Сидоренко Максим Филиппович (1899-1986)

Максим Филиппович родился в 1899 году в д. Барсуки. Получил 3 класса образования. Участник Октябрьской революции и Гражданской войны.

Внучка Максима Филипповича, Наталья Иванова (Сидоренко) пишет:
«После Гражданской войны, в 1921 году, М.В. Фрунзе в Минске начал создавать милицейские отряды для наведения порядка в городе и вылавливания преступников. В эти отряды приглашались обычные горожане, для молодых ребят это засчитывалось службой в армии. Постепенно создание таких милицейских отрядов распространилось и на сельские местности. В один из таких отрядов пошёл служить Сидоренко Максим.

Вот так, пешочком (транспорта тогда не было никакого) вместе с напарником они прочёсывали все деревни и окрестности нынешнего Кировского района Могилевской области, вылавливая воров, мошенников, преступников и налаживая мирную жизнь в селе. И вылавливал их мой дед мастерски, многим людям помог. Имел благодарности за службу. Так что с полным правом и гордостью могу сказать, что мой дед стоял у истоков создания Советской милиции. Отслужив два года, дедушка вернулся домой, в деревню Барсуки, неподалёку от которой и познакомился с моей бабушкой Ольгой Григорьевной (в девичестве Давиденко), которая будучи родом из Добосны, однажды приехала навестить свою огромную родню в леса рядом с Барсуками. Вскоре они поженились и решили жить в Добосне.

Семья была большая - 8 детей. Правда, первые четверо деток умерло в младенческом возрасте - в то время лютовала скарлатина, а фельдшер не всегда мог "вовремя вставить трубочку, чтобы облегчить дыхание". Осталось четверо, включая моего папу Григория Максимовича. Сейчас ему 91-й год, но до сих пор ему часто снится сон о начале войны - как он мальчишкой бежит по полю к речке и видит приближающиеся немецкие бомбардировщики...
Папе было 10 лет, когда началась война. Четверо его двоюродных братьев из Добосны погибли в самом начале войны. Им было немногим больше 18-ти... Добосна находилась под немецкой оккупацией в течение долгих трёх лет. Папину старшую сестру Марию (ей было 14) угнали в плен. Позже, она никогда не хотела об этом ни вспоминать, ни рассказывать. Немцы пытались забрать и моего малолетнего папу - трижды сажали его в кузов машины, и трижды моя отважная бабушка невозмутимо забирала его оттуда. Несла на руках.

Благо, дом находился рядом с конторой, возле которой стояла машина, и нести на руках было недалеко. Когда же немцы пришли за папой в четвёртый раз, бабушка сказала, что у него тиф - это отпугнуло немцев.
В июне 1944 года Красная армия уже подступала к Добосне. Приближалось освобождение. Из-за мести и зверств фашистов всем сельчанам было рекомендовано уйти из деревни - в основном все прятались в поле и жили там, вплоть до прихода наших. А немцы, опасаясь их наступления, взорвали мост через речку и бежали из деревни, сжигая хаты. Буквально за час до освобождения наш дом полностью сгорел... Как сказал папа: «Вернулись мы на головешки». Надо было где-то жить - дедушка начал строить новую хату, она, правда, была уже совсем маленькой.
Достроить хату деду не удалось - в июле 1944 года он ушел на фронт. Тогда уже призывали всех, кому до 50-ти лет. Сначала его направили на Северный фронт, в медсанбат, а с августа 1944 года его батальон был уже на Карельском фронте, под командованием К.А. Мерецкова.
В боях на реке Нарев (Нарва), что на северо-востоке Польши, дед выносил с поля боя раненых. Так, при спасении одного из командиров, рядом с ними упала мина. Дедушка был тяжело ранен. Долго лечился в госпитале в Улан-Удэ, после чего был комиссован, и в конце мая 1945 года вернулся домой инвалидом второй группы.

По возвращению, достраивал свой дом, а также участвовал в восстановлении Добосны. У дедушки был небольшой вол, как он называл – «волик». Так вот на этом волике он подвозил воду и необходимые для стройки растворы. В первую очередь строили школу и клуб.
Бабушка умерла в 1980 году, похоронена она на кладбище в Добосне. Дедушка пережил бабушку на 6 лет. После её смерти он сильно болел, и тётя Мария забрала его к себе в Минск. Умер дедушка в 1986 году, его похоронили на Северном кладбище, недалеко от Минска. И на его могилу мы привезли немного землицы из его родной Добосны...»