Это произошло в ноябре 1883 года, когда полковник Олкотт, Дамодар и У.

Т. Браун предпринимали путешествие по северной Индии с целью создания отделений Теософского общества. Они прибыли в Лахор утром «в 9.00 и были препровождены в небольшой лагерь из шести палаток и четырёх больших шамьянасов (открытых брезентовых шатров), которые были разбиты к моему приезду прямо на открытом участке земли к северу от города».
Как ранее уже было сказано, город Лахор расположен в штате Пенджаб, недалеко от Тибета. Продолжим же цитировать рассказ полковника:
«Я спал в своей палатке в ночь на 19-е, когда вдруг очнулся, почувствовав прикосновение чьей-то руки. Лагерь был расположен на открытой равнине, и, поскольку я находился в зоне, которая была вне досягаемости лахорской полиции, моим первым животным инстинктом было защититься от потенциального религиозного фанатика-убийцы, так что я схватил незнакомца за плечи и спросил его на хиндустани, кто он и чего хочет. Это всё было сделано в один момент, и я держал мужчину настолько крепко, насколько держал бы тот, кто мог быть атакован в следующий момент и кто должен был защищать свою жизнь. Но тут добрый мелодичный голос произнёс: «Ты не знаешь меня? Ты не помнишь меня?» Это был голос Учителя К. Х. Во мне произошла быстрая смена чувств, я отпустил руки, сложил ладони в почтительном приветствии и захотел вскочить с постели, чтобы выказать ему своё уважение. Но своей рукой и голосом он остановил меня, и, после того как мы обменялись несколькими фразами, он взял мою левую руку в свою, сложил кисть своей правой руки в кулак и так стоял неподвижно позади моей правой руки в кулак и так стоял неподвижно позади моей походной кровати, откуда я мог видеть его божественно доброе лицо в свете лампы, которая стояла на ящике от упаковки позади него. Вскоре я почувствовал, как в моей руке появилось что-то мягкое, а в следующую минуту Учитель положил свою ласковую руку на мой лоб, произнёс благословение и покинул мою половину палатки, чтобы посетить г-на У. Т. Брауна, спасшего на другой половине за брезентовой ширмой, разделявшей палатку на два отделения. Теперь, когда я смог обратить внимание на себя, я обнаружил, что держу в левой руке сложенный лист бумаги, завернутый в какую-то шелковистую материю. Естественно, моим первым побуждением было подойти к лампе, развернуть бумагу и прочитать. Я обнаружил, что это было письмо от частного адвоката».
Это письмо, вручённое лично Кут Хуми, хранится в архивах Теософского общества в Адъяре. Оно написано знакомым почерком, ассоциирующимся с письмами Махатмы, текст выглядит так, как будто был набран чёрными чернилами, заполнены обе стороны листа бумаги. К письму приложена записка на клочке бумаги, написанная почерком полковника Олкотта:
«Письмо к Г. С. О., возникшее прямо в его руке, при вмешательстве Учителя К. Х., во время ночного визита к нему (Г. С. О.) в его лагерь на Майдане поблизости от Лахора». [H. P. Blavatsky Collected Writings. Vol. VI, p. 23]
Само письмо объясняет, почему оно явилось к полковнику Олкотту таким образом — с тем чтобы дать ему «это последнее реальное доказательство» существования Махатм, позволив ему встретиться с одним «во плоти». В начале письма говорится о приёме полковника Олкотта в члены Братства в Америке.
«С начала Вашего испытательного срока в Америке Вы много общались со мной, хотя Ваше несовершенное развитие часто заставляло Вас принимать меня за Артию; зачастую Вы считали работой Вашего сознания работу моего, пытавшегося оказать влияние на Ваше. Конечно, если руководствоваться Вашими собственными критериями возможности засвидетельствования, то Вам до сих пор не приводилось быть подлинным свидетелем, поскольку до настоящего момента мы ещё не встречались во плоти. Но наконец Вы таковым являетесь, и одной из целей моего путешествия из ашрама в Лахор было предоставить Вам это реальное доказательство. Вы не только видели меня и беседовали со мной, но и ощущали моё прикосновение, моя рука пожала Вашу, и так воображаемый К. Х. Становится реальным К.? Ваш скептический настрой, часто доходящий до крайнего консерватизма — возможно, это последняя черта, в которой Вас могли бы заподозрить не очень присматривающиеся к человеку люди, — постоянно серьёзно мешал Вашему внутреннему раскрепощению. Всё это делало Вас подозрительным — иногда до жестокости — в отношении Упасики, Борга, Джуала-К. и даже Дамодара и Д. Ната, которых Вы любите как сыновей. Эта наша встреча должна радикально изменить Ваш подход. Если же нет — то тем хуже для Вашего будущего: истина не пытается проникнуть наподобие вора-взломщика сквозь зарешёченные окна и обшитые железом двери.
Я являюсь к Вам не только лишь по собственной воле и желанию, но также и по указанию Махи Чохана, перед внутренним взором которого будущее лежит, как открытая страница. В Нью-Йорке Вы потребовали от М. Объективного доказательства того, что его визит к Вам не был майей, — и он предоставил его, не будучи о том попрошенным, я тоже даю Вам своё доказательство, и хотя я исчезну из поля Вашего зрения, эта записка будет напоминать Вам о нашей встрече. Сейчас я отправляюсь к молодому г-ну Брауну, чтобы проверить его интуицию. Завтра ночью, когда лагерь будет уже пуст и все самые дурные энергетические излучения, возможно, исходившие от некоторых людей здесь в течение дня, рассеются, я посещу Вас снова, с тем чтобы иметь более продолжительную беседу, поскольку Вас следует предостеречь от некоторых вещей в будущем...К. Х.»