Пряничный дом

Глава №1

В лесу темнело и редко стоящие деревья отбрасывали длинные, узкие тени в кроваво-красном свете заходящего солнца. Редколесье с его каменистыми распадками заканчивалось и начиналась тёмная стена чащобы. В лесу было тихо только ветер шумел верхушками деревьев. По лесу шли двое детей с корзинками и палочками в руках. Девочка лет восьми и чуть младше её мальчик. Сестра и брат. Мальчик хныкал и жаловался на голод. В плетёнках у них, вперемешку с ягодами, лежали редкие грибы и весь это лесной сбор едва покрывал дно корзинок.
- Здесь уже всё оборвали до нас, ещё с утра. – гундосил мальчик. – Давай возвращаться, темнеет.
- С пустыми животами опять спать ложиться? Так хоть мамка каши с грибами сварит. Пойдём туда, дальше. Там овражек начинается, там поглядим.
- Так туда никто из наших то и не ходит. – мальчик опасливо посмотрел на чёрную стену леса и уходящую тропинку вглубь и как будто вниз чащи. Там начинался овраг и петляя растворялся в темноте.
- Братья Конаненковы оттуда вёдра таскают – напомнила девочка. Пошли трус.
- Братьям по шешнадцати годов. – парировал мальчик.
Дети углубились в лес и пошли по дну оврага. Уже начали вовсю трещать сверчки, а где-то в вышине резал слух вороний крик и скрипели стволы деревьев. Мальчик пугливо оглядывался, а девочка разгребала палкой мёртвую листву и оглядывала берега оврага, который расширялся и уходил всё ниже в чащу.
Вот под деревом блеснула смолянистая коричневая шляпка. Девочка подбежала, разгребла листву. Там росла целая семья боровиков.
- Я нашла! – крикнула она мальчику. – Вон там дальше, Ванька, глянь. Вон, под осиной!
Мальчик, названный Ванькой, добежал до соседней купы деревьев, присвистнул и начал увлечённо срезать грибы перочинным ножиком. Они спускались всё ниже и ниже, темнело, но хорошо были видны большие масляные шляпки и толстые мясистые ножки грибов. Грибная лощина так увлекла детей, что, когда они набрали уже полные корзинки с верхом, на лес опустилась кромешная тьма. Грибной пыл поутих, и дети в ужасе оглянулись. Они не помнили откуда пришли и в какой стороне дом. И что делать дальше.
- Маш, куда теперь? – захныкал Ванька. – мы же оттуда пришли?
Сестра взяла брата за руку и повела, утешая, как могла, вверх по склону оврага. Они поминутно натыкались на стволы деревьев, ветки больно били по телу, но наконец они вышли на какую-то тропу, в верхушках деревьев появился бледный серп луны и стало видно узенькую тропинку меж елей и сосен. Помимо их деревни, верстах в трёх была ещё одна, и девочка справедливо решила, что уж куда-нибудь да они выйдут. Вокруг бесились сверчки, ухали совы и сычи, трещали кусты и порой во тьме на мгновение загорались чьи-то внимательные глаза и исчезали, оставляя после себя удаляющийся шорох. Тяжёлый скрип стволов и звук шагов самих путников, бодрее обстановку не делала. Дети в страхе прижались друг к другу и не выпуская корзинок из рук, принялись петлять по ночному, страшному лесу.
Через два часа блужданий, так и не выйдя ни к какому жилищу, мальчик начал плакать, а девочка голосить «Ау!» и звать на помощь. Но лес не кончался, шорохи в кустах напоминали о волках, а ночные птицы кричали громче и пронзительней. И когда девочка уже решила оставить грибные корзинки и переждать ночь на каком-то дереве, далеко впереди, между стволов появился и замигал жёлтый огонёк. Дети не раздумывая пошли ему на встречу, полагая, что вышли наконец к какому-то жилью. Они не сразу заметили, что огонёк не стоит на месте, а тоже перемещается. Остановились. Огонёк сдвинулся влево, а потому упал куда-то вниз и на мгновение исчез. Потом засиял снова, медленно двигаясь за деревьями. Это видимо заплутавший путник из деревни, подумалось Машеньке, и она что есть сил заголосила:
- Аууууу! Помогите! Мы здесь!
Огонёк на секунду замер и потом стал приближаться. Ваня сильнее ухватился своей ручкой за курточку сестры. Та же подняла свою корзинку полную грибов и смело пошла на встречу огоньку.
Вот он уже мельтешил за соседними деревьями, был слышен звук шагов, шаркающих по сухой листве, и наконец из-за дерева показался тёмный силуэт человека с фонарём в руке. Дети остановились а силуэт приблизился к ним и в свете фонаря, оказался, седой старушкой, с добрым морщинистым лицом. В чепце и чёрном кружевном платке. В Одной руке у неё была длинная палка на конце которой висел фонарь, а в другой большая холщовая сумка через плечо. Старушка разглядела детей и за охала:
- Ой вы маленькие зайчата! Да как же вас угораздило то ночью, одних? Заплутали?
- Да, мы собирали грибы с братиком и заблудились. Вы не знаете, как нам в Семёновку выйти?
- Ой, малыши, больно мудрёно рассказать. Далеко вы забрели, да и ночью не выплутаетесь одни. Вы поди замёрзли и есть хотите?
- Дааа! – разревелся Ванька а Машка только шмыгнула носом.
Старуха прислонила свой посох с фонарём к ближайшему дереву и начала рыться в своей сумке. Потом извлекла оттуда вкусно пахнущую белую булку, разломила пополам и дала детям.
Белый свежий хлеб! Да они его видели даже не по воскресеньям, а в большие церковные праздники, когда мать сама пекла и ставила на стол огромную краюху, на белый рушник. А отец всем из семьи отрезал по куску.
Маша и Ваня жадно набросились на предложенное лакомство и в пол минуты умяли весь подаренный старухой хлеб. И по собачьи, преданно уставились на неё. Та усмехнулась, и достала из сумки несколько зелёных шариков неправильной формы, крохотных и так же сильно пахучих, чем-то таким, что ещё не приходилось пробовать брату и сестре.
- Изголодались малыши? Держите. И вот что, до рассвета, пойдем те ко мне в избушку, а как солнце встанет, я вас до села и доведу. Пробуйте! Вкусно?
Дети попробовали и от непередаваемых вкусовых ощущений только вытаращили глаза на старушку. Никогда им не приходилось есть что-то настолько же вкусное и необычное.
- Что это? – спросила Маша. – Зубы склеились, но так вкусно, что глотать жалко!
- Это лишь имбирная карамель, моя хорошая, - ласково улыбнулась бабуля. – И вот её у меня целый дом. Ну, идём?
Мальчик в восхищении смотрел на дарительницу и дёргал Машу за рукав. Та недолго думая согласилась, и они все втроём, возглавляемые старухой, направились в лес ориентируясь на свет её фонаря.
Через полчаса они вошли в небольшое ущелье, густо поросшее ельником. Где-то тихо журчала вода, а прям перед ними стоял сказочный домик. Старый и покосившийся, с одним окошком в котором горел свет. Дом выглядел и правда чудно, потому как правая его половина была похожа на человеческое строение, с освещённым окном и толстой дубовой дверью, а вот влево, брёвна косились к земле, в них были щели и какие-то маленькие оконца. Крыша же наполовину состояла из досок и соломы, посреди крыши торчала гнутая коленчатая труба, а от середины и до земли, была покрыта чем то густым, изумрудного цвета, вся во впадинах м складках. Такие же зелёные сосульки висели и над окном избушки. Рядом с домом росли в множестве, яблони и груши и ягодные кусты. Справа от дома где журчала вода, намертво вросло в скалу большое деревянное колесо.
- А что это? – в изумлении Ваня указал на отливающую зелёным крышу.
- А ты сам попробуй. – предложила старуха и отломав пару зелёных сосулек раздала их брату и сестре. Те с осторожностью облизали из и на лицах детей проступил небывалый восторг. Это даже не белая булка в лесу и даже не те имбирные леденцы. Это было что-то такое невыразимо вкусное, что дети от счастья зажмурились. Эта согбенная старуха уже казалась им доброй, сказочной феей из бабкиных сказок.
- Ну проходите в гости, малыши. – пригласила их старушка, открывая дверь. – Одними сладостями сыт не будешь. Может хотите наваристого супа? А? – И она хитро подмигнула.
- Хотим! – в унисон прокричали брат с сестрой и зашли в домик в услужливо приоткрытую дверь. Старушка вошла последней и заперла дверь за собой.
В избушке горел очаг под небольшим котелком и пара толстых свечных огарков. Изнутри она казалась больше чем снаружи и прямо за очагом была небольшая деревянная дверь, как в погреб. В углу стояла кровать, у окна стол, и весь потолок был завешан пучками разнообразных трав. На столе же, стояло блюдо с пирогами, румяными и блестящими. А главное в избе был умопомрачительный запах еды. И от пирогов, и от закипающего в котле супа, с пряностями и от множества пряников разной формы сушившиеся над очагом.
- У вас и пряники есть? – восторженно спросил Ванька и подбежал к столу.
- Конечно малыш! Кушай на здоровье. – и она погладила его сухой, но жилистой рукой по спине. – Ты вон какой худосочный – кожа да кости. Ешь, лопай пирожки. Тебе поправляться надо. А ты девочка?
И старушка обернулась к Маше.
Маше по пока не объяснимой для неё причины, есть расхотелось. Разум заглушил голод и теперь девочка задавалась вопросом – а кто зажёг все эти свечи и варит суп в котелке. Ведь их же не было как минимум час. Хотя ладно, старуха подсветила дом, поставила котелок и пошла на улицу. Зачем? Их услышала. Ну тогда всё в порядке. Нет. Не всё. Теперь, в свете огня очага и свечей, Маша разглядела лицо их хозяйки. И не было в нем уже ничего доброго, бабкиного, старушачьего.
Нос её заострился, морщины стали глубже, глаза впали в тёмные круги, а губы исчезли открыв провал рта, тёмный с коричневыми зубами. А в глазах светилось торжество. Как у паука, подумалось Машеньке.
- А с чем пирожки? -спросила Маша.
- С мясом - холодно ответила старуха.
- Вы знаете, спасибо вам большое, но можно у вас одолжить фонарь, и мы дойдём с братцем до дома? – неуверенно попросила Маша. Брат в это время трескал пироги с мясом и вытирал жирный рот рукавом рубахи.
- Вот как значит деточка? Вам не нравится мой дом. Вы с братом помнится были в восторге. Вы ели мой дом. Вам понравилось моё угощение И теперь вы говорите – мы пойдём? А тебе не кажется, что за гостеприимство нужно платить?
Пока старуха говорила, она развязала свой кружевной вдовий платок и стянула чепец с головы. Маша вскрикнула. Ибо седая, старческая прядь на лбу старухи были единственные волосы на её голове. Половина была обрита как у холерной, а половина головы представляло спёкшийся кусок плоти, как будто сильное пламя обожгло ей всю левую сторону головы.
- Вы нас завтра отведёте к родителям, и они заплатят вам и за леденцы, и за пирожки. Они честные люди, поверьте!
- Конечно милая, за постой надо платить. Но я ещё не угостила вас супом. Малыш ты будешь суп? – обратилась она уже к Ваньке.
Тот нажрался пирогов и лишь лениво кивнул. Тогда Старуха подошла к очагу, подталкивая девочку и дала ей большой деревянный черпак.
- Помешай золотце. А я пока достану миски.
С ощущением чего-то неприятного, страшного и непонятного, Маша в полузабытье опустила мешалку в котёл и сделала два привычных круговых движения. Всплыли какие-то коренья травы и овощи, а потом на поверхности показалось то, что видимо и издавало тот приятный мясной запах бульона. Человеческая пятерня. Проще говоря белёсая, раздувшаяся от варки и с местами лопнувшей кожей, кисть руки. И судя по размеру – ребёнка.
Маша выронила половник и захлебнулась собственным криком. Последнее она помнила с трудом. Это был железный, скрипучий голос старухи.:
-Мень! Мень, сукин сын! Тащи мальчонку в клетку. Его подкормить не дюже. С пару недель. Наберёт жиру, станет как поросёнок на Рождество. А этой хамке…Погоди.
Пока вынырнувший неизвестно откуда, плешивый мужичок в драном сюртуке, поволок воющего Ваню в клеть на замке, старуха склонилась, над теряющей сознание Машей и прошептала:
- А ты сгодишься, дочка. Через неделю, когда мы доедим твои ноги, я лично с тобой попрощаюсь, чтобы узнать, какое на вкус твое сердечко. С тушёной капусточкой и сельдереем. – и старуха облизнулась
Последнее, что, Маша помнила, это перочинный ножик брата в разбросанной по полу соломе и случайно попавшей ей в руку. Она автоматически спрятала его в кулак и в тот же час её грубо, за волосы поволокли в соседнюю с братом железную клеть.
Котелок закипал, чёрная и страшная старуха помешивала своё чудовищное варево, изредка косясь на пленников, а плешивый мужичонка с редкими длинными прядями волос, в невероятно грязном и рваном сюртуке сидел прям на полу на соломе с тарелкой и ложкой в руках. Он скулил как пёс и на месте правого глаза у него была зияющая пустота. В глубине дома раздался невероятный по силе и густоте то ли вздох, то ли храп и хилое строение дома задрожало.
- Это Гюнтер проснулся. Отнеси ему костей и вон то ведро. Его нельзя держать голодным. Нашего малыша.
И старуха противно захихикала, потом смех перешёл в кашель, затем в хриплый свист. Она опустила черпак в котёл и принялась накладывать в металлическую миску свою дьявольскую еду.
Ваня протяжно выл в своей клетке, а Маша в очередной раз потеряла сознание, когда увидела как старуха принялась за кошмарный свой ужин. Дом скрипел, из трубы валил дым и бледный месяц висел в небе освещая густой и непролазный лес, с избушкой посредине.