АЛЕКСАНДР КОЧЕТКОВ

***
Стихотворение принёсшее ему славу, или скорее сделавшего его известным, было опубликовано через 30 лет после его написания.
А до этого читательская публика практически не знала, что бы такой поэт , который давно умер.
Но после того как Таревердиев написал музыку к этому стихотворению
и песня прозвучала в фильме Рязанова, а Володин назвал свою знаменитую пьесу по строчке из стихотворения, его имя узнали многие.
Но у него были и другие хорошие стихи. Очень хорошие. И человек он был достойный.
Родился в 1900 в Подмосковье , в семье железнодорожника.
После гимназии поступил на филологический факультет МГУ, где увлёкся поэзией и познакомился с Верой Меркурьевой и Вячеславом Ивановым, которых он считал своими учителями. Ученик оказался очень способным.
«В 1921 году я узнал милого, прекрасного и даже удивительного Кочеткова», — писал Иванов впоследствии.
После университета занялся переводами, которые приобрели большую популярность в то время. Переводил Беранже, Шиллера, Корнеля, Расина, Гидаша и восточных авторов.
Тогда же в начале 30-х была написана и ставшая знаменитой "Баллада
о прокуренном вагоне", когда он чудом избежал гибели при крушении поезда, сдав билет на него за несколько часов до поездки. Это его так потрясло, что получилось потрясающее стихотворение. Это было в 1932 г. Ехал от будущей жены и в первом письме ей после катастрофы поезда было это стихотворение.
Опубликовано оно было благодаря усилиям Льва Озерова, верного поклонника всего творчества Кочеткова только в 1966 г. Но оно было популярно в списках во время войны.
Неизвестно, предпринимал ли Кочетков попытки опубликовать это стихотворение. Поэт Лев Озеров, писал, что автор «был беспомощен в отношении устройства судьбы своих сочинений. Стеснялся относить их в редакцию. А если и относил, то стеснялся приходить за ответом. Боялся грубости и бестактности».
А единственная публикация стихов была в журнале "Золотая зурна" во Владикавказе. Почему там-не понятно. И ещё был издан сборник стихов для детей в 1927 г.
Также он автор нескольких стихотворных пьес, таких как «Коперник», «Надежда Дурова», «Вольные фламандцы».
В начале 1940-х, познакомился с Мариной Цветаевой Общение переросло в крепкую дружбу, они часто бывали в гостях друг у друга.
Войну провёл в эвакуации, потом занимался переводами.
Умер в 1953 г. Место захоронения было долго неизвестно, хотя он умер в больнице, но в 2014 г. обнаружили урну с прахом в колумбарии Донского кладбища в Москве.
Баллада о прокуренном вагоне
– Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, –
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана –
Прольется пламенной смолой.
– Пока жива, с тобой я буду –
Душа и кровь нераздвоимы, –
Пока жива, с тобой я буду –
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду –
Ты понесешь с собой, любимый, –
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
– Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
– За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба – я и ты.
– Но если я безвестно кану –
Короткий свет луча дневного, –
Но если я безвестно кану
За звездный пояс, в млечный дым?
– Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них, –
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
Памяти моего кота
В приветливом роду кошачьем
Ты был к злодеям сопричтён.
И жил, и умер ты иначе,
Чем божий требует закон.
Мы жили вместе. В розном теле,
Но в глухоте одной тюрьмы.
Мы оба плакать не хотели,
Мурлыкать не умели мы.
Одна сжигала нас тревога.
Бежали в немоте своей,
Поэт - от ближнего и бога,
А кот - от кошек и людей.
И, в мире не найдя опоры,
Ты пожелал молиться мне,
Как я молился той, которой
Не постигал в земном огне.
Нас разлучили. Злой обиде
Был каждый розно обречён.
И ты людей возненавидел,
Как я божественный закон.
И, выброшен рукою грубой
В безлюдье, в холод, в пустоту,
Ты влез туда, где стынут трубы,
Где звёзды страшные цветут…
И там, забившись под стропила,
Ты ждал - часы, года, века, -
Чтоб обняла, чтоб приютила
Тебя хозяйская рука.
И, непокорным телом зверя
Сгорая в медленном бреду,
Ты до конца не мог поверить,
Что я не вспомню, не приду…
Я не пришёл. Но верь мне, милый:
Такой же смертью я умру.
Я тоже спрячусь под стропила,
Забьюсь в чердачную дыру.
Узнаю ужас долгой дрожи
И ожиданья горький бред.
И смертный час мой будет тоже
Ничьей любовью не согрет.
Поэт
Средь голых стен, изъеденных клопами,
Ни в смерть, ни в страсть
не верящий давно,
Сидит поэт, и пялится в окно,
И утомлённо вопрошает память.
Внизу - проспект с огнями и толпами,
Здесь - гребни крыш, безлюдно и темно.
В пустом бокале вспыхнуло вино.
Восходят звёзды робкими стопами.
Пером он помавает в пузырьке,
Чтоб раздробить сгустившуюся влагу, -
И лёгкая строка, скользя к строке,
Узором клякс ложится на бумагу.
Поэзия российская жива,
Пока из клякс рождаются слова.
***
Ласточки под кровлей черепичной
Чуть журчат, стрекочут тополя.
Деловито на оси привычной
Поворачивается земля.
И, покорны медленному кругу,
Не спеша, струятся в полусне -
Воды к морю, ласточки друг к другу,
Сердце к смерти, тополя к луне.
***
Чеканка ночи стала резче.
Сместился вверх воздушный пласт,
И загудело всё, и вещи
Запели - кто во что горазд -
Из-за реки, ветлой грачиной,
В корону мартовскую хвой…
А здесь, под кровлей, домовой
Зачиркал, зашуршал лучиной.
Шесток, заслонкой дребезжа,
Заплакал песенку дождя.
Подсвечник протянулся выше,
Колыша радужным крылом.
Смолой закапал ветхий дом,
Гроза рассыпалась по крыше -
И звёзды свежие зажглись.
Моя далёкая, проснись!
Сместилась к небу зыбь дневная.
Неудержимо и светло
Лечу в незримое жерло,
К тебе желанье простирая.
Какую бурю нанесло,
Сквозь поры, клеточки и щели,
В твоё жильё, к твоей постели,
К твоей душе!
Ещё сквозь сон,
Скажи с улыбкой: это - он
Послал крылатого предтечу
Весны, творимой вдалеке…
И окна распахни - навстречу
Моей кочующей тоске!
***
Так, молодости нет уж и в помине,
От сердца страсть, как песня, далека,
И жизнь суха, как пыльный жгут полыни,
И, как полынь, горька.
Но почему ж, когда руки любимой
Порой коснусь безжизненной рукой,
Вдруг сдавит грудь такой неодолимой,
Такой сияющей тоской?
И почему, когда с тупым бесстрастьем
Брожу в толпе, бессмысленно спеша,
Вдруг изойдёт таким поющим счастьем
Глухая, скорбная душа?
И этот взгляд, голодный и усталый,
Сквозь города туманное кольцо,
Зачем я возвожу на вечер алый
Как на прекрасное лицо?
***
Не верю я пророчествам,
Звучавшим мне не раз:
Что будет одиночеством
Мой горек смертный час.
Когда б очами смертными
Ни завладел тот сон, -
Друзьями неприметными
Я вечно окружён.
Коль будет утро чистое -
Протянет навсегда
Мне пёрышко огнистое
Рассветная звезда.
Пробьёт ли час мой в зоркую
Дневную тишину -
Под смех за переборкою
Беспечно я усну.
Придёт ли срок назначенный
В вечерней звонкой мгле, -
Журчаньем гнёзд укачанный,
Приникну я к земле.
Коль будет ночь угрюмая -
Сверчку со мной не спать,
И я забудусь, думая,
Что день придёт опять.
А страшное, любимая,
Весь горький пыл земной
Уйдут в невозвратимое
Задолго предо мной.
***
Шутил вчера,
шучу сегодня,
Горел века - и вновь горю!
И вновь о тайнах
преисподней
В прозрачных ямбах
говорю.
И к вам, друзья,
иду охотно,
Мне люб спокойный
ваш уют,
Когда за чаем беззаботно
Часы короткие текут.
В тот вечер
будет очень мило,
Меня попросят почитать…
И вдруг с души -
«нездешней силой»
Сорвёт «заклятия печать»!
И рьяным скептикам
всех толков,
Давая пищу для острот,
На сотню жалящих
осколков
Мой стих,
как бомбу, разорвёт!..
***
О, лёгкая отрада
Полузакрытых вежд!
Не надо мне, не надо
Ни счастья, ни надежд.
Повержены кумиры,
Порфиры пали с плеч.
Не надо гневной лиры, -
Пусть кроткой будет речь!
Пред смертью неизбежной,
Пред жизнью роковой
Клянусь:
твой слух мятежный
Не оскорблю мольбой!
Блаженно предан чуду
Явленья твоего,
Клянусь: вовек пребуду
Смиренный страж его!
Ни жалости, ни гнева,
Ни смеха не страшусь.
У ног твоих, о, Дева,
Пребуду век. Клянусь!
Не надо мне, не надо
Ни шлема, ни щита.
О, лёгкая отрада,
О, сладкая тщета!