Реквием по маме

Зима. Провожаем в последний путь нашу Маму 96 лет. Всё идёт своим чередом, спокойно, размеренно. Я сам уже не однажды дед, и на правах старшего сына как бы распорядитель. Все уже всплакнули,прощаясь. У меня все под контролем, чужие действия и свои чувства и как безчувсвственный чурбан, слезинки не могу из себя выдавить между делами и распоряжениями. И дел то особых нет всё уже проплачено по прейскуранту.
Размышляю, сколько же при жизни родители переживают из-за нас своих детей пока вырастишь всех да и с одним-то забот хватает, а нас у мамы восемь! Это ж как она справлялась-то?. Всех вырастили, выучили всех. Все дядьки, под 1,9 метра, я только метр восемьдесят, но,правда, покрепче их буду. И хлопот, со мной-то у мамы, было поменьше. Был управляемый, работящий, учился прилично. Одним словом старший. Сильно родителей не огорчал. Так по мелочам бывало, получал от мамы взбучку» ,- думаю с некоторой долей самодовольства. Смотрю и удивляюсь,
как эта сухонькая старушка управлялась с нами. Строгая была. Вечерочком мама с ремешочком могла встретить. Это смешки, но была и трудотерапия на самом серьёзном уровне.
И уже перед самым закрытием гроба всплыла в памяти маминым голосом подсказка, что и я не без греха, как и за меня мама переживала и расстраивалась, когда перед защитой я вляпался в историю… Как же я мог забыть? Голос мамин мне напомнил,- «на людях то, Жорка, я ещё держалась. Когда уж совсем станет невмоготу - уйду в угол за лесок. Кошу там одна. Да за тебя молюсь. А слёзы так глаза и застилают – на ощупь пройду кое-как прокосье да и вальнусь, на кошенину, уткнусь в неё, попричитаю, повою, чтоб другие не слышали… Облегчусь да снова за работу».
И р-р-резануло тогда в груди и поднялся горячей волной стыд к горлу и выдавил мучительный стон сквозь стиснутые зубы, а из сухих глаз, неожиданно и обильно полились слёзы. Безутешные, горькие.
- Ма-а-а-м-а-а-а. А-А-А. Прости-и-и. Прикрылся пятернёй, упёрся в неё лбом, согнулся, как пришибленный. Как же я мог это забыть? Слёзы пришли сами неожиданно, как прорывается дамба, помимо моей воли и желания...
Нет, рыданьями я не рвал душу другим, не падал на колени, не обнимал гроб. Просто стоял и молча плакал, не пряча слёз. Слёзы приносили облегчение и были такие желанные… Потом уже стали подходить люди, говорить,- мертвых не вернёшь, успокаивайся.
Пятернёй массировал лицо, пытаясь придать ему естественное выражение. Делал глубокий вдох носом, который прерывался всхлипами, как после плача у детей. Поднимал лицо к небу и крутил головой. Слёзы лились сами собой. Я не мог на них ни повлиять, ни остановить.
И не хотел останавливать. Я просил прощения у мамы за свою гордыню, самонадеянность, самолюбование… И было ощущение, что это мама даёт мне последний воспитательный урок, что она меня слышит и понимает, и принимает мои запоздалые извинения. Прости, мама...
Автор Юрий Кутьин