой: «Чтобы помнил!». Это, кстати, был единственный случай, если можно так сказать, неуставного взаимоотношения ко мне. Особенной злобы друг к другу не было – это так, в воспитательных мерах. Чтобы человек соблюдал субординацию. – Вы тоже, когда стали старослужащим, применяли «воспитательные меры»? – Я не бил. Никогда. Были случаи, когда хотелось ударить, но у меня рука всегда тормозила на этом поднятии, и приходила мысль, что у этого солдата где-то есть мама, его, наверное, тоже кто-то любит. Меня всегда останавливала сила любви.

– В это время шла война в Афганистане, Вы, к слову, не боялись, что Вас отправят в горячую точку? – Я, кстати, сам написал заявление, чтобы меня отправили служить в Афганистан, еще будучи в Камышине. Хотелось себя проверить, пройти огонь и воду. Отчаянная молодость. Но меня не взяли, не знаю почему. – Как проходил кастинг в сериал «Солдаты»? – Прихожу, сидит режиссёр Сергей Орланов, и мне надо было сыграть сцену. И я как-то сразу вошёл в эту роль. С Зубовым так получилось. – Обычно в такие крупные проекты проходит много кастингов… – Кто вам сказал? Никто к этому не относился как к чему-то монументальному. Когда всё идёт по-легкому, то тогда и получается гениально. – Ваша жизнь разделилась на «до» и «после» проекта «Солдаты»? – Наверное. Стали больше узнавать на базарах. То, что после этого пошло много предложений по поводу съёмок? Нет. Этого не было. Их стало даже меньше. Для многих я стал ассоциироваться только с военными. У многих появилась зависть. С финансовой точки зрения, могу сказать, что «на чёрный хлеб и приму хватало». – Расскажите о Вашем детстве. – Я очень люблю своё детство, но если разобрать его в красках, то оно будет в тёмных тонах. Оно было тяжёлое. Мама меня родила без мужа. По тем временам это было неприемлемо. Причём она скрывала свою беременность до последнего. В одной комнате жили бабушка, мама, её брат. Когда я родился, был очень неспокойным, поэтому мама спала со мной на кухне. Позже мама вышла замуж, они переехали, а я остался жить с бабушкой. Отчим был водителем грузовых машин, а мама тоже работала на автоколонне старшим диспетчером. Я их редко видел. Я с мамой начал жить только с четырнадцати лет. Естественно, я очень скучал по родительской заботе и ласке. А мама очень редко приходила. Мне её катастрофически, трагедийно не хватало. Я только один раз в жизни с мамой по-нежному, по-сыновьи посидел. Это был предновогодний декабрьский вечер, отчима как раз не было дома. Шёл снег, она гладила бельё, и мы просто сидели и говорили. Несмотря ни на что, я её любил, я знаю, что она меня тоже по-своему любила.

– С отчимом отношения сложились? – С отчимом было тяжело, я с ним даже дрался. Он ненавидел и меня, и маму. Я не мог терпеть того, как он её оскорбляет. Помню, когда я уходил в армию мы с ним сели выпивать. Выпили по стакану водки, я встал и говорю: «А теперь плати по счёту за всё, что сделал». И я его стукнул, он упал и сломал восемь рёбер. Заявление он писать не стал, хотя участковый хотел меня посадить на два года. Меня спасла армия. – Учились в школе хорошо? – Поначалу, но когда увлёкся театром, съехал. По гуманитарным предметам, которые мне нужны были для театрального, у меня были хорошие оценки. А математика, физика, химия мне уже были ни к чему.  – Вы влюбились в театр ещё в школе. Чем он Вас привлёк? – Вот сейчас дети любят гулять по торговым центрам, потому что там яркие краски, а я в театр тянулся за ярким светом. Там меня любили. – Мама ходила на Ваши спектакли? – Один раз она приходила, но это уже было после армии. А в детстве нет. В кино мама меня уже не увидела. – В одном из Ваших интервью я прочитала, что Вы любили ходить по карнизам. Из-за этого Вас несколько раз выгоняли из театрального института. А зачем Вы это делали? – Да кому-то что-то доказывал. Я на самом деле просто гулял, у меня не было цели попасть в комнату к девушкам или что-то в этом роде. Хотя погорел я один раз как раз из-за женщины. Иду я по карнизу общаги на пятом этаже и чувствую, что до конца не дойду, сил нет. И в шесть утра я вваливаюсь в ближайшее окно. А в этой комнате, оказывается, спит председатель студкома. А она была из Таджикистана, мусульманка, и представляете, тут какой-то мужик из окна вваливается к ней в комнату. Она в шоке, начала орать. Я ей говорю: «Спи» - и пошёл спать к себе в комнату. Наутро был скандал. Так меня отчислили из Щепкинского училища. Потом я учился в Ярославле, и на третьем курсе меня снова потянуло на карнизы, но там меня Бог вразумил. Один раз я упал и сломал себе таз. Долго и трудно восстанавливался. Сейчас в трудные минуты я возвращаюсь именно туда, когда я стоял у окна с костылями, в аппарате Илизарова и завидовал старушке, которая могла бежать. – Вы говорили, что после отчисления из института практически опустились на дно... – Я работал осветителем в цирке, грузчиком. Дома тоже было всё плохо, родители пьют, умирающая бабушка, в комнату не войти. Меня уже знакомые начали стыдиться, и я в этот момент понимал, что я никто. Помню ночью сижу на кухне, при свете лампы читаю Бунина «Темные аллеи». А в этом произведении, кто знает, все новеллы заканчиваются смертью. И я беру эту книгу и кидаю в стену со словами: «Да где же свет?» В этот момент отчим входит, кричит, что у меня настольная лампа горит, что экономить надо электричество, и выключает свет. И за это получает от меня по морде. – Есть мнение, что непьющий актёр – это не актёр. Алкоголь помогает или вгоняет в депрессию, как это было в Вашем случае? – В моем случае это было так. Я – без работы, без средств к существованию, мама в больнице. И когда я туда пришёл и увидел этих обитателей, знаете, я осознал – надо что-то менять. Мне было двадцать девять лет, и мне было обидно, что в тридцать лет я уже спился. И я пошёл лечиться. Мне тогда врачи сказали, что то состояние, в котором оказался я, из него мало кто выходит. Пришлось кодироваться. Это всё далось кровью и потом. – Вы говорили, что долго искали свою единственную женщину. Встретив Ольгу, поняли, что она та самая. Чем она Вас покорила?

– Я знал, что не готов к семейной жизни. Не было денег, работы, на примере моих друзей я видел, чем это заканчивается, и я так не хотел. Что можно построить, когда строить не на чем? И только когда жизнь стала налаживаться, я уже начал просить Матерь Божью о той самой… А каждый год на Светлую седмицу я ездил домой за куличами, которые пекла моя крёстная. И вот однажды я ехал в Москву, зашёл в поезд, и наши места с Ольгой оказались рядом. Вот так мы и едем вместе до сих пор. Она мне поверила. А перед свадьбой у нас было настоящее испытание. За несколько недель до события у меня были съёмки, а её я отправил в Евпаторию. А во время нашего отсутствия к нам в квартиру заходил наш друг. И вот мы возвращаемся, она из Евпатории, я со съёмок, встречаемся дома, а приехали мы с разницей в час. Оля заходит в ванную комнату и видит там женские солнцезащитные очки. Естественно, начинает возмущаться. И я тогда ей сказал: «Оля, давай договоримся - либо мы верим друг другу, и на этом всё держится, либо расходимся. Да-да, нет-нет». Я думаю, что, если бы все так же договаривались перед свадьбой, в нашей стране было бы больше счастливых браков.