Продолжаем о лекарствах, как обещали

Напомню: накануне Международного дня детей, больных раком, после обращения 142 детских онкологов, Михаил Мишустин собрал срочное совещание, на котором обсуждали проблемы в детской онкологии, в том числе и с лекарствами. Чиновникам раздали поручения ( http://bit.ly/3bwqB1A ) и поставили очень жесткие сроки. Такие, что возможность успеть сразу вызывала вопросы. И вот первые сроки прошли.
Сразу скажу: радоваться пока нечему.
До 25 февраля Росздравнадзор должен был объяснить правительству, как он собирается следить за тем, хватает ли российским гражданам жизненно важных лекарств. До 1 марта Минздрав и Минфин должны были придумать, как организовать для пациентов преемственность в лечении, чтобы они и в больнице, и дома получали одни и те же препараты.
Никаких следов документов ни на сайтах ведомств, ни в новостях мне обнаружить не удалось. Что это значит? Либо ничего не сделано, либо Минздрав, Минфин и Росздравнадзор полагают, что нам этого знать не нужно.
Минздрав поручил Росздравнадзору проверить качество семи отечественных дженериков, которые применяются в лечении детского рака ( http://bit.ly/2TEU96h ). Это, конечно, прекрасно. Но если не поменяются сроки и сами принципы этой проверки - толку не будет. Клинический фармаколог Равиль Ниязов, член рабочей группы по формированию общих подходов к регулированию обращения лекарств в Евразийском экономическом союзе, так это и формулирует: ныне действующая методика контроля «не отражает качество лекарственного препарата» ( http://bit.ly/2IFBTna ). Если ничего не изменится, Фармаконадзор, конечно, сможет показательно удалить с рынка пару-другую попавшихся под горячую руку препаратов, но механизма недопуска и отзыва некачественных дженериков у нас от этого не появится.
Ну и коронавирус, как без него: информационное пространство забито тревогой по поводу того, что с нами всеми будет, если китайские заводы, которые производят субстанции для российских (и не только российских) препаратов, не откроются хотя бы до конца марта ( http://bit.ly/337w636 ). Цифры называются разные: кто говорит о том, что примерно половина субстанций российских лекарств китайские, кто-то говорит, что 70%...
Тем временем исчезновение онкологических препаратов продолжается безотносительно коронавируса.
В феврале клиники получили извещение от одной из фармкомпаний о том, что они прекращают поставки в Россию трех препаратов, а четвертый временно отсутствует на складе и появится в лучшем случае к концу марта. Все четыре препарата применяются в онкологии, один из них – ключевой в десятке протоколов лечения. А 18 февраля пришла информация от другой компании, поставляющей в Россию два препарата, без которых проводить трансплантацию костного мозга невозможно. По одному из них просто сказано, что, мол, на складах нет. А по второму еще интереснее: мы, мол, ввезли партию лекарств в ноябре 2019 года, а следующая партия ожидается не раньше четвертого квартала 2021 (!) года. В связи с техническими проблемами. Какого рода эти технические проблемы, не сообщается. Незадолго до этого сообщения клиники получили письмо от НМИЦ гематологии МЗ: «Поскольку препарат *** входит в состав практически всех режимов при аутологической трансплантации и некоторых режимов при аллогенной трансплантации, представляется важным учесть предоставленную информацию при планировании годовой закупки *** в 2020 году».
«Учесть при планировании годовой закупки на 2020 год» во второй половине февраля – это, конечно, прекрасно: годовые заявки уже составлены, лекарства заказаны, деньги потрачены, а закупиться лекарствами предлагается почти на два года! Да, что-то удастся сделать по механизму срочной закупки, но она ограничена по суммам и радикально ничего не изменит. Физически препарата, которым клиникам надлежит запастись, в стране уже почти нет.
Что это значит?
Давайте посмотрим на примере НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии им. Р. М. Горбачевой.
Клиника делает около 400 трансплантаций костного мозга в год. В 70% случаев нужны два из четырех упомянутых выше препаратов. Это трансплантации костного мозга при острых лейкозах, хроническом миелолейкозе, миелофиброзе, множественной миеломе, апластической анемии, миелодиспластическом синдроме и разных видах лимфом. Что государство предлагает делать врачам, если нужные лекарства исчезают?
На отчаянные обращения детских онкологов весь прошлый год Минздрав отвечал: меняйте протоколы лечения. “???” — отвечали детские онкологи. “!!!” — отвечал Минздрав.
На прошедшей 14 февраля конференции фармпроизводителей представитель ФАС сказал по этому поводу уже определеннее: ой да, нехорошо получилось. Лекарства уходят с рынка, как же так. Надо так сделать, сказал представитель ФАС: если производитель уводит лекарство, пусть скажет об этом главным специалистам Минздрава. А главные специалисты напишут заключение, можем мы выжить без этого лекарства или нет. А Минздрав обратится в Минпромторг. А Минпромторг подготовит справку для ФАС. А ФАС тогда бы разработал свою позицию по этому поводу.
И тогда, вероятно, прилетит птица Сирин. Насчет лекарства не уверена.
Я это к чему?
Пока мы не видим никаких работающих механизмов, что делать, чтобы лекарство а) не ушло, б) было бы возвращено, если оно незаменимо. В ручном режиме что-то иногда происходит. Системно – нет.
Что мы можем сделать прямо сейчас?
Специалисты НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии им. Р. М. Горбачевой рассчитали потребность в препаратах, которые нужны при большинстве трансплантаций костного мозга.
По тому лекарству, что исчезает до конца 2021 года: мы сгребли все остатки, которые удалось найти в России, и обязаны их в ближайшее время выкупить. Это 800 флаконов и два с половиной миллиона рублей.
По тому лекарству, которого пока нет на складе компании и который неизвестно когда появится: специалисты помогли нам найти японский аналог, который придется везти из-за границы (по консилиумам и разрешению Минздрава). Пока на полтора месяца работы клиники, и это еще полтора миллиона рублей. Правда, по тому курсу евро, который еще существовал несколько дней назад.
Год только начался. Что будет завтра, неизвестно. Но мы точно знаем, что лекарства придется ДОБЫВАТЬ, и эта песня надолго.
Для этой задачи ПЛАНОВЫЕ деньги – бесценны.
Сейчас я обращаюсь к нашим жертвователям.
Всем нам сейчас очень трудно. И все же: если вы подумывали о том, чтобы подписаться на рекуррентные платежи в пользу фонда AdVita, но вам не хватало повода, это он. Пожалуйста, выберите программу «Лечение» ( http://bit.ly/2TGD63D ).
Если вы не готовы к постоянным плановым списаниям с карты, но можете сделать разовое пожертвование, — пожалуйста, сделайте это сейчас.
Речь идет о сотнях пациентов НИИ ДОГиТ им. Р. М. Горбачевой. Тех, кто лечится сейчас. Тех, кто заболел, но не может начать лечение. Тех, кто заболеет в ближайшие месяцы и еще не знает, что его жизнь будет зависеть от вас.
Мы надеемся, что здравый смысл восторжествует, препоны будут убраны и лекарства вернутся. Но эта работа требует времени. У больных раком его нет.
Елена Грачева, административный директор фонда AdVita