О том, как создавалось произведение «Песня о далекой Родине», — в материале корреспондента агентства «Минск-Новости».

После выхода на телеэкраны фильма «Семнадцать мгновений весны» в СССР распространился слух, что музыку «Песни о далекой Родине», прозвучавшую в ленте, Микаэл Таривердиев украл у французского композитора Френсиса Лея. Песен было 12. Картина Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» по одноименному роману Юлиана Семенова не нуждается в представлении. Лиознова считала, что тревожная музыка для острых моментов и перипетий — это «костыль». От музыки она ожидала большего — отражения внутреннего состояния главного героя, его ностальгии и одиночества на чужбине. Микаэл Таривердиев прослыл лирическим композитором, поэтому выбор режиссера пал на него. Для фильма он создал десятки тем — более 6 часов звучания. Композитор написал музыку к 12 стихам Роберта Рождественского, по количеству серий, каждая из них должна завершаться новой мелодией. Потом авторы поняли, что это будет нагромождение и оставили две: «Мгновения» («Не думай о секундах свысока…») и уже со словами — «Песню о далекой Родине» («Я прошу, хоть ненадолго, боль моя, ты покинь меня…»).

Борьба за вокал. Конфликт начался при выборе исполнителя песен. Пробы прошли Валерий Ободзинский, Вадим Мулерман. Лиознова и Таривердиев остановили выбор на Муслиме Магомаеве, работали над записью более месяца. Песня «Мгновения» у великого баритона вышла отлично. А в «Песне о далекой Родине» никак не получалось передать сдержанность разведчика. В конце концов с Магомаевым расстались. Как писал Таривердиев: «Магомаев обиделся страшно». Сам певец вспоминал: «Мой голос не соединился с образом советского разведчика Штирлица — Тихонова. А переделывать я отказался. Я такой, какой есть, а подстраиваться под разведчика не могу, не хочу и не буду». Иосиф Кобзон был 16-м, чей голос пробовали для исполнения. Певец позже вспоминал: — Лиознова мне сказала: «Иосиф! А как сделать так, чтобы Кобзона я не узнала в песне?» Я ответил: «Возьмите любого, кого не узнают». Она парировала: «Чего вы кобенитесь? Можете же сделать актерски, чтобы все только догадывались, что это вы, но не были уверены?» Песня стала визитной карточкой в репертуаре Кобзона в 1970-е.  Скандал. Автор музыки к фильму всегда остается в тени. Но после первого показа в августе 1973 года Таривердиев стал невероятно популярен. Интервью с ним публиковали в газетах, звучали по радио. Его стали узнавать на улицах. Творческие встречи собирали полные залы. Таривердиеву было даже обидно, ведь до «Семнадцати мгновений весны» он написал музыку более чем к 40 фильмам: «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (1964 г.), «Судьба резидента» (1970 г.) и другим. А вскоре после выхода ленты на экраны в Государственном комитете СССР по телевидению и радиовещанию и на Киностудии имени Горького раздались телефонные звонки из посольства Франции в СССР. Сообщили, что музыка «Песни о далекой Родине» — точная копия музыки «История любви» французского композитора Френсиса Лея. Французская сторона пригрозила судом и скандалом. На столе у руководителя Союза композиторов СССР Тихона Хренникова появилась телеграмма: «Поздравляю с успехом моей музыки в вашем советском фильме. Френсис Лей». Сегодня это привело бы к открытому разбирательству, изучению деталей претензии, а во времена железного занавеса виновного убрали с глаз долой, а дело попытались замять. Музыку Таривердиева изъяли из радиоэфиров. Отвернулись коллеги. Запретили его встречи со зрителями, во время которых на сцену шел шквал записок с оскорблениями и вопросом о воровстве. Композитору звонили корреспонденты зарубежных газет, аккредитованных в Москве. Ситуация накалялась. За Таривердиевым установили слежку после его звонка в посольство Франции с просьбой принять его по личному вопросу.

Шпионские страсти. Интонация музыки Таривердиева и Френсиса Лея действительно совпадает. Но мелодии очевидно разные. Каждый сегодня может убедиться в этом одним нажатием клавиши. В 1970-е не все имели техническую возможность моментально сравнить мелодии. Но слухи распространялись стремительно, им верили. Осудить произведение, не ознакомившись с ним, было привычным делом. Началась фактическая травля композитора. Болтали, будто советское правительство заплатило французам колоссальный штраф — 100 тысяч долларов. Из посольства Франции Таривердиев вышел в недоумении: там ничего не знали о звонках и претензиях. А когда друзья композитора смогли подключить к делу знакомых оперативников уголовного розыска, выяснилось, что телеграмму от француза Френсиса Лея отправили с Главпочтамта Москвы. Приятели Таривердиева, работавшие в Париже в «Совэкспортфильме», встретились с Френсисом Леем. Оказалось, он не видел фильм и песни Таривердиева не слышал. Продюсер Лея прислал в Москву телеграмму о том, что никаких претензий не выдвигал и не считает, что упомянутые мелодии имеют хоть какую-то схожесть. Таривердиев был реабилитирован в глазах советской общественности. Но на творческие встречи больше не ездил — понял, как мала дистанция между любовью и ненавистью зрителей. Жестокий розыгрыш Только в начале 2000-х, когда жизнь виновника скандала была на исходе, Никита Богословский признался во всем вдове композитора Вере Таривердиевой. Она рассказывала: — Неприятная сторона популярности — зависть. В результате ревности к успеху этой музыки все и случилось. Сейчас уже известна фамилия человека. Он рассказал об этом сам. И его жена тоже этого не скрывает. Все эти телеграммы, звонки организовал композитор Никита Богословский. Он всегда был шутником. Иногда недобрым. Устроил розыгрыш и не подумал, что случится такой скандал. А когда ком разросся, историю подхватили горлопаны и интриганы, он побоялся признаться. Ему было невдомек, что Микаэл Леонович слег от его шутки с инфарктом. Ссылка на источник: https://minsknews.by/spoemte-druzya-pesnya-o-dalekoj-rodine/