Дмитрий Хворостовский, в последние годы приезжающий в Москву по разу, а то и по два за сезон, не так часто выступает на академических площадках. Последний раз такой площадкой был под новый, 2005 год Светлановский зал Дома музыки, где певец солировал в праздничном гала Владимира Спивакова. Остальные выступления тяготеют и к другим масштабам (Красная площадь и Кремлевский дворец), и к другим жанрам; достаточно вспомнить «Песни военных лет» — наверное, наиболее широко известную нынче его концертную программу. Так что даже само по себе появление знаменитого баритона с исключительно оперной программой и на сцене БЗК претендовало бы на экстраординарность. Но вдобавок этим же концертом Дмитрий Хворостовский впервые представлял московской публике американскую примадонну Рене Флеминг. Именно представлял: неожиданно взяв слово перед концертом, певец рассказал, что этот концерт — первый в серии «Дмитрий Хворостовский и друзья» и что госпожа Флеминг — его любимая сценическая партнерша.

Такой формат, вообще-то говоря, для нашей академической сцены новость. Тем не менее в отношении визуальной части, например, все обстояло достаточно просто и канонично. Разве что в дуэтных номерах — сцена Жермона и Виолетты из «Травиаты» и финальная сцена «Евгения Онегина» — звездная пара выстраивала некоторое подобие мизансцен, театрализуя собственное поведение сообразно исполняемому тексту. Это «молодежь» вроде Анны Нетребко и Роландо Вильясона может себе позволить бросаться апельсинами в зал и вообще вести себя несерьезно. Здесь все было по-взрослому и серьезно до невероятия. Хворостовский--Жермон угрожающе наклонялся над съежившейся и рыдающей (с правдоподобным чахоточным надрывом) Флеминг--Виолеттой. Флеминг--Татьяна величественно указывала на дверь коленопреклоненному Хворостовскому--Онегину. Жесты эффектны, позы традиционны: оперные звезды, твердо и без сомнений знающие себе цену.

Насчет «послушать» все было прихотливее и менее предсказуемо. Рене Флеминг, прославившаяся в том числе и как штраусовская певица (а оперы Рихарда Штрауса — репертуар достаточно требовательный к объему и силе голоса), демонстрировала уж скорее осторожность и деликатность камерной исполнительницы, особенно поначалу. Предсмертная «песня об иве» Дездемоны из «Отелло» Верди, открывшая концерт, прозвучала у нее почти целиком вполголоса. Причем легких, летящих верхов, которые были бы столь уместны в таком случае, расслышать не удалось. Виолетта в пресловутой сцене из «Травиаты» звучала уже решительнее и полновеснее. Здесь уже можно было, несмотря на внезапно появившуюся избыточную экспрессивность манеры, оценить фирменный драматический тембр певицы — богатый, глубину и мягкость сочетающий с яркой и запоминающейся окраской. В заключительной сцене «Онегина», завершавшей и концерт, Рене Флеминг дала повод оценить решительность и мужество, с которыми ее Татьяна преодолевала не только мучительную противоречивость чувств, но и мучительную русскую фонетику. Но, пожалуй, самыми эффектными моментами ее выступления оказались два номера, от которых сильных впечатлений ждали не все. Первый — песня Рихарда Штрауса «Цецилия», второй — совсем уж абсолютный раритет, сцена Мариетты из оперы «Мертвый город» Эриха Корнгольда.

Они звучали в начале второго отделения и составляли занятный контраст «русскому» окончанию концерта (сцены из «Хованщины», «Князя Игоря», того же «Евгения Онегина»). С другой стороны, контраст возникал и с работой Дмитрия Хворостовского: свою часть концерта знаменитый певец провел довольно неровно. Во-первых, стилистически. Ария Ирода из «Иродиады» Массне не выдавала в певце особой уверенности в области французской стилистики. Однако по сравнению с русским репертуаром (Шакловитый, Игорь, чуть в меньшей степени Онегин) даже и Верди звучал несколько вымученно. Во-вторых, можно было посетовать на недостаточную звучность низов (особенно заметно это было в арии графа ди Луна «Il balen di suo sorriso») и некоторую пережатость в верхнем регистре, иногда весьма заметную. Скажем, для пущей эффектности поставленные в конец второго отделения куплеты Эскамильо из «Кармен» бешеные восторги зала вызвали, боюсь, благодаря шлягерности самой мелодии, а не благодаря техническому уровню исполнения. Тем неожиданнее были его благородно и сильно исполненные Шакловитый и князь Игорь. Впрочем, куда неожиданнее было то, что блеснуть получилось в результате и еще одному участнику концерта — хору Академии хорового искусства. Вопреки традиционно декоративно-дежурному положению хора в концертах такого рода, на которое вроде бы и не принято досадовать, с неожиданной выразительностью и мастерством спел редкий в подобных случаях хор поселян из оперы «Князь Игорь», чем окончательно закрепил атмосферу а-ля рюс во второй половине концерта, начавшегося столь космополитично.

Первый концерт «Хворостовский и друзья» с участием Рене Флеминг был представлен в Москве и Санкт-Петербурге в 2006 году. В 2008 - 2009 гг. состоялось еще несколько концертов из этого цикла: дуэт Дмитрия Хворостовского и «корейского сопрано» Суми Йо, совместное выступление Дмитрия с ведущей солисткой театра Метрополитен-опера Сондрой Радвановски, с известным немецким тенором Йонасом Кауфманом, а также с певцом, уже получившим признание на мировой оперной сцене, Ильдаром Абдразаковым. В конце 2010 года Хворостовский представил московской публике еще двух ярчайших молодых звезд – Екатерину Сюрину (сопрано) и Чарльза Кастроново (тенор), а 3 декабря 2011 года на главной площадке страны он выступил с известным тенором Марчелло Джордани. В 2013 году в честь своего 50-летия Дмитрий собрал на одной сцене целую плеяду артистов мировой оперной сцены: его «друзьями» в этот вечер стали Рамон Варгас, Барбара Фриттоли, Аскар и Ильдар Абдразаковы и многие другие. В октябре 2015 года впервые в России на сцене Государственного Кремлевского дворца выступила певица (меццо-сопрано) из Латвии Элина Гаранча. В 2016 году Хворостовский пригласил знаменитого аргентинского тенора Марсело Альвареса, а также позвал разделить их мужской дуэт солистку Большого театра сопрано Динару Алиеву.