Воспоминания о войне Николая Григорьевича Юхновца

«Помнится, в тот воскресный летний день 22 июня 1941 года в нашем поселке появились двое учителей Жиличской средней школы и сообщили страшную весть: война! Наш поселок Рог Кировского района Могилевской области располагался как-то обособленно. Совхоз «Жиличи», где была средняя школа, находился в пяти километрах от него. На таком же расстоянии находился и сельский совет, расположенный в деревне Добосна. Районный центр — Кировск — в пятнадцати километрах. Ближайший лес — километрах в десяти.

Первое появление немцев, помнится, было в самом конце июня, когда уже вовсю бушевала пока не известная нам война. Все члены нашей семьи — отец, старшая сестра — попрятались, где кто мог. Я находился в хате. Слышно было, как немцы подошли к стоящей на крыльце маме и потребовали: «Масле, млеко, яйки!» Проехав улицу поселка, немцы убрались восвояси. Помнится, как немцы угоняли колхозное стадо коров, и сетования мужчин, что не разобрали коров по дворам. Вообще, где-то до лета 1942 года время проходило в напряженной, но относительно «спокойной» обстановке. За это время немецкие служаки, из местных, делили колхозное стадо лошадей и инвентарь, землю между крестьянами.

Где-то в декабре 1941 года полицай по имени Трифон сообщил в поселке новость: «Наши отступили от Москвы на 200 километров». Понятие «наши» у нас всегда ассоциировалось только с одним: наши — это красные, советские. На вопрос мужиков: «Кто это наши?», полицай рявкнул: «Наши теперь — немцы, пора отвыкать от старых привычек!». Это была первая долгожданная новость, так как сведения получать было не от кого. Если кто и узнавал новости, то лишь доверительно сообщал их самым близким и надежным людям.

Сентябрь 1943 года запомнилось другими событиями. Первое — горела деревня Песцово, находящаяся недалеко от леса, и огонь был виден, как на ладони. Второе — дневка в нашем поселке партизанского отряда. Отряд около тридцати человек вынужден был остановиться в поселке, где его застал рассвет. Возглавлял отряд Василий Александрович Савич, житель соседней, кишащей полицаями деревни Левковичи. На всех входах и выходах в поселок и из поселка были выставлены боевые посты. Из поселка никого не выпускали. Всех прибывших в поселок задерживали. Среди задержанных была и дочь местного бургомистра, о чем партизанам было известно. К счастью, никто из немцев и их прислужников в этот день не появился. После этой дневки иначе как «партизанским» наш Рог уже оккупантами и их прислужниками не назывался.

Памятным оказался один из трагических дней февраля 1944 года, когда засада из полицаев расстреляла возвращавшихся с задания на двух подводах четверых партизан из шести. Двум удалось-таки спастись. 12 марта 1944 года на рассвете немцы расположенного в поселке гарнизона погрузили нас в автомашины и повезли в неизвестном направлении. Из 24 семей, проживавших в поселке, такой участи подверглась половина. Нас доставили на станцию «Телуша», где погрузили в закрытые, не отапливаемые товарные вагоны. В вагонах, битком набитых людьми, кроме нар и стоящей посередине вагона «параши», ничего не было. На рассвете 13 марта нас привезли на какую-то станцию, говорили, что это «Рабкор». К открытым дверям вагонов задним ходом были поданы автомашины на гусеничном ходу и с обычными резиновыми передними колесами, и всех начали перегружать в них. Две семьи из нашего поселка в машины как-то не вместились, и до самого лагеря «Озаричи» шли пешком.

Сразу бросилось в глаза: огромнейшие кучи из котомок (клунок), «размочаленная», но примерзшая с ночи дорога и трупы. Трупы валялись на протяжении всего пути до самого лагеря. Где-то на половине пути, на лугу под открытым небом, располагался за колючей проволокой лагерь, полностью забитый людьми. Это было «пристанище» на ночь для тех, кто двигался от станции в лагерь пешком. Наступали вечерние сумерки, когда нас доставили в лагерь. У взрослых людей немцы и власовцы отнимали документы. Наиболее крепких мужчин отделяли от семей. Они, как узнали позже, были отправлены на линию фронта для рытья окопов.

Вдоль дороги, ведущей к расположенному невдалеке поселку, в болотистом лесу за проволочной изгородью находились два лагеря с людьми, где нам предстояло находиться до освобождения. Болото, вода под ногами на «сухом месте», жидкие деревца и трупы, трупы, трупы... Болотную воду, в которой находились трупы, приходилось брать для пищи и утоления жажды. Естественные надобности отправлялись тут же, не стесняясь и не прячась. Над головами рвались снаряды. Описывать «жизнь» в болоте не стану. Об этом написано немало...

Однажды утром ни немцев, ни власовцев не обнаружили, однако где-то рядом то и дело слышались взрывы. Это рвались оставленные немцами мины, на которых подрывались ринувшиеся на свободу узники. Через некоторое время в этот же день в лагере появились разведчики 65-й армии генерала П. И. Батова, которые предупредили о минировании всей территории вокруг лагеря, и указали путь движения к местечку Озаричи.

После трех с половиной месяцев скитаний по Наровлянскому и Рогачевскому районам моя семья 1 июля 1944 года прибыла домой, в поселок Рог. В лагере навсегда остались мой дедушка, отец моей мамы, и четырехлетняя сестричка...

В хозяйстве было все разграблено. Корову и лошадь забрали еще до «эвакуации». Сарай же, гумно, четыре берестяные ямы со спрятанным зерном, вся домашняя утварь, кроме шкафа, зеркало на котором было разбито, — все исчезло. Но хата осталась! Это уже было счастье.

В возрасте неполных 14 лет начал работать в колхозе. После окончания 10 классов Жиличской средней школы по комсомольскому набору был направлен для учебы в Высшее военно-морское училище, которое окончил в мае 1956 года с дипломом инженера-электрика по специальности «корабельная электротехника». Дальше — 34-летняя служба на Краснознаменном Тихоокеанском флоте и в военных представительствах в г. Прокопьевске Кемеровской области и Каменске-Уральском Свердловской области.

После демобилизации в течение 12 лет в должности начальника отдела работал на Бобруйском машиностроительном заводе им. В. И. Ленина. В настоящее время на пенсии».

Автор: Галина Чирук, 23.02.2011