Славке четырнадцать. Колька его взрослей.
Речка, село, развесёлый собачий лай.
Улицы пели: то свадьба, то юбилей.
Стол накрывали под вишнями. Звали всех.
Жарили, парили, ставили самовар.
Пили из горлышка, бегали по росе.
В город мотались — в кино, прикупить товар.
Был горизонт переменчив и золотист.
Было зелёным болото и черной гать.
Славка играл на гармошке, Колян — горнист.
Оба хотели в училище поступать,
если удача окажется им верна.
После на фабрику — руки стране нужны.
Двое их было. Потом началась война.
И для детей, и для взрослых, и для страны.
Лес укрывал землеройку, лису, ежа.
Солнце тащила гора на лесном горбу.
Славка сбежал на войну, и Колян сбежал.
Славка гармонь прихватил, Николай трубу.
Каждый геройский, решительный, чёрт не брат.
Пули, окопы, какой-то штабной кретин.
Двое их было: Воронеж и Сталинград,
а в результате остался всего один.
***
Дед Вячеслав невысокий, слепой как крот,
пенсионерская косточка, бывший врач,
с кресла, кряхтя, поднимается и идёт в парк,
где его с нетерпением ждёт трубач.
С гипсовым телом и гипсовой головой:
— вот, — говорит, — и нашёл ты меня почти.
Вот, — говорит, — я теперь навсегда живой.
Я, говорит, поиграю, ты подхвати.
Белый-то я, — говорит, — потому что мёрз.
Ох, — говорит, — бушевала тогда пурга.
Ладно, чего уже, барствую среди роз.
Кольке семнадцать. А Славику до фига.
Дворник, дымя сигаретой, метёт листву.
Выдался день не дождливый, листва суха.
К небу летит замечательно чистый звук.
Славка довольно растягивает меха.
Резная Свирель
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1