Многолетние творческие взаимоотношения связывали Г. Свиридова с выдающимися вокалистами его эпохи – А. Ведерниковым, И. Архиповой, Е. Нестеренко, Е. Образцовой, Д. Хворостовским. Композитор Антон Висков, близко сотрудничавший с Г. Свиридовым, очень точно сформулировал необходимые качества, которыми должен обладать исполнитель его музыки: «… чтобы петь Свиридова, надо иметь русскую душу, русское сердце, нести в себе “трагизм русской судьбы и жизни”». Традиционная академическая манера исполнения вокальных сочинений Г. Свиридова зачастую не подходит: композитор отмечал, что новизна и сложность его музыки связаны с тем, что она идет от речевой интонации, которую надо почувствовать, освоить и суметь передать в полноте содержания. Очевидна потребность в исполнителе-соавторе, активном и чутком к смысловой нагрузке музыкального текста, которая у Г. Свиридова всегда ярко индивидуальна. Можно утверждать, что для композитора духовная связь с будущим исполнителем служила движущим началом. Отсюда внимание аналитиков вокального искусства к творческому соавторству как условию музыкальной интерпретации. <…> В основе музыкального содержания поэмы лежит авторская рефлексия о судьбе поэта и смысле жизни. Ключевой концепт жанра поэмы – философско-поэтическое размышление. С одной стороны, оно ориентирует слушателя на личность Сергея Есенина, автора поэтического текста, с другой – на обобщённый образ сына русской земли. Отсюда и христианские мотивы, неотделимые от почвенности национальной культуры, символом которой для многих был Есенин. <…> Композитор причислял «Отчалившую Русь» к лучшим своим произведениям, а его жанр определил как «поэму в двенадцати песнях». Хотя внешне сочинение напоминает вокальный цикл, по признакам внутренней формы (интонационной драматургии) «Отчалившая Русь» – это вокальная поэма, масштабное циклическое произведение с глубоким философским смыслом. М. Аркадьев, совместно с Д. Хворостовским участвовавший в создании новой редакции сочинения, определил жанр «Отчалившей Руси» как поэму-мистерию. С ним был согласен и композитор. <…> Смысловые доминанты поэмы выявляются путём гиперболизации христианской идеи – обновления и преображения Руси, показанной через богатство душевно-духовных состояний человека. Интерпретаторы должны учитывать эти факторы. При этом философскую глубину авторского замысла дополняют неожиданные исполнительские интенции, способные углубить понимание семантики музыки благодаря тембральным характеристикам голоса певца, особенностям его органики и всему складу его личности. Первоначально поэма «Отчалившая Русь» была написана для тенора и фортепиано; её первыми исполнителями стали Владислав Пьявко и Аркадий Севидов. Премьера состоялась в феврале 1976 г. в Большом зале консерватории (Москва). Исполнение этого дуэта отличается хорошим ансамблем, единым эмоциональным настроем. Особенно выразительно после двух кульминаций звучит лирический номер «По-осеннему кычет сова…», наполненный элегическими тонами, щемящей тоской. (Знаменательно, что именно эта часть исполнялась «на бис»). В целом исполнение В. Пьявко отличается широтой дыхания, плакатностью штриха, монументальностью: динамическая партитура содержит градации от mezzo voce, piano и pianissimo до насыщенного многократного forte с запредельными верхними нотами. Позже композитор сделал вторую редакцию произведения для меццо-сопрано. Премьера состоялась 25 апреля 1983 года в Москве (Большой зал консерватории) в исполнении Елены Образцовой и автора. В этой версии особенно выделяются своей проникновенной теплотой лирические образы поэмы. Тонкая нюансировка (например, portamento на piano в №1 «Осень»и pianissimo в №6 «Симоне, Петр… Где ты? Приди…») способствует рельефному раскрытию сакральной лирики. Третья редакция увидела свет в 1996 г. благодаря Михаилу Аркадьеву и Дмитрию Хворостовскому, которые два года подряд с огромным успехом представляли «Отчалившую Русь» не только в России, но и в странах Европы, и в США. В этом творческом союзе откристаллизовалась новая версия произведения, с правками композитора по просьбе исполнителей. Отметим факт большого уважения композитора к личности М. Аркадьева, который исполнил все произведения Г. Свиридова. Нотный текст поэмы «Отчалившая Русь» для баритона и фортепиано содержит исполнительские примечания Михаила Аркадьева. В целом драматургия поэмы в своей основе опирается на принцип «образного параллелизма», характерный для вокального стиля композитора: это показ двух планов бытия (объективного, внешнего, и субъективного, внутренне сокрытого в душе героя). Мелодика поэмы характеризуется пластикой, синтезом распевности и речевой декламации, презентуя, как правило, напряжённую музыкальную мысль, в которой каждый «атом» весом и важен. От исполнителя требуется умение на почве безупречной передачи речевой интонации удерживать традицию «осмысленно-оправданной мелодии», идущую от эстетики творчества великих музыкантов-предшественников – А. Даргомыжского и М. Мусоргского. Е. Образцова и Д. Хворостовский воссоздают рельефные поэтические образы стихотворений через темброво-динамические контрасты. Выпуклая, укрупнённая подача текста в №1 «Осень»отражает песенный нарратив через ритмику: ударным слогам здесь соответствуют длительности вдвое больше, чем безударным. Музыкальная фразировка в исполнении этих певцов отличается широтой, гибкостью, близостью к протяжной лирической песне или былинному распеву (пейзаж «деревянной Руси», с которой тесно связан лирический герой С. Есенина). Тональные планы трёх исполнительских версий, с одной стороны, указывают на удобство с точки зрения голосового диапазона певцов, но с другой – на смысловые изменения в драматургии произведения. <…> Сравнительный анализ семантики тональных планов даёт основание считать, что Г. Свиридов в своей второй редакции поэмы не транспонировал песни автоматически (по отношению к первой редакции), но создавал новый вариант тональных связей. Очевидно, что композитор имел свои чёткие представления о «смысловой ауре» каждой отдельно взятой тональности, что было важным для него в процессе пересоздания образа для другого тембра. Эта глубинная взаимосвязь музыкально-поэтической семантики с тембром голоса предполагаемого исполнителя и тональностью обусловила разную логику драматургической направленности художественного целого. <…> Варианты для тенора и меццо-сопрано имеют больше сходства между собой. Изменения баритональной редакции поэмы существенны и касаются трактовки темпа, нюансировки, педали, штрихов, формы в целом. По замечанию М. Аркадьева, «… изменение тональностей для баритона в чём-то изменяло также и авторскую концепцию внутренних связей в поэме. Пришлось искать новые концепционные решения, несколько по-иному решать задачу формы и проблему эмоционального потока». Драматургическое решение поэмы как мистерии в версии Д. Хворостовского во многом основано на выявлении жанровой принадлежности номеров внутри художественного целого к разным реальностям – субъективно-личностной (образ Поэта) и соборно‑мистической. Например: лирическое высказывание (№№1, 2, 8); монолог-размышление (№№4–10); драматический монолог-размышление (№7); иносказание (№8); молитвенный речитатив (№№3, 11); сценка-диалог (№6, христианские мотивы); трагический монолог (№9, христианская тематика); хвалебная песнь (№№5, 11); благовест (№12). В итоге эти разные планы реальности сведены воедино. Заметим, что соборно-мистическое начало воплощено в христианских образах, связанных с церковными жанрами (молитва, благовест, хвала). Как видим, вокальной интонации сочинения Г. Свиридова свойственна смысловая значимость каждого тона, каждой мельчайшей детали звукового образа. А. Леман отмечал, что композитор обладал «интеллектуальной отточенностью» и «своеобразным аристократизмом <…> замысел всегда точно воплощён», а его сочинения характеризует «безупречная сделанность». Этой характеристике идеально соответствует исполнительская версия Д. Хворостовского и М. Аркадьева. Соавторы демонстрируют в своем исполнении поэмы «удивительный <…> слух на прекрасное», «острейший слух на любые звукосмысловые значения, на любой, самый незначительный, “поступок” звука в общей системе произведения, слух на содержательное, целостное…». Интерпретаторы отрефлексировали авторский замысел, сделав произведение Свиридова своей судьбой. В предисловии к последней редакции «Отчалившей Руси» https://ok.ru/dmitrykhv/topic/150946577230671 отмечено, что исполнительский дуэт нацелен на то, чтобы произведение звучало именно как поэма, где смысловое развитие выстроено в единую драматургическую линию. Решение поставленной задачи было бы невозможно без понимания драматургии целого, складывающегося постепенно в процессе работы. Исполнительская реализация нового авторского «продукта» даёт повод ввести понятие режиссёрского исполнительства, которое отражает роль рефлексии исполнительского «Я» в судьбе композиторского продукта в ХХ веке. <…> Сравнение трёх исполнительских версий поэмы Г. Свиридова «Отчалившая Русь» обнаруживает главное: они не искажают авторский замысел и жанровое содержание, которые остаются неизменными. Зато каждый исполнитель открывает новые смысловые грани авторской концепции, делая более рельефными тот или иной тематический мотив или линию. <…> Если исполнение В. Пьявко отличается монументальностью (образы нарочито укрупнены и драматизированы, что объясняют его голосовые данные и оперная манера подачи звука), то Е. Образцова предлагает гендерную трактовку (персонификация Поэта от имени женщины), усиливая лирическую сущность поэзии С. Есенина. (Образ Поэта доминирует, даже объективные образы обретают субъективность через показ авторского отношения к ним). В исполнительской концепции Д. Хворостовского преобладает режиссёрский подход к пониманию музыкальной поэмы, когда сквозное развёртывание исходных образов выявляет скрытые философско‑религиозные смыслы. Сочетание тонкой детализации с масштабным охватом целого придаёт общей концепции сочинения панорамность («взгляд сверху», отсюда и определение «режиссёрская интерпретация»). Среди прочих важнейших параметров исполнения (темпоритма, артикуляции, динамики) значительная роль принадлежит семантике тональных планов. Отличия в тембровой и тональной семантике объясняют смысловые изменения, продиктованные не только регистровым потенциалом голоса исполнителей (тенора, баса, меццо-сопрано), но и музыкально-поэтической модуляцией образа: в сторону оперной драматизации (В. Пьявко), гендерно-психологической рефлексии (Е. Образцова) или художественной синергии – через показ субъективного (личного – образ Поэта) и объективного (образ мистерии) – в интерпретации Д. Хворостовского – М. Аркадьева. Все три исполнительские версии органичны: каждая из них – по-своему интересна и в целом отражает новую грань исполнительской рефлексии в диалогах певца и композитора, направленной на понимание искусства как общения, а вокального произведения – как художественной синергии певца и композитора. Страница автора статьи ВКонтакте - https://m.vk.com/id357538828