Предыдущая публикация
Казус Золушки: о семейной любви и домашнем насилии
Читать на портале "Христианская Россия": http://christrussia.ru/kazus-zolushki-o-semejnoj-lyubvi-i-domashnem-nasilii/ Случилось невиданное: Святейший Патриарх Кирилл выступил «печальником» – высказался против нового закона о домашнем насилии. Мне тоже не нравится этот закон. Наше общество охвачено правовым нигилизмом: принятию закона не предшествуют общественные дискуссии, простому человеку неизвестны ни сами судьи, ни их логика, а полиция и прокуратура перестают быть символами справедливости, получая названия «силовики». В этих условиях принятие ещё одного непонятного закона, по которому можно осудить человека, и не подозревающего о преступном составе своих деяний, вряд ли оздоровит атмосферу в обществе.
Но патриарх, выступая в Успенском соборе Кремля, подаёт дело иначе: семья – высшая ценность, любое вторжение в её внутреннюю жизнь – кощунство, и вообще в семье все связаны друг с другом взаимной любовью. Что же может двигать действиями родителя, если не любовь (в том числе и в случаях насилия)? О том же примерно говорит и заключение Патриаршей комиссии, апеллируя к нарушениям конституционных прав на свободу и неприкосновенность жилища и семьи.
В детстве Владимир, будущий патриарх Кирилл наверняка читал сказку про Золушку. А также массу других сказок, где злая мачеха гнала нелюбимых детей в лес, в надежде их погубить. Вспомним и сюжеты из «Дневника писателя» - столь любимого православными Достоевского: пьяный отец по всякому поводу наказывает маленькую дочь, держа её ручку под струей кипятка из самовара; адвокат же в суде апеллирует к неприкосновенности семьи, власти отца, тому, что трехлетний ребёнок слишком непослушен.
И это в православном государстве, идеализируемой нами царской России. А много ли известно примеров того, чтобы Церковь заступалась за разлучённые семьи крепостных? Тем более если в актах купли-продажи участвовали сами монастыри? А в Византии – кто думал о семейных ценностях рабов?
В глазах же сегодняшней общественности арифметика складывается предельно простая: Церковь за домашнее насилие. Раз против закона, значит – за, и противопоставить этой логике нечего, кроме риторического уравнивания реальных семей с идеалом. Точно так же риторика «о святом воинстве» воспринимается светским миром как милитаристская. Пафос есть пафос, зритель не обязан разбираться в его причинах.
А мы всё-таки попробуем разобраться. Почему христианские пастыри вдруг возвысили голос в том редком случае, когда лучше было бы промолчать?
Причина первая и самая поверхностная: РПЦ вот уже 20 лет борется с привидением «ювенальной юстиции». Термин этот появился в церковной печати в середине 90-х, когда доктор Медведева и переводчик Шишова побывали за границей на психиатрическом конгрессе и привезли оттуда новую страшилку про Запад, оказавшуюся для них самым прибыльным брендом. Строго говоря, ювенальной юстиции в России никогда не было, с другой же стороны ещё с советских времён существовал семейный кодекс и органы надзора, способные лишать родительских прав. Но православные СМИ продолжали пугать своих читателей именно ювенальной юстицией, за которую можно было выдавать что угодно, в зависимости от ситуации. Вот и протестуя против нового закона о семейном насилии, православные «разоблачают козни ювенальщиков», ибо тема схожая.
Юрий Эльберт
Следующая публикация
Нет комментариев