Во время личного контакта мы используем немало инструментов, которые помогают нам общаться и ориентироваться в отношениях.

Однако важнейшим из них я считаю зрительный контакт. Одного взгляда достаточно, чтобы привлечь чье-то внимание, заинтересовать, зародить симпатию и тем самым перекинуть мостик к настоящей связи. Помимо того что я становлюсь внимательным и активным слушателем, возможность заглянуть кому-то в глаза делает меня более чутким и приводит к осознанности. Это придаёт мне внутреннюю силу и уверенность. И привлекает людей. Никто не захочет открыться тому, кто смотрит куда угодно, только не в глаза. Никто не захочет делиться с кем-то, кто уткнулся в свой телефон. Когда вы смотрите человеку в глаза с искренним интересом, вы сигнализируете ему: я здесь, с тобой и для тебя. Вот отправная точка для уважения и признания. Так мы показываем собеседнику, что он важен. Тут и зарождается всё, что ценно в значимых отношениях: доверие, близость, эмпатия и уязвимость.
Я уверен, что от вашей способности устанавливать зрительный контакт может зависеть, получите ли вы работу, заслужите ли доверие коллег, дадут ли проекту, который вы представляете, зеленый свет. Это может построить или разрушить вашу карьеру.
Вера в видение
Меня постоянно спрашивают, как снять хороший фильм. Что на самом деле происходит за кадром? Обычно людей интересуют пикантные подробности вечеринок из жизни звёзд, поэтому я никогда не знаю, что отвечать. На самом деле очень часто в кинобизнесе намного меньше гламура, чем кажется. Под глянцем может скрываться невероятная путаница и трудности в реализации проекта. Моя работа как кино- и телепродюсера заключается в том, чтобы развить креативную идею от её возникновения до воплощения на экране.
Продюсер — все равно что предприниматель, который каждый раз начинает с нуля. Гарантий никаких нет, зато препятствий уйма. Это крайне рискованный бизнес. Для каждого нового проекта нужно подготовить убедительный кейс, который покажется привлекательным всем, от спонсоров до актёров и аудитории, — людям с разными взглядами, со своими заботами и идеями. Стоит ли говорить, что для этого приходится проводить немало переговоров.
С учётом всего сказанного я выявил для себя два ключевых момента, необходимых для успеха: чёткое видение проекта, в которое я сам верю, и способность устанавливать крепкие связи с другими. Идея фильма или телешоу может возникнуть когда и где угодно. Иногда это какая-то личная тема, иногда — универсальная, общечеловеческая. Два моих первых фильма — «Всплеск» и «Ночная смена» — стали для меня своего рода терапией: в то время я был одиноким парнем лет двадцати с небольшим и пытался разобраться в своей жизни. Тщетные поиски настоящей любви вдохновили меня на «Всплеск» — романтическую комедию о мужчине, влюблённом в русалку. Идея «Ночной смены» родилась из моих размышлений о своей удивительной способности получить практически любую работу и тут же её потерять. Я задумался: какую работу я могу назвать такой, что хуже и не придумаешь? И я нашел жуткий — и уморительно смешной — ответ: работник ночной смены в морге.
Какой бы ни была идея, важно в самом начале задать себе несколько вопросов. В чем суть истории — её концепция, персонаж, тема, миссия, глубокий личный подтекст? Какие мысли и чувства она должна вызвать у зрителя? Чем она должна его зацепить? Но, пожалуй, самые важные вопросы — это почему она вообще родилась и какое значение имеет лично для меня.
В «Играх разума» рассказана история Джона Нэша, шизофреника, который получил Нобелевскую премию по экономике. Я создал этот фильм, чтобы развеять предвзятое отношение общества к людям с психическими расстройствами и вообще с любыми физическими недостатками. Эта миссия имела для меня огромное значение. Мой сын Райли, которому сейчас 32 года, страдает аутизмом. Ещё когда он учился в начальной школе, я как-то раз увидел, как дети спрятали его поднос с обедом, пока он ходил за напитком. Райли вернулся к столу и выглядел абсолютно растерянным; все вокруг смеялись. У меня сердце разрывалось, хотелось хоть как-то ему помочь. Поэтому я с таким рвением взялся за историю, которая сможет расшевелить в людях сочувствие и сострадание к другим — не таким, как все.
Автор Саймон Синек, которому принадлежит одно из самых популярных выступлений на конференциях TED, говорит: «Люди покупают не то, что ты делаешь, а то, почему ты это делаешь. Ведь то, что ты делаешь, просто показывает, во что ты веришь».
Создание фильма или телешоу не является чьей-то личной задачей; это требует поддержки студии, финансистов и целой группы преданных своему делу людей — писателей, режиссеров, актеров, продюсеров, — которые работают сообща. Если я не уверен в своем видении проекта или не могу его чётко сформулировать, то можно ли ожидать, что в него поверит кто-то другой? Как при таком раскладе привлечь к проекту самых талантливых и интересных людей?
Встреча с наркобароном
Одним из ярчайших тому подтверждений в моей жизни является история создания фильма «Гангстер». Ник Пиледжи попал в поле моего зрения еще в начале 1990-х. Он был женат на ныне покойной Норе Эфрон; они жили в Нью-Йорке и имели широкую известность. Нора была суперзвёздным сценаристом, затем стала режиссёром. Ник, популярный журналист, специализировался на криминальной хронике. Тогда он только что написал сценарий для фильма «Славные парни», основанный на его научно-популярном романе «Умник», и собирался взяться за сценарий к фильму «Казино», тоже по собственной одноимённой книге. Меня восхищала осведомлённость Ника о преступлениях XX века и его умение поддерживать связь с боссами мафии и представителями преступного мира.
Каким-то неведомым образом он, ко всему прочему ещё и журналист, вошел в такое доверие, что заслужил право входа в этот закрытый мир. Поэтому я, конечно же, пригласил его на познавательную беседу. Он согласился и предложил поужинать в Rao’s, итальянском ресторане в Гарлеме, знаменитом тем, что в него почти невозможно попасть.
Когда я вошел в Rao’s, мне показалось, что я попал на съемочную площадку «Крестного отца». Стены с портретами Синатры и Фрэнки Валли были украшены рождественскими гирляндами (которые, видимо, не снимали весь год). Здесь все как будто были знакомы друг с другом и каждый точно знал, что будет заказывать. (В Rao’s вам не дадут меню, если вы не попросите, а просить казалось неуместным.) Я понятия не имел, чего ожидать от Ника и что он из себя представляет; но ощущение исключительности этого места и его непринуждённая атмосфера, казалось, располагали к установлению настоящей связи. Я был рад, что для встречи Ник выбрал именно это место. И вот он появился: в темной рубашке и пиджаке, высокий (под метр восемьдесят), с залысинами, в больших круглых очках в черепаховой оправе. Мощь его интеллекта, спокойная, располагающая манера общения были невероятно притягательны. Этот парень мне сразу понравился. Мы сели за столик, и разговор завязался сам собой. Оказалось, каждого из нас живо интересовало, чем занимается и живёт другой. Мне не терпелось узнать о работе Ника и расспросить его о мире криминала, с которым он был так хорошо знаком. Он чувствовал мой неподдельный интерес по тому, как я слушал и задавал вопросы, которые заставляли его задуматься. Мои рассказы о жизни Голливуда он слушал очень живо и в ответ делился своими занимательными историями. Лидеры криминальной среды, личности со сложными характерами возбуждали наше любопытство не меньше, чем противостоявшие им силовики. Глубоко очарованный, я легко мог понять, почему гангстеры открывались Нику.
Даже в те редкие моменты, когда он повышал голос, чтобы подчеркнуть кульминацию истории, он не вызывал страха. Он говорил открыто и поддерживал зрительный контакт. Теплота его взгляда завораживала, но вместе с тем не позволяла проникнуть в глубь его души, дальше определённой черты. И это было объяснимо. Ник говорил о преступлениях и о мафии, о вещах строго конфиденциальных. У меня возникло чувство, что эта встреча — своего рода испытание. Он будто оценивал, насколько далеко может зайти, сколько может сказать, стоит ли ему продолжить разговор или лучше, извинившись, удалиться.
С тех пор раз в год, а то и чаще, мы с Ником встречались за чашечкой кофе. Как-то раз, лет через десять после ужина в Rao’s, Ник позвонил мне и сказал, что нашел историю, из которой, по его мнению, выйдет отличный фильм. Он прочитал в журнале New York статью Марка Джейкобсона «Возвращение Ловкача», в которой рассказывалось о Фрэнке Лукасе, самом влиятельном в Америке торговце героином и гангстере 1970-х.
Фрэнк вырос в сельской местности в Северной Каролине. Переехав в Нью-Йорк, он нашёл быстрый способ заработать: стал грабить бары и ювелирные лавки. С каждым следующим преступлением он становился все смелее и наглее. Он быстро понял, что деньги на улицах города делаются именно путём торговли наркотиками. Фрэнк пошёл против итальянской и «чёрной» мафии; чтобы помешать их операциям с героином, он решил направиться прямиком к его источнику — маковым полям Юго-Восточной Азии. Это был шаг одновременно возмутительный и рискованный. Фрэнк вылетел в дельту Меконга во время войны во Вьетнаме и проделал путь через джунгли, чтобы встретиться с Луэтчи Рубиватом. Рубиват, известный как «007», был легендарным китайским наркобароном, который контролировал поток героина в Золотом треугольнике, охватывающем Таиланд, Бирму и Лаос. Фрэнк заключил с ним сделку, гарантировавшую прямые поставки героина в США, минуя посредников. Он в одиночку усовершенствовал торговлю героином и в конце концов стал главой крупнейшей наркоимперии в Америке… по крайней мере, на какое-то время, — в конце концов Фрэнка арестовали. Он провел 15 лет в тюрьме, а затем дал показания, в результате которых было произведено более ста арестов, в основном в полицейском управлении Нью-Йорка.
Прочитав статью, Ник почувствовал живой интерес к истории Фрэнка. Он получил разрешение посетить его в тюрьме.
— Я знаю, что этот парень занимался наркотиками, — сказал мне Ник. — Но есть в нём какой-то шарм. Мы с ним сблизились, и, когда он вышел из тюрьмы, я сказал ему: «Фрэнк, ты настоящая легенда». Он уже полностью доверял мне, а я — ему. На тот момент мы ещё толком ничего не заработали, а ему нужны были деньги, чтобы оплатить учёбу ребенка в католической школе, — $10 тыс. И я выписал ему чек на десять тысяч. Моя жена Нора сказала тогда: «Ты что, с ума сошёл?!»
Я сразу же попросил Ника устроить мне встречу с Фрэнком. Всего несколько дней спустя в моём офисе в Лос-Анджелесе за длинным блестящим столом в переговорной сидел один из самых отъявленных гангстеров в истории Америки. Было сразу видно, что он — босс. Его внушительный вид и харизма не позволяли усомниться в его удивительной жизненной истории. Признаюсь, встреча с наркобароном и криминальным гением — не говоря уже о попытке поработать с ним — стоила мне нервов. Фрэнк провёл немало времени в тюрьме, последний раз отсидел семь лет за незаконный оборот героина. Он ни разу не попадал за решётку за какие-либо насильственные преступления, однако как минимум однажды сознался в совершении хладнокровного убийства, хотя позже и отказался от своего признания.
Но моё любопытство было сильнее любых опасений. Желание узнать о Фрэнке побольше было непреодолимым. И чтобы понять, что он из себя представляет, мне предстояло слой за слоем докапываться до сути. Каков он настоящий? Не окажется ли его история на поверку банальной? Можно ли положить её в основу фильма? Есть ли в его истории искупление?
Когда они оба сели за стол, Фрэнк посмотрел мне прямо в глаза. Я ответил ему открытым, внимательным взглядом, и он начал рассказ. В какой-то момент я наклонился вперёд и задал прямой вопрос, убивал ли он когда-нибудь. Фрэнк, хоть и не ответил утвердительно, выдал ужасающе подробное описание событий, включая случаи шокирующего насилия. И в то же время он рассказывал мне, как глубоко привязан к матери и предан семье.
Было ясно, что этот человек рассказывает мне историю своего выживания. Историю полуграмотного темнокожего мужчины, который смог не только выстоять, но и стать успешным перед лицом бедности и жестокости. И эта история была куда шире, чем просто жизнь Фрэнка во всех её подробностях: в её основе лежала американская мечта и человеческая находчивость. Я знал: нужно сделать фильм. Без вопросов. Без размышлений. Я купил эту историю прямо там, в переговорной.
Нам с Фрэнком предстояло обсудить условия соглашения. Естественно, он хотел много денег. Учитывая, кем он был, возможно, он готов был надавить на нас, чтобы получить как можно больше. Я многозначительно посмотрел ему в глаза и прямо сказал:
— Послушайте, у меня очень хороший послужной список. Если вы поверите в меня и в то, что фильм будет снят, это станет для вас выгодным источником дохода. Сейчас вы получите платеж по опциону, затем выкупной платеж, а потом бонусы по результатам.
Фрэнк подписал с нами договор. И в итоге получил всё до цента. Ник, которому сейчас 85, недавно вспоминал о той судьбоносной встрече, когда мы трое договорились пойти этой длинной дорогой и вместе взялись за работу:
— Я никогда не сомневался в тебе, Брайан, никогда. Ты — человек, по-настоящему преданный проекту. Я не знаю, какое решение принял бы Фрэнк, но когда ты взял на себя обязательства, он поверил нам. Я ведь сразу сказал ему: «Мы сделаем из этого фильм».
Собрать команду мечты
Ник понимал, что в Голливуде заключение сделки не всегда означает, что фильм действительно будет снят, но благодаря тому первому вечеру в Rao’s он хорошо узнал меня. Он верил в меня, а я — в него. И раз он загорелся этой историей, значит, должно было выйти хорошо. А если начистоту, то намного, намного лучше, чем просто хорошо.
Но тогда я не предполагал, что берусь за один из самых сложных проектов в своей карьере. Теперь, заручившись поддержкой Фрэнка, я должен был заполучить лучшего сценариста в мире. Мы с Ником были убеждены, что это Стив Зеллиан, обладатель «Оскара» за сценарий к «Списку Шиндлера» и автор многих других блистательных сценариев. Стив был дружен с Ником, поэтому я смог выйти на него и убедить его прочитать статью о Ловкаче. Он клюнул не сразу. Чтобы по-настоящему разглядеть эту историю, ему понадобилось полгода, и ещё три года я без конца названивал ему, объясняя свое видение проекта, и посылал материалы исследований — чтобы он решился. И он наконец согласился. И тут же полностью погрузился в проект.
Чтобы Стив смог написать достоверный и захватывающий сценарий, его нужно было познакомить с Фрэнком. Фрэнк, почти никого не подпускавший к себе, доверял Нику. Поэтому я подрядил Ника стать связующим звеном между писателем и героем повествования. Наконец ему удалось помочь им установить контакт, и Фрэнк приоткрыл для Стива завесу тайны, дав ему уникальное понимание динамики тёмного гангстерского подполья. Со своей стороны, Стив, не без помощи Ника, написал потрясающий сценарий, который превзошёл все наши ожидания. Каждое его слово было гениальным, а все идеи — поразительно оригинальными и тонкими.
Теперь нам нужен был режиссёр, и я начал с самой вершины — с Ридли Скотта, человека, который снял «Чужого», «Бегущего по лезвию» и «Гладиатора». Он согласился прочитать сценарий, потому что был хорошо знаком с его автором Стивом Зеллианом. Но меня ждал прямой отказ. Ридли сказал, что ему нравится эпоха, о которой повествует фильм, но снимать его он не будет. Затем я обращался ещё к нескольким режиссерам, но ни один из них толком не мог представить себе будущий фильм. Мы продолжили дорабатывать сценарий, и спустя почти год я снова обратился к Ридли. Он снова сказал «нет». Тогда я сдался и нанял другого режиссёра.
Следующей моей задачей было убедить Стива урезать сценарий. Его полная версия занимала 170 страниц — а это на 50 страниц больше максимума. Всё, что свыше 120 страниц, слишком дорого в производстве. Снятый по первоначальному сценарию фильм обошелся бы в $150 млн. В начале 2000-х это была заоблачная сумма. Стив, однако, был уверен, что ничего сокращать не нужно. Скрестив пальцы, я отнес раздутый сценарий на студию. Там ответили: «Ни за что». Производство фильма оказалось под большим вопросом.
Но если я верю в проект, я полностью отдаюсь ему. Несмотря ни на какие препоны — будь то время, средства, масштаб задачи или ее актуальность, — мне нужно довести начатое до конца. Другими словами, полюбившийся мне сценарий надо было претворить в фильм, в успех которого я верил, не выходя при этом за рамки одобренного студией бюджета. После того как я перебрал все варианты, мне осталось только одно: уволить величайшего и опытнейшего сценариста в современной истории кино. Я вынужден был попрощаться со Стивом. Он был раздосадован, что неудивительно, и я думал, этот мост сожжён для меня навсегда.
Я нашел писателя, Терри Джорджа, который мог стать и режиссёром картины. Он сократил сценарий до 110 страниц, и Universal Pictures (подотчётная своим владельцам, General Electric) наконец дала добро. Они выделили на съемки $80 млн, чуть более половины предыдущей сметы.
Однако ради снижения стоимости производства фильма нам поставили условие: отказаться от съемок сцен в Юго-Восточной Азии, — что для меня означало крах проекта. Поездка Фрэнка в дельту Меконга имела огромное значение. То, что он с таким бесстрашием погрузился в опасную обстановку на совершенно незнакомой ему земле, было самым весомым доказательством его воли, упорства, находчивости и безрассудства. Этот эпизод был ключевым для придания достоверности всей истории. Я не смог бы, глядя в глаза Нику Пиледжи, сказать: «Да, думаю, фильм будет отличный», — если бы этот фрагмент жизни Фрэнка был выброшен из сценария. Ник доверял мне в реализации видения, которое мы разделяли, и я не мог обмануть его доверие.
Продолжение → https://incrussia.ru/understand/face-to-face/