..Как вкопанный стоял. Как изваяние застыл. И лужниковские трибуны дружно стихли то ли от непонимания того, что происходит, то ли от предвкушения того, что же произойдет. А ни в следующую секунду, ни в последующие мгновения ничегошеньки не происходило. Стоял себе с шайбочкой на крюке и стоял. Будто забыл о задаче любой атаки, будто вообще забыл, где находится. Проморгавшие его защитники находились поблизости и уже десять раз могли его накрыть, либо сдвинуть, либо столкнуть в сторонку, однако ж они тоже застыли как изваяния, словно поддавшись гипнозу спартаковца Аркадия Рудакова. Получил шайбу вблизи ворот динамовца Мышкина, находясь почти под нулевым углом к ним. Комбинация выдалась спартаковской, и потому центрфорвард остался один-одинешенек в паре метров от цели. И выдал паузу на зависть драматическим артистам! Наконец-то не выдержали нервы у голкипера и он стал опускаться на колени — Аркадий еще потерпел, дождавшись его беспомощного распластанного положения, и послал шайбу в «паутину», а больше и некуда было. Это самый удивительный мастер из всех, кого я видел на наших подсадках за годы журналисткой работы. Аркадий Рудаков дарил хоккейные шедевры. Дарил щедро и исправно, сам того не осознавая и не претендуя на овации. Было это обычным для него занятием. Так был устроен. Устроен был причудливым образом. Потому как природа одарила его чем угодно, да только не организмом, предназначенным для хоккея. Ни росточка, ни мускулов, ни ширины плеч, ни быстроты «короткой», стартовой, ни «длинной», дистанционной... А эти плечики?! Осанка рудаковская? Сутуловатый донельзя. Узнав, что этот мужчина играет «по мастерам», непосвященный мог только недоумевать и сочувствовать ему... Словно нарочно Рудаков маскировался, лишь бы никто из граждан не распознал в нем хоккеиста, да и вообще спортсмена. Из спортсменов его можно было принять разве что за шахматиста. Рудаков им и являлся. Хоккейным гроссмейстером! Ставившим шах и мат ничего не подозревавшим и потерявшим всяческую бдительность визави. И исполнявшим это элегантно и как-то неприметно, со вкусом, одновременно обходясь без эффектных, рассчитанных на массовый восторг приемов. За пару часов до того самого матча «Спартак» — «Динамо» лишний билетик выспрашивали, едва пассажиры ступали на платформу станции «Спортивная». Я осчастливил хрупкого мальчишку лет двенадцати, ежившегося в кургузом пальтишке и потерявшего надежду на попадание в хоккейный дворец. Узнав, что болеет за красно-белых, одарил его билетом. Прошлись вместе. Разговорились. Он гонял шайбу во дворе и грезил хоккеем, именно грезил, потому что даже сверстникам уступал по всем «физическим» дисциплинам. Узнав, что его кумир — Аркадий Рудаков, я подивился, ведь редко встречал таких тонких ценителей хоккейного искусства даже среди взрослых. Паренек буквально вырос в моих глазах, хотя его тяга к внешне неброскому спартаковцу объяснялась логично и незатейливо: «Рудаков! Он меньше других, а в «Спартаке» играет. В «Спартак» плохого игрока не возьмут». Стало быть, как минимум два человека в тот день шли «на Рудакова». При совместном просмотре матча обнаружилось, что мальчонка кое-что соображал в игре и иной раз не то чтобы распознавал в действиях кумира высокий полет, а скорее догадывался о нем, о чем то таинственно красивом. Рядом сидела парочка зрителей, влюбленных в спартаковца, никогда не выходившего в первом звене популярного клуба. Обнаружилось, что всполохи восторга от рудаковского ведения игры хоть и редки, однако ж наблюдаются кое-где на трибунах. В 1980-м я наконец-то получил вожделенный заказ от еженедельника «Футбол — Хоккей» на беседу с Рудаковым. Популярнейшее издание в стране — популярнейший клуб — ни на кого не похожий мастер — обделенный массовым вниманием спартаковец — мой любимый хоккеист. Аркадий ошибся в предвидении повода для нашей встречи, что объяснялось тем, что пресса не баловала его вниманием. Предположил, что темой обсуждения станет возраст, — уже 30-летний рубеж в советском спорте служил зловещим напоминанием о неизбежно скором финише карьеры, Рудаков же перешел его тремя годами ранее. О своей хоккейной исключительности, о гремучем сочетании миниатюрности и своеобычном игровом почерке, о том, что именно это может стать темой статьи, явно не догадывался.

Аркадий Рудаков: «Самый ли я маленький в высшей лиге? Пожалуй, да. Никогда особенно не задумывался над этим. Рост мой — 170 сантиметров, вешу 70 килограммов. По обычным меркам нормально, а для хоккея, конечно, маловато. Костылев Леша (партнер Аркадия по звену — Л. Р.) полегче, но повыше. Веригин из «Химика» пониже, зато плотнее. Вроде больше «конкурентов» нет. Выходит, я и впрямь самый маленький». В чемпионском для «Спартака» сезоне-1975/76 блистали Шалимов — Шадрин — Якушев. Они же и олимпийскими чемпионами стали, самыми результативными в Инсбруке оказались. Костылев — Рудаков — Баринев на тренировках бывали им под стать, а случалось даже, что переигрывали. Благодаря Аркадию в первую очередь. Вклад его звена в четвертое восхождение «Спартака» на Олимп весом и неоспорим. Антихоккейная внешность требовала внятных разъяснений у её обладателя — каким образом выживает там, где любой рядом с ним и против него — атлет? Аркадий Рудаков: «На льду я с 1963 года. Так что пережил все перемены в правилах ведения силовой борьбы. Ясное дело, год от года становилось тяжелее. Что было делать? Как‐то компенсировать то, о чем природа не позаботилась. Ко всему мой рывок с места оставлял желать лучшего. Кто чем берет. Я — хитростью. И в то же время простотой. Много двигаюсь без шайбы. Ищу свободное пространство и сторожу ошибки в средней зоне и вблизи ворот. На пятачке мне задержаться трудно: выталкивают, выкидывают оттуда. А сложно мне не столько бороться против силы, против истинных атлетов, сколько идти на защитника позиционного плана и достаточно маневренного. Такого, как динамовцы Первухин и Билялетдинов». Он не ошибался. В младших классах советских школ были уроки чистописания, когда учителя демонстрировали мелом на доске, как следует водить ручкой с чернилами по горизонтально разлинованному тетрадному листу, чтобы получалось разборчиво и красиво. Красиво мало у кого получалось. Моя учительница каллиграфически писала мелом на классной доске не хуже, чем в учебных прописях!.. Рудаковский почерк не казался с трибун каллиграфическим, зато был разборчивым для партнеров и непонятным для неспартаковцев. Почерк его отличался внешней простотой, зато ценился игравшими с ним, игравшими против него, да и во- обще игравшими в хоккей. Опрокинутым на лед я его не видел. Чуравшимся жестких стыков — тоже. И у бортов бывал, и в углах при редкой для диспетчера надобности. Как умудрялся всегда оставаться на ногах, так и осталось для меня загадкой. Аркадий Рудаков: «Идти мне лоб в лоб — сущая нелепица. Шансов на успех действительно почти нет. При этом, уж не сочтите за нескромность, не причисляю себя к робкому десятку. Иначе бы игра мне не в радость была, в сплошной кошмар превратилась бы. Если чувствую, что спустя мгновение столкнусь и, вероятно, потеряю контроль над шайбой, на полмгновения раньше смотрю по сторонам, выискивая адресата паса. Часто кажется, что я нашел партнера с закрытыми глазами. На самом же деле я просто чуточку раньше успел оценить обстановку. Бывает, правда, и так жарко, что отдаю пас по чистой интуиции. Куда тяжелее приходится мне при обороне. Разрушительные функции я выполняю хуже созидательных. Остается рассчитывать на верность ходов, проворность и самоотверженность. Есть на моем веку и победы в силовой борьбе. Одну я запомнил на всю жизнь. Еще бы — самого Александра Рагулина повалил! Было это ровно десять лет назад. Дома, в Свердловске, мы принимали московских армейцев. Рагулин в безобидной ситуации подъехал к шайбе чуть расслабленно, а я пошел не на шайбу, а в него на скорости... Назавтра в городской газете появился уникальный снимок: шлем слетел с головы, перчатка вылетела за борт, а сам защитник повис на борту. Это при том, что Рагулина вообще было не столкнуть. В следующей встрече он отквитался, прижав меня так к борту, что я упал. И сразу подняться не сумел. Игровой эпизод был исчерпан, и он помог мне встать. Я же, отъезжая, бросил лихо: «Извини, я сейчас после болезни, не до того мне, чтобы с тобой тягаться...» Два мастера, два настоящих мужика разобрались меж собой как подобает. Рагулину хватило благородства, чтобы после своей «ответки» сразу же протянуть руку помощи недавнему хрупкому на вид обидчику, а Рудакову стойкости и самоиронии, да еще после неласкового обхождения великана-защитника.

В книге Александра Якушева «Я вспоминаю» есть глава «Силуэты», где автор рассказывает о тех партнерах и соперниках, которые в большинстве своем не были всемирно именитыми, зато оставили свой именной след в нашем хоккее. И начинает главу Якушев именно с Аркадия Рудакова: «Казалось бы, что может быть проще тренеру команды, которой предстоит встреча со «Спартаком», — дать указание игрокам «размазать» Рудакова где‐нибудь у борта, применив против него силовой прием по полной программе: вот вам вроде бы простое и надежное средство нейтрализации спартаковской «десятки». Однако попытки поймать его, встретив жестко в корпус, были пустой затеей. Скорее сам на «пятой точке» окажешься, вызвав насмешливый хохот трибун, чем хотя бы дотронешься до него. Аркадий все видел и, что еще ценней, все предвидел, контролируя дистанцию и любые перемещения пятерки соперников. И что уж совсем непостижимо — в редких ситуациях, когда уход от столкновения где‐нибудь у борта иначе как трусость нельзя было расценить, Рудаков умудрялся и в лобовом единоборстве одерживать верх — улучив момент, опережал визави. В этом компоненте не был колючим — колючим был по своему характеру, по игроцкой своей натуре. Наш праворукий чудо-диспетчер, мягко говоря, очень недолюбливал штангу и кросс, скептически относился к летней предсезонной подготовке. Зато на глазах расцветал, когда в план на очередной тренировочный день тренеры включали футбол, баскетбол, гандбол. Игровиком был до мозга костей. И по мышлению. И по своей психике. Он и за шахматной доской или за карточным столом мог любому дать фору. При этом совершенно не умел проигрывать». В общении Аркадий выглядел человеком рассудительным, вежливым и доброжелательным. И очень-очень скромным. Про свои, рудаковские знаки отличия от других то ли не догадывался, то ли не задумывался... То ли умалчивал о них опять-таки из-за своей природной сдержанности в самооценках. Был доволен тем, как складывается жизнь, и ни на что не сетовал. Аркадий Рудаков: «Счастья на мою долю выпало в достатке. Грешно жаловаться. Каждый обязан стремиться к высокой цели. Такой целью было для меня звание чемпиона страны. И я достиг её в сезоне‐1975/76. Получилось прямо как по писаному: пришел, увидел, победил (перед тем сезоном он перешел в «Спартак» из свердловского «Автомобилиста» — Л. Р.). Львиную долю в успех коллектива внесла шадринская пятерка, лучшая в тот год в стране. Мы же с Костылевым и Бариневым и другие ребята помогали чем могли. О сборной я не думал. Знаю, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Но успехи мои шли по восходящей лишь периодами, а витать в облаках считаю лишним занятием. В моем поколении были ребята и посильнее, чем я. У нас ведь в хоккее всегда хватало созидателей. Да и с моей комплекцией что-то никого не припомню в сборной. Рост еще куда ни шло, а вот вес...» Уникальные мастера... Они же себя частенько недооценивают. Счастливы уже тем, что управляются с выбранным делом искусно и без натуги. Полагаю, Аркадий все-таки знал себе цену; нет, точнее, не знал, а догадывался, потому что его совсем не занимало — как смотрится на общем фоне. Родом из Серова, уральского промышленного городка, он радовался каждому дню, прожитому в хоккее. Этого было ему достаточно. Александр Якушев: «Возможно, на большинство зрителей его игра не производила оглушительного впечатления, зато знатоки и специалисты оценивали по достоинству ни с чем не сравнимый рудаковский стиль и чрезвычайную полезность и незаменимость как для звена, так и для команды в целом. А вот соперникам бывало не до восторгов по поводу этого спартаковского центрфорварда. Вы только представьте себе такую картину. Накануне поединка со «Спартаком» на загородной базе клуба проходит собрание с тщательным разбором плюсов и минусов нашей команды, длится оно около двух часов, наибольшее внимание главный тренер уделяет проблеме нейтрализации... спартаковского диспетчера Аркадия Рудакова. И что за соперник был столь озабочен? Крепкий середняк? Завсегдатай турнирных подвалов? Вовсе нет. ЦСКА! ЦСКА под командованием Виктора Тихонова. Об этом мне однажды то ли с возмущением, то ли с непониманием рассказали знакомые армейцы».

Скрупулезность, внимание к любым деталям и недопустимость мысли о потере очков были свойственны Тихонову. И то, что уделял пристальное внимание персоне Рудакова, его звену, стоит безмерно дорого. Мало кто удостаивался такого уважительно-опасливого отношения со стороны Виктора Васильевича на всесоюзной арене. В те годы импортная видеоаппаратура была диковинкой в стране, она еще не вошла в тренерский инструментарий. Анализировать промашки, до- пущенные хоккеистами в предыдущем матче, приходилось по беглым записям в кондуите да по зрительной памяти. Но московский «Спартак» находился в привилегированном положении, имея в составе совместителя — играющего видеоинженера! Александр Якушев: «Спартаковская база находилась тогда в живописнейшем уголке Москвы — в Серебряном Бору. Представьте такую картину — идет разбор вчерашнего матча. Тренеру важно тщательно проанализировать непростительные погрешности, допущенные игроками в обороне, во избежание их рецидивов в следующей встрече; вернуться к деталям нашей результативной комбинации, чтобы «застолбить» на будущее удачный маневр. А видеомагнитофонов у команд еще нет, между прочим. Главный тренер с помощником, поглощенные игровыми событиями, не в состоянии многое отчетливо запомнить. И как поступали спартаковские наставники? Обращались к Рудакову: «Аркаша, ну‐ка помоги — нарисуй все, как там было». Наглядность и достоверность в сочетании с мельчайшими деталями перемещений игроков и шайбы были «лектором» гарантированы» Александр Сергеевич никогда не лукавит, высказываясь предельно объективно и искренне. Не верить его воспоминанию о «видеоразборах» Аркадия Рудакова нет никаких оснований. Однако ж поверить в подобное очень сложно... Вообще все, что касается спартаковца Рудакова, вызывает у меня восторженное изумление, которое никуда не исчезает с годами. Это звено «Спартака» наводило шороху в тылах противника. Изумительным было это сочетание с Рудаковым во главе! Все со светлой головой, все — технари, все — разноплановые. Александрова реанимировал Кулагин, сумевший благодаря своим связям и способностям вытащить опального форварда из бессрочной армейской ссылки в Калинин. Борис воспрянул духом и заблистал как в лучшие годы. В сезоне-1979/80 тройка Рудакова отличилась 73 раза, поделив первое-второе места с первым звеном ЦСКА. «Спартаку» определенно повезло с Рудаковым. А Аркадию со «Спартаком»? Аркадий Рудаков: «И мне тоже свезло. В ЦСКА, скажем, я бы не попал. В «Динамо», с его рациональным, немножко холодным хоккеем, я бы вряд ли проявил себя. Меня приглашали: в 21 год — Эпштейн в «Химик», в 24 года — Кулагин в «Крылья Советов» (два сезона подряд) и в 28 лет — Карпов в «Спартак». Последнее предложение я принял, и это повернуло мою хоккейную карьеру...» Он попал в «Спартак» в том возрасте, когда некоторые уже заканчивали со спортом. Он не ушел в «Химик» из-за тяжелой травмы, а через несколько лет не ушел в «Крылья Советов» из-за тяжелой болезни. Судьба обходилась с ним жестоко, нанося чувствительные удары по здоровью. Тяжелое сотрясение мозга получил на льду: его придержали, он упал и пытался дотянуться до шайбы, а выехавший навстречу вратарь нечаянно заехал со всего размаху клюшкой по лбу. Полтора месяца провалялся в больнице. Беда не приходит одна — это про него сказано. Болезнь Боткина подкосила; возможно, оттого, что организм был ослаблен. Подкосила почти под корень — тренировался со скрипом, ездил в санаторий, строго следил за диетой; так продолжалось целых три года... Судьба смилостивилась и наградила Аркадия за долготерпение, определив его в «Спартак», подходивший ему по всем возможным характеристикам. Этот уральский самоцвет был обогрет столичным клубом, и в дальнейшем красно-белые лелеяли его как только могли. С Аркадием хотели играть все спартаковцы. Аркадий готов был играть с теми, кого предложат тренеры. Аркадий Рудаков: «Каждое звено — это целый период в жизни. С Краевым и Малько мы на протяжении многих лет считались одной из лучших троек в первой лиге. И в высшей мы тоже не потерялись. С Костылевым и Бариневым я стал чемпионом страны. С Костылевым и Брагиным провел несколько сезонов, преодолевая неудачи и добиваясь успехов. Ну а таким солистам, как Шалимов и Александров, мне остается только создавать удобные ситуации». Году в 83-м я отправился в Ярославль, где доигрывал Аркадий. Тренировал там Сеич (Николаев), а консультировал Семеныч (Эпштейн). Подгадал под спаренные встречи торпедовцев — местных и усть-каменогорских. Рудаков играл против Александрова. Правого крайнего рядом с Рудаковым играл Юрий Яковлев, который в начале 90-х начнет строить на волжском берегу хоккейный град и по сей день остается там главным. Я не зря съездил за триста верст от столицы. Насладился рудаковским хоккеем сполна. После первого матча мы с Аркадием коротали вечер в тесной двухместной комнатушке со скошенным потолком, придававшим ей дополнительный уют и тепло. Обстановка напоминала студенческую общагу. Оба сознавали, что хоккейный финиш не за горами, но говорили «за жизнь», и это отгоняло мысли о коротком спортивном веке... Преувеличиваю ли я дарование Аркадия Рудакова? Такое очень даже возможно, когда дело касается любимого игрока. Но давайте послушаем того, чьи слова заведомо весят много. Александр Якушев: «Ныне заслуженное восхищение вызывает едва ли не каждое появление на льду Павла Дацюка. Умница, каких мало, технарь, хитрец. Достоинств предостаточно. В НХЛ котируется очень высоко, у менеджеров «Детройта» даже в мыслях нет с ним расстаться, словом, один из сильнейших центральных нападающих мира на протяжении, наверное, лет двенадцати. А силушкой‐то богатырской да широтой плеч Павел обделен, росточек средненький. Сутуловат. Пройдет мимо вас без экипировки — ни за что в нем хоккеиста не признаете. Родом он из Екатеринбурга. Такой вот уральский самоцвет! А теперь поверьте мне на слово и попробуйте представить себе мастера, про которого я скажу уверенно: Рудаков — это Дацюк в квадрате! По хоккейному интеллекту мастера выше Аркадия вообще не встречал. Любопытное совпадение — он из Свердловской области, почти земляк Дацюка». ...В середине 90-х мы с Аркадием пересеклись в буфете Малой спортивной арены Лужников. Аркадий держался как обычно — дружелюбно и скромно. Выглядел бодро и подтянуто. Хоккейные люди почтительно жали ему руку, а посторонние не узнавали. Спустя считанные недели Аркадий Владимирович Рудаков нежданно ушел от нас. Своеобычные личности — а их единицы — украшают жизнь окружающих. У самих же этих людей век частенько бывает ох как непрост и ох как короток. Отчего существует такая несправедливость? Леонид Рейзер