Нам выделили одну улицу и прилегающие территории. Мы планомерно обходили дом за домом и участок за участком. В одном доме мы нашли семью, которую перед смертью явно пытали. Не знаю, какому зверью и зачем понадобилось их потрошить и отрубать конечности, я был уверен, что наши на такое неспособны. Я дослал патрон в патронник и держал палец на спусковом крючке, моему примеру последовал и Петька, но наша пиздота вела себя более развязно. Сложилось впечатление, что они знали больше нашего, поэтому целью имели отнюдь не зачистку местности. С автоматами за спиной, Дрыщ с Боровом выискивали в домах ценности, деньги, бухло и пожрать. Нас это, конечно, возмутило:
— Слышь, Дрыщ, а вы тут не охуели? Ты в курсе, что у нас положено за мародёрство?
— Закрой ебало, Перхоть, пока сам тебя здесь не положил вместе с этими уродами!
Я не нашёл, чем возразить. Перхоть — это теперь было моё новое погоняло. Ну хоть не Пидор, и на том спасибо.
Мы шли дальше, не встречая ни сопротивления, ни признаков жизни вообще. Чуть поодаль проезжал УАЗик с офицерьём. Не успел я повернуть голову, как по нему отработал, должно быть, КПВТ из укрытия, за секунду превратив его в решето. Позиция пулемёта находилась метрах в тридцати по направлению нашего движения, мы быстро разглядели там замаскированный БТР. Пидор завопил: «За мной, бегом!», хотя в тот момент мы уже и так забегали в ближайший двор за угол дома. УАЗик загорелся и через пару мгновений взорвался, осколком ранило в ногу Петруху, впрочем, несильно.
Мы планировали занять оборону в доме и вызвать гранатомётчиков, но ждать не пришлось: буквально через минуту БТР, оставленный в засаде, был поражён из РПГ, другая группа чистильщиков была направлена для обследования позиции. К нашему удивлению, во дворе стояла будка, где завывала, будучи напуганной стрельбой, живая собака. Пидор дал команду осмотреть хату и по дороге пристрелил несчастное животное. Я решил, что это вполне гуманно, если местные бежали, бросив собаку погибать от голода, даже не отпустив с цепи. Можно представить наше изумление, когда в доме мы обнаружили вполне живых и относительно здоровых гражданских. По виду было понятно, что это семейка алкоголиков, которая по какой-то причине решила не эвакуироваться, возможно, встретила боевые действия в алкогольной коме. Ханурик, его жена и двое детей.
Ханурик пытался что-то сказать, но тут же получил прикладом в лицо от Борова и упал, после чего Пидор вытащил нож и перерезал лежащему горло. Я охуел, как и все молодые. Петька, искавший, чем перевязать ногу, хромая, подошёл и выпалил Стёпе в лицо:
— Что ты делаешь, мразь? Это же гражданские! Я доложу командиру.
— Ебальник прикрой. На первый раз прощаю, на второй будешь лежать во дворе возле параши с гранатой в очке. Это грязь, биомусор, алкашня ебаная, таких нужно уничтожать.
Подключился Вовка, другой малый:
— Да ты же сам та ещё пьянь!
Он был прав. Мы все отлично знали историю Стёпки. Как я уже говорил, погоняла даются не просто так. Года четыре назад этот персонаж, едва подписавший контракт, сразу же успел прославиться своими пьяными подвигами. Увольнять его никто не хотел, живой силы и так не хватало, но командование он порядком подзаебал. Последней каплей стала сцена, когда эта ужратая свинья ползала на карачках перед штабом и во всю глотку хуесосила комбата, его матушку, министра обороны, президента и вообще всех, кого была способна вспомнить. Комбат в тот момент тоже был поддатый и, оскорбившись, решил это так не оставлять. Выйдя вместе с начальником штаба и ещё каким-то старшим офицером и избив пьяное тело, он взял нескольких солдат и приказал оттащить его за забор и привязать к дереву, мордой в ствол. Несколько дополнительных ударов в печень, ведро холодной воды для протрезвления, спущенные штаны… Не знаю, сколько часов они глумились над ним, пердоля в очко, засовывая бутылку, а под конец обоссав с ног до головы, но в больничке он лежал месяца два. Видимо, в тот момент Пидору крышу и сорвало.
Нам, конечно, было стрёмно служить под началом петуха, но сделать мы ничего не могли. Обращаться к нашему комбату? Так он всё знает, сам же прилюдно называет Стёпку не иначе как Пидором. Да и от самого Пидора огрести пиздов лишний раз не хочется. Приходится терпеть, командиров не выбирают.
Вовка тут же был уложен хуком в нос. На фоне, сидя на обгоревшем матрасе, кричала жена зарезанного алкаша, Пидор скомандовал: «Дрыщ, успокой девушку». Сашок так же вытащил нож, набросился на неё и стал остервенело колоть, пока та не замолчала, издавая лишь приглушённый хрип. Боров в этот момент обшаривал дом, надеясь найти хоть что-нибудь ценное. Оставалось два ребёнка: мальчик лет шести и девочка лет восьми-девяти. Пидор схватил обоих, положил на пол, сел на одного сверху и приказал Дрыщу держать второго. Начал он с того, что выбил обоим зубы рукоятью штыка. До меня не сразу дошло, что он собирается сделать.
— Знаешь, Сашок, не люблю начинать со рта, они часто дохнут, захлебнувшись кровью и слюнями, дети любят сзади. Только просто так не вставишь, надо сперва целку сломать, ножичком. Подготовь пока меньшого, а я этой сучкой займусь.
Дети визжали громко, хотя рты им заткнули тряпками, но недолго. Когда выродки начали наживо резать несчастных, меня стошнило, и, поймав взгляд Тараса и всё поняв без слов, мы взяли под руки Вовку и вытащились на улицу. Меня мутило, мы все слышали, как под гоготание и улюлюкание они трахали агонизирующие детские тела, но сделать мы ничего не могли, иначе бы нас положили рядом с ними. Возможно, и поступили бы точно так же. Я взглянул на товарищей и по лицам понял, что даже не стоит пытаться приструнить озверевшее быдло, меня никто не поддержит. Когда всё было кончено, Дрыщ вышел и скомандовал:
— Перхоть, найди какую-нибудь горючку и подожги хату.
Я побежал в сарай, но там было пусто. Обойдя дом по кругу и ничего не найдя, мы с Петькой вернулись в дом, стараясь не смотреть на плоды зверств нашей пиздоты, и подожгли дырявый и уже не раз горевший диван. Дымил он, конечно, знатно, и мы поспешно выбежали во двор и далее на улицу. Когда Пидор понял, что дом не горит, я закономерно получил пиздов, но возвращаться мы не стали, справедливо рассудив, что ни у военной прокуратуры, ни у кого бы то ни было ещё вопросов не возникнет: все преступления автоматически списываются на оккупантов. Ещё через полчаса нам сообщили, что наступление наших частей захлебнулось, передовые отряды накрыло «Смерчем», и теперь нам приказано занять оборону в уцелевшем доме на той стороне оврага, который спускался по другую сторону от нашей улицы и был метров сто шириной. Эта часть села была зачищена, здесь не оставалось ни одной живой души.
Смеркалось, мы едва успели оборудовать огневые позиции. Из нас, молодых, организовали караул на ночь, а пиздота продолжила веселье с добытым бухлом. Чтобы мы не мешали, нас выставили в сарай позади двора. Мы все ходили в полном охуевании. Здоровая психика может выдержать испытания, которые преподносит война: убийства, стресс, ежеминутную угрозу смерти, потерю товарищей, ранения, запредельные нагрузки, пытки, но не это. Я сомневался, смогу ли взглянуть на мир прежними глазами и когда-нибудь забыть этот ужас.
Итак, первые два часа — мои. Я сел на лавку возле выхода и закурил. Отсюда я мог обозревать овраг и большую часть села. Был полный штиль, так что лишь камыш, росший в низине, и канонада где-то на горизонте нарушали тишину. Со стороны оврага несло тухлятиной, прелыми портянками и гнилью. Стало понятно, почему село называлось Тухлым Яром. Впрочем, и село это напоминало лишь отдалённо — ни церкви, ни сколь-нибудь выдающегося здания администрации, сплошь одноэтажные хаты, перемежающиеся лугами, это был скорее хутор. Выкурив две сигареты из пачки, которую подобрал в разрушенном магазине, я начал бродить вокруг дома, но меня всё так же трясло. Я заплакал, мои силы были на исходе. Где-то через час вышел Дрыщ, поссать. Я вытер лицо и попросил стакан водки. Дрыщ засмеялся, но вынес; я залпом осушил стакан, и оставшийся час пролетел значительно проще. Сменил меня Вовка, а я пошёл в сарай и задремал в стоге сена. Следующий мой выход был уже под утро, и мы просто сидели с Петькой на лавке, обсуждая мирную жизнь в надежде забыть о произошедшем.
Приказали окопаться поглубже и готовиться к обороне, чем мы и занимались весь день. Заебавшись, под началом Борова пошли по соседним домам за провизией. Это оказалось сложнее, чем вчера: команда, которая зачищала этот район, выгребла всё подчистую, остальное оказалось завалено или сгорело. Но мы справились и устроили неплохое застолье, на этот раз Пидор не выёбывался и позволил выпить вместе с ними.
Нет комментариев