Продолжение.

ОГРАБЛЕНИЕ ПАРОХОДА
«АННА СТЕПАНОВНА»
В семь часов вечера второго июля на при­
стани толпилось много народа. Матросы суетливо сновали
по трапу, пассажиры прощались. Пароход горел огнями и,
точно от запаса скрытой могучей силы, нетерпеливо вздра­
гивал всем корпусом.
Как раз в ту минуту, когда сходни хотели было уже
убрать и запоздавшие провожающие торопливо кинулись
с парохода, с берега человек около шести, хорошо одетых
и совершенно не внушавших никаких подозрений шныря­
ющим повсюду жандармам, прошли на палубу. Среди них
были две женщины, которые шутили, смеялись и переки­
дывались фразами со своими спутниками.
И из обрывков
этих фраз окружающие могли бы понять, что это самая
обыкновенная веселая компания, отправляющаяся в не­
большую речную прогулку.
Пароход загудел, задышали искрами огромные трубы,
и огни Перми, раскинувшейся над горою, тронулись с ме­
ста и тихо поплыли назад.
Был теплый летний вечер. Пристав Горобко1, облокотив­
шись на перила, смотрел на клокочущую под винтом воду
и молча курил папиросу. Он ехал в Оханск выяснить, в ка­
ком положении находятся там местные революционные
организации, ибо, по последним сведениям, зараза лбовщи-
ны начала доходить и туда.
Еще один поворот Камы, и скрылись огни Перми. Гороб­
ко зашел в буфет и, не найдя там свободного столика, по­
просил разрешения присесть к столу двух пассажирок,
в последнюю минуту подоспевших на пароход. Пристав за­
казал бутылку вина и черной икры с лимоном. Несколько
бокалов оживили Горобко, и он начал разглядывать своих
спутниц. У одной было белокурое интеллигентное лицо, ей
1 Пристав Горобко — лицо реальное. За день до происшествия на
пароходе
он был назначен на должность полицейского пристава
в Оханске. В ту ночь он действительно находился на пароходе «Ан­
на Степановна» по дороге к новому месту службы. Когда раздались
выстрелы, он даже не вышел из каюты, закрывшись на ключ, чем
вызвал потом гнев губернатора. Неудачными были и предпринятые
Горобко поиски высадившихся на берег лбовцев. губернатору он
доносил: «Из расспросов крестьян я вполне убедился, что сельское
население... скрывает все от чинов полиции и склонно действовать
в пользу грабителей».
72
можно было дать не более двадцати пяти лет, у другой
черты лица были много грубее, волосы рыжеватые, и гово­
рила она низким грудным голосом.
— Я вам не мешаю?—вежливо прикладывая руку к ко­
зырьку, спросил Горобко, желая завязать с ними разговор.
Но белокурая женщина рассмеялась в ответ звонко,
и видно было, что она совершенно ничего не имеет против
того, чтобы Горобко заговорил с ней, и ответила ему при­
ветливо:
— Мешаете? Отчего же, напротив, мы очень рады.
Обрадованный такой снисходительностью, Горобко
представился и узнал, что одну из женщин зовут Мартой,
другую — Ольгой, и обе они едут в Оханск, к своему дяде,
тамошнему исправнику.
Вскоре была заказана ещё бутылка, пили уже вместе. Го­
робко подсел поближе и сделал попытку взять руку бело­
курой женщины, причем с ее стороны препятствий никаких
на это не встретил. Женщины были, по-видимому, робки,
потому что они спрашивали Горобко о лбовцах, о том, что
они много грабят и что недавно даже посланные им дядею
деньги с одним знакомым человеком попали в руки этой
шайки.
— Конечно, по дорогам возить опасно, там их, черт зна­
ет, шныряет сколько. У нас почтовые чиновники теперь со­
вершенно не ездят с деньгами без стражи. Другое дело
здесь, на пароходе. Здесь почта чувствует себя вполне безо­
пасно, потому что, к счастью, у лбовцев ни своих речных
крейсеров, ни подводных лодок нет еще, а попробуй они
с берега пароход обстрелять, так у нас тут четыре человека
охраны, и мы в ответ такую канонаду откроем, что только
берегись!
После этого сообщения женщины, мило улыбнувшись,
заявили, что им надо пойти на палубу, и выразили уверен­
ность, что они скоро с ним еще встретятся. Горобко пошел
к себе в каюту, но в каюте ему не сиделось, он вышел тоже
на палубу и, пробираясь между высыпавшими наверх пасса­
жирами, увидел двух дам, оживленно разговаривающих
с пожилым джентльменом, не выпускающим изо рта дымя­
щуюся трубку, и краем уха Горобко уловил, как тот ска­
зал им:
— Вы должны себя вести осторожнее, а потом, это бу­
дет не раньше, чем в три часа.
73
«Должно быть, папаша делает выговор, что они пофлир­
товали со мной»,—подумал Горобко, неприятно удивлен­
ный, что дамы на пароходе с родственниками, так как он
только что думал попытаться пригласить одну из них к се­
бе в каюту.
В это
время к приставу подошел жандармский
унтер-офицер, доложивший ему взволнованно:
— Ваше благородие, там в третьем классе мужик сидит.
Стал он чай пить, а я как рядом был, так и ахнул, гляжу:
ус-то один у него и отвалился.
— Что ты, дурак, мелешь, ты пьян что ли?
— рассердился
Горобко.—Как так, ус отвалился?
— А так, ваше благородие, стал он, значит, чай пить,
а сам ситным с колбасой закусывал, потом вынул платок,
провел по губам, а ус-то и упал, ну только он живо подхва­
тил его и живо приладил, а я как будто ничего не заметил.
Горобко, раздосадованный тем, что ему не дали возмож­
ности подслушать дальше разговор дамочек, и в то же вре­
мя встревоженный таким странным исчезновением мужи­
чьего уса, направился в третий класс. Но сколько они оба
ни ходили, никакого такого мужика не нашли, из чего Го­
робко заключил, что унтер был пьян, а потому легонько
двинул его в шею и, обозвав скотиной, приказал сидеть ему
в почтовом отделении, а не шататься
без толку по
пароходу.
Берега стали черными.
Река скрылась, окутанная ноч­
ным туманом. Только винт неумолчно работал, бурлил
и отбивался от смыкающейся вокруг него воды. Изредка
впереди, точно пляшущие звездочки, показывались огонь­
ки снующих лодчонок, бревенчатых плотов, а один раз
огненным пятном выплыл встречный пароход и заревел си­
реною так, что эхо долго металось, долго билось от воды
к небу и от леса к лесу до тех пор, пока, обессиленное, не
утонуло в плеске невидимой воды.
Горобко еще раз прошелся по палубе, натолкнулся на
высокого, черного, чуть-чуть прихрамывающего человека,
который попросил у него закурить. Горобко, как истый
джентльмен, не дал закурить от своей папиросы, а чиркнул
спичку, и, прикуривая, черный человек внимательно рас­
сматривал и точно определял по кобуре систему и количе­
ство зарядов его револьвера. Потом, поблагодарив, ото­
шел, а удивленный Горобко увидел, как человек, постояв
около перил, бросил папиросу, не раскуривая, за борт. Из
74
этого Горобко заключил, что человек вовсе не курит,
а подходил, очевидно, совсем не для этого.
Десять минут спустя он заметил этого же человека в об­
ществе господина с трубкой. Они стояли на границе палубы
П и Ш класса и о чем-то разговаривали. Пока они разгова­
ривали, к ним подошел какой-то мужичок и тоже попро­
сил закурить. Закуривая, он обменялся с ними несколькими
фразами, затем отошел, сел на лавку и, бросив на пол ци­
гарку, затоптал ее ногой. И все это, а также сообщение
унтера о человеке, потерявшем ус, повергло пристава в не­
которое тревожное состояние.
«Что за чертовщина,—подумал он,—тот закурил—в во­
ду бросил, этот—ногой затоптал, туг что-то не то».— И Го­
робко твердо решил, добравшись до Оханска, вызвать на­
ряд жандармов и устроить проверку документов у стран­
ных курильщиков. Затем он ушел к себе в каюту, разделся
и лег спать.
Сколько он спал, определить было трудно, но проснул­
ся он оттого, что пароход загудел вдруг короткими, тре­
вожными гудками, и вверху раздалось несколько гулких
выстрелов. Горобко в одном белье выскочил в коридор. Он
слышал, как на палубе и где-то рядом кричали несколько
голосов, затем ахнул еще выстрел, кто-то завопил громко:
— Давай, лови теперь пристава, его каюта здесь!
Горобко испуганно заметался. Увидев полуоткрытую
дверь первой каюты,
из которой выглядывала испуганная
суетой и шумом какая-то старая барыня в ночном пенью­
аре, он, не раздумывая, отдернул дверь и, невзирая на отча­
янные крики перепуганной мадам, как был, в одном белье,
так и впрыгнул к ней. Захлопнув за собой дверь, крик­
нул ей:
— Молчи, старая чертовка, или ты не слышишь, что на
пароходе бунт!..
Через дверь было слышно, как в соседнюю каюту ворва­
лись несколько человек, затем кто-то крикнул:
— Его здесь нет, он, должно быть, у капитана, сукин
сын! —И все вломившиеся быстро бросились назад.
Пароход все ревел и шел, ускоряя ход, вперед. Вверху
стреляли и кричали, а Горобко и старая мадам, надевши
наспех набок парик, молча сидели и глупо смотрели друг
на друга. Вдруг раздался сильный взрыв, точно наверху
кто-то бросил бомбу. Тревожные гудки сразу прекрати­
75
лись, корпус задрожал, послышался лязг сброшенного
якоря, гул машины смолк, пароход сразу остановился. По­
том раздался еще более сильный взрыв, и кто-то громко
сверху закричал:
— Давай спускай!..—И тотчас же заскрипели блоки спу­
скаемой на воду шлюпки.
А на палубе в это время орудовали под командой Ястре­
ба Сокол, Демон, Сашка, Султан, а из женщин —эсерки Ан­
гелина и Марта и еще несколько лбовцев, переодетых му­
жиками,—всего двенадцать человек.
Ястреб, не выпуская изо рта трубки, а из зажатых кула­
ков револьверы, отдавал короткие и быстрые распоряже­
ния. Он приказал бросить бомбы в машинное отделение,
когда пароход отказался
остановиться.
Он же застрелил
жандармского унтер-офицера и одного из полицейских,
прежде чем те успели попасть в кого-либо из своих боль­
ших «смитвессонов».
Всем пассажирам, не закрывшимся в каютах, было при­
казано лечь и не шевелиться, и пароход сразу, как бы после
повальной болезни, вымер и покрылся распластавшимися
людьми, которые лежали до тех пор, пока Демон не вер­
нулся из почтового отделения с кипой засунутых в сумку
денег, из-за которых им и его товарищами было разрезано
свыше пятисот ценных пакетов.
После этого в спущенную лодку сошли все лбовцы. По­
следним сошел Ястреб1. И четыре весла, дружным ударом
по волнам, рванули лодку к далекому берегу. Но едва толь­
ко они успели отъехать несколько сажен, как винт с шумом
заработал: освобожденный пароход заревел и начал мед­
ленно поворачиваться носом в сторону отъезжающих.
— Потопить хотят,—
сообразил Ястреб. И все лбовцы по­
няли это, и весла чуть не гнулись под рывками мускули-
1 Операция на пароходе была проведена в основном силами пе­
тербургских боевиков, а полученные средства (более 30 тысяч руб­
лей) предназначались для финансирования ряда важных боевых ак­
ций. Самого Лбова на пароходе не было, но когда судно уже отча­
лило, его увидели с палубы на берегу среди провожающих. В своей
неопубликованной автобиографии Лбов рассказывал: «В ограбле­
нии парохода «Анна Степановна» я лично не участвовал, но все де­
лалось по разработанному мною плану».
76
стых рук, и все с замиранием сердца смотрели на острый
нос взявшего полный ход парохода.
«Сейчас порвет якорную цепь и потопит»,
—подумал
опять Ястреб и приказал открыть огонь по капитанской
рубке.
Вспугивая прибрежных птиц, жирно хлопающих кры­
льями, загрохали выстрелы. Пароход отошел на всю длину
распущенной якорной цепи, рванулся... И сразу замедлил
ход, потому что якорь лежал, очевидно, на мягком песча­
ном дне, и ему не за что было зацепиться, и цепь не порва­
лась, а потащила за собой якорь, тормозя ход.
Это и спасло лбовцев. Лодка со свистом врезалась в от­
логий берег, недалеко от селения Новоильинского. И пере­
прыгивая через теплую плескающуюся воду, все повыскаки­
вали, бросившись к кустам, где их ожидали уже готовые
подводы с местными мужиками. Взвалили сумки, забрались
на охапки душистого, покрытого утренней росой сена,
и лошади быстро понесли их прочь по направлению
к Пермским лесам.
Из-за смеющегося горизонта брызнули полосы выныр­
нувшего солнца, и волны Камы заплескались русалочьим
смехом.
В эту минуту Ястреб в мчавшейся телеге закуривал труб­
ку, Демон считал деньги, Гром снимал с лица грим.
А на палубе парохода стоял в наспех одетых брюках
пристав Горобко и занимался самым бесполезным в этот
момент делом: он поднимал кулаки и, глядя вслед уезжа­
ющим, посылал страшные проклятия Лбову и всем потом­
кам его до десятого поколения включительно.
НАЧАЛО КОНЦА
После неудач с операциями против Лбова,
после сильного надлома, который пережил Астраханкин,
понявший, что Рита держит связь с лбовцами, он, не будучи
в силах вынести нависшего над ним тяжелого кошмара,
подал рапорт с просьбой о переводе его из Перми в ка­
кую-либо другую воинскую часть.
У Астраханкина ни на минуту даже не мелькнула мысль
выдать Риту полиции. Астраханкин простил бы Рите ее
взбалмошный поступок, если
бы он не чувствовал, что
77
связь Риты с лбовцами вызвана особенно мучительною для
него причиной.
Он получил назначение в Вятку.
Был вечер, когда он пошел прощаться с Ритой. Это был
не прежний казачий офицер, рассыпавшийся в звонах шпор.
Его лицо обветрилось, его глаза помутнели, и, вместо обыч­
ного роскошного бешмета с красным башлыком, на нем
была простая черная черкеска, и только один его любимый
серебряный кинжал поблескивал с тоненького пояса, креп­
ко охватившего талию.
Рита была в саду.
Первые несколько минут они оба молча сйдели на ска­
мейке и не могли заговорить, так как оба хорошо чувство­
вали, что между ними теперь лежит огромная пропасть, на
дне которой —Пермские леса, дымные костры и черный
призрак атамана Лбова. Они перекинулись несколькими ни­
чего не значащими фразами, и Астраханкин, встретив перед
собой крепко замкнувшуюся в кольцо душу Риты, встал
уже затем, чтобы уйти, но не выдержал, повернулся и спро­
сил ее глухо и не глядя ей в глаза:
— Рита, зачем это все? Разве теперь лучше, чем было?..
Но Рита посмотрела на него прямо и ответила не вра­
ждебно, не вызывающе, а просто и мягко, как говорят лю­
ди, испытавшие и пережившие многое, маленьким детям:
— Вы не поймете. Мне все здесь так надоело, так опро­
тивело. Впрочем,—добавила она еще мягче,—не будем об
этом говорить и..
’ прощайте.
Астраханкин, крепко стиснув, поцеловал ее руку, бы­
стро, по-казачьему повернулся и, наклонив голову, тороп­
ливо, точно опасаясь, чтобы Рита не увидела его лицо,
прыгнул в кусты.
В этот же вечер Рита встретилась со Лбовым. Это было
недалеко от архиерейской дачи. Лбов был сильно занят, но,
несмотря на это, он проговорил с ней полчаса. Он сидел на
огромном спиленном дереве, а Рита стояла. Рита просила
его принять ее к нему в шайку, но Лбов опять резко от­
казал:
— Нам вовсе не по дороге. Мы на все это идем из-за то­
го, что нам надоело быть каторжниками, надоело вечно
работать на кого-то и не видеть никакого просвета, а вам...
Вам-то чего нужно?
78
— Мне тоже надоело...—начала было Рита, но оборва­
лась, потому что подумала: как сказать, как заставить по­
нять его, что ей надоело прямо противоположное тому,
что говорил он? Как объяснить этому человеку, не бывав­
шему никогда
в обстановке спокойной, изящной жизни,
что и эта жизнь может осточертеть?..
— Буржуазия грабит народ, стало быть, и ты гра­
бишь,—раздражаясь, перешел Лбов вдруг на «ты».
— Но я же не граблю и не грабила,—ответила Рита.
— Грабила,—упрямо повторил Лбов,—и ты, и отец твой,
и вся твоя родня, и все, все вы одного полета. Откуда у вас
деньги? У нас так: если не ограбишь, так нету денег. И у вас
тоже... Но мы грабим только по необходимости, потому
что нас жизнь забросила на такую дорогу. Ты думала ко­
гда-нибудь, что у тебя вон коня убили прошлый раз, а сего­
дня ты на новом гарцуешь, а мужик, если имел лошадь, да
сдохни она, значит, ему и самому ложись и помирай?
— Но как же, как же переделать это все? —горячо спро­
сила Рита, ошеломленная наплывом новых мыслей.
— Как?
Да очень просто...
—Лбов запнулся.
—Как?
Я и сам не знаю, как. Вон Стольников у меня думал все, как
да как, вчера с ума от этого сошел.
В это время Лбову сказали, что он очень нужен. Про­
щался на этот раз Лбов с Ритой без открытой враждебно­
сти, но нотки холодности не оставляли его до последней
минуты.
Рита не сразу поехала домой.
На одной из лужаек она спрыгнула с лошади, бросилась
на траву и долго лежала, точно пригвожденная к земле
острыми лучами звездного света.
—
Я пойму, наконец, пойму,
—шептала она, улыба­
ясь,— пойму, что ему нужно, чего он хочет, и тогда я до­
бьюсь все-таки того, что он возьмет меня к себе.
«Грабители»,—вспомнила вдруг она слова Лбова
и
опять улыбнулась, представляя себе толстенькую фигур­
ку своего облысевшего отца, любящего сходить в балет,
сыграть в преферансик и плотно покушать. Но она вспом­
нила убитую Нэллу и, точно по волшебству, выросшего на
другой день в ее конюшне коня. И на этот раз не улыбну­
лась — почувствовала, что у Лбова есть своя невысказанная,
неоформленная, но горячая правда.
А в это время Лбову принесли три тяжелых известия.
79
На станций полиция по указке одного из лбовцев-прово-
каторов арестовала Фому.
У Ворона опять не поделившие что-то несколько чело­
век убили друг друга.
Матрос ограбил кассу крестьянской потребиловки.
И Лбов остро почувствовал вдруг, как поляна под ним
дрогнула, колыхнулась, будто это была не лесная поляна,
а плот, брошенный на волны седой Камы.
С арестом Фомы, умевшего как нельзя лучше улаживать
всякие вопросы с подпольной Пермью, у Лбова, не знающе­
го, чего он, собственно, сам хочет, порвалась всякая связь
с революционной партией. Бесцельные грабежи начали
входить в систему, и тщетно Лбов со своими помощниками
пытался установить порядок, дисциплину.
Он заколол однажды штыком Матроса, убил Зацепу, Ве­
ликоволжского, начинающих предаваться разнузданному
грабежу, и выработал даже нечто вроде устава «Первого
пермского революционного партизанского отряда». Но ни­
что не помогало.
Лбова погубили его оторванность от подлинной рабо­
чей массы, его анархичность и его собственная слава, так
как со всех концов Урала к нему начали стекаться неустой­
чивые, чуждые делу рабочего класса элементы, желающие
хотя раз в жизни погулять, повольничать, пограбить, по­
стрелять в ненавистную полицию, но совершенно не заду­
мывающиеся о конечных целях вооруженного восстания.
Лбов пользовался огромным авторитетом среди рабо­
чих как организатор, как человек, показавший, что в душе
придавленного народа тлеет острая ненависть, которая го­
това вот-вот прорваться наружу, но Лбов и оттолкнул от
себя всю сознательную массу тем, что он сам не знал, куда,
зачем и во имя чего он идет.
Деньги теперь были. На пароходе «Анна Степановна»
Ястреб захватил более тридцати тысяч рублей. Оружие бы­
ло, так как из Петербурга нелегальным путем пришла его
целая партия. Люди были, потому что каждый новый день
увеличивал отряды на десяток новых партизан. Но о взятии
Перми нечего было думать. Не было одного, и самого глав­
ного — не было единой руководящей идеи, во имя которой
можно было бы решиться на такой шаг...
80
И Лбов видел это. Лбов чувствовал, как партизаны начи­
нают управлять им, а не он ими. Внешне все было как буд­
то бы по-старому: каждое его приказание исполнялось при
нем моментально, перед ним трепетали... Никому и в голо­
ву не могло прийти ослушаться его слова, его радостными
криками встречали во всех отрядах. Но едва только он от­
ворачивался, как начиналось совершенно другое.
В октябре Лбов1 еще раз созвал наиболее преданных ему
товарищей и вместе с ними решился на целый ряд крутых
и жестоких мер. Он запретил принимать кого бы то ни бы­
ло в отряды; он приказал расстреливать всех бандитов,
действующих под именем лбовцев, приказал прекратить на
время всякую экспроприаторскую работу, уйти в леса, за­
няться постройкой зимних квартир и дать передохнуть на­
селению от постоянного свиста пуль, набегов жандармов,
массовых арестов и провокаций с тем, чтобы после этой пе­
редышки, весною, с ядром из крепко сколоченного, выдер­
жанного отряда поднять настоящее революционное вос­
стание.
Но было уже поздно. До полиции через провокатора до­
шли об этом сведения. Она переполошилась, когда узнала,
что Лбов собирается вводить дисциплину, ибо ее ставка бы­
ла на подрыв авторитета Лбова в глазах населения — ставка
умная и правильная. Через несколько дней после получе­
ния сведений от провокатора была послана срочная шиф­
рованная телеграмма в Петербург, и еще через несколько
дней был получен особо секретный шифрованный ответ,
гласящий, что охранное отделение предпринимает послед­
ний и самый решительный удар по Лбову с той стороны,
откуда он меньше всего его ожидает.
Октябрьским темным, шуршащим листьями вечером
скорый поезд из Петербурга доставил в Пермь хорошо оде­
того, закутанного в широкий зеленый плащ человека.
Это был не простой человек, не простой провокатор
охранки, не простой жандармский шпик,—это был член
ЦК партии эсеров, талантливейший шеф провокаторов Рос­
сийской империи Эвно Азеф.
1 В октябре 1907 года Лбов в последний раз побывал в Мотови­
лихе. Не надеясь, наверное, на скорое возвращение домой, он пови­
дался
тогда же с матерью и простился с нею. Простился навсегда.
81