Жизнь этого человека многим кажется лёгкой и безоблачной, но в реальности она состоит из беспрерывного, кропотливого и упорного труда. И его известная фамилия скорее мешала его карьере, чем помогала. Тем не менее он состоялся и как артист, и как композитор, и как бизнесмен. «Жизнь» - в гостях у Родиона Газманова.

- Родион, расскажите о доме, в котором мы находимся? - В своё время я с помощью строителей, конечно, построил этот дом. Ведь у меня есть хороший опыт в строительстве. Можно сказать, что дом стал моим дипломным проектом для самого себя. Я разбираюсь в том, как провести свет, где поставить выключатели, как спланировать комнаты, оборудовать серверную, провести Интернет, а вот вкусовые вещи мне порекомендовала мама. Например, какого цвета должны быть стены, отделочный материал. У неё отличный вкус. Дом отделан в спокойном загородном стиле. Я не люблю броских моментов или сусального золота - тут наши вкусы с мамой совпали. Я мечтал о доме по трём причинам: это возможность разжечь камин, мне хотелось выйти на балкон утром и увидеть лес, меня радовала перспектива установить мангал во дворе. В этом доме собираются мои друзья, поэтому уют для меня очень важен. Совсем недавно Константин Ивлев, известный телеведущий и шеф-повар, приезжал ко мне и впервые отстранил меня от собственного мангала - сам решил приготовить на нём еду. Я не стал мешать профессионалу. - Недавно у Вас в гостях были Стас Костюшкин и Ирина Безрукова. Они тоже Ваши друзья? - Да, я могу их назвать друзьями. Хотя тут есть нюанс - чтобы быть друзьями, наверное, нужно видеться регулярно и часто, что у нас не получается из-за гастрольного графика. Со всеми, кто бывает в моём доме, у меня хорошие отношения, я бы никогда не позвал сюда постороннего человека, потому что мой дом - моя крепость. С Ирой Безруковой мы познакомились в экологическом парке «Серебряный Бор». Она с сыном каталась на катамаране, а я переплывал вплавь озеро. Я устал и схватился за их катамаран и висел как поплавок. Разговорились, начали делиться впечатлениями. Я сразу и не понял, что это Ирина Безрукова. А через какое-то время Ира порекомендовала меня в качестве актёра в фильм «Поезд до Бруклина». - Почему Вы решили завести себе кота? - Подруга долго уговаривала. Потом отвела меня на выставку кошек, чтобы я там выбрал котёнка. Я ей ответил: «Если я пройдусь и увижу «своего» котёнка, тогда возьму, если нет, то закроем этот вопрос». И я его увидел! Мне и раньше нравились мэйкуны. Я взял контакты заводчика в надежде после выставки купить котёнка. Но когда позвонил, оказалось, что ошибся номером. Но мне настолько понравился Шелдон - я, кстати, сразу понял, как назвать котёнка, - что я связался с организатором выставки и нашёл настоящий телефон заводчика. Почему раньше не решался на этот шаг? Я боялся брать ответственность. К тому же всё детство меня на каждом углу спрашивали, нашёл ли я собаку. После этого уже никакого животного не хотелось. Теперь мы подружились с Шелдоном, и я единственный, кому он разрешает себя мирно вычёсывать. Коты - это такие существа, которые не врут и не скрывают, что люди им нужны только для того, чтобы они их кормили. Когда он голодный, он радостно встречает меня. Если рядом что-то мурлычет, это способствует сну. Он может «отметиться» в одной из комнат. Я его отругаю, но это бесполезно. Приходится смириться, и я просто брызгаю это место спреем от запаха.

- В детстве Вы стали мегапопулярны, исполнив песню «Люси». Потом долго не выходили на сцену. Тяжело было осознавать, что слава уходит? - Меня очень захватывало выступать на сцене и ездить на гастроли. Я нисколько не уставал и был полон энергии. Я вообще не считал это трудом. Я люблю сцену, зрителей, микрофон, а сколько мне дарили плюшевых собак! Лет в 11 у меня начал ломаться голос, и в это же время отец стал петь сам и развивать свою собственную сольную карьеру. А я стал обычным мальчиком, но меня всё ещё узнавали на улицах. Никакой обиды или разочарования у меня не было, я легко принял действительность, как сложившийся факт. Скорее я переживал за потерю голоса, нежели за потерю славы и внимания.

- А Вы сами тогда какую музыку слушали? - «Аэросмит», Брайана Адамса. Отец любил Стинга, Майкла Джексона, «Битлз». Мне тоже нравились они. Что-то я переписывал у друзей, что-то слушал на улице, потом искал эти записи. Из отечественных групп я любил «Любэ», «Дюну» и «Браво». Отец никогда не советовал мне, какую музыку слушать. Если бы даже я слушал «Красную Плесень» - он бы мне слова не сказал. Для него главное, чтобы у ребёнка было увлечение. Ещё в детстве я любил играть в машинки, в роботов, в войнушку. В конце 80-х у меня появилась приставка «Денди». И когда я начал в ней зависать, родители стали прятать от меня провод. Но я быстро сообразил, что провод от телевизора тоже подходит, и втихаря всё равно играл. Потом это увлечение прошло. У меня и сейчас есть приставка, в которую я время от времени играю - это на самом деле хороший инструмент для взрослого человека разгрузить мозг за 30 минут. - Почему Вы бросили музыкальную школу? - Я ушёл за год до её окончания. Моя преподавательница страшно любила джаз. Она учила меня играть, и я кайфовал - это было откровением. Потом я перешёл в другую школу, ближе к дому, но там уже никто не обучал джазу, только классике. И мне стало сразу же скучно. После школы хотел поступать на юридический. Но на семейном совете решили отдать меня в финансовую академию. - Тяжело было? - Скидок мне никто не делал, как известной личности. Скорее, наоборот, дрючили на каждом семинаре. Из-за этого я знал предметы на отлично и с лёгкостью сдавал экзамены. Я благодарен преподавателям: такой подход - это единственный способ вложить в ученика знания. - В 18 лет Вам перестали финансово помогать родители. Как Вы вышли из положения? - Помню, отец мне сказал: «На тебе твои последние карманные деньги, а дальше сам. С 18-летием тебя, сынок!» Я тогда как раз посмотрел фильм с Томом Крузом «Бармен» и пошёл работать барменом. Эта профессия показалась мне романтичной, денежной, к тому же график работы позволял мне учиться в вузе. За два месяца научился делать все коктейли. Драки? В конце 90-х иногда случались, но барменов обычно не трогали. Когда получил образование, устроился финансовым аналитиком в компанию «Детский мир». Год отработал и понял, что заниматься сухими цифрами не хочу. Ушёл в девелоперскую компанию, которая занималась строительством. Там проработал три года, позже ещё в двух строительных фирмах. А в 2008-м недвижимость сделала большой «нырок», и я поменял род деятельности. С нуля организовал работу по тестированию и внедрению регуляторов роста растений. Я был одним из акционеров компании, можно сказать, работал на себя. Однажды я сидел в одном крутом ресторане, куда ходят топ-менеджеры компаний, и понял, что лет через десять я буду примерно таким же , как и они. Мне будет в районе 40 лет, получу достаток, яхту, много чего ещё. Но я так не хочу. Я не мог представить, чтобы моя жизнь была размеренной, без сюрпризов. За две недели я продал акции компании, обеспечил себе замену и ушёл в никуда. Я понял, что это не моё окружение, я не хочу быть в этой атмосфере. Хотя это был успешный бизнес и коллеги хорошие, но что-то случилось во мне. - Опять начинать с нуля? - Да, в 32 года я снова стал заниматься музыкой. Деньги закончились довольно быстро. Когда ты пишешь альбомы, снимаешь клипы - это требует вложений. Но меня это не пугало, так как я понимал, что, если бы я начал заниматься и музыкой, и бизнесом параллельно, ничего бы дельного из этого не вышло. Я ночами дописывал материал, и у меня был стимул: либо мне повезёт, либо я вообще останусь ни с чем. В конце концов, я продал машину, чтобы записать новый альбом. Но я не расточителен, у меня нет потребности ездить каждую неделю на Мальдивы. Мы могли неделями просиживать с гитаристом и писать песни, только изредка выходя за сосисками и колой. Я никогда не обижался на окружающий мир. Никто не виноват в том, что закончилась музыка в детстве. В моей жизни были разные ситуации: девушка не захотела встречаться или не брали песни на радио… Я принимал этот мир таким, какой он есть. Когда я уже был знаком с программным директором «Русского радио», я отлавливал его в ресторане, где он бывал, и просил прослушать материал. Он мне говорил иногда: «Эта песня никогда на встанет». Но я продолжал работать. Прошло примерно два года, пока моя песня «Гравитация» попала в точку. Песня встала в эфир, и всё началось. Я никогда не портил с кем-то отношения, если мне отказывали. Глупо спорить с профессионалом, который давно работает в музыкальной области. И после этого у меня начался поток заказов. Люди спрашивали: «Кто это поёт?» И с удивлением узнавали, что это Родион Газманов. Меня же считали «сбитым лётчиком». Поэтому мне было в сотни раз тяжелее, чем тем, кто начал свою деятельность с чистого листа в шоу-бизнесе. Отец мне не помогал, только советом. Но и эти моменты я пропускал через фильтр, потому что нельзя угодить всем. Если бы отец как-то правил мой проект, это был бы не я, а второй Олег Газманов. Зачем нужна такая конкуренция? У Андрея Кнышева есть замечательное выражение: «В искусстве он шел по стопам великих, поэтому своих следов не оставил». А я хотел оставить.

- Ваш последний клип «Удалёнка» зрители восприняли хорошо, в том числе и наши подписчики. Почему возникли проблемы с радио и ТВ? - Удалёнка уже закончилась, и это показалось им неактуальным. Хотя уверен, это время мы будем вспоминать ещё долго. Когда размещали клип в Сети, прилепили плашку 18+, чтобы Youtube не забанил и не удалил все комментарии. Из-за этого телеканалы стали задавать вопросы, мол, для какой аудитории снят клип - нижнее женское белье и алкоголь в кадре для них не очень хорошо. Хотя сейчас много такого контента, но на нас, видимо, решили отыграться. - На шоу «Голос» Вам предложили помощь два наставника - Григорий Лепс и Баста. Почему Вы выбрали Лепса? - Просто он повернулся ко мне первый. Да и по стилистике Лепс мне ближе. Интересно, что во время проекта зрители мне писали что-то вроде того: «Сколько папа заплатил за твоё участие в шоу?» Я привык на таких людей не обращать внимания. Позиция, что «он добился всего через папу или постель» - это позиция лузера. Это его единственное утешение. - Но в шоу «Точь-в-точь» в первом сезоне Вы стали третьим. Какой образ дался сложнее всего? - Лёгких образов не было - это же работа над манерой исполнения и голосом. Наиболее сложным персонажем для меня оказалась Жанна Агузарова. Потому что мужчине, в принципе, тяжело петь за женщину. Непростым оказался и образ отца - я до этой передачи никогда не делал сальто, да и его энергетику повторить очень сложно. Мне понравилось, как у меня получились Стинг и молодой Юра Шевчук. Строже всех из судей ко мне относился Максим Аверин. Он поставил мне первую «тройку». Но я ему даже благодарен за это. Я переживал перед каждым выступлением, а после такой оценки махнул рукой. Главное, что я сам знал, что я делал хорошие образы и старался изо всех сил. Два образа, конечно, получились комичными. Это Сергей Лазарев и Николай Расторгуев. Лазарев был изображён «сильно пьющим» из-за грима. А к Расторгуеву вообще трудно приблизиться по энергетике. Я пел песню «Ты агрегат, Дуся» . Мы просто ржали над этим номером, и я старался выдавить из себя хоть что-то.

- Работая в передаче «Доброе утро», Вы сами готовитесь к интервью с гостями или следуете сценарию редактора? - Конечно, сценарий готовится редактором, а содержание передачи - работа креативного продюсера. Но невозможно брать у человека интервью, не подготовившись. Ведущий может почувствовать настроение человека в студии и отступить от сценария. Мы, бывало, с моей соведущей Ирой шли не по сценарию, и история начинала жить по своим законам. Однажды к нам пришла Лариса Голубкина. Мы с ней проговорили вопросы предварительно, но она предложила свои темы. И мы на ходу поменяли все активности, которые должны были быть. Программа получилась классная! Правда, редакторы вспотели так, что хоть выжимай. В такие моменты ты чувствуешь себя профи. Очень интересный эфир получился и с Владимиром Познером. Мы его страшно боялись. Я зубрил и штудировал сценарий, подготовил 20-30 дополнительных вопросов, которых не было в сценарии. Нам ещё редакторы сказали, что Познер может быть «тяжеловат», с ним надо аккуратно. А на самом деле он оказался невероятно внятным собеседником. Он пришёл не для того, чтобы показать нам, что мы салаги, а я тут главный, а, наоборот, чтобы помочь сделать программу лучше. Нам было с ним очень комфортно. - Как Вы пришли к тому, чтобы помогать домам престарелых? - Лиза Арзамасова - попечитель фонда «Старость в радость», она организовывала поездки певцов и артистов по домам престарелых. Я поехал в одну из таких поездок и понял, что хочу поехать снова. Множество людей хотят помогать детям или животным, а старикам - мало кто хочет. Я никогда больше не буду ребёнком и не превращусь в животное, а вот стариком когда-нибудь буду. И мне бы хотелось, чтобы в этот период моей жизни кто-то был рядом. Все, кто впервые едет в поездку, в какой-то момент начинают плакать, я не был исключением. Помню, мы с моим директором Катей Сухотиной отошли в сторонку, и слезы полились у нас в три ручья. Это так печально оказаться в палатах дома престарелых! Туда нечасто попадают люди добровольно, обычно те, кому просто некуда больше деться. Как-то мы зашли в палату - сидит дедушка. Он попросил меня дать ему гитару, потому что он умеет играть. Вообще я свою гитару никому не даю, но тут не смог отказать - протянул ему инструмент. Он попытался сыграть и говорит: «Ой, я больше не умею». Как это печально, когда ты больше не умеешь того, что делал с лёгкостью в молодости! Старики как дети - очень наивные, и у каждого своя история. Во время моего выступления одна бабушка не хотела выходить из своей комнаты, полагая, что её обманывают и концерт не состоится. Оказалось, что она как раз смотрела передачу с моим участием по телевизору и не могла понять, как я могу быть одновременно там и тут. Мне пришлось прийти к ней в комнату лично и пригласить в зал. Старики очень трогательные и наивные, как дети. Зато они очень хорошо понимают смысл песни «Танцуй, пока молодой». Когда на моих выступлениях в домах престарелых бабушки и дедушки пускаются в пляс, мне радостно, потому что я понимаю - все они молоды душой.