Памятник воинам-куртатинцам, погибшим на Великой Отечественной войне. Скульптор Даурбек Цораев, Северная Осетия, 1971 год. Конь склонился к лицу воображаемого джигита, чтобы узнать, дышит ли его всадник. Если он ещё жив, конь будет пастись рядом, а если мёртв — вернётся в родное село. Лошади. (Обойщиков Кронид Александрович, сборник " Живите вечно" стр. 37) Кричала маневровая «кукушка». Гудел вокзал. Скрипели тормоза. Коней вводили в красные теплушки. А у коней – печальные глаза. Катилось в степи ржание от станции, Где в штанах новых воинских частей Грузились в эшелоны «новобранцы» Гнедых и вороных мастей. Их повезут к передовой, на запад, Где пулями покошены луга. Блеснут над ними молниями сабли, И казаки помчатся на врага. И вдруг ударят дробно пулеметы, И упадет под плетью огневой Подсеченный, подкошенный – С разлету, Горячий – С белой звездочкой – Гнедой. О, сколько их, орловских и донских, Поляжет на снегах И рыжих травах, Утонет на кипящих переправах, Споткнется на дорогах фронтовых. Уже готово было все к отправке. А рядом, где кончается перрон, Стояла тихо лошадь за оградой, Смотрела и смотрела на вагон. Она сюда, сорвавшись, прибежала, Подхлестнутая общею бедой. Но не услышал жалобного ржанья, Красивый – С белой звездочкой – Гнедой. И колокол ударил в тишину. Качнулись привокзальные березы. А лошадь все глядела через слезы На эшелон, Идущий на войну.