СИДЯ В РАБОЧЕМ КАБИНЕТЕ
О коллегах‑писателях, славивших край Донбасса
Продолжение.
После уехавшего в Москву Алексея Селивановского занимаемая им «упряжка» долгое время пустовала. Лишь много лет спустя ее заняли пришлые Андрей Клочья и Михаил Миронов, а затем и собственные объявились литературоведы и критики — Иван Дзюба, Евгений Волошко, Николай Гончаров, Юрий Цеков, Станислав Медовников, Виктор Кичигин, Анатолий Федь, Николай Зайцев, Николай Федорчук, Михаил Диченсков, Нинель Максимова, Константин Спасенко, Николай Непран, Владимир Костенко, Роза Иванченко, Николай Переяслов, Леонид Кориневич, Анатолий Загнитко, Валентина Соболь, Кадим Олифиренко, Валерий Романько, Алексей Неживый, Владимир Филатов, Анатолий Лазоренко... Неординарный Александр Кораблев... Опять же вперемешку с пришлыми...
Появились и отдельно изданные критические и литературоведческие книги — о Павле Беспощадном, Борисе Горбатове, Миколе Чернявском, Антоне Чехове, Константине Паустовском, Сергее Есенине, Борисе Котове; вообще о литературе текущей в Донбассе. Периодически появлялись критические статьи в журналах «Донбасс», «Советская Украина» («Радуга»), газетах «Лiтературна Украiна» и областных, городских нашего края.
Случалось, положительно отзывалась столичная критика о книгах донбассовцах и в центральной «Литературной газете, в «Литературной России», в журналах «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов», «Детская литература», «Дон». Но, как правило, на те издания, которые выходили в свет лишь в центральных издательствах — «Советский писатель», «Молодая гвардия», «Художественная литература», «Детская литература».
Не раз и перепадало кое-кому, даже обзывали «замызганными недопрядками», выдернув из текста эдакое неудобоваримое словосочетание относительно запутавшихся волос на шее главного героя повести... Может, и поделом!
Не знаю, кого как, а лично меня критика не расхолаживала, а напротив — заставляла собраться буквально в комок энергии, и — пахать и перепахивать, пахать и перепахивать написанное.
И все-таки периферийному писателю, если он каким-либо образом не становился предметом всеобщего внимания, нередко грозило тихое, какое-то сонное забвение в пределах его области, края, промышленного региона. Нередко мы на этот счет еще пошучивали, громогласно отзываясь о ком-нибудь из коллег: «Известный писатель...». И уже тише добавляли: «Улицы такой-то».
Из живущих при мне писателей в Донбассе только шестерым удалось издаться в Москве за весь XX век! А нас в одной лишь Донецкой организации, не считая отпочковавшейся со временем Луганской, набиралось до шестидесяти человек.
Читателю, правда, было все равно, где издана книга, он зачастую и внимания-то никакого не обращал на указанное на титуле и в выходных данных издательство. А для пишущего брата это все-таки было мерилом художественного уровня: чем выше марка издательства, тем выше и уровень. И нередко хорошие книги браковались периферийными перестраховщиками — в области, в республике... И только Москва была более-менее вольна на свежую и острую мысль, проблему, «крамолу»...
Нет комментариев