Предыдущая публикация
Андреа Нолен: Когда квакеры управляли секс-торговлей: ранняя история кино
https://www.andreanolen.com/home/when-quakers-ran-the-sex-tradeВ Северной Америке мало групп с лучшей репутацией, чем Общество Друзей. Большинство историй об этой группе подчеркивают их этику, богатство и раннее принятие идей, которые стали «политически корректными» в западных обществах. Мне потребовалось время, чтобы понять, что эта радужная картина не совсем справедлива; одним из первых намёков стала следующая цитата из книги Эдвина Барроу «Готэм: История Нью-Йорка до 1898 года» (https://www.goodreads.com/book/show/217329.Gotham):
Бордели Сохо [1840–1850 годов], большинство из которых управлялись предприимчивыми мадам, были стильными заведениями, известными привлекательными женщинами, роскошной мебелью, изысканными спиртными напитками и чернокожими слугами, некоторые из которых также играли на пианино. Разные дома имели свою клиентуру (южане, немцы, посетители отеля «Астор Хаус») и свои особенности: «прекрасные квакерши» миссис Хэтэуэй, «красивые сеньориты, весьма искусные» миссис Эверетт, «французские красавицы» мисс Лиззи Райт.
Я прочитал немало литературы о секс-торговле XIX века, и это было первое упоминание о причастности квакеров. Тот факт, что квакерский бордель заслужил упоминание наравне с тем, где предлагали французских женщин — вершину женской привлекательности, — говорит о том, что квакеры более чем держались на равных с другими сутенёрами в Нью-Йорке. В XIX веке сутенёры редко эксплуатировали женщин и детей не из своей группы, поэтому, если в борделе миссис Хэтэуэй работали исключительно квакерши, это указывает на то, что её поставщики проституток и кредиторы, вероятно, тоже были квакерами.Я решил глубже исследовать это явление, и спустя год наткнулся на следующий твит:
https://x.com/IsabellaRosner/status/1430539340325793796
Доктор Изабелла Рознер #ИзабеллаРознер
Каждый день я вспоминаю о самой невероятной вещи, которую узнала в ходе своих исследований: работницы секс-индустрии начала XVIII века часто переодевались квакерами. Женщина на этой гравюре Марцеллуса Ларуна II 1688 года, предположительно квакерша, на самом деле может быть известной работницей секс-индустрии из Ковент-Гардена.
Автор твита, Изабелла Роснер, описывает себя так:Кандидат наук @kingshistory, изучаю рукоделие квакерских женщин (шитьё, восковые и ракушечные работы), 1650–1800 | историк текстиля и куратор | ведущая @sewwhatpodcast| работаю в @witney_antiques | она/её
Ковент-Гарден был и остаётся известным театральным и порочным районом Лондона (https://www.andreanolen.com/performers-prize-fighters-and-pimps-david-belasco). К 1688 году квакерское движение в Британии было ещё молодым (около 40 лет), учитывая медленное распространение идей в то время. Тем не менее, квакерские женщины уже стали секс-символами в народном воображении… как это возможно?Обратите внимание на тень за «секс-работницей», одетой как квакерша, на правой стороне изображения — это не её тень, а тень, соответствующая современному мужскому квакерскому костюму. (Изображение слева предоставлено Университетом Южной Флориды.) Намекал ли Ларон на контроль квакеров над секс-торговлей в Лондоне 1680-х годов? Исторически военные спекулянты часто инвестировали в бордели.
Квакерское движение родилось из радикальной протестантской проповеди Джорджа Фокса среди солдат парламентария Кромвеля. Это было военное религиозное движение, сосредоточенное вокруг харизматичной личности Фокса, и, если не для армии, то культ солдата. Фокс черпал идеи из исламских беженцев (которые «тряслись», впадая в экстаз от духа Аллаха); ренессансного герметизма; исламских и еврейских критиков личности Христа; и милленаристских идей немецкого христианского мистицизма, чтобы создать торгово-ориентированную религию с гибкими правилами и непрозрачным руководством. Эти разрозненные источники отражали маргинальные движения в европейском обществе, часто ассоциировавшиеся с сексуальной распущенностью и эксплуатацией.
Я писал об элитных представлениях об османских сексуальных нормах в своём посте о Люси Дафф Гордон (https://www.andreanolen.com/home/cosmos-great-aunt-lucie-duff-gordon). Секты, подобные рантерам (https://en.wikisource.org/wiki/1911_Encyclopædia_Britannica/Ranters), неловким попутчикам квакеров в их ранние дни, к 1700-м годам были разоблачены как антиномианцы, использовавшие ложную святость для оправдания своих оргий. Поздние радикальные протестантские секты, такие как «Моравские братья» графа Цинзендорфа, ответвление пиетизма, в первой половине XVIII века также скатились к подобным практикам. (Возможно, даже вероятно, что пиетизм и квакерство имеют общие исторические корни, но это вызывало дискомфорт у апологетов обеих групп.) Современные еврейские еретики, такие как влиятельные саббатианцы, также шли по этому проторенному пути.
Квакерское движение родилось из радикальной протестантской проповеди Джорджа Фокса среди солдат парламентария Кромвеля. Это было военное религиозное движение, сосредоточенное вокруг харизматичной личности Фокса, и, если не для армии, то культ солдата. Фокс черпал идеи из исламских беженцев (которые «тряслись», впадая в экстаз от духа Аллаха); ренессансного герметизма; исламских и еврейских критиков личности Христа; и милленаристских идей немецкого христианского мистицизма, чтобы создать торгово-ориентированную религию с гибкими правилами и непрозрачным руководством. Эти разрозненные источники отражали маргинальные движения в европейском обществе, часто ассоциировавшиеся с сексуальной распущенностью и эксплуатацией.
Я писал об элитных представлениях об османских сексуальных нормах в своём посте о Люси Дафф Гордон (https://www.andreanolen.com/home/cosmos-great-aunt-lucie-duff-gordon). Секты, подобные рантерам (https://en.wikisource.org/wiki/1911_Encyclopædia_Britannica/Ranters), неловким попутчикам квакеров в их ранние дни, к 1700-м годам были разоблачены как антиномианцы, использовавшие ложную святость для оправдания своих оргий. Поздние радикальные протестантские секты, такие как «Моравские братья» графа Цинзендорфа, ответвление пиетизма, в первой половине XVIII века также скатились к подобным практикам. (Возможно, даже вероятно, что пиетизм и квакерство имеют общие исторические корни, но это вызывало дискомфорт у апологетов обеих групп.) Современные еврейские еретики, такие как влиятельные саббатианцы, также шли по этому проторенному пути.
Портрет Джорджа Фокса 1799 года — через сто лет после его смерти — из Национальной портретной галереи Великобритании (https://www.npg.org.uk/collections/search/portrait/mw36556/George-Fox).
Короче говоря, квакерство возникло из загрязнённого источника. Войны обычно приносят с собой повышенную терпимость к проституции, особенно направленной на ту же аудиторию, что и у Фокса. В первые десятилетия существования Общества Друзей общественность раз за разом сталкивалась с примерами радикальной протестантской и еврейской сексуальности, вышедшей из-под контроля под видом лицемерной религиозности. Эти общественные представления впитались в популярную культуру и порнографические материалы того времени, как отмечено в наблюдении Роснер.
Ещё более удивительно, как долго сохранялись общественные представления о квакерской гиперсексуальности. В своей статье «Квакерская одежда, сексуальность и приручение реформ в викторианском романе» (https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/20707027/) историк Сюзанна Кин поясняет следующее:
«Костюм» квакерши имел двойное значение в преступном мире Англии XIX века. Во многом благодаря «реформаторской» работе квакерши Элизабет Герни Фрай (1780–1845) квакерская одежда стала статусным символом среди осуждённых женщин-преступниц и проституток в тюрьмах того времени. Фрай демонстрировала своё богатство перед отчаявшимися заключёнными:
Ещё более удивительно, как долго сохранялись общественные представления о квакерской гиперсексуальности. В своей статье «Квакерская одежда, сексуальность и приручение реформ в викторианском романе» (https://pubmed.ncbi.nlm.nih.gov/20707027/) историк Сюзанна Кин поясняет следующее:
Представления о квакершах в костюмах XVIII и XIX веков и их реальных прототипах одновременно вызывали противоречивые образы: молчаливые, но пылкие в речах, целомудренные, но вызывающие мысли о сексуальности. На протяжении викторианского периода простая квакерская одежда выступала двойным знаком скромности и страсти, скрывая и одновременно подчёркивая контуры фигуры. Квакерши символизировали девичью чистоту, а не вечную девственность монахинь.
…
Для теоретиков и историков костюма, таких как Филипп Перро, одежда амбивалентно привлекает внимание к скрытым частям тела: «Она раскрывает, скрывая, и демонстрирует сексуально заряженные части тела, которые прикрывает… Сама скромность, за которую она ручается, намекает на очарование того, что она скрывает» (12). Это не только наблюдение XX века: в «Фикциях скромности» Рут Йезелл повторяет наблюдение, часто высказывавшееся викторианцами, такими как Вестермарк, Дарвин и Спенсер, что «один из парадоксов скромности заключается в том, что одетое тело манит больше, чем обнажённое» (47). По этой логике практически всё тело тщательно скрытой женщины в квакерской одежде становится эрогенной зоной.
Под «квакершей в костюме» Кин имеет в виду популярную тенденцию XIX века наряжаться на вечеринках: женщины привлекали внимание к своему телу и сексуальности в праздничной атмосфере, одеваясь как квакерши. Нарядиться квакершей на модной вечеринке посылало те же сигналы, что сегодня наряд «французской горничной» или «школьницы». «Проповедующая квакерша» для поколений британцев была тем же, чем позже стала «строгая няня» для фетишистов.…
Для теоретиков и историков костюма, таких как Филипп Перро, одежда амбивалентно привлекает внимание к скрытым частям тела: «Она раскрывает, скрывая, и демонстрирует сексуально заряженные части тела, которые прикрывает… Сама скромность, за которую она ручается, намекает на очарование того, что она скрывает» (12). Это не только наблюдение XX века: в «Фикциях скромности» Рут Йезелл повторяет наблюдение, часто высказывавшееся викторианцами, такими как Вестермарк, Дарвин и Спенсер, что «один из парадоксов скромности заключается в том, что одетое тело манит больше, чем обнажённое» (47). По этой логике практически всё тело тщательно скрытой женщины в квакерской одежде становится эрогенной зоной.
«Костюм» квакерши имел двойное значение в преступном мире Англии XIX века. Во многом благодаря «реформаторской» работе квакерши Элизабет Герни Фрай (1780–1845) квакерская одежда стала статусным символом среди осуждённых женщин-преступниц и проституток в тюрьмах того времени. Фрай демонстрировала своё богатство перед отчаявшимися заключёнными:
Важнее всего здесь образ, а не реальность, ведь, хотя одежда Фрай выглядела простой и строгой, она всегда шилась из лучших тканей: «квакерский шёлковый платок коричневого цвета, который она носила как знаменитый реформатор тюрем, был подбит горностаем» (Роуз 35). Более важным, чем её одежда, было влияние дисциплины квакерского стиля, которую Фрай привносила в беспокойное общество за пределами Общества Друзей.
Фрай использовала материальные блага, чтобы отделять «моральных» женщин от «аморальных» в тюремной системе, предоставляя своим фавориткам платья лучшего качества. Призывая женщин следовать её правилам, Фрай укрепляла культуру материализма, всегда пронизывающую секс-индустрию, но с добавлением собственного поверхностного слоя праведности:Одежда также стала наиболее заметным инструментом, с помощью которого Фрай наводила порядок среди заключённых. После разделения осуждённых и ещё не осуждённых заключённых Фрай отделила проституток от «скромных» женщин. Среди осуждённых женщин, совершивших преступления «не тяжёлого морального характера» (Фрай 34–37), выделялись и награждались немного лучшей одеждой. Хотя квакерские женщины не носят униформу, тюремная одежда, стандартизированная Фрай, подражала идеализированному костюму квакерш…
«Реформация» проституток, часто людей, которых с детства готовили к жизни в проституции, редко была успешной. Этот факт в сочетании с дороговизной одежды того времени означал, что, будучи выпущенными, эти бывшие заключённые, вероятно, возвращались к проституции, нося сексуально провокационные наряды, предоставленные Фрай. Было ли это случайностью? Опыт американских квакеров в отношении проституток определённо (https://www.historians.org/perspectives-issue/february-2015/) был полон эксплуатации, корысти и злоупотреблений.Элизабет Фрай, одетая в дорогие наряды, была женой богатого врача и издателя из Бристоля/Лондона по имени Джозеф Фрай. Элизабет была сестрой Джозефа Герни, и вместе они выступали против смертной казни за подделку валюты — преступление, в котором квакеры Северной Америки, особенно в районе Род-Айленда, были непропорционально активны. После 1776 года производство фальшивой валюты для Британской империи было возвращено в такие города, как Бристоль, откуда происходила семья Фрай. И семьи Фрай, и Герни были квакерами.
Гиперсексуальность и лицемерие квакеров были настолько широко известны, что стали обычным материалом в порнографических изданиях XIX века: Современный анекдот подчёркивает пикантный викторианский образ квакерш: известную женщину-проповедницу спрашивают, не внушал ли ей «дух» мыслей о браке, на что она отвечает: «Нет, друг, но плоть часто внушала».
Появление этого анекдота в сборниках поздневикторианских порнографических журналов «Жемчужина» и «Будуар» подчёркивает эротическую природу квакерши — женщины, движимой духом, чтобы говорить откровенно о теле. Второй анекдот ещё больше акцентирует внимание на плоти квакерши:
«Папист и квакер путешествовали по равнине, где был установлен крест, и папист весьма набожно поклонился ему, что так разожгло рвение честного квакера, что он с негодованием сказал паписту: „Ты мог бы с тем же успехом поклониться виселице, ведь они обе сделаны из дерева“. На что папист ответил: „Тогда, в знак приветствия, ты мог бы с таким же успехом поцеловать зад своей жены, как и её рот, ведь они оба сделаны из одного материала“» (Будуар 63).
Но то, что существуют общественные представления, не обязательно делает их справедливыми — был ли образ квакерской гиперсексуальности справедливым?Появление этого анекдота в сборниках поздневикторианских порнографических журналов «Жемчужина» и «Будуар» подчёркивает эротическую природу квакерши — женщины, движимой духом, чтобы говорить откровенно о теле. Второй анекдот ещё больше акцентирует внимание на плоти квакерши:
«Папист и квакер путешествовали по равнине, где был установлен крест, и папист весьма набожно поклонился ему, что так разожгло рвение честного квакера, что он с негодованием сказал паписту: „Ты мог бы с тем же успехом поклониться виселице, ведь они обе сделаны из дерева“. На что папист ответил: „Тогда, в знак приветствия, ты мог бы с таким же успехом поцеловать зад своей жены, как и её рот, ведь они оба сделаны из одного материала“» (Будуар 63).
Я думаю, лучший способ ответить на этот вопрос — посмотреть на единственную территорию, где квакеры устанавливали правила: Пенсильвания до 1776 года и «квакерский город» Филадельфия. Король Карл II передал «собственность» квакеру Уильяму Пенну, чтобы урегулировать военные займы (https://statemuseumpa.org/charter-pennsylvania-birth-certificate/), предоставленные отцом этого праведного пацифиста. (Семья Пеннов была известной военной семьёй (https://www.ushistory.org/penn/bio.htm), а также ростовщиками.) Фактически, это дало квакерскому меньшинству колонии Пенсильвания сюзеренитет над этой территорией, изначально заселённой шведами и голландцами. Историк Сара Ребекка Шмидт (https://scholarworks.wm.edu/etd/1539626685/) объясняет, как эта новая британская форма правления повлияла на местную секс-торговлю:
Ещё один колониальный город, который может пролить свет на сексуальные проступки в XVIII веке, — это Филадельфия. Район, который стал первой столицей Соединённых Штатов, был заселён как Новая Швеция в 1638 году. Город оставался таковым до 1655 года, когда он был поглощён Новыми Нидерландами, но Новые Нидерланды (позже переименованные в Пенсильванию) не стали британской колонией до 1682 года (Райс 1983). Возможно, смена руководства/власти позволила непристойному поведению остаться незамеченным и, в свою очередь, экспоненциально вырасти до такой степени, что законодательным органам пришлось принять меры в 1697/98 годах:
«Что касается роста порока, мы не можем не признать, что по мере того, как это место становилось более населённым и население увеличивалось, распущенность и порок также проникли сюда, что мы оплакиваем... Что касается таверн, мы считаем, что их слишком много в правительстве, особенно в Филадельфии, что является одной из главных причин роста порока и затрудняет его подавление и контроль» (Цит. по Райс 1983: 30).
К 1757 году в Филадельфии насчитывалось 120 таверн (Райс 1983: 31), британские казармы, печально известные тем, что в них проживали низшие слои общества, беглецы и проститутки (Лайонс 2006: 110), а также пещерообразные бордели вдоль берегов реки Делавэр (Флекснер 1982: 449; Лайонс 2006: 110). К 1776 году население достигло более 21 000 человек (Райс 1983: 31), что было достаточно большим, чтобы скрывать даже мужскую гомосексуальность (Бенеманн 2006: XVI). Однако документация сексуальных проступков трудна для обнаружения; во время своих исследований Клэр Лайонс заметила, что сообщество больше заботилось о насилии со стороны моряков, чем о проститутках или их бизнесе, когда она изучала статьи 1760-х годов из «Пенсильванской газеты» (2006: 108). Она обнаружила, что проституция документировалась только в случае совершения другого преступления или его причастности (Лайонс 2006). Подобно газетам, судебные записи также содержат подробности о сексуальных проступках только тогда, когда совершалось «настоящее преступление» (Лайонс 2006: 109).
Секс-торговля под «собственничеством» квакеров процветала «экспоненциально», если с ней не ассоциировались более заметные преступления.«Что касается роста порока, мы не можем не признать, что по мере того, как это место становилось более населённым и население увеличивалось, распущенность и порок также проникли сюда, что мы оплакиваем... Что касается таверн, мы считаем, что их слишком много в правительстве, особенно в Филадельфии, что является одной из главных причин роста порока и затрудняет его подавление и контроль» (Цит. по Райс 1983: 30).
К 1757 году в Филадельфии насчитывалось 120 таверн (Райс 1983: 31), британские казармы, печально известные тем, что в них проживали низшие слои общества, беглецы и проститутки (Лайонс 2006: 110), а также пещерообразные бордели вдоль берегов реки Делавэр (Флекснер 1982: 449; Лайонс 2006: 110). К 1776 году население достигло более 21 000 человек (Райс 1983: 31), что было достаточно большим, чтобы скрывать даже мужскую гомосексуальность (Бенеманн 2006: XVI). Однако документация сексуальных проступков трудна для обнаружения; во время своих исследований Клэр Лайонс заметила, что сообщество больше заботилось о насилии со стороны моряков, чем о проститутках или их бизнесе, когда она изучала статьи 1760-х годов из «Пенсильванской газеты» (2006: 108). Она обнаружила, что проституция документировалась только в случае совершения другого преступления или его причастности (Лайонс 2006). Подобно газетам, судебные записи также содержат подробности о сексуальных проступках только тогда, когда совершалось «настоящее преступление» (Лайонс 2006: 109).
Политическая власть квакеров изменилась после революции 1776 года, что, в свою очередь, повлияло на секс-торговлю. В Филадельфии бизнес продолжался как обычно, и я напишу об этом подробнее позже. Однако в Нью-Йорке, где проституция тесно ассоциировалась с британским деспотизмом и оккупацией, ситуация была гораздо интереснее.
Когда британцы были изгнаны из Нью-Йорка в День эвакуации в 1783 году, их проститутки и квакеры, которые их сводили, также были изгнаны из города. История этих несчастных женщин стала политическим инструментом в 1970-х годах, когда разрушительное влияние секс-торговли на политику получило общественное обсуждение через такие работы, как книга Эдварда Бристоу «Проституция и предубеждение: Еврейская борьба против белого рабства» и широко разрекламированные процессы по обвинению в непристойности миллионера-издателя Ларри Клакстона Флинта-младшего. (Голливуд прославил Флинта(https://en.wikipedia.org/wiki/The_People_vs._Larry_Flynt) в 1990-х годах.) Женщины, ставшие жертвами этого оружия секс-торговли XVIII века, были известны как «Джексонские белые» и «Джексонские чёрные». Их история захватывающая.
В XVIII веке европейцы — как законопослушные, так и преступники — нередко собирались (похищались) своими правителями и принуждались к военной службе. Монархи также насильно вербовали женщин для сексуального обслуживания этих новобранцев, используя схожие тактики. Британцы делали это во время Американской революции, чтобы контролировать поведение своих войск, которые в противном случае могли бы издеваться над местным американским населением и проиграть войну идеологически. Как политические союзники своего патрона, британского монарха, квакерские сутенёры были важной частью этой стратегии общественных связей.
Однако американцы разгадали этот обман, и негативные социальные последствия обширной британской секс-торговли привели к бунтам в местах расположения этих борделей, как отмечает Шмидт:
Бордели в Нью-Йорке подвергались нападениям в знак протеста против британских солдат в 1765 году и были причиной бунтов в конце XVIII века. Начало бунтов в борделях 1793–1799 годов произошло в доме Матушки Кэри, расположенном между третьим и пятым округами на северной окраине города. Семнадцатилетнюю девушку заманили в этот дом и изнасиловал богатый человек, который позже был оправдан (Гилдж 1987: 88). Шесть дней спустя, 14 октября, разъярённая толпа начала забрасывать камнями бордель Матушки Кэри; бунтовщики сорвали с крыши черепицу, уничтожили кровати и другую мебель, выстрелы полицейских не смогли остановить восстание (Гилдж 1987: 88). Статья в местном журнале от 16 октября 1793 года под заголовком «„Прогулка“ Позапрошлой ночью гнездо ЦЫПОЧЕК Матушки Кэри... было сильно потревожено примерно 600 разгневанными гражданами» (Цит. по Гилдж 1987: 90–91) упоминает, что из окон дома были выброшены нижние юбки, сорочки, шёлка, пуховый диван и перинные кровати; позже той же ночью полиция была вызвана обратно на улицы около Уоррен/Мюррей (Гилдж 1987).
Всего в упомянутых бунтах 1793 года было арестовано семь человек; в бунтах 1799 года — сорок пять…
В ранней Америке проституция ассоциировалась с эксплуататорским классом богатых британских сторонников, многие из которых были квакерами. Лондон заключал контракты на поставку женщин со всей империи для обслуживания военных борделей; в этом конкретном конфликте такими женщинами были упомянутые «Джексонские белые» и «Джексонские чёрные».Всего в упомянутых бунтах 1793 года было арестовано семь человек; в бунтах 1799 года — сорок пять…
Проститутки Джексона — названные так потому, что британский капитан по фамилии Джексон получил контракт на поставку тысяч женщин из Британии, а позже из Вест-Индии для обслуживания оккупационных войск — стали известны в 1930-х годах, когда историк Дж. К. Стормс собирал устные истории жителей и окрестностей гор Рамапо в южном штате Нью-Йорк/северном Нью-Джерси. Эти нью-йоркцы/жители Нью-Джерси считали себя или своих соседей потомками этих несчастных женщин:
Солдаты грубого и готового к бою типа, составлявшие среднего британского Томми того времени, могли легко своей беспечной свободой настроить весь город против Англии и заставить его решительно поддерживать американское дело…
Но выход из этой трудности был, и он давно использовался воюющими европейскими нациями, в том числе самой Англией. После небольшого расспроса был найден человек, готовый взяться за это дело. Его звали Джексон… Мы не знаем, был ли он жителем Лондона, хотя, предположительно, был, поскольку его знали в военном министерстве, расположенном там.
Был заключён контракт, согласно которому Джексон должен был найти три тысячи пятьсот молодых женщин, от которых Англия, по её мнению, могла легко избавиться, и отправить их в Америку, чтобы они стали интимной собственностью армии, расквартированной в Нью-Йорке, тем самым снимая напряжение, вызванное тем, что в любой момент эти солдаты могли взять себе местных жительниц, которые временно пришлись им по вкусу.
Правительство должно было обеспечить транспортировку жертв этого заговора, а по прибытии в Нью-Йорк могло позаботиться о них по своему усмотрению. По окончании войны, которая, как считалось, скоро закончится, поскольку разрабатывались другие планы для быстрого подавления этого восстания, будет придумано какое-то решение для этой ситуации. Когда Джексон поставит требуемое количество женщин, его контракт будет выполнен. За свои услуги он должен был получить плату в английском золоте; по лучшей имеющейся информации, это было 2 фунта за каждую женщину.
Джексон поручил своим агентам вербовать женщин из борделей Лондона, Ливерпуля, Саутгемптона и других английских городов вдоль морского побережья. Эти люди должны были работать тихо и быстро; женщины противились этому плану, а народ в любой момент мог восстать против него. Не то чтобы существовало всеобщее сочувствие к этим женщинам, которых практически продавали в рабство в чужой стране, но Джексон и его люди не были слишком разборчивы в отношении тех, кого они захватывали. Если молодая женщина или замужняя дама случайно возвращалась домой с работы или находилась на улице по честному делу, она подвергалась той же участи, что и обитательницы домов дурной репутации, и многие уважаемые работницы или молодые домохозяйки были похищены и уведены в жизнь позора за морем.
Джексон загружал свой человеческий груз на суда в гаванях, заставлял их спускаться под палубу и задраивал люки, чтобы предотвратить побег, даже через самоубийство, прыжок за борт. Все доступные суда, пригодные для плавания, использовались для перевозки солдат и припасов для армии, и ни одно не могло быть выделено, кроме самых ветхих посудин. Джексон использовал двадцать таких судов. Все они отплыли в Америку, но во время пересечения океана разразилась сильная буря. Некоторые суда отделились от других. В итоге, одно за другим, в Нью-Йорк прибыли девятнадцать из них…
Оплата за каждую голову делала эту потерю серьёзной проблемой для Джексона, с добавлением вероятности, что неспособность поставить оговорённое количество женщин могла быть использована как аргумент для расторжения его контракта.
Соответственно, одно судно было отправлено в Вест-Индию, наиболее доступное британское владение, загруженное чернокожими женщинами, собранными тем же способом, что и остальные, и доставлено в Нью-Йорк.
Я хотел бы подчеркнуть, что ничто в рассказе Стормса об этих устных историях не противоречит тому, что мы знаем о британских военных и их связи с секс-торговлей в то время. Народные знания жителей Рамапо о своей истории соответствуют академическим данным.Но выход из этой трудности был, и он давно использовался воюющими европейскими нациями, в том числе самой Англией. После небольшого расспроса был найден человек, готовый взяться за это дело. Его звали Джексон… Мы не знаем, был ли он жителем Лондона, хотя, предположительно, был, поскольку его знали в военном министерстве, расположенном там.
Был заключён контракт, согласно которому Джексон должен был найти три тысячи пятьсот молодых женщин, от которых Англия, по её мнению, могла легко избавиться, и отправить их в Америку, чтобы они стали интимной собственностью армии, расквартированной в Нью-Йорке, тем самым снимая напряжение, вызванное тем, что в любой момент эти солдаты могли взять себе местных жительниц, которые временно пришлись им по вкусу.
Правительство должно было обеспечить транспортировку жертв этого заговора, а по прибытии в Нью-Йорк могло позаботиться о них по своему усмотрению. По окончании войны, которая, как считалось, скоро закончится, поскольку разрабатывались другие планы для быстрого подавления этого восстания, будет придумано какое-то решение для этой ситуации. Когда Джексон поставит требуемое количество женщин, его контракт будет выполнен. За свои услуги он должен был получить плату в английском золоте; по лучшей имеющейся информации, это было 2 фунта за каждую женщину.
Джексон поручил своим агентам вербовать женщин из борделей Лондона, Ливерпуля, Саутгемптона и других английских городов вдоль морского побережья. Эти люди должны были работать тихо и быстро; женщины противились этому плану, а народ в любой момент мог восстать против него. Не то чтобы существовало всеобщее сочувствие к этим женщинам, которых практически продавали в рабство в чужой стране, но Джексон и его люди не были слишком разборчивы в отношении тех, кого они захватывали. Если молодая женщина или замужняя дама случайно возвращалась домой с работы или находилась на улице по честному делу, она подвергалась той же участи, что и обитательницы домов дурной репутации, и многие уважаемые работницы или молодые домохозяйки были похищены и уведены в жизнь позора за морем.
Джексон загружал свой человеческий груз на суда в гаванях, заставлял их спускаться под палубу и задраивал люки, чтобы предотвратить побег, даже через самоубийство, прыжок за борт. Все доступные суда, пригодные для плавания, использовались для перевозки солдат и припасов для армии, и ни одно не могло быть выделено, кроме самых ветхих посудин. Джексон использовал двадцать таких судов. Все они отплыли в Америку, но во время пересечения океана разразилась сильная буря. Некоторые суда отделились от других. В итоге, одно за другим, в Нью-Йорк прибыли девятнадцать из них…
Оплата за каждую голову делала эту потерю серьёзной проблемой для Джексона, с добавлением вероятности, что неспособность поставить оговорённое количество женщин могла быть использована как аргумент для расторжения его контракта.
Соответственно, одно судно было отправлено в Вест-Индию, наиболее доступное британское владение, загруженное чернокожими женщинами, собранными тем же способом, что и остальные, и доставлено в Нью-Йорк.
Естественно, когда в 1783 году наступил День эвакуации, эти женщины оказались в вдвойне ужасающей ситуации:
Вдруг кто-то вспомнил о сотнях английских женщин, заключённых в Лиспенардс-Мидоус [главных борделях, расположенных недалеко от современной Канал-стрит в Нью-Йорке]. Не было места, чтобы взять их с собой, даже если бы было такое желание… Был отдан поспешный приказ, гонец помчался в Мидоус, отпер и распахнул большие ворота частокола и поспешил обратно, чтобы сбежать из города вместе со своими товарищами.
Из ворот частокола хлынула пёстрая толпа женщин, после нескольких лет заточения в их зловонных помещениях. Вскоре группа разделилась; около пятисот женщин решили направиться на север и бродили вдоль берега реки Гудзон, пока не достигли открытой местности в районе современного города Хусик-Фоллс, в ста пятидесяти милях от их бывшей тюрьмы. Там они оставались, уменьшаясь в числе, пока примерно сорок лет назад не исчезли полностью, когда умер последний представитель этой группы.
Гораздо большая часть людского потока, хлынувшего из Лиспенардс-Мидоус в тот знаменательный День эвакуации 1783 года, каким-то ныне неизвестным способом достигла западного берега Гудзона. Возможно, их поспешно переправили через реку на некоторых военных судах в качестве последнего акта гуманизма. Как бы то ни было, оборванная толпа достигла стороны Нью-Джерси и начала своё паломничество, чужаки в чужой стране, без места, куда пойти. По оценкам, эта орда насчитывала около трёх тысяч человек или чуть больше. Хотя многие женщины умерли от холода и болезней, было ограниченное увеличение численности за счёт рождений. К компании присоединились несколько солдат, предпочитавших связать свою судьбу с беженцами, сформировав квазипривязанность к кому-то из них. Тори, которые не смогли обеспечить себе проход в канадские порты, заботились о своей физической безопасности, а не о социальном статусе, поскольку было ясно, что остров Манхэттен внезапно стал слишком мал для совместного проживания патриотов и тори…
Затем последовал ещё один памятный поход. Через луга Хакенсак, вверх по долине реки Сэддл эти отверженные пробирались пешком. Женщины несли младенцев на руках, старшие дети цеплялись за их оборванные юбки, ещё более старшие бегали туда-сюда, радуясь новой свободе, которую они не могли понять. Грабёж фруктовых садов и умышленные набеги на поля и огороды вызывали гнев фермеров, которые прогоняли странников жёсткими словами и часто более жёсткими ударами, на что те отвечали тем же. Никто не хотел этих несчастных. Когда они останавливались отдохнуть, на них натравливали соседских собак.
Наконец, миновав Окленд, толпа вошла в перевал Рамапо…
Из ворот частокола хлынула пёстрая толпа женщин, после нескольких лет заточения в их зловонных помещениях. Вскоре группа разделилась; около пятисот женщин решили направиться на север и бродили вдоль берега реки Гудзон, пока не достигли открытой местности в районе современного города Хусик-Фоллс, в ста пятидесяти милях от их бывшей тюрьмы. Там они оставались, уменьшаясь в числе, пока примерно сорок лет назад не исчезли полностью, когда умер последний представитель этой группы.
Гораздо большая часть людского потока, хлынувшего из Лиспенардс-Мидоус в тот знаменательный День эвакуации 1783 года, каким-то ныне неизвестным способом достигла западного берега Гудзона. Возможно, их поспешно переправили через реку на некоторых военных судах в качестве последнего акта гуманизма. Как бы то ни было, оборванная толпа достигла стороны Нью-Джерси и начала своё паломничество, чужаки в чужой стране, без места, куда пойти. По оценкам, эта орда насчитывала около трёх тысяч человек или чуть больше. Хотя многие женщины умерли от холода и болезней, было ограниченное увеличение численности за счёт рождений. К компании присоединились несколько солдат, предпочитавших связать свою судьбу с беженцами, сформировав квазипривязанность к кому-то из них. Тори, которые не смогли обеспечить себе проход в канадские порты, заботились о своей физической безопасности, а не о социальном статусе, поскольку было ясно, что остров Манхэттен внезапно стал слишком мал для совместного проживания патриотов и тори…
Затем последовал ещё один памятный поход. Через луга Хакенсак, вверх по долине реки Сэддл эти отверженные пробирались пешком. Женщины несли младенцев на руках, старшие дети цеплялись за их оборванные юбки, ещё более старшие бегали туда-сюда, радуясь новой свободе, которую они не могли понять. Грабёж фруктовых садов и умышленные набеги на поля и огороды вызывали гнев фермеров, которые прогоняли странников жёсткими словами и часто более жёсткими ударами, на что те отвечали тем же. Никто не хотел этих несчастных. Когда они останавливались отдохнуть, на них натравливали соседских собак.
Наконец, миновав Окленд, толпа вошла в перевал Рамапо…
В 1974 году, примерно в то время, когда издатель Ларри Флинт запустил журнал Hustler, посвящённый жёсткой порнографии, и продажи Playboy Хью Хефнера достигли пика, антрополог Дэвид Коэн опубликовал свою книгу «Народ гор Рамапо» (https://books.google.com/books/about/The_Ramapo_Mountain_People.html?id=JrlFAQAAIAAJ&source=kp_book_description), которая поставила под сомнение повествование Стормса. В США 1970-х годов порнография была видна как никогда раньше, и порноиндустрия, часть секс-торговли, рисковала больше, чем когда-либо. Общественный протест был неизбежен.
Стратегия Коэна заключалась в том, чтобы опровергнуть эту тогда известную историю злоупотреблений в секс-торговле, ставя под сомнение существование «Джексонских белых» и «Джексонских чёрных». Вкратце, аргументы Коэна были следующими: 1) жители Рамапо и окрестностей не могут быть доверены в точном запоминании своей истории, 2) неназванные источники не смогли подтвердить газетные ссылки Стормса, и 3) Коэн говорил с кем-то, кто утверждал, что Стормс (к тому времени уже покойный) сказал ей, что он писал «цветисто». В справедливости, Коэн признал, что рассказы Стормса точно отражали существующие устные истории региона.
На мой взгляд, критика Коэна в отношении газет — это наиболее значимые замечания, к которым приближается антрополог. Если тщательное изучение «Нью-Йорк Газеттир» Ривингтона с 1773 по 1783 год не содержит ссылок, которые записал Стормс, это ослабляет его источники о жертвах Джексона, но никоим образом не отрицает их существование. Однако мы ничего не знаем о так называемых исследователях, на которых опирается критика Коэна, ни о их методах исследования. Я много просматривал газетные архивы в своей жизни, и очень легко упустить информацию, если параметры поиска слишком узкие. Также нередко архивы оказываются очищенными, когда на кону интересы влиятельных людей — я сам это видел в отношении секс-торговли.
Если бы Коэн хотел создать академически строгую работу, он мог бы попытаться проследить за отколовшейся группой «Джексонских белых», которые ушли на север, в конечном итоге в Хусик-Фоллс, штат Нью-Йорк. Если бы он это сделал, он бы нашёл другие доказательства их существования — и того, что их сводили квакеры в Хадсоне, штат Нью-Йорк.
Проститутки, находившиеся под контролем британцев, бежавшие в День эвакуации 1873 года, двигались вдоль реки Гудзон на север, в сторону дружественной Канады. Гудзон, штат Нью-Йорк, — остановка на пути к их конечному пункту назначения — Хусик-Фолс, штат Нью-Йорк. В конце XVIII века это были приграничные районы с некоторыми пробританскими настроениями. Хусик граничит с Вермонтом; граница Вермонта и Канады была местом фальшивомонетничества в британской войне против отцов-основателей США.
В своей книге «Улица Даймонд: История маленького городка с большим кварталом красных фонарей»(https://www.goodreads.com/book/show/950517.Diamond_Street), Брюс Эдвард Холл документирует историю некоторых проституток, бежавших на север, в Хадсоне, штат Нью-Йорк:Имена и лица [в борделях] менялись с годами. Право собственности на маленькие дома переходило от владельца к владельцу, но их назначение оставалось в основном неизменным с тех пор, как квакеры разрешили открыть первый дом дурной репутации в ранние дни мореплавания этого сообщества…
Туманы в долине реки всё ещё хранят шёпот легенд о женщинах, известных как «Джексонские белые»… Предположительно, мистер Джексон доставил более 3000 женщин британской армии, оккупировавшей Нью-Йорк… Там «распутницы процветали нагло, пока эти притоны процветали». Процветали, то есть, до тех пор, пока британцы не проиграли войну, и наглые распутницы не были изгнаны из города победившими американцами в 1783 году, в том же году, когда некоторые квакеры Новой Англии покупали землю для строительства великого нового города выше по реке [Хадсон]… Другие осели в более крупных городах долины реки Гудзон — Йонкерс, Ньюбург, Кингстон, Покипси, Олбани.
… Квакеры терпели бы небольшое количество. Они были полезны для бизнеса, и, как все знали, случайный секс с проституткой удерживал мужчину от измены жене…
В основном квакерские поселенцы, известные последующим поколениям как «собственники», впервые прибыли в то, что сейчас является Хадсоном, в 1783 году — состоятельные мореплаватели с Нантакета и Мартас-Винъярд, стремившиеся основать внутреннюю гавань… Голландские бюргеры из близлежащих Клаверака и Киндерхута с недоверием относились к этим англоязычным людям и пытались различными хитроумными способами препятствовать росту их нового коммерческого центра. Отцы города Хадсона ответили на это наймом шпиона, говорящего на голландском, который путешествовал четыре мили по тропе для скота до административного центра в Клавераке, чтобы выяснить, что затевают эти голландцы.
Обычно неанглоязычные нью-йоркцы были более склонны симпатизировать Американской революции, чем тяжеловесному правительству из Лондона. Хадсон, штат Нью-Йорк, стал известен своей непропорционально большой индустрией секс-торговли, пока она не была свёрнута в середине XX века.Туманы в долине реки всё ещё хранят шёпот легенд о женщинах, известных как «Джексонские белые»… Предположительно, мистер Джексон доставил более 3000 женщин британской армии, оккупировавшей Нью-Йорк… Там «распутницы процветали нагло, пока эти притоны процветали». Процветали, то есть, до тех пор, пока британцы не проиграли войну, и наглые распутницы не были изгнаны из города победившими американцами в 1783 году, в том же году, когда некоторые квакеры Новой Англии покупали землю для строительства великого нового города выше по реке [Хадсон]… Другие осели в более крупных городах долины реки Гудзон — Йонкерс, Ньюбург, Кингстон, Покипси, Олбани.
… Квакеры терпели бы небольшое количество. Они были полезны для бизнеса, и, как все знали, случайный секс с проституткой удерживал мужчину от измены жене…
В основном квакерские поселенцы, известные последующим поколениям как «собственники», впервые прибыли в то, что сейчас является Хадсоном, в 1783 году — состоятельные мореплаватели с Нантакета и Мартас-Винъярд, стремившиеся основать внутреннюю гавань… Голландские бюргеры из близлежащих Клаверака и Киндерхута с недоверием относились к этим англоязычным людям и пытались различными хитроумными способами препятствовать росту их нового коммерческого центра. Отцы города Хадсона ответили на это наймом шпиона, говорящего на голландском, который путешествовал четыре мили по тропе для скота до административного центра в Клавераке, чтобы выяснить, что затевают эти голландцы.
К этому моменту, думаю, у некоторых читателей челюсть отвиснет: популярное представление о квакерской этике так далеко от реальности, по крайней мере, реальности значительной части Друзей. В будущем я напишу больше об этой части в связи с подделкой валюты. По иронии судьбы, для предков моих американских читателей это знание вовсе не было чужим. До «Хижины дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу самой читаемой книгой в США (кроме Библии) была «Квакерский город, или Монахи зала монахов» (https://www.google.com/books/edition/The_Quaker_City/J9EvAQAAMAAJ) Джорджа Липпарда, которая представляла собой социальную критику квакерского спонсорства секс-торговли и подделки валюты в Филадельфии. Квакерская преступность и покровительство секс-торговле были общеизвестны в 1840-х годах.
Сюжет книги Липпарда следует за похождениями местного повесы, который поставляет девочек-подростков в печально известный местный бордель, обслуживающий квакерскую элиту. До того, как я нашёл книгу Липпарда, я знал о подобных практиках только среди молодых людей восточноевропейской еврейской диаспоры во второй половине XIX века. Этот вид торговли людьми хорошо задокументирован в книге Чарльза ван Онселена «Лис и мухи»(https://www.goodreads.com/book/show/901234.The_Fox_And_The_Flies), где он описывает такие действия, осуществляемые еврейскими торговцами людьми, включая Джозефа Сильвера, который, вероятно, был Джеком-потрошителем.
Оказывается, подобное «воспитание» терпелось и в Квакерском городе, и в доминионах Габсбургов и их сателлитах. Так что, в действительности, неудивительно, что в Нью-Йорке 1840-х годов существовал заведение миссис Хэтэуэй, ни то, что значительная часть этих проституток были детьми, как задокументировано в книге Тимоти Гилфойла «Город Эроса»(https://www.goodreads.com/book/show/257716.City_of_Eros): детей легче «воспитывать».
Что всё это имеет общего с Монро, штат Висконсин? Когда политическое влияние квакеров пострадало после 1770-х годов, их религиозное движение столкнулось с расколом. Многие квакеры в Филадельфии перешли в епископальную церковь. Фракция хикситов (с 1808 года) тяготела к универсализму(https://www.andreanolen.com/home/rev-noble-earle-mclaughlin-universalist), который был более характерен для Новой Англии. Основатели нашего Монро, штат Висконсин, происходили из Вермонта и Нью-Йорка, где универсализм был заметной сектой (https://www.andreanolen.com/home/the-monroe-youngs-and-the-mormon-youngs). Универсалисты, похоже, также контролировали секс-торговлю в Монро, пожалуйста, см. мой пост об Алмире Хьюмс(https://www.andreanolen.com/home/almira-humes).
Таким образом, контроль квакеров над секс-торговлей на восточном побережье США даёт убедительное объяснение тому, почему универсалисты были так заметны в ранней железнодорожной проституции в нашем районе. Я верю, что участие квакеров в подделке валюты во время Войны за независимость сыграет большую роль в объяснении историй Ладлоу, Янгсов и Бингэмов(https://www.andreanolen.com/home/the-miseducation-of-leon-goetz). Следите за обновлениями!
Общество Друзей, квакеры, проституция, Хадсон, Нью-Йорк, Нью-Йорк-Сити, Американская революция 1776 года, британские военные, Джексонские белые, Джексонские чёрные, Дж. К. Стормс, Ларри Флинт, Хью Хефнер, порнография, педофилия, жестокое обращение с детьми, воспитание, Изабелла Роснер, Марцеллус Лароон II, Ковент-Гарден, Джордж Фокс, ренессансный герметизм, иудаизм, ислам, рантеры, Люси Дафф Гордон, пиетизм, моравские братья, граф Цинзендорф, радикальный протестантизм, поддельная валюта, шпионаж, саббатианцы, военные культы, гиперсексуальность, Элизабет Герни Фрай, тюремная реформа, Род-Айленд, фетишизм, Квакерский город, Монахи зала монахов, Джордж Липпард, Филадельфия, секс-торговля, сутенёры, шпионаж, британские партизаны, горы Рамапо, торговля людьми, День эвакуации, Дэвид Коэн, «Нью-Йорк Газеттир» Ривингтона, Хусик-Фоллс, Улица Даймонд, Брюс Эдвард Холл, Чарльз ван Онселен, Лис и мухи, Джек-потрошитель, Джозеф Сильвер, Тимоти Гилфойл, Город Эроса, раскол хикситов, епископальная церковь, унитарианский универсализм, Арабут Ладлоу, Джон Огастин Бингэм, Уильям Уэсли Янг.
Следующая публикация
Нет комментариев