Предыдущая публикация
История села Пикшень. Часть 1
Село Пикшень – одно из старинных и больших мордовских сёл нашего округа.Пикшень издавна относилась к Алатырскому уезду, который делился на три стана: Верхнесурский, Верхнеалатырский и Низсурский (Чукальский). Пикшень относилось к Низсурскому стану. До революции 1917 года в этот стан входили следующие уезды: Курмышский, Алатырский, Ардатовский, Лукояновский и Сергачский.
На сегоднявшний день есть несколько версий возникновения села.
Впервые о возникновении Пикшени рассказал Павел Кириллович Любаев. Эти сведения дошли до него из уст кавалера двух Георгиевских крестов Антона Егоровича Богданова, а тому рассказал об этом дед.
По рассказу, в начале XV века первые жители пришли из Симбирской губернии Корсунского уезда села Эрселево на место, где расположена Пикшень. Они бежали от жестокого помещика. Вначале поселились в лесу, но помещик и оттуда их выжил. Тогда крестьяне “ушли далеко”. Уверенность в происхождении подкрепила книга “Мордва. Очерки по истории этнографии и культуры мордовского народа.”
В ней написано следующее:
В начале XV века основная территория мордовского края по-прежнему оставалась в сфере политического влияния Золотой Орды, несмотря на упадок его могущества. В то время эти земли не входили в состав Российского государства, и поэтому там не должно быть помещиков. С другой стороны, ни один помещик не выпустит на волю своих крепостных людей. Для тех времён не было возможности совершать такие длительные переходы на слишком большие расстояния. Крестьяне, наверняка, были безлошадными, а на пути встречались и большие реки, и леса. Кроме того, нужно было привезти с собой семена для посева и какие-то запасы продуктов питания. Из-за введения православия и уничтожения язычества мордва срывалась с насиженных мест. Многие мордовские села стирались с лица земли, их насильно заселяли русскими семьями.
Общий вектор движения мордвы был направлен на юго-восток. Не может быть, чтобы кучка людей шла в противоположном направлении. Тем не менее, какая-то информация доходила до них. Шли-то через мордовские селения, и впереди их никто не ждал.
Но скорее всего в селе Эрселево крестьяне были удельными, вольными. Надоело им жить с таким жестоким соседом, и они переехали в наш край, поселились на верхнем конце, что пикшенцы называют – “Верепе” (ныне улица Мира).
Правительству и местным властям было также выгодно переселение людей, которые, наверняка, прибыли со своим имуществом, средствами для обработки земли, знали, как вести рачительно хозяйство. Об этих качествах мордвы в селе Пикшень не раз слышали от своих предков.
Возможно, то, что на карте не указано село Эрселево, объясняется тем, что оно сгорело или исчезло по другим причинам. Прошло более 500 лет, старики забыли истинное название села.
Нужно помнить и то, что Верепе не входило в собственность помещика. Люди, жившие там, были вольными.
В 2017 году в НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия вышла книга “Мордовский фронтир в зеркале приказной статистики (первая четверть 17 века, с 1612 года)”. Она является копией “Книги письма и меры писцов Дмитрия Юрьевича Пушечникова да подъячего Афанасия Костяева мордовских и буртасских земель 132-го, 133-го, 134-го годов”. Хранится в Московском хранилище фонда Оружейной палаты. В этой книге на стр.128 написано:
«…промеж Сергеевского да Сияровского ухожья вышёл овражок крутой да Сали речки, да вверх по Сале до чорнову лесу левая сторона деревни старых Селищ, а правая сторона за Салею деревни Аржадеевы пикшенской мордвы».
На стр. 129 этой же книги говорится о том, что “межа аржадеевски мордвы от усаду подле чорной лес до Третьяковой земли Срезнева до ржавца до Пожелея да ржавцом до речки до Сали по правую сторону речки Сали земля оржадеевской мордвы, а по левую селищенской мордвы да речкою Салею вверх до чорнову лесу”.
Из этой информации можно понять, что часть нашего Пикшени состоит из жителей села Аржадеева, ныне Большеигнатовского района. Эта часть – живет на “Алопе” – нижний конец (улица Ленина).
В книге “Алатырская мордва по переписям 1624 - 1721 г. (А. Гераклитов)” упоминается следующее: “ Оржадеева Старая на речке Еце "Мордва Верхопьянская" (1624). Старая Аржадеева - Пикшанцы тож — на р. Яце, Низсурского стана (1671). Старые Пикшанцы (1696). Пикшанцы (1719).” Интересно отметить, что в этих местах речки с названием Еца нет. Очень близкое звучание речек: Яца, Еца, Эча. В Пикшени место впадения Эчи в Салю до сих пор называют Ецепе, Ецьпе. Старожилы села речку всегда называли Еча. В дневнике Туршатова Алексея Николаевича, учителя, записано за 10 апреля 1960 г.: “Завтра опять в школу. В речке Ече воды стало немного…”.
По всей видимости, предки пикшенцев всё-таки пришли из Аржадеева. Это также “далеко”, по тем временам, по лесным тропам, по бездорожью расстояние это покажется немалым. Если перебирались на подводах, то это расстояние многократно увеличивается и осложняется, так как по дремучим лесам пришлось им рубить кусты, деревья, чтобы смогли проехать подводы.
Интересно и предположение, что село состоит из двух разных поселений, то есть, как упоминалось ранее Верепе (Эрселево) и Алопе (Старое Аржадеево). Старожилы вспоминают, что между “верепенскими” и “алопенскими” мужчинами в центре села, которое называется “Куншка тарка” (северная – где дом О.Д. Дивейкиной, а южная – где дом А.М. Маркина) верепенские и алопенские мужики часто устраивали кулачные бои улица на улицу. Хотя так обычно делалось между разными селениями. Да и на факт разности поселений указывает много источников и их разный образ жизни.
К Старому Аржадееву была приписка (Пикшанцы тож.). Приблизительно в начале XVIII века деревня Старое Аржадеево окончательно была переименована в Пикшень. Так как на карте Ивана Чехонского и Стефана Орликова за 1725 год уже пишется просто “Пикшень”.
Современное название село получило по липовому лесу, где оно и расположилось. С эрзянского “Пекша” - липа; “Пекшень” - липовый. Отсюда следует выделить и то, что правильное название села ПЕкшень, а не ПИкшень.
Что касается года возникновения села, то к сожалению точную дату определить довольно сложно, но впервые село, как мы уже узнали выше упоминается в 1612 году. Уже на 1614 год в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) числится население и дворы. Смеем предположить, что село появилось приблизительно в конце XVI – начале XVII веков.
Сельцо Пикшень на карте Менде 1850 года.
Население
На 1624 год в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) 32 двора, проживает 30 человек. (2 двора пустых с 1614 года)
На 1671 год в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) 12 дворов, проживает 19 человек. (1 человек сбежал год назад).
В 1696 году в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) 13 дворов, проживает 26 человек. (В том числе 2 человека прибыли из деревни Калчи).
В 1719 году в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) проживает 80 человек.
В 1721 году в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) проживает 81 человек.
На 1850 год в сельце Пикшень располагается 117 дворов, 11 мельниц и каменная часовня.
На 1859 год сельце Пикшень располагается 122 двора, проживает 516 мужчин и 595 женщин (вместе 1111 человек).
На 1886 год в селе Пикшень 187 дворов, проживает 1125 человек. Церковь православная, каменная часовня, 4 ветряных мельницы.
На 1911 год в селе Пикшень 184 бывших владельческих двора и 77 государственных.
На 1925 год в селе Пикшень 329 дворов, проживает 1869 человек.
На 1976 год в селе Пикшень проживает 732 человека.
На 1989 год в селе Пикшень проживает 631 человек.
На 1996 год в селе Пикшень проживает 566 человек.
На 2002 год в селе Пикшень проживает 551 человек.
На 1 января 2024 год по официальной переписи населения в Пикшени проживает 465 человек.
В Пикшень часто переселялась мордва из других мордовских поселений. В село переселялись из таких селений как Чукалы, Аржадеево, Калыша и другие.
Стоит отметить, что пикшенские мужики своих жён называли по селениям откуда они были, например родом из села Чукалы ласковым словом – Чукалочка, Чукалка.
А другая часть селения - большая - попала под крепостное владение к помещику Фёдору Петровичу Уварову.
Пикшень, как и многие другие мордовские сёла принадлежали Царском двору и лишь в 1797 году при правлении Императора Павла I был издан указ об упразднении дворцового ведомства и образовано удельное ведомство.
Вероятно, что именно в период с 1797 по начало XIX века частью деревни Пикшень завладел генерал-лейтенант Фёдор Петрович Уваров.
На 1624 год в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) 32 двора, проживает 30 человек. (2 двора пустых с 1614 года)
На 1671 год в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) 12 дворов, проживает 19 человек. (1 человек сбежал год назад).
В 1696 году в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) 13 дворов, проживает 26 человек. (В том числе 2 человека прибыли из деревни Калчи).
В 1719 году в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) проживает 80 человек.
В 1721 году в деревне Старое Аржадеево (Пикшень) проживает 81 человек.
На 1850 год в сельце Пикшень располагается 117 дворов, 11 мельниц и каменная часовня.
На 1859 год сельце Пикшень располагается 122 двора, проживает 516 мужчин и 595 женщин (вместе 1111 человек).
На 1886 год в селе Пикшень 187 дворов, проживает 1125 человек. Церковь православная, каменная часовня, 4 ветряных мельницы.
На 1911 год в селе Пикшень 184 бывших владельческих двора и 77 государственных.
На 1925 год в селе Пикшень 329 дворов, проживает 1869 человек.
На 1976 год в селе Пикшень проживает 732 человека.
На 1989 год в селе Пикшень проживает 631 человек.
На 1996 год в селе Пикшень проживает 566 человек.
На 2002 год в селе Пикшень проживает 551 человек.
На 1 января 2024 год по официальной переписи населения в Пикшени проживает 465 человек.
В Пикшень часто переселялась мордва из других мордовских поселений. В село переселялись из таких селений как Чукалы, Аржадеево, Калыша и другие.
Стоит отметить, что пикшенские мужики своих жён называли по селениям откуда они были, например родом из села Чукалы ласковым словом – Чукалочка, Чукалка.
Владельцы села
По свидетельству газеты “Нижегородские епархиальные ведомости”, первоначально крестьяне сельца Пикшени все составляли одно общество, а потом одна часть селения - меньшая - стала называться монастырскою, затем экономическою и, наконец, государственною.А другая часть селения - большая - попала под крепостное владение к помещику Фёдору Петровичу Уварову.
Пикшень, как и многие другие мордовские сёла принадлежали Царском двору и лишь в 1797 году при правлении Императора Павла I был издан указ об упразднении дворцового ведомства и образовано удельное ведомство.
Вероятно, что именно в период с 1797 по начало XIX века частью деревни Пикшень завладел генерал-лейтенант Фёдор Петрович Уваров.
Портрет Фёдора Петровича Уварова работы Дж. Доу. Военная галерея Зимнего Дворца.
Через непродолжительное время владельческая часть деревни Пикшени (Алопе) Уваровым была продана господам Аникеевым, которые владели этим имением до отмены крепостного права. Первым владельцем пикшенского имения из рода Аникеевых был Павел Петрович Аникеев, дворянин, из винных откупщиков. В 1813 году Пикшень уже числилась за ним.
Павел Петрович был коллежским ассером в отставке и проживал в Москве. По знанию французского, немецкого языков, географии 17 июня 1804 года определен в архив Актуариусом.
31 декабря 1811 года был назначен титулярным советником.
С 1 февраля 1807 года по 1 мая 1818 года находился в Земском Ополчении, за что награжден Золотой медалью, а за особые успехи - орденом Святого Владимира 4 степени и орденом Святой Анны 3 степени.
Затем, с 31 декабря 1818 года вернулся в архив переводчиком.
5 апреля 1822 года по прошению по слабости здоровья ушёл в отставку.
Всего у него недвижимое имение было в 3 селах разных губерний, в Нижегородской губернии Лукояновском уезде деревне Пикшень 307 мужских и 301 женских душ.
что Павел Петрович бывал в своём пикшенском имении, выстроил в центре деревни свою двухэтажную усадьбу, а близ пруда на Алопе поставил каменную часовню, которая располагалась на въездной дороге в село.
Приблизительно в 1806 году по указанию Павла Петровича Аникеева из владельческой части деревни (Алопе) была переселена часть крестьян за 7 вёрст от деревни Пикшени на новое место и селение было названо по фамилии помещика – Аникеевка. Старожилы села Пикшень рассказывали, что туда, за лес, отправляли неугодных помещику людей. Женщины, уезжая с насиженного места, рыдали. По тем временам переселение считалось большим наказанием.
В это же время путём переселения части владельческих крестьян из села Гнездилова Орловской губернии и части обмененных на лес крестьян у помещика Беклемишева из села Знаменского было образовано небольшое русское поселение, которое получило своё название по осиновой роще, некогда растущей близ неё (Осиновка). Избы были сделаны тоже из осины. Также часть крестьян из Гнездилова и Знаменского была переселена и в Аникеевку, так как в Пикшени и Аникеевке мордва практически не разговаривала по-русски, переселённые русские крестьяне должны были обрусить мордву.
Об этом священник А. Раевский сообщал в 1886 году: “Приход села Пикшень состоит из 1500 (735 мужчин и 765 женщин) душ мордвы племени эрзи, в том числе 11 семейств русских, коих переселена помещиком лет 80 назад из села Пустошки Сергачского уезда, а часть из его имения села Гнездилова Орловской губернии. Эти русские омордвинились и представляют собой какую-то смесь мордво-руссов и в домашнем быту, и в религиозных понятиях преобладающий язык мордовский, а религиозные понятия представляют смесь христианства, мордовского язычества и русских народных суеверий. В последующем указанные семьи полностью омордвинились” (Можаровский А. “Руссо-мордвы на Нижегородской почве”, “Нижегородские губернские ведомости» части неофициальные 1893 №36, с.1-3”).
Также Павел Петрович Аникеев имел знакомство с Александром Сергеевичем Пушкиным и об их дружбе сохранилось немало преданий.
Павел Петрович умер в 1835 году и пикшенское имение перешло его старшему сыну Василию Павловичу Аникееву.
Василий Павлович Аникеев родился в сельце Соколово, Звенигоровского уезда 24 декабря 1811 года.
В 1833 году женился на дочери Генерал-Лейтенанта Пичугина - Юлии.
На их брак не соглашался Генерал Пичугин и 2 мая 1833 года они сбежали и тайно венчались 14 мая в городе Суздале.
Со стороны родителей идёт переписка с начальством - Генералами полка, где служил юнкер.
Отец юнкера Василия Павловича Аникеева, служащего в Ингерманландском Гусарском полку, Павел Петрович Аникеев просит поспособствовать разрешению конфликта свою родственницу, тётю юнкера, Ольгу Дмитриевну Аникееву, урождённую княжну Горчакову…
Василий Павлович сделал большой вклад в развитие села Пикшень поспособствовав строительству храма, а также неоднократно бывал в своём имении. По воспоминаниям старожилов между храмом и домом был изготовлен деревянный тротуар, который во время церковных праздников покрывался самодельными ковровыми дорожками, изготовленными местными крестьянами. По ним помещик со своей женой проходил во время богослужений в храм. Помещица сама выбирала ковры, тем самым поощряла местных мастериц и озадачивала их на изготовление более красивых и добротных ковров. Каждая женщина хотела видеть свой ковёр на этом тротуаре.
После смерти Василия Павловича в 1875 году, земли его, кроме выделенных крестьянских наделов, перешли с торгов во владение к разным лицам из-за чего в округе села появилось множество владельческих хуторов. А сам Василий Павлович Аникеев был похоронен на территории храма в селе Пикшень.
В 1890 году болдинский помещик Анатолий Львович Пушкин покупает имение при селе Пикшень общей площадью в 305 десятин.
По воспоминаниям Подольского Николая Михайловича:
После смерти помещика Аникеева наследницей имения оказалась его молодая, удалая дочь Ольга. Она прожила имение, влюбилась в своего кучера Новикова Фёдора Андреевича – местного мордвина и уехала с ним на сторону, а он бросил свою прежнюю семью. Имение было продано или пошло с торгов и перешло к новому владельцу Пушкину Анатолию Львовичу, племяннику поэта А.С. Пушкина. Новый владелец жил в соседнем селе Большом Болдино в 4 км от Пикшени. После него владельцем земли был его сын - Пушкин Лев Анатольевич.
В 1908 году последний владелец земли из рода Пушкиных, земский начальник Пушкин Лев Анатольевич продал эту землю двум братьям крестьянам села Яз: Тютлевым Прокопию Ивановичу и Захару Ивановичу.
Новые владельцы не пожелали поселиться на свободном участке около храма, а, прежде всего, вырубили старый барский сад и распахали площадь под ним, а сами поселились на поле, на расстоянии 1 км от села.
Также интересно отметить, что по воспоминаниям Подольского барского дома на апрель 1899 года уже не было. От него оставалась лишь большая яма. По каким причинам был разобран барский дом – неизвестно.
Сельскими писарями при Аникеевых в середине-конце XIX века были: Любаев Иван Максимович, а после него Любаев Ефрем Павлович.
Помещики Казанцевы
После смерти Василия Павловича Аникеева в 1875 году часть земли близ деревни Аникеевки была выкуплена Казанцевой Л.А.
На 1894 год управляющим имением Казанцевых является Горинов Павел Андреевич. В 1897 году он был утверждён церковным старостой как почетный гражданин села Пикшень.
На 1899-1901 годы управляющим имением Казанцевых являлся Лебедев Александр Николаевич.
По воспоминаниям Николая Михайловича Подольского:
“Осенью 1901 года Казанцевы продали землю крестьянам первого общества села Пикшень. Постройки на хуторе были ликвидированы. Дом управляющего был куплен Лукояновским Земством для двухклассного училища в Болдине. Дом был перевезён в Болдино и поставлен на площади. В нём помещалась школа. Впоследствии во время пожара дом этот сгорел уже при Советской власти.
При ликвидации хозяйства у Казанцевых, отец купил лошадь по кличке Красотка, изгородь для нашего сада и огорода, и часть мебели: диван мягкий, трюмо, три кресла и три мягких стула. Осенью 1901 года изгородь была перевезена в Пикшень и ею огорожены наш палисадник, сад и часть усадьбы, находившейся при доме.”
На территории усадьбы Казанцевых располагался сад, пруд, дом управляющего и главный усадебный дом.
Павел Петрович был коллежским ассером в отставке и проживал в Москве. По знанию французского, немецкого языков, географии 17 июня 1804 года определен в архив Актуариусом.
31 декабря 1811 года был назначен титулярным советником.
С 1 февраля 1807 года по 1 мая 1818 года находился в Земском Ополчении, за что награжден Золотой медалью, а за особые успехи - орденом Святого Владимира 4 степени и орденом Святой Анны 3 степени.
Затем, с 31 декабря 1818 года вернулся в архив переводчиком.
5 апреля 1822 года по прошению по слабости здоровья ушёл в отставку.
Всего у него недвижимое имение было в 3 селах разных губерний, в Нижегородской губернии Лукояновском уезде деревне Пикшень 307 мужских и 301 женских душ.
что Павел Петрович бывал в своём пикшенском имении, выстроил в центре деревни свою двухэтажную усадьбу, а близ пруда на Алопе поставил каменную часовню, которая располагалась на въездной дороге в село.
Приблизительно в 1806 году по указанию Павла Петровича Аникеева из владельческой части деревни (Алопе) была переселена часть крестьян за 7 вёрст от деревни Пикшени на новое место и селение было названо по фамилии помещика – Аникеевка. Старожилы села Пикшень рассказывали, что туда, за лес, отправляли неугодных помещику людей. Женщины, уезжая с насиженного места, рыдали. По тем временам переселение считалось большим наказанием.
В это же время путём переселения части владельческих крестьян из села Гнездилова Орловской губернии и части обмененных на лес крестьян у помещика Беклемишева из села Знаменского было образовано небольшое русское поселение, которое получило своё название по осиновой роще, некогда растущей близ неё (Осиновка). Избы были сделаны тоже из осины. Также часть крестьян из Гнездилова и Знаменского была переселена и в Аникеевку, так как в Пикшени и Аникеевке мордва практически не разговаривала по-русски, переселённые русские крестьяне должны были обрусить мордву.
Об этом священник А. Раевский сообщал в 1886 году: “Приход села Пикшень состоит из 1500 (735 мужчин и 765 женщин) душ мордвы племени эрзи, в том числе 11 семейств русских, коих переселена помещиком лет 80 назад из села Пустошки Сергачского уезда, а часть из его имения села Гнездилова Орловской губернии. Эти русские омордвинились и представляют собой какую-то смесь мордво-руссов и в домашнем быту, и в религиозных понятиях преобладающий язык мордовский, а религиозные понятия представляют смесь христианства, мордовского язычества и русских народных суеверий. В последующем указанные семьи полностью омордвинились” (Можаровский А. “Руссо-мордвы на Нижегородской почве”, “Нижегородские губернские ведомости» части неофициальные 1893 №36, с.1-3”).
Также Павел Петрович Аникеев имел знакомство с Александром Сергеевичем Пушкиным и об их дружбе сохранилось немало преданий.
Павел Петрович умер в 1835 году и пикшенское имение перешло его старшему сыну Василию Павловичу Аникееву.
Василий Павлович Аникеев родился в сельце Соколово, Звенигоровского уезда 24 декабря 1811 года.
В 1833 году женился на дочери Генерал-Лейтенанта Пичугина - Юлии.
На их брак не соглашался Генерал Пичугин и 2 мая 1833 года они сбежали и тайно венчались 14 мая в городе Суздале.
Со стороны родителей идёт переписка с начальством - Генералами полка, где служил юнкер.
Отец юнкера Василия Павловича Аникеева, служащего в Ингерманландском Гусарском полку, Павел Петрович Аникеев просит поспособствовать разрешению конфликта свою родственницу, тётю юнкера, Ольгу Дмитриевну Аникееву, урождённую княжну Горчакову…
Василий Павлович сделал большой вклад в развитие села Пикшень поспособствовав строительству храма, а также неоднократно бывал в своём имении. По воспоминаниям старожилов между храмом и домом был изготовлен деревянный тротуар, который во время церковных праздников покрывался самодельными ковровыми дорожками, изготовленными местными крестьянами. По ним помещик со своей женой проходил во время богослужений в храм. Помещица сама выбирала ковры, тем самым поощряла местных мастериц и озадачивала их на изготовление более красивых и добротных ковров. Каждая женщина хотела видеть свой ковёр на этом тротуаре.
После смерти Василия Павловича в 1875 году, земли его, кроме выделенных крестьянских наделов, перешли с торгов во владение к разным лицам из-за чего в округе села появилось множество владельческих хуторов. А сам Василий Павлович Аникеев был похоронен на территории храма в селе Пикшень.
В 1890 году болдинский помещик Анатолий Львович Пушкин покупает имение при селе Пикшень общей площадью в 305 десятин.
По воспоминаниям Подольского Николая Михайловича:
После смерти помещика Аникеева наследницей имения оказалась его молодая, удалая дочь Ольга. Она прожила имение, влюбилась в своего кучера Новикова Фёдора Андреевича – местного мордвина и уехала с ним на сторону, а он бросил свою прежнюю семью. Имение было продано или пошло с торгов и перешло к новому владельцу Пушкину Анатолию Львовичу, племяннику поэта А.С. Пушкина. Новый владелец жил в соседнем селе Большом Болдино в 4 км от Пикшени. После него владельцем земли был его сын - Пушкин Лев Анатольевич.
В 1908 году последний владелец земли из рода Пушкиных, земский начальник Пушкин Лев Анатольевич продал эту землю двум братьям крестьянам села Яз: Тютлевым Прокопию Ивановичу и Захару Ивановичу.
Новые владельцы не пожелали поселиться на свободном участке около храма, а, прежде всего, вырубили старый барский сад и распахали площадь под ним, а сами поселились на поле, на расстоянии 1 км от села.
Также интересно отметить, что по воспоминаниям Подольского барского дома на апрель 1899 года уже не было. От него оставалась лишь большая яма. По каким причинам был разобран барский дом – неизвестно.
Сельскими писарями при Аникеевых в середине-конце XIX века были: Любаев Иван Максимович, а после него Любаев Ефрем Павлович.
Помещики Казанцевы
После смерти Василия Павловича Аникеева в 1875 году часть земли близ деревни Аникеевки была выкуплена Казанцевой Л.А.
На 1894 год управляющим имением Казанцевых является Горинов Павел Андреевич. В 1897 году он был утверждён церковным старостой как почетный гражданин села Пикшень.
На 1899-1901 годы управляющим имением Казанцевых являлся Лебедев Александр Николаевич.
По воспоминаниям Николая Михайловича Подольского:
“Осенью 1901 года Казанцевы продали землю крестьянам первого общества села Пикшень. Постройки на хуторе были ликвидированы. Дом управляющего был куплен Лукояновским Земством для двухклассного училища в Болдине. Дом был перевезён в Болдино и поставлен на площади. В нём помещалась школа. Впоследствии во время пожара дом этот сгорел уже при Советской власти.
При ликвидации хозяйства у Казанцевых, отец купил лошадь по кличке Красотка, изгородь для нашего сада и огорода, и часть мебели: диван мягкий, трюмо, три кресла и три мягких стула. Осенью 1901 года изгородь была перевезена в Пикшень и ею огорожены наш палисадник, сад и часть усадьбы, находившейся при доме.”
На территории усадьбы Казанцевых располагался сад, пруд, дом управляющего и главный усадебный дом.
Примерное месторасположение бывшей усадьбы Казанцевых близ деревни Аникеевки.
А.С. Пушкин и Пикшень
Болдино и Пикшень издавна были дружескими сёлами, поэтому неудивительно, что Александр Сергеевич, посещая своё имение в Болдине не мог не оставить своё имя в истории Пикшени. Это мы узнаём из книги “Предания и песни Болдинской старины”¸1980.
О замужестве крепостной девушки
У Сергея Львовича Пушкина среди крестьян была девушка Аксинья. Она убирала вотчинную контору. В те дни, когда Александр Сергеевич жил в Болдине, она убирала и его кабинет, стирала с него бельё, всё приводила в порядок. В Болдине частенько хаживал конторщик соседней вотчины Аникеева Зот Авсеев Кочергин. Он приятельствовал с Петром Александровичем Киреевым и имел свидания с Аксиньей. Пришло время её сватать. Она согласие дала. Но ещё согласятся ли господа? В Александре Сергеевиче не сомневались. А вот что скажет Аникеев?
Кочергин получил разрешение барина Аникеева засватать Аксинью. При этом Аникеев написал Пушкину, что предлагает в обмен такую же девушку. Прочитав предложение Аникеева, Александр Сергеевич засмеялся и написал ответ: “Я не цыганин меняться людьми как лошадьми. Если есть у Аксюши любовное желание, я препятствовать не могу”.
Аникеев прочитал ответ Александра Сергеевича и очень обиделся: “пусть я останусь цыганином, но Александр Сергеевич бабий и мужицкий сплетник, ходит по селу, собирает всякие слухи”. А Аникеев, действительно, несколько крепостных семей из села знаменского выменял у помещика Беклемишева на лес.
Об этом замужестве Иван Васильевич Киреев не раз слышал от родственников Аксиньи. Она сама до самой смерти жила у своего внука в Арзинке, из Болдина ездили на её похороны.
Конторщик из села Пикшень, которым когда-то владел Аникеев, Семён Мартынов Батькин говаривал:
“Кочергин мне рассказывал, как он усватал себе невесту в Болдине. А ещё говорил, что Аникеев на Пушкина сильно озлобился и мог бы помешать свадьбе, но убоялся, что Александр Сергеевич напишет про него что-нибудь в насмешку и прочитает при других господах. Боялись помещики его писанины!”
Пушкин и пикшенские мордва
Эту историю рассказал тот же Семён Мартынович Батькин, старик из села Пикшень, доживший до глубокой старости, а потом подтвердил её учитель Иван Николаевич Туршатов.
Вот что произошло.
В один из осенних дней Александр Сергеевич проезжал по границе владений своего отца и барина Аникеева и увидел на лугу мордву, которая косила траву.
Александр Сергеевич подъехал к косцам, поздоровался, спросил:
- Вы что, мужики, в уме, - траву косите в октябре?
Мужики ответили:
- Спросите у барина: в уме ли мы. Мы как скот ломовой сколько ни наложат, вези, упрёков не говори, от барщины отпуск не проси.
- Ай да мордва, справедливы ваши слова! – сказал Пушкин, покачал головой и поехал к себе в Болдино.
Голодные годы
Во время сильного голода в Поволжье в 1892 году Владимир Галактионович Короленко открыл в Пикшени 3 бесплатных столовых. Находились они в центре села в частных домах у Бабакаева Фёдора Григорьевича, Барышникова Ивана и у Бритвань Кедьсэ (русское ФИО неизвестны).
Сам Владимир Галактионович останавливался в доме, где ранее проживала Доронина Любовь Алексеевна. Дом находился рядом с кладбищем, на берегу реки Эча. Сейчас на этом месте проходит автотрасса.
А вот как писатель сам рассказывает о встрече с жителями села Пикшень: “Как-то пришлось мне весной 1892 года составлять список в огромном мордовском селе Пикшени. На открытом воздухе собралась огромная толпа, вернее, две толпы, потому что в селе два общества. Молодой священник с некоторым опасением предупреждал меня, что сход будет беспокойный и бурный. Зимой он пробовал составлять списки беднейших и должен был прекратить: столько поднялось споров и зависти. Вдобавок у мордвы, по его мнению, гораздо меньше чувства достоинства и стыда, поэтому он ждал, что на мой призыв колыхнется сразу весь мир… Все это заставляло ожидать нового пралевского кошмара…
Но опасения эти рассеялись после первого приступа к работе. Вид у мордвы был спокойный. Речи разумные, ровные. Ежели так ссуду станут выдавать, как теперь… начал решительно один.
- Да теперь будет всё так, - сказал я на этот раз с убеждением, - сбавлять не станут.
- Так промаемся сами! Не пиши меня, не надо …
- И меня не пиши, - сказал следующий. - При этом пособии можем кормиться как-нибудь.
- Спасибо, теперь прибавили, - сказал третий. - Мимо меня иди, не надо!
Если попадались имена действительно нуждавшихся, то указания были замечательно единодушны.
- Батькина Авдотья, - читает священник по списку.
- Авдотья Петрович это … Старука. Его пиши. Слепой девка.
- Авдотья Петрович кормить надо.
И “Авдотья Петрович” вносится в список.
- Точно не эти люди! - с удивлением говорил мне священник, когда мы шли со схода, в какие-нибудь два-три часа покончив со списками в обоих обществах… - или уж вас они стыдятся? - прибавил он в раздумье…
Но я помнил, что в Пралевке меня не стыдились, и я понял, что именно изменило физиономию этой толпы. Это были: хлеб и надежда…
“Как, однако, просто, - думалось мне в этот день, - водворяется “спокойствие в уезде”… Это простое средство удобно ещё тем, что при нём нет надобности разыскивать “возмутителей” даже в среде сельского духовенства!… А ещё важнее, что оно устраняет копмары, и при нём бледнеют всякие, порой самые превратные толки, “яко же восток от лица огня”… Священником в то время работал Антон Митрофанович Миловский. Вскоре В.Г. Короленко с инспекцией посетил деревню Раксажон.
В 1892 году хлеб находился в общественных амбарах. В Осиновке их существовало несколько, наполненных зерном на случай голодных лет. Сюда зерно попадало от “общественной запашки”. Во многих сёлах жители отказывались участвовать в “общественных запашках”.
Амбары были установлены недалеко от моста, вдоль оврага, овражек располагался параллельно существующей автотрассы, на линии от речки Эча в направлении дома Камбаратова Василия Михайловича, около воды и на видном месте. В советское время из-за ненадобности они были разрушены.
По воспоминаниям Н.М.Подольского:
“1906 год в Нижегородской губернии был неурожайным годом. Неурожай охватил и Лукояновский уезд, где проживала наша семья. Население нашего села недоедало, а некоторые семьи просто голодали. После долгих хлопот моему отцу - священнику села Пикшень, в начале 1907 года удалось выхлопотать у общественных организаций открытия в нашем селе бесплатной столовой для беднейшего населения, в особенности для детей. Зимой столовые были открыты в нескольких пунктах села, где получали ежедневно обед дети беднейших родителей. Отец был назначен заведующим столовой и горячо принялся за это общественное мероприятие в тяжёлый для народа неурожайный год. В связи с новыми обязанностями, отцу приходилось выезжать из села, общаться с общественными организациями и отдельными прогрессивными людьми. Такое поведение отца пришлось не по вкусу как духовному начальству, так и блюстителям общественного порядка. Они начали "косо" смотреть на деятельность отца по оказанию помощи населению, и старались причинить отцу какие-либо неприятности.
В феврале 1906 года я приехал домой на масленичные каникулы. Дома всё как будто было благополучно, ничего не предвещало чего-то особенного, необычного... Однажды около двух часов ночи в наружную дверь дома послышался громкий стук, который разбудил почти всех живущих в доме. На стук вышел отец. На его вопрос кто там послышался ответ "отоприте - по делу". Оказалось, что прибыл наряд полиции во главе с Лукояновским исправником Вельпистовым, становым приставом и несколькими стражниками, а также двумя посторонними понятыми, случайно взятыми из приезжавших в лес крестьян соседних селений. Исправник объяснил отцу, что прибыл для производства обыска, предъявил соответствующий ордер на право производства обыска и сказал, что по имеющимся у них сведениям в доме отца хранится нелегальная литература. Обыск продолжался долго, около 3-х часов.
Перерыта была вся библиотека, шкафы, сундуки, просмотрены детские книги. Одна большая комната в доме на зиму закрывалась. По требованию полиции она была открыта, и в ней так же все было просмотрено. Между прочим, во время обыска произошел курьезный случай. Младший брат Борис, которому было около шести лет, имел детское ружье; своими постоянными забавами с этим ружьем он надоедал взрослым: матери и отцу. Однажды отец спрятал у брата это ружье и положил его в широкую кадушку с пшеном для столовой, которая стояла в сенях. Отец спрятал ружье в пшено. Во время обыска становой пристав, осматривая эту кадушку и ее содержимое, нашел это детское ружье и воскликнул: "ага вот оно, оружие", стоявший около него стражник сказал "ваше благородие ребячье", получился конфуз, так как найденное оружие оказалось детской игрушкой. Обыск не дал никаких результатов, нелегальной литературы, оружия, и вообще ничего предосудительного не было найдено.
О производстве обыска был составлен протокол, и полиция удалилась. Вопрос о производстве обыска у сельского священника, получил широкую огласку, как среди населения нашего села, так и окрестных сел. Население села выражало отцу сочувствие, и было довольно тем, что полиция ничего не нашла. Одновременно с этим, среди населения пошли слухи о том, что кто- то в селе осведомляет полицию о поведении и связях отца с населением, его знакомстве с передовыми людьми того времени. Весной в апреле месяце в помощь отцу, организацией, которая ведала открытием столовой, из Москвы был прислан специально заведующий столовой - Вознесенский Борис Дмитриевич, студент юридического факультета Московского университета. У отца установились с ним хорошие отношения. На жительство по рекомендации отца он поселился у учителя местной церковно-приходской школы Авдеева Александра Петровича, одинокого молодого человека. Как развертывались события в селе Пикшень, я расскажу несколько дальше, после моего возвращения в Пикшень летом 1907 года…
За время моего отсутствия (после пасхальных каникул и до приезда в начале июня месяца) произошли важные события как у нас в селе, так и в окрестных селах. Еще несколько ранее (в марте ) в большом селе Апраксене Сергаческого уезда крестьяне, доведенные полицией до озлобления убили и сожгли станового пристава. В кратце, дело обстояло так: в село приехал становой пристав. Крестьяне узнали о его приезде. Собралась толпа, пристав укрылся в помещении местной школы. Толпа крестьян подожгла школу. Пристав переоделся в женское платье и пытался выйти из школы. Его узнали, убили и мертвого бросили в огонь, где он сгорел. За это несколько крестьян села Апраксено были отданы под суд и осуждены на каторжные работы.
После событий 1905 года в России, губернаторам было предоставлено право издавать обязательные постановления, запрещающие устройство, без разрешения властей: собраний, сходок, произнесение речей, призывающих к неповиновению властям и т.д.. Виновные в нарушении этих постановлений, если они не влекли за собой судебного преследования, подвергались в административном порядке тюремному заключению сроком до трех месяцев или денежному штрафу. Губернаторы часто пользовались этим правом и тюрьмы заполнялись людьми, нарушившими эти постановления. Обычно по выходу из тюрьмы лица, состоявшие на службе в государственных учреждениях и общественных организациях, лишались прежней работы и оказывались безработные.
Эти постановления в 1907 году докатились и до нашей местности. Весной 1907 года в Болдине, за нарушение этого обязательного постановления были арестованы и посажены в тюрьму в городе Лукоянове: заведующий двуклассным училищем в селе Б.-Болдино Любаев Александр Иванович, уроженец села Пикшень наш хороший знакомый, Белавин Николай Иванович- офицер в отставке, и крестьянин Тютяев Алексей. Несколько позднее, за устройство нелегальных собраний, были арестованы и посажены в тюрьму на 3 месяца, опять же в административном порядке, т.е. без суда и следствия: заведующий столовой в селе Пикшень, студент Московского университета Вознесенский Борис Дмитриевич, и крестьяне села Пикшень - Святкин Федор Лаврентьевич и Святкин Николай Иванович. Вознесенский Б.Д. жил у учителя местной школы Авдеева Александра Петровича, который после окончания учебного года в школе уехал к себе на родину в село Васильева Слобода Болохнинского уезда.
В июне месяце 1907 года мы получили местную губернскую газету "Нижегородский листок" и читаем в отделе хроники, что губернатором за нарушение обязательных постановлений об устройстве собраний, священник села Пикшень, Подольский Михаил Александрович оштрафован на 300 рублей, а учитель Пикшенской школы, Авдеева Александра Петровича подвергнуть аресту на три месяца. Это было большим ударом, как для отца, так и для всей нашей семьи, еще не оправившейся от несчастия, случившегося со мной. Платить штраф в 300 рублей отец не мог, т.к. не имел таких денег и, кроме того, обычно лица, подвергнутые наказанию (арест, штраф), лишались работы. Возникал вопрос о возможности отстранения от должности священника, нашего отца, но это было не подвластно губернатору, а это мог сделать только архиерей по своему духовному ведомству. Вопрос этот пока оставался неопределенным. Через некоторое время отцу было предъявлено распоряжение губернатора об уплате штрафа в сумме 300 рублей. Отец от уплаты штрафа отказался, мотивируя это тем, что у него нет таких денег.
В связи с арестами и штрафами возник вопрос о том, что кто-то доносил полиции, кто-то осведомлял ее о тех лицах, которые подвергались преследованию и взысканиям. Оказалось, что провокатор и осведомитель жил рядом с нами, то есть был нашим соседом. Это был псаломщик или дьячок Знаменский Федор Иванович. Это был старик 60-70 лет, он был около 40 лет в Пикшени дьячком. В семье своей имел жену и дочь. Был человек очень суровый, свирепый и вспыльчивый. Отец относился к нему нормально, никаких недоразумений между ними не было, и то, что он впоследствии оказался доносчиком на отца, объяснить трудно. По-видимому, он за свою "работу" получал от полиции вознаграждение, а был он человек жадный особенно на деньги. Жил он в Пикшени давно - поступил туда, как только построили церковь, т.е. около 40 лет. Когда крестьяне в селе узнали о такой работе дьячка, они были возмущены его поступком и грозили ему отомстить, что в последствии и выполнили. У отца отношения с крестьянами были хорошие. Несмотря на некоторые недостатки его характера, его уважали, и он пользовался авторитетом среди прихожан.
Вместо арестованного студента Вознесенского, для заведования столовыми был прислан другой студент, который называл себя Протопоповым Клавдием Ивановичем. Приехал он в наше село в начале июня месяца и пробыл недолго, через месяц он уже уехал обратно. Жил и питался он у нас, это был по внешнему виду, высокий худощавый человек с черными слегка кудрявыми волосами. О себе он говорил очень мало. Попросил у отца разрешение, чтобы письма, которые будут приходить сюда, были адресованы не ему, Протопопову, а адресовались на имя отца, причем фамилия "Подольскому" будет подчеркнута двумя чертами. Отец разрешил это делать, письма с таким условным знаком приходили по почте и передавались настоящему адресату. В связи с этим, и тем, что Клавдий Иванович не говорил о том, откуда он приехал, где учится и т.д., у нас сложилось убеждение, что он живет здесь под вымышленной фамилией, и что в действительности он не то лицо, за которое себя выдает.
С крестьянами он близко не сходился, к ним не ходил и не приглашал их к себе, вел скромный образ жизни. В июле месяце он также быстро собрался и уехал от нас, не сказав, куда едет, а мы его тоже не расспрашивали об этом. После его отъезда столовые скоро закрылись, т.к. надобность в них миновала – поспел новый урожай. Летом отец с матерью как-то ездили в Лукоянов, специально для посещения в тюрьме заключенных :знакомых Любаева А.И., Белавина Н.И., Вознесенского Б.Д., Святкина Ф.Л., Святкина Н.И. и отвезли им "подкрепление" к их скудному тюремному пайку – банки консервов, оставшихся от запасов столовой.
Неопределенность в положении отца, в связи с наложением на него штрафа, тянулась до второй половины июля месяца. Около 20 июля через Благочинного (священника, назначенного архиереем для связи с церковными служителями) было передано распоряжение архиерея о том, что отцу штраф в 300 рублей, наложенный на него губернатором, заменяется ссылкой в Городетский мужской монастырь сроком на один месяц, куда он немедленно должен отправится для отбытия наказания. Между прочим, Благочинный, прислав распоряжение архиерея, на отдельной записке написал отцу следующее: "Мне, Михаил Александрович, за то, что на вас не донес, предложено подать в отставку".
В первых числах августа отец отправился к месту ссылки в Городецкий мужской монастырь, отбыл ссылку и в первых числах сентября возвратился обратно домой. Между тем, крестьяне открыто заявляли провокатору дьячку Знаменскому, чтобы он с семьей убирался из села Пикшень, и грозили расправится с ним, если он не уедет и останется жить здесь в Пикшени. К этому времени возвратились домой после отбытия наказания в тюрьме Любаев А.И., Святкин Ф.Л., Святкин Н.И, которые тоже считали дьячка Знаменского виновным в их осуждении. На полях в этот год был получен неплохой урожай. Дьячок имел около 9 га церковной земли, обрабатывал ее, и собирал урожай. Крестьяне пригрозили ему, что сожгут у него копны со сложенными снопами хлеба. Поэтому копны с хлебом дьячок сложил рядом (очень близко), около своего и нашего двора крытого соломой, в надежде на то, что в случае пожара сгорит и наш крытый соломой двор, а с ним вместе и наш дом. В ночь на 3 сентября 1907 года был совершен поджег копен с немолоченным хлебом дьячка. Сбежавшийся на пожар народ не помогал провокатору тушить огонь, люди лишь смотрели на пожар и предохраняли от загорания наш двор. Так сгорел урожай хлеба у дьячка. На другой день после пожара приехал домой отец, после месячной ссылки в монастырь. Через 2-е недели после пожара дьячок Знаменский перевелся в другое село в км 20 от нас. И быстро уехал с семьей из нашего села навсегда. Школьный учитель Авдеев Александр Петрович не возвратился на работу в наше село, он был уволен с работы, и после отбытия тюремного заключения устроился на работу табельщиком на одном из заводов в Балахнинском уезде…”
Вот так непросто проходила организация общественных столовых в селе Пикшень в начале XX века.
Православие на Пикшенской земле
C XVI века на территории мордвы начали воздвигаться православные храмы и монастыри. Поставлена задача перед ними: ускоренными темпами провести крещение мордвы, и не только мордвы, но и чувашей, татар, удмуртов, марийцев, т.е. все национальности, которые проживали в Поволжье, утвердить к христианской вере. Процесс носил порой ожесточенный характер. В 1656 году мордва убила архиепископа рязанского Мисаила, помощника патриарха Московского и Всея Руси Никона, после этого издавались указы царей о представлении в случае добровольного крещения льгот мордве. Было замечено до этого, что новокрещенная мордва “в христианской вере не тверда, в церкви божьи не приходит и отцов духовных у себя не имеет”.
В 1740 году в Казани была утверждена Контора новокрещенских дел, призванная ускорить христианизацию на территории, куда входит и наше село. По решению этой конторы повелевалось давать новообращенным льготы от податей на 3 года, освобождать их от рекрутской повинности, от работы на казенных заводах.
Применялись и другие методы, которые помогали в деле христианизации - это привлечение священников, знающих мордовский язык.
В указе 1740 года предусматривались процедуры крещения. Крестить должны были особые прототипы. Крестными отцами должны быть “старинные русские люди”. Предписывалось поощрять смешанные браки между русским и ново-крещённой мордвой. Для новокрещённых, согласно инструкции, должны быть воздвигнуты храмы, из расчёта один храм на каждые 250 дворов. Такого количества дворов Пикшень достигала только к концу XIX столетия. И ещё запрещалось давать новокрещённым прежние их языческие имена. Фамилии присваивались также русские по имени русских “крёстных отцов”, а те, которые упорствовали, с помощью вооруженных людей загонялись в реку или пруд, три раза их заставляли окунуться в воду, при выходе каждый должен подойти к присутствующему прототипу для “помазания миром”. Этот путь крещения был самым рациональным. В целях изоляции крещённых от “зловредного влияния” предписывалось поселять к ним русских. Не исключено, что эти 11 семейств из Орловской губернии и были поселены в Пикшени для исполнения царского Указа. В качестве кого - сейчас трудно определить, но по времени переселение соответствует времени крещения села Пикшень.
В храме при крещении имена детям давались по степени набожности родителей. По именам членов семьи можно определить, как относились предки к церкви. Были случаи в мордовских сёлах, где попы детям не давали царских имён. Мордве не положено иметь царские имена так считали некоторые священнослужители. Иногда при крещении давали и языческие имена детям, родившимся в конце XIX столетия. Жители села даже во второй половине ХХ века пользовались языческими обрядами, как-то: во время града бросали на крышу половую тряпку.
Крещение пикшенских жителей произведено раньше, чем в селе был построен храм. После крещения жители сельца Пикшень и деревни Аникеевка были приписаны к приходу двух храмов: Михайкова Майдана Лукояновского уезда и Знаменского (Пустошки) Сергачского уезда.
Крещение пикшенской мордвы происходило, вероятнее всего в конце XVIII – начале XIX века, так как именно в это время часть сельца (Алопе) стала владельческой и именно в этой части сельца была выстроена каменная часовня.
Сельцо Пикшень было разделено на 2 прихода. Верепе и Осиновка относились к приходу Богородице-Рождественского храма в селе Михалков Майдан, а Алопе к Николаевскому храму села Знаменского.
Живя на половине расстояния между тем и другим селом и составляя собою довольно крупную по числу единицу (свыше 500 ревизских душ), крестьяне сельца Пикшень давно видели нужду устроить храм в своём селе. К этому побуждала их и разноплемённость вышеуказанных приходов: Михалков Майдан населяют малороссы (будаки), а жители села Знаменского - русские, жители Пикшени - мордва с весьма малым и то почти переродившимся, количеством крестьян, переведённых из Орловской губернии и села Знаменского. Все эти три народности имеют каждая свой язык, обычаи, одежду и т.д., а поэтому понятно было желание мордвы обособиться и составить собою отдельный, самостоятельный приход.
До 1861 года, года освобождения крестьян от крепостного права, осуществление этого естественного желания пикшенской мордвы были серьёзные препятствия. Издавна сельцо Пикшень делилось на две части: одна из них в 100 слишком душ, входившая в приход села Михалкова Майдана, была Экономическою или Удельного Ведомства, а другая с деревней Аникеевкой в 400 душ, принадлежавшая приходу села Знаменского, до 1861 года была помещичьей. При разности управления, эти части были разъединены, мало имели общих житейских отношений между собою и соединиться в один дружный приход без внешних влияний и стороннего содействия не могли, да не имели на то и права. 100 слишком душ Экономическая ведомства, пользовавшиеся сравнительно самостоятельности и свободою самоуправления, составляли меньшинство; большая же часть во всём зависела от помещиков и их управляющих. Сами помещики жили в основном в Москве и потому мало сознавали местные нужды своих крепостных, управляемых то бурмистрами из их же крепостных людей, то даже людьми совершенно сторонними.
До отмены крепостного права у пикшенских экономических (государственных) крестьян часто возникали земельные конфликты с крестьянами окружных селений. Споры шли о пахатной земле, лесных и сенных угодиях и т. д. Многолетние разногласия у пикшенских крестьян, доходящих до междуусобиц, шли с болдинскими землевладельцами и их крестьянами. — Болдинские, собравшись многолюдством, с дубьем и прочим дрекольем, — писали в своей челобитной пикшенские крестьяне, — с той нашей земли обывателей наших согнали, объявляя, наша якобы та земля, господина их крепостная, и, когда де хлеб приспеет, то они и снять недопустят. (ЦГАДА, ф. 1321, оп. 2, д. 2897, л. 78).
А вот челобитная пикшенского старосты, поданная им в 1783 году:
- В крепостной нашей даче имеется казенной заповедной лес, которому от казенной адмиралтейской конторы ежегодно бывает осмотр и клеймение дерев, ныне ж неведому почему въезжают Лукояновской округи вотчины артиллерии подполковника Льва Александрова сына Пушкина села Болдина крестьяня и оной самовольно как клейменой, так и простои, принадлежащий до нашего селения, рубят и возят в домы свои. (ЦГАДА, ф. 1321, оп. 2, д. 2897, л. 80)
С дарованием воли, для крестьян села Пикшени наступили лучшие времена и более благоприятные обстоятельства в деле их общественного самоустроения. Мысль об основании отдельного прихода и построении храма в Пикшени крепнет и более и быстрее близится к осуществлению. Но и тут инициатором дела и выразителем общего желания крестьян сельца Пикшени и деревни Аникеевки является сторонний человек.
Человек этот - управляющий имением Аникеевых, Нижегородский купец 2-й гильдии Алексей Данилович Абрамов (умер в селе Хухорево, Симбирской губернии в 1888 году). Родом из крепостных крестьян того-же помещика из села Гнездилова Орловской губернии, он с молодых лет жил в Пикшени сначала в качестве господского конторщика, затем помощника управляющего и наконец управляющего. Сжившись с пикшенским населением и воспитавши в себе его чувства и желания, Абрамов воспользовался своим влиянием, какое имел не только на господских крестьян, но и на крестьян экономического общества и на своего помещика. Последнего, - Василия Павловича Аникеева, он склонил дать землю в количестве 36 десятин для причта будущего храма и лесной материал для его постройки, а крестьянам предложил принять на себя всё остальное. И тот и другие охотно принесли эти жертвы, и делу было положено начало в 1864 году.
В 1864 году последовало официальное разрешение на устройство храма в сельце Пикшени во имя Святителя и Чудотворца Николая; 9 июля был утверждён план храма, а 29 декабря Преосвященным Нектарием, бывшим Епископом Нижегородским, была выдана храмозданная грамота. При прошении крестьян Епархиальному Начальству о дозволении им устроить храм были приложены приговор крестьян о построении при храме на мирской счёт домов для будущего притча и обязательство А.Д. Абрамова, по доверенности помещика В.П. Аникеева. отвести к храму 36 десятин.
Одновременно с этим, ещё с весны 1864 года начались подготовительные работы; на господском кирпичном заводе крестьяне своими руками изготовляли кирпич на фундамент храма, а зимой того же года и в начале следующего 1865 года приступили к заготовке лесного и других материалов. Дубовый и сосновый лес Абрамов указал возить из под господских дач при селе Пикшени. Часть соснового леса Абрамов приобрёл, купив его у Лукояновского купца Дмитрия Фёдоровича Валова из шаткоковского леса за 80 вёрст от Пикшени по дороге к Арзамасу. К весне 1865 года весь строительный материал для храма был перевезён крестьянами на место.
Несмотря на то, что начало, продолжение и окончание строительства во многом зависело от Абрамова, он почему-то отклонил от себя предложенное ему звание попечителя и строителя храма. По его же указанию и единодушному приговору крестьяне были избраны в это звание всеми уважаемые и действительно почётные крестьяне: Михаил Яковлевич Ястребов и Андрей Лаврович Батькин (умер в 1894), - они и исполняли возложенные на них обязанности до определения притча к храму в 1869 году. На попечителях лежала обязанность изыскивать средства на уплату мастерам, за материалы и вести приходорасходные попечительские книги, выданные им за скрепою и печатью Благочинным священником села Покрова Сергачского уезда (ныне Гагинский округ), П.Веселитским.
Постройка храма со всеми работами: каменной, плотничной, столярной, кровельной и малярной – сдана была крестьянину села Какино Сергачского уезда (ныне Гагинский округ), И.Г. Радаеву за 2100 рублей.
Готовых денежных средств для постройки храма у пикшенцев не было. По мере нужды крестьяне делали душевую раскладку, производили общественные работы по помещичьей экономии, просили у Епархиального Начальства и получали сборные книги, производили сборы по приходу разными сырыми материалами. К этим средствам и открыто, и тайно поступали пожертвования, деньги из кружки, поставленной при устроенной близ села часовни и арендная общественная суммы. В крайности попечители обращались к займам, которые впоследствии погашались из постепенно поступающих средств.
Место под храм избрано было среди селения. Западной стороной оно прилегало к помещичьей усадьбе. Восточной – к порядку крестьянских домов. От господской усадьбы это место отделялось промежутком в 40-50 саженей свободного пространства, при том покрытого берёзами и тополями; на восточной же стороне крестьянские постройки оказались совсем рядом с предположенным храмом. Чтобы образовать с этой стороны необходимую площадь и место для домов и усадьбы духовенства, - пришлось снести 6 крестьянских домов, и их снесли на общественный счёт за речку.
В начале мая 1865 года место и закладка храма были освящены благочинным священником отцом П.Веселитским, и матер Радаев приступил к работе, которую он окончил за 2 года. Весной 1867 года в начале мая были водружены на храме 2 креста, в октябре подняты колокола, а 11 января 1869 года освящён первый престол в приделе.
Храм имеет вид неправильной формы креста. Построена на кирпичном фундаменте в 1 аршин высоты. Окружность пояса храма равна 138 аршинам; высота её до креста 37 аршин; длина основания в разрезе – 50 аршин; ширина под колокольней – 15 аршин, под трапезой – 21½ аршин, под главным храмом – 16 аршин. И под главным алтарём – 13 аршин. Колокольня увенчивается восьмигранным куполом, трапеза – шатрообразной кровлей, главный храм – также остроконечным восьмигранным куполом с пятью главами. Кресты поставлены были деревянные. Обшитые белым листовым железом, а в настоящее время железные (1896 год), а главы, купола, выступы, крыша на трапезе и алтаре покрыты простым листовым железом. Стены всего храма снизу срублены из дубового леса, в середине – из осинового и от половины вверх – из соснового леса, и обшиты тёсом. Окон во всём здании – 20 штук. С западной, северной и южной стороны строены крыльца в несколько ступеней и двери с двойным раствором. Храм был обнесён оградой, внутри которой растут берёзы и липы. Наружный вид храма массивен и красив.
Трапеза имеет вид правильного равностороннего четырёхугольника. Потолок поддерживается четырьмя деревянными колоннами; стены и потолок оштукатурены и выкрашены; устроено обыкновенное печное отопление. В передних углах трапезы иконостасы с алтарями: направо во имя святого Василия Великого, налево святых Апостолов Петра и Павла. Первый освящён 11 января 1869 года Благочинным отцом П.Веселитским, второй 19 января 1975 года Благочинным города Лукоянова отцом протоиереем А.Нарциссовым. Оба эти иконостаса со всеми в них иконами, кроме позолоты, строились за счёт помещика Василия Павловича Аникеева, поэтому и престолы в них освящены святыми, имена которых носили он сам (Василий), отец его (Павел) и дед (Пётр). Антиминсы священнодействованы в приделе святого Василия Великого Преосвященным Нектарием, епископом Нижегородским 10 ноября 1868 года, а в приделе святых Апостолов Петра и Павла – Высокопреосвещеннейшим Иоанникием, бывшим Архипастырем Нижегородским 7 октября 1873 года.
Трапеза от главного храма отделена аркой, которая на зимнее время наглухо заделывается двойными рамами для сохранения тепла.
Главный алтарь храма в селе Пикшень освящён именем Святителя и чудотворца Николая, отчего и весь храм носит название Николаевский. Освящение этого алтаря было совершено 26 октября 1870 года Благочинным отцом протоиреем А.М.Нарциссовым. Антиминс священнодействован 7 октября 1873 года Высокопреосвященным Иоанникием. Алтарь Николаевский имеет форму пятиугольника длиною в 7, а шириною в 12 аршин. Над престолом устроен вызолоченный балдахин с резьбой, на четырёх витых колоннах. Иконостас – липовый с четырёхярусными витыми колоннами и резными царскими вратами; вызолочен; построен на средства крестьян с добавкой 170 рублей от Абрамова.
Перед иконостасом амвон с дубовой токарной работы баллюстрадой, клиросами и заклиросными золочёнными киотами с витыми колоннами и резьбой.
Форма главного храма без алтаря – квадрат, каждая сторона которого равна 15 аршинам. Позади боковых дверей устроены два малых иконостаса – киота, покрытых позолотой и украшенных резьбой и витыми колоннами. Стены и купол алтаря, и храма окрашены масляной краской.
Утварь в храме, ризница, книги, иконы современны построению храма. И между ними нет ничего выдающегося ни по работе, ни по ценности. Есть только одно евангелие напрестольное в формате полулиста, более или менее замечательное по древности: отпечатано в Москве в 1835 году при Императрице Анне Иоанновне и имеет на первом листе печатную надпись внизу изображения четырёх евангелистов: “грыфоровал Иван Зубов”. Евангелие пожертвовано в храм села Пикшени свояком Абрамова Московским купцом Егором Матвеевичем Пасхиным, жена которого похоронена при Пикшенском храме.
Первый причт ко вновь выстроенному храму села Пикшень был определён в 1869 году Преосвященным Филаретом, Епископом Нижегородским, в числе двух лиц: священника и псаломщика. Священником был определён и посвящён окончивший в 1868 году курс Нижегородской Семинарии Алексей Ивановичи Раевский, и прослуживший на этом месте 21 год. Немало трудов выпало на долю первого священника в новооткрытом приходе и по устроению храма, и по приведению в порядок прав на церковную землю, и по устроению мирского для помещения священника дома, и по устройству школы, о которой речь впереди. Вся хозяйственная часть по устроению храма и причта, прежде лежавшая на попечителях, теперь - со времени определения священника - большею частью своей тяжести легла на молодого, только что оставившего ученическую скамью священника. А дел, по самым необходимым и неотложным нуждам новооткрытого прихода, предстояло ещё очень много. Храм имел в то время только один освященный придел, иконостас был ещё в том виде, как он вышел из рук столяра и резчика, стены в храме - бревенчатые и ничем не покрытые, священные сосуды были допущены медные - аплике, книги для богослужения были только - евангелие, апостол, псалтирь, часослову служебник, канонник, общая минея, одна книга октоиха и нотный обиход. большой колокол был 12 пудов весу, дома для причтов были собраны кое из какого леса и стройкой не окончены; земля церковная межевых документов не имела. Местная летопись должна особенно отметить труды первого священника, который прослужил до 13 октября 1890 года в Пикшенском храме и был переведён по прошению в Вознесенский храм села Павлова, Горбатовского уезда (ныне город Павлово).
Вторым священником в селе Пикшень с 15 октября 1890 года по 6 Ноября 1893 года был Антонин Митрофанович Миловский;
С 18 Ноября 1893 года при храме села Пикшень священствует окончивший курс Нижегородской Семинарии студент Иван Михайлович Богоявленский.
Псаломщик со времени открытия прихода доселе (1896) состоит переведенный в 1869 году из села Знаменского Ф. И. Знаменский.
Церковными старостами при храме села Пикшень были крестьяне села:
1) М. Я. Ястребов, до выбора в старосты состоявший (с 1865 по 1869 годы) попечителем строившейся храма; при нём освящён Николаевский алтарь и поступило в храм вещей по крайней мере на 1500 рублей и заготовлено алебастра для штукатурки трапезы на 150 рублей.
2) Я. С. Батькин (шесть лет был старостой); при нём освящён алтарь во имя святых Апостолов Петра и Павла, вызолочен иконостас Николаевский за 850 рублей, оштукатурены стены и потолок в трапезе за 100 рублей, окрашены пол, стены и потолок в главном храме за 350 рублей, два раза крашена кровля, один раз стены снаружи и ограда, и кроме того, вещами поступило на сумму около 2000 рублей.
3) С. Е. Пархаев; при нём вызолочены два придельные иконостаса и сделаны некоторые другие работы, всего на сумму 1100 рублей, из коих 500 рублей пожертвовал из собственных средств, - выкрашены стены в трапезе за 150 рублей, перелит большой колокол и поступило вещей на сумму до 250 рублей.
4) С. И. Богданов; при нём окрашена кровля храма за 183 рубля, устроены в трапезе 2 печи, поступило вещей на сумму около 300 рублей, устроена новая каменная ограда вокруг храма и каменное помещение для школы; при нём-же привезён колокол весом в 106 пудов.
5) С. М. Батькинъ; при нём на средства, изысканные новооткрытым церковным попечительством в 1892 году, в сентябре храм поновлен: выкрашены стены изнутри и снаружи, сделаны железные кресты на храм.
6) С 5 апреля 1894 года старостой при храме села Пикшень состоит управляющий имением наследников г.г. Казанцевых (в 5 верстах от Пикшени, близ д. Аникеевки), Павел Андреевич Горинов. С именем П. А. Горинова связано и возникновение при храме села Пикшень весною 1892 года церковно-приходского попечительства: он первый был избран его председателем.
Приход села Пикшень со времени своего основания и доселе (1896) состоит из двух селений, - собственно села Пикшень с 1300 душ населения обоего пола, и деревни Аникеевки, верстах в 7 к юго-востоку от села, имеющей около 150 душ обоего пола.
Господствующее население пикшенского прихода составляет мордва. Но среди них есть несколько семейств и русского происхождения (потомки гнездиловских переселенцев и одного вольноотпущенного крестьянина, перешедшего в село Пикшень из села Знаменского). Все говорят на мордовском языке (эрзянский), но и на русском объясняются довольно свободно за немногими исключениями из женщин и детей, хотя русская речь их значительно пострадала от влияния мордовского языка.
Одежда мордвы- мужчин ничем не отличается от одежды русского крестьянина; но в одежде женщины и их украшениях есть много своеобразного.
Крестьяне села Пикшень и д. Аникеевки все православного вероисповедания и никакими сектантскими лжеучениями не заражены. Но религиозные понятия их, особенно неграмотных, элементарны, слабы, сбивчивы и представляют смесь мордовского язычества и русских народных поверий и обычаев с христианством. Влияние храма и школы, несомненно, много делает в духовном просвещении населения, но многого ещё остаётся желать и ожидать от них в будущем. Нравственное состояние прихода более удовлетворительно: крестьяне добродушны, доверчивы, отзывчивы на всякое доброе дело, трудолюбивы, в требованиях жизни не прихотливы и терпеливы, к церкви усердны, уставам её послушны и к внушениям священника внимательны. Конечно, и им свойственны слабости и даже пороки, но в общем и во внешней жизни эти явления составляют исключение.
Скорбную старицу в летописи пикшенского прихода составляет воспоминание о недавних четырёх годах, начиная с 1890 года, по тем бедствиям, которые постигли за это время пикшенское население. 1-го августа 1890 года, вследствие шалости малых детей, пожаром истреблено в селе 120 крестьянских домов и дома причта со всеми их пристройками. Пламя быстро пожирало сразу два порядка крестьянских домов с их дворами, амбарами, сенницами, овинами и т. п. Оно шло прямо к храму, и все окончательно упали было духом, видя неминуемую опасность и для храма. Но в то время, как огонь пожирал все строения до храма и, казалось, наступала и его очередь, - ветер вдруг изменил своё направление и погнал пламя в сторону на дома и постройки причта, на которых страшная стихия и окончила свой грознокарающий путь.
По воспоминаниям Н.М.Подольского о пожаре 1900 года:
“Помню один случай летом, когда мы с отцом только что пришли на рыбную ловлю на пруд (Пустошкинский), закинули удочки, как вдруг услышали звук набатного колокола. Оглянулись на наше село и увидели зарево пожара. Мы быстро смотали удочки и побежали домой. Пришли в село усталые. Оказалось, что горел нижний конец улицы (Алопе), не доходя до церкви. Пожар не угрожал нашему дому. Поэтому мы домой не пошли, а остались на пожаре, причём отец помогал вытаскивать имущество крестьянам тех домов, которым угрожала гибель от огня. Пожар вскоре прекратился, но 8 или 10 домов на одном переулке все же сгорело…”
Затем последовал: падёж скота, отнявший почти в каждом доме лошадь; наконец, общее бедствие — голодные годы, сказавшиеся здесь особенно резко, а с ними и за ними их неразлучный спутник— тиф разных видов, вырвавший много молодых и сильных людей. Всё это в последнее время довело пикшенцев до крайнего обеднения.
Изложенны здесь сведения о приходе села Пикшень заимствованы из летописи сего села, составленной в 1887 году священником А. Раевским, и из дополнительных сообщений священника М. Богоявленского. В воскресенье 3 ноября сего года. (Нижегородские епархиальные ведомости № 20 и № 21 за 1896 год). Адаптировано под современный язык.
По рассказам старожилов интересно отметить, что с появлением в селе храма не все прихожане перешли из бывших приходских храмов. Так, Сеняев Василий (Тишонь Вася), до смерти из Осиновки ходил в Знаменское. Зимой, надев шубу со сборами, в лаптях ходил туда и обратно, а в церкви переодевался в валенки. По всей видимости, на это были причины.
В Адрес-календаре за 1888 год в пикшенском церковном приходе насчитывалось прихожан: 725 мужчин и 761 женщина (вместе 1486 человек). В приходе храма село Пикшень и деревня Аникеевка. Церковной земли было 36 десятин. Причт пикшенского храма состоял из священника и псаломщика. Священник - Алексей Иванович Раевский, псаломщик - Ф. И. Знаменский.
В Адрес-календаре Нижегородской епархии за 1904 год главный престол Николая Чудотворца – холодный, а оба придела - тёплые. Дом священника общий, а у псаломщика собственный. В приходе 812 мужчин и 848 женщин (вместе 1660 человек). Учитель церковно-приходской школы и священнослужитель храма – иерей Михаил Александрович Подольский (33 года, в приходе с 1899 года). Псаломщик Ф.П. Знаменский (61 год. В приходе с 1869 года). Церковный староста – А.С. Богданов. Церковный сторож – Доронин Фёдор Прокопьевич.
С апреля 1899 года по 1930 год священнослужителем в селе Пикшень оставался Михаил Александрович Подольский.
По воспоминаниям старожил на момент разрушения храма внутри он был расписан.
Болдино и Пикшень издавна были дружескими сёлами, поэтому неудивительно, что Александр Сергеевич, посещая своё имение в Болдине не мог не оставить своё имя в истории Пикшени. Это мы узнаём из книги “Предания и песни Болдинской старины”¸1980.
О замужестве крепостной девушки
У Сергея Львовича Пушкина среди крестьян была девушка Аксинья. Она убирала вотчинную контору. В те дни, когда Александр Сергеевич жил в Болдине, она убирала и его кабинет, стирала с него бельё, всё приводила в порядок. В Болдине частенько хаживал конторщик соседней вотчины Аникеева Зот Авсеев Кочергин. Он приятельствовал с Петром Александровичем Киреевым и имел свидания с Аксиньей. Пришло время её сватать. Она согласие дала. Но ещё согласятся ли господа? В Александре Сергеевиче не сомневались. А вот что скажет Аникеев?
Кочергин получил разрешение барина Аникеева засватать Аксинью. При этом Аникеев написал Пушкину, что предлагает в обмен такую же девушку. Прочитав предложение Аникеева, Александр Сергеевич засмеялся и написал ответ: “Я не цыганин меняться людьми как лошадьми. Если есть у Аксюши любовное желание, я препятствовать не могу”.
Аникеев прочитал ответ Александра Сергеевича и очень обиделся: “пусть я останусь цыганином, но Александр Сергеевич бабий и мужицкий сплетник, ходит по селу, собирает всякие слухи”. А Аникеев, действительно, несколько крепостных семей из села знаменского выменял у помещика Беклемишева на лес.
Об этом замужестве Иван Васильевич Киреев не раз слышал от родственников Аксиньи. Она сама до самой смерти жила у своего внука в Арзинке, из Болдина ездили на её похороны.
Конторщик из села Пикшень, которым когда-то владел Аникеев, Семён Мартынов Батькин говаривал:
“Кочергин мне рассказывал, как он усватал себе невесту в Болдине. А ещё говорил, что Аникеев на Пушкина сильно озлобился и мог бы помешать свадьбе, но убоялся, что Александр Сергеевич напишет про него что-нибудь в насмешку и прочитает при других господах. Боялись помещики его писанины!”
Пушкин и пикшенские мордва
Эту историю рассказал тот же Семён Мартынович Батькин, старик из села Пикшень, доживший до глубокой старости, а потом подтвердил её учитель Иван Николаевич Туршатов.
Вот что произошло.
В один из осенних дней Александр Сергеевич проезжал по границе владений своего отца и барина Аникеева и увидел на лугу мордву, которая косила траву.
Александр Сергеевич подъехал к косцам, поздоровался, спросил:
- Вы что, мужики, в уме, - траву косите в октябре?
Мужики ответили:
- Спросите у барина: в уме ли мы. Мы как скот ломовой сколько ни наложат, вези, упрёков не говори, от барщины отпуск не проси.
- Ай да мордва, справедливы ваши слова! – сказал Пушкин, покачал головой и поехал к себе в Болдино.
Голодные годы
Во время сильного голода в Поволжье в 1892 году Владимир Галактионович Короленко открыл в Пикшени 3 бесплатных столовых. Находились они в центре села в частных домах у Бабакаева Фёдора Григорьевича, Барышникова Ивана и у Бритвань Кедьсэ (русское ФИО неизвестны).
Сам Владимир Галактионович останавливался в доме, где ранее проживала Доронина Любовь Алексеевна. Дом находился рядом с кладбищем, на берегу реки Эча. Сейчас на этом месте проходит автотрасса.
А вот как писатель сам рассказывает о встрече с жителями села Пикшень: “Как-то пришлось мне весной 1892 года составлять список в огромном мордовском селе Пикшени. На открытом воздухе собралась огромная толпа, вернее, две толпы, потому что в селе два общества. Молодой священник с некоторым опасением предупреждал меня, что сход будет беспокойный и бурный. Зимой он пробовал составлять списки беднейших и должен был прекратить: столько поднялось споров и зависти. Вдобавок у мордвы, по его мнению, гораздо меньше чувства достоинства и стыда, поэтому он ждал, что на мой призыв колыхнется сразу весь мир… Все это заставляло ожидать нового пралевского кошмара…
Но опасения эти рассеялись после первого приступа к работе. Вид у мордвы был спокойный. Речи разумные, ровные. Ежели так ссуду станут выдавать, как теперь… начал решительно один.
- Да теперь будет всё так, - сказал я на этот раз с убеждением, - сбавлять не станут.
- Так промаемся сами! Не пиши меня, не надо …
- И меня не пиши, - сказал следующий. - При этом пособии можем кормиться как-нибудь.
- Спасибо, теперь прибавили, - сказал третий. - Мимо меня иди, не надо!
Если попадались имена действительно нуждавшихся, то указания были замечательно единодушны.
- Батькина Авдотья, - читает священник по списку.
- Авдотья Петрович это … Старука. Его пиши. Слепой девка.
- Авдотья Петрович кормить надо.
И “Авдотья Петрович” вносится в список.
- Точно не эти люди! - с удивлением говорил мне священник, когда мы шли со схода, в какие-нибудь два-три часа покончив со списками в обоих обществах… - или уж вас они стыдятся? - прибавил он в раздумье…
Но я помнил, что в Пралевке меня не стыдились, и я понял, что именно изменило физиономию этой толпы. Это были: хлеб и надежда…
“Как, однако, просто, - думалось мне в этот день, - водворяется “спокойствие в уезде”… Это простое средство удобно ещё тем, что при нём нет надобности разыскивать “возмутителей” даже в среде сельского духовенства!… А ещё важнее, что оно устраняет копмары, и при нём бледнеют всякие, порой самые превратные толки, “яко же восток от лица огня”… Священником в то время работал Антон Митрофанович Миловский. Вскоре В.Г. Короленко с инспекцией посетил деревню Раксажон.
В 1892 году хлеб находился в общественных амбарах. В Осиновке их существовало несколько, наполненных зерном на случай голодных лет. Сюда зерно попадало от “общественной запашки”. Во многих сёлах жители отказывались участвовать в “общественных запашках”.
Амбары были установлены недалеко от моста, вдоль оврага, овражек располагался параллельно существующей автотрассы, на линии от речки Эча в направлении дома Камбаратова Василия Михайловича, около воды и на видном месте. В советское время из-за ненадобности они были разрушены.
По воспоминаниям Н.М.Подольского:
“1906 год в Нижегородской губернии был неурожайным годом. Неурожай охватил и Лукояновский уезд, где проживала наша семья. Население нашего села недоедало, а некоторые семьи просто голодали. После долгих хлопот моему отцу - священнику села Пикшень, в начале 1907 года удалось выхлопотать у общественных организаций открытия в нашем селе бесплатной столовой для беднейшего населения, в особенности для детей. Зимой столовые были открыты в нескольких пунктах села, где получали ежедневно обед дети беднейших родителей. Отец был назначен заведующим столовой и горячо принялся за это общественное мероприятие в тяжёлый для народа неурожайный год. В связи с новыми обязанностями, отцу приходилось выезжать из села, общаться с общественными организациями и отдельными прогрессивными людьми. Такое поведение отца пришлось не по вкусу как духовному начальству, так и блюстителям общественного порядка. Они начали "косо" смотреть на деятельность отца по оказанию помощи населению, и старались причинить отцу какие-либо неприятности.
В феврале 1906 года я приехал домой на масленичные каникулы. Дома всё как будто было благополучно, ничего не предвещало чего-то особенного, необычного... Однажды около двух часов ночи в наружную дверь дома послышался громкий стук, который разбудил почти всех живущих в доме. На стук вышел отец. На его вопрос кто там послышался ответ "отоприте - по делу". Оказалось, что прибыл наряд полиции во главе с Лукояновским исправником Вельпистовым, становым приставом и несколькими стражниками, а также двумя посторонними понятыми, случайно взятыми из приезжавших в лес крестьян соседних селений. Исправник объяснил отцу, что прибыл для производства обыска, предъявил соответствующий ордер на право производства обыска и сказал, что по имеющимся у них сведениям в доме отца хранится нелегальная литература. Обыск продолжался долго, около 3-х часов.
Перерыта была вся библиотека, шкафы, сундуки, просмотрены детские книги. Одна большая комната в доме на зиму закрывалась. По требованию полиции она была открыта, и в ней так же все было просмотрено. Между прочим, во время обыска произошел курьезный случай. Младший брат Борис, которому было около шести лет, имел детское ружье; своими постоянными забавами с этим ружьем он надоедал взрослым: матери и отцу. Однажды отец спрятал у брата это ружье и положил его в широкую кадушку с пшеном для столовой, которая стояла в сенях. Отец спрятал ружье в пшено. Во время обыска становой пристав, осматривая эту кадушку и ее содержимое, нашел это детское ружье и воскликнул: "ага вот оно, оружие", стоявший около него стражник сказал "ваше благородие ребячье", получился конфуз, так как найденное оружие оказалось детской игрушкой. Обыск не дал никаких результатов, нелегальной литературы, оружия, и вообще ничего предосудительного не было найдено.
О производстве обыска был составлен протокол, и полиция удалилась. Вопрос о производстве обыска у сельского священника, получил широкую огласку, как среди населения нашего села, так и окрестных сел. Население села выражало отцу сочувствие, и было довольно тем, что полиция ничего не нашла. Одновременно с этим, среди населения пошли слухи о том, что кто- то в селе осведомляет полицию о поведении и связях отца с населением, его знакомстве с передовыми людьми того времени. Весной в апреле месяце в помощь отцу, организацией, которая ведала открытием столовой, из Москвы был прислан специально заведующий столовой - Вознесенский Борис Дмитриевич, студент юридического факультета Московского университета. У отца установились с ним хорошие отношения. На жительство по рекомендации отца он поселился у учителя местной церковно-приходской школы Авдеева Александра Петровича, одинокого молодого человека. Как развертывались события в селе Пикшень, я расскажу несколько дальше, после моего возвращения в Пикшень летом 1907 года…
За время моего отсутствия (после пасхальных каникул и до приезда в начале июня месяца) произошли важные события как у нас в селе, так и в окрестных селах. Еще несколько ранее (в марте ) в большом селе Апраксене Сергаческого уезда крестьяне, доведенные полицией до озлобления убили и сожгли станового пристава. В кратце, дело обстояло так: в село приехал становой пристав. Крестьяне узнали о его приезде. Собралась толпа, пристав укрылся в помещении местной школы. Толпа крестьян подожгла школу. Пристав переоделся в женское платье и пытался выйти из школы. Его узнали, убили и мертвого бросили в огонь, где он сгорел. За это несколько крестьян села Апраксено были отданы под суд и осуждены на каторжные работы.
После событий 1905 года в России, губернаторам было предоставлено право издавать обязательные постановления, запрещающие устройство, без разрешения властей: собраний, сходок, произнесение речей, призывающих к неповиновению властям и т.д.. Виновные в нарушении этих постановлений, если они не влекли за собой судебного преследования, подвергались в административном порядке тюремному заключению сроком до трех месяцев или денежному штрафу. Губернаторы часто пользовались этим правом и тюрьмы заполнялись людьми, нарушившими эти постановления. Обычно по выходу из тюрьмы лица, состоявшие на службе в государственных учреждениях и общественных организациях, лишались прежней работы и оказывались безработные.
Эти постановления в 1907 году докатились и до нашей местности. Весной 1907 года в Болдине, за нарушение этого обязательного постановления были арестованы и посажены в тюрьму в городе Лукоянове: заведующий двуклассным училищем в селе Б.-Болдино Любаев Александр Иванович, уроженец села Пикшень наш хороший знакомый, Белавин Николай Иванович- офицер в отставке, и крестьянин Тютяев Алексей. Несколько позднее, за устройство нелегальных собраний, были арестованы и посажены в тюрьму на 3 месяца, опять же в административном порядке, т.е. без суда и следствия: заведующий столовой в селе Пикшень, студент Московского университета Вознесенский Борис Дмитриевич, и крестьяне села Пикшень - Святкин Федор Лаврентьевич и Святкин Николай Иванович. Вознесенский Б.Д. жил у учителя местной школы Авдеева Александра Петровича, который после окончания учебного года в школе уехал к себе на родину в село Васильева Слобода Болохнинского уезда.
В июне месяце 1907 года мы получили местную губернскую газету "Нижегородский листок" и читаем в отделе хроники, что губернатором за нарушение обязательных постановлений об устройстве собраний, священник села Пикшень, Подольский Михаил Александрович оштрафован на 300 рублей, а учитель Пикшенской школы, Авдеева Александра Петровича подвергнуть аресту на три месяца. Это было большим ударом, как для отца, так и для всей нашей семьи, еще не оправившейся от несчастия, случившегося со мной. Платить штраф в 300 рублей отец не мог, т.к. не имел таких денег и, кроме того, обычно лица, подвергнутые наказанию (арест, штраф), лишались работы. Возникал вопрос о возможности отстранения от должности священника, нашего отца, но это было не подвластно губернатору, а это мог сделать только архиерей по своему духовному ведомству. Вопрос этот пока оставался неопределенным. Через некоторое время отцу было предъявлено распоряжение губернатора об уплате штрафа в сумме 300 рублей. Отец от уплаты штрафа отказался, мотивируя это тем, что у него нет таких денег.
В связи с арестами и штрафами возник вопрос о том, что кто-то доносил полиции, кто-то осведомлял ее о тех лицах, которые подвергались преследованию и взысканиям. Оказалось, что провокатор и осведомитель жил рядом с нами, то есть был нашим соседом. Это был псаломщик или дьячок Знаменский Федор Иванович. Это был старик 60-70 лет, он был около 40 лет в Пикшени дьячком. В семье своей имел жену и дочь. Был человек очень суровый, свирепый и вспыльчивый. Отец относился к нему нормально, никаких недоразумений между ними не было, и то, что он впоследствии оказался доносчиком на отца, объяснить трудно. По-видимому, он за свою "работу" получал от полиции вознаграждение, а был он человек жадный особенно на деньги. Жил он в Пикшени давно - поступил туда, как только построили церковь, т.е. около 40 лет. Когда крестьяне в селе узнали о такой работе дьячка, они были возмущены его поступком и грозили ему отомстить, что в последствии и выполнили. У отца отношения с крестьянами были хорошие. Несмотря на некоторые недостатки его характера, его уважали, и он пользовался авторитетом среди прихожан.
Вместо арестованного студента Вознесенского, для заведования столовыми был прислан другой студент, который называл себя Протопоповым Клавдием Ивановичем. Приехал он в наше село в начале июня месяца и пробыл недолго, через месяц он уже уехал обратно. Жил и питался он у нас, это был по внешнему виду, высокий худощавый человек с черными слегка кудрявыми волосами. О себе он говорил очень мало. Попросил у отца разрешение, чтобы письма, которые будут приходить сюда, были адресованы не ему, Протопопову, а адресовались на имя отца, причем фамилия "Подольскому" будет подчеркнута двумя чертами. Отец разрешил это делать, письма с таким условным знаком приходили по почте и передавались настоящему адресату. В связи с этим, и тем, что Клавдий Иванович не говорил о том, откуда он приехал, где учится и т.д., у нас сложилось убеждение, что он живет здесь под вымышленной фамилией, и что в действительности он не то лицо, за которое себя выдает.
С крестьянами он близко не сходился, к ним не ходил и не приглашал их к себе, вел скромный образ жизни. В июле месяце он также быстро собрался и уехал от нас, не сказав, куда едет, а мы его тоже не расспрашивали об этом. После его отъезда столовые скоро закрылись, т.к. надобность в них миновала – поспел новый урожай. Летом отец с матерью как-то ездили в Лукоянов, специально для посещения в тюрьме заключенных :знакомых Любаева А.И., Белавина Н.И., Вознесенского Б.Д., Святкина Ф.Л., Святкина Н.И. и отвезли им "подкрепление" к их скудному тюремному пайку – банки консервов, оставшихся от запасов столовой.
Неопределенность в положении отца, в связи с наложением на него штрафа, тянулась до второй половины июля месяца. Около 20 июля через Благочинного (священника, назначенного архиереем для связи с церковными служителями) было передано распоряжение архиерея о том, что отцу штраф в 300 рублей, наложенный на него губернатором, заменяется ссылкой в Городетский мужской монастырь сроком на один месяц, куда он немедленно должен отправится для отбытия наказания. Между прочим, Благочинный, прислав распоряжение архиерея, на отдельной записке написал отцу следующее: "Мне, Михаил Александрович, за то, что на вас не донес, предложено подать в отставку".
В первых числах августа отец отправился к месту ссылки в Городецкий мужской монастырь, отбыл ссылку и в первых числах сентября возвратился обратно домой. Между тем, крестьяне открыто заявляли провокатору дьячку Знаменскому, чтобы он с семьей убирался из села Пикшень, и грозили расправится с ним, если он не уедет и останется жить здесь в Пикшени. К этому времени возвратились домой после отбытия наказания в тюрьме Любаев А.И., Святкин Ф.Л., Святкин Н.И, которые тоже считали дьячка Знаменского виновным в их осуждении. На полях в этот год был получен неплохой урожай. Дьячок имел около 9 га церковной земли, обрабатывал ее, и собирал урожай. Крестьяне пригрозили ему, что сожгут у него копны со сложенными снопами хлеба. Поэтому копны с хлебом дьячок сложил рядом (очень близко), около своего и нашего двора крытого соломой, в надежде на то, что в случае пожара сгорит и наш крытый соломой двор, а с ним вместе и наш дом. В ночь на 3 сентября 1907 года был совершен поджег копен с немолоченным хлебом дьячка. Сбежавшийся на пожар народ не помогал провокатору тушить огонь, люди лишь смотрели на пожар и предохраняли от загорания наш двор. Так сгорел урожай хлеба у дьячка. На другой день после пожара приехал домой отец, после месячной ссылки в монастырь. Через 2-е недели после пожара дьячок Знаменский перевелся в другое село в км 20 от нас. И быстро уехал с семьей из нашего села навсегда. Школьный учитель Авдеев Александр Петрович не возвратился на работу в наше село, он был уволен с работы, и после отбытия тюремного заключения устроился на работу табельщиком на одном из заводов в Балахнинском уезде…”
Вот так непросто проходила организация общественных столовых в селе Пикшень в начале XX века.
Православие на Пикшенской земле
C XVI века на территории мордвы начали воздвигаться православные храмы и монастыри. Поставлена задача перед ними: ускоренными темпами провести крещение мордвы, и не только мордвы, но и чувашей, татар, удмуртов, марийцев, т.е. все национальности, которые проживали в Поволжье, утвердить к христианской вере. Процесс носил порой ожесточенный характер. В 1656 году мордва убила архиепископа рязанского Мисаила, помощника патриарха Московского и Всея Руси Никона, после этого издавались указы царей о представлении в случае добровольного крещения льгот мордве. Было замечено до этого, что новокрещенная мордва “в христианской вере не тверда, в церкви божьи не приходит и отцов духовных у себя не имеет”.
В 1740 году в Казани была утверждена Контора новокрещенских дел, призванная ускорить христианизацию на территории, куда входит и наше село. По решению этой конторы повелевалось давать новообращенным льготы от податей на 3 года, освобождать их от рекрутской повинности, от работы на казенных заводах.
Применялись и другие методы, которые помогали в деле христианизации - это привлечение священников, знающих мордовский язык.
В указе 1740 года предусматривались процедуры крещения. Крестить должны были особые прототипы. Крестными отцами должны быть “старинные русские люди”. Предписывалось поощрять смешанные браки между русским и ново-крещённой мордвой. Для новокрещённых, согласно инструкции, должны быть воздвигнуты храмы, из расчёта один храм на каждые 250 дворов. Такого количества дворов Пикшень достигала только к концу XIX столетия. И ещё запрещалось давать новокрещённым прежние их языческие имена. Фамилии присваивались также русские по имени русских “крёстных отцов”, а те, которые упорствовали, с помощью вооруженных людей загонялись в реку или пруд, три раза их заставляли окунуться в воду, при выходе каждый должен подойти к присутствующему прототипу для “помазания миром”. Этот путь крещения был самым рациональным. В целях изоляции крещённых от “зловредного влияния” предписывалось поселять к ним русских. Не исключено, что эти 11 семейств из Орловской губернии и были поселены в Пикшени для исполнения царского Указа. В качестве кого - сейчас трудно определить, но по времени переселение соответствует времени крещения села Пикшень.
В храме при крещении имена детям давались по степени набожности родителей. По именам членов семьи можно определить, как относились предки к церкви. Были случаи в мордовских сёлах, где попы детям не давали царских имён. Мордве не положено иметь царские имена так считали некоторые священнослужители. Иногда при крещении давали и языческие имена детям, родившимся в конце XIX столетия. Жители села даже во второй половине ХХ века пользовались языческими обрядами, как-то: во время града бросали на крышу половую тряпку.
Крещение пикшенских жителей произведено раньше, чем в селе был построен храм. После крещения жители сельца Пикшень и деревни Аникеевка были приписаны к приходу двух храмов: Михайкова Майдана Лукояновского уезда и Знаменского (Пустошки) Сергачского уезда.
Крещение пикшенской мордвы происходило, вероятнее всего в конце XVIII – начале XIX века, так как именно в это время часть сельца (Алопе) стала владельческой и именно в этой части сельца была выстроена каменная часовня.
Сельцо Пикшень было разделено на 2 прихода. Верепе и Осиновка относились к приходу Богородице-Рождественского храма в селе Михалков Майдан, а Алопе к Николаевскому храму села Знаменского.
Живя на половине расстояния между тем и другим селом и составляя собою довольно крупную по числу единицу (свыше 500 ревизских душ), крестьяне сельца Пикшень давно видели нужду устроить храм в своём селе. К этому побуждала их и разноплемённость вышеуказанных приходов: Михалков Майдан населяют малороссы (будаки), а жители села Знаменского - русские, жители Пикшени - мордва с весьма малым и то почти переродившимся, количеством крестьян, переведённых из Орловской губернии и села Знаменского. Все эти три народности имеют каждая свой язык, обычаи, одежду и т.д., а поэтому понятно было желание мордвы обособиться и составить собою отдельный, самостоятельный приход.
До 1861 года, года освобождения крестьян от крепостного права, осуществление этого естественного желания пикшенской мордвы были серьёзные препятствия. Издавна сельцо Пикшень делилось на две части: одна из них в 100 слишком душ, входившая в приход села Михалкова Майдана, была Экономическою или Удельного Ведомства, а другая с деревней Аникеевкой в 400 душ, принадлежавшая приходу села Знаменского, до 1861 года была помещичьей. При разности управления, эти части были разъединены, мало имели общих житейских отношений между собою и соединиться в один дружный приход без внешних влияний и стороннего содействия не могли, да не имели на то и права. 100 слишком душ Экономическая ведомства, пользовавшиеся сравнительно самостоятельности и свободою самоуправления, составляли меньшинство; большая же часть во всём зависела от помещиков и их управляющих. Сами помещики жили в основном в Москве и потому мало сознавали местные нужды своих крепостных, управляемых то бурмистрами из их же крепостных людей, то даже людьми совершенно сторонними.
До отмены крепостного права у пикшенских экономических (государственных) крестьян часто возникали земельные конфликты с крестьянами окружных селений. Споры шли о пахатной земле, лесных и сенных угодиях и т. д. Многолетние разногласия у пикшенских крестьян, доходящих до междуусобиц, шли с болдинскими землевладельцами и их крестьянами. — Болдинские, собравшись многолюдством, с дубьем и прочим дрекольем, — писали в своей челобитной пикшенские крестьяне, — с той нашей земли обывателей наших согнали, объявляя, наша якобы та земля, господина их крепостная, и, когда де хлеб приспеет, то они и снять недопустят. (ЦГАДА, ф. 1321, оп. 2, д. 2897, л. 78).
А вот челобитная пикшенского старосты, поданная им в 1783 году:
- В крепостной нашей даче имеется казенной заповедной лес, которому от казенной адмиралтейской конторы ежегодно бывает осмотр и клеймение дерев, ныне ж неведому почему въезжают Лукояновской округи вотчины артиллерии подполковника Льва Александрова сына Пушкина села Болдина крестьяня и оной самовольно как клейменой, так и простои, принадлежащий до нашего селения, рубят и возят в домы свои. (ЦГАДА, ф. 1321, оп. 2, д. 2897, л. 80)
С дарованием воли, для крестьян села Пикшени наступили лучшие времена и более благоприятные обстоятельства в деле их общественного самоустроения. Мысль об основании отдельного прихода и построении храма в Пикшени крепнет и более и быстрее близится к осуществлению. Но и тут инициатором дела и выразителем общего желания крестьян сельца Пикшени и деревни Аникеевки является сторонний человек.
Человек этот - управляющий имением Аникеевых, Нижегородский купец 2-й гильдии Алексей Данилович Абрамов (умер в селе Хухорево, Симбирской губернии в 1888 году). Родом из крепостных крестьян того-же помещика из села Гнездилова Орловской губернии, он с молодых лет жил в Пикшени сначала в качестве господского конторщика, затем помощника управляющего и наконец управляющего. Сжившись с пикшенским населением и воспитавши в себе его чувства и желания, Абрамов воспользовался своим влиянием, какое имел не только на господских крестьян, но и на крестьян экономического общества и на своего помещика. Последнего, - Василия Павловича Аникеева, он склонил дать землю в количестве 36 десятин для причта будущего храма и лесной материал для его постройки, а крестьянам предложил принять на себя всё остальное. И тот и другие охотно принесли эти жертвы, и делу было положено начало в 1864 году.
В 1864 году последовало официальное разрешение на устройство храма в сельце Пикшени во имя Святителя и Чудотворца Николая; 9 июля был утверждён план храма, а 29 декабря Преосвященным Нектарием, бывшим Епископом Нижегородским, была выдана храмозданная грамота. При прошении крестьян Епархиальному Начальству о дозволении им устроить храм были приложены приговор крестьян о построении при храме на мирской счёт домов для будущего притча и обязательство А.Д. Абрамова, по доверенности помещика В.П. Аникеева. отвести к храму 36 десятин.
Одновременно с этим, ещё с весны 1864 года начались подготовительные работы; на господском кирпичном заводе крестьяне своими руками изготовляли кирпич на фундамент храма, а зимой того же года и в начале следующего 1865 года приступили к заготовке лесного и других материалов. Дубовый и сосновый лес Абрамов указал возить из под господских дач при селе Пикшени. Часть соснового леса Абрамов приобрёл, купив его у Лукояновского купца Дмитрия Фёдоровича Валова из шаткоковского леса за 80 вёрст от Пикшени по дороге к Арзамасу. К весне 1865 года весь строительный материал для храма был перевезён крестьянами на место.
Несмотря на то, что начало, продолжение и окончание строительства во многом зависело от Абрамова, он почему-то отклонил от себя предложенное ему звание попечителя и строителя храма. По его же указанию и единодушному приговору крестьяне были избраны в это звание всеми уважаемые и действительно почётные крестьяне: Михаил Яковлевич Ястребов и Андрей Лаврович Батькин (умер в 1894), - они и исполняли возложенные на них обязанности до определения притча к храму в 1869 году. На попечителях лежала обязанность изыскивать средства на уплату мастерам, за материалы и вести приходорасходные попечительские книги, выданные им за скрепою и печатью Благочинным священником села Покрова Сергачского уезда (ныне Гагинский округ), П.Веселитским.
Постройка храма со всеми работами: каменной, плотничной, столярной, кровельной и малярной – сдана была крестьянину села Какино Сергачского уезда (ныне Гагинский округ), И.Г. Радаеву за 2100 рублей.
Готовых денежных средств для постройки храма у пикшенцев не было. По мере нужды крестьяне делали душевую раскладку, производили общественные работы по помещичьей экономии, просили у Епархиального Начальства и получали сборные книги, производили сборы по приходу разными сырыми материалами. К этим средствам и открыто, и тайно поступали пожертвования, деньги из кружки, поставленной при устроенной близ села часовни и арендная общественная суммы. В крайности попечители обращались к займам, которые впоследствии погашались из постепенно поступающих средств.
Место под храм избрано было среди селения. Западной стороной оно прилегало к помещичьей усадьбе. Восточной – к порядку крестьянских домов. От господской усадьбы это место отделялось промежутком в 40-50 саженей свободного пространства, при том покрытого берёзами и тополями; на восточной же стороне крестьянские постройки оказались совсем рядом с предположенным храмом. Чтобы образовать с этой стороны необходимую площадь и место для домов и усадьбы духовенства, - пришлось снести 6 крестьянских домов, и их снесли на общественный счёт за речку.
В начале мая 1865 года место и закладка храма были освящены благочинным священником отцом П.Веселитским, и матер Радаев приступил к работе, которую он окончил за 2 года. Весной 1867 года в начале мая были водружены на храме 2 креста, в октябре подняты колокола, а 11 января 1869 года освящён первый престол в приделе.
Храм имеет вид неправильной формы креста. Построена на кирпичном фундаменте в 1 аршин высоты. Окружность пояса храма равна 138 аршинам; высота её до креста 37 аршин; длина основания в разрезе – 50 аршин; ширина под колокольней – 15 аршин, под трапезой – 21½ аршин, под главным храмом – 16 аршин. И под главным алтарём – 13 аршин. Колокольня увенчивается восьмигранным куполом, трапеза – шатрообразной кровлей, главный храм – также остроконечным восьмигранным куполом с пятью главами. Кресты поставлены были деревянные. Обшитые белым листовым железом, а в настоящее время железные (1896 год), а главы, купола, выступы, крыша на трапезе и алтаре покрыты простым листовым железом. Стены всего храма снизу срублены из дубового леса, в середине – из осинового и от половины вверх – из соснового леса, и обшиты тёсом. Окон во всём здании – 20 штук. С западной, северной и южной стороны строены крыльца в несколько ступеней и двери с двойным раствором. Храм был обнесён оградой, внутри которой растут берёзы и липы. Наружный вид храма массивен и красив.
Трапеза имеет вид правильного равностороннего четырёхугольника. Потолок поддерживается четырьмя деревянными колоннами; стены и потолок оштукатурены и выкрашены; устроено обыкновенное печное отопление. В передних углах трапезы иконостасы с алтарями: направо во имя святого Василия Великого, налево святых Апостолов Петра и Павла. Первый освящён 11 января 1869 года Благочинным отцом П.Веселитским, второй 19 января 1975 года Благочинным города Лукоянова отцом протоиереем А.Нарциссовым. Оба эти иконостаса со всеми в них иконами, кроме позолоты, строились за счёт помещика Василия Павловича Аникеева, поэтому и престолы в них освящены святыми, имена которых носили он сам (Василий), отец его (Павел) и дед (Пётр). Антиминсы священнодействованы в приделе святого Василия Великого Преосвященным Нектарием, епископом Нижегородским 10 ноября 1868 года, а в приделе святых Апостолов Петра и Павла – Высокопреосвещеннейшим Иоанникием, бывшим Архипастырем Нижегородским 7 октября 1873 года.
Трапеза от главного храма отделена аркой, которая на зимнее время наглухо заделывается двойными рамами для сохранения тепла.
Главный алтарь храма в селе Пикшень освящён именем Святителя и чудотворца Николая, отчего и весь храм носит название Николаевский. Освящение этого алтаря было совершено 26 октября 1870 года Благочинным отцом протоиреем А.М.Нарциссовым. Антиминс священнодействован 7 октября 1873 года Высокопреосвященным Иоанникием. Алтарь Николаевский имеет форму пятиугольника длиною в 7, а шириною в 12 аршин. Над престолом устроен вызолоченный балдахин с резьбой, на четырёх витых колоннах. Иконостас – липовый с четырёхярусными витыми колоннами и резными царскими вратами; вызолочен; построен на средства крестьян с добавкой 170 рублей от Абрамова.
Перед иконостасом амвон с дубовой токарной работы баллюстрадой, клиросами и заклиросными золочёнными киотами с витыми колоннами и резьбой.
Форма главного храма без алтаря – квадрат, каждая сторона которого равна 15 аршинам. Позади боковых дверей устроены два малых иконостаса – киота, покрытых позолотой и украшенных резьбой и витыми колоннами. Стены и купол алтаря, и храма окрашены масляной краской.
Утварь в храме, ризница, книги, иконы современны построению храма. И между ними нет ничего выдающегося ни по работе, ни по ценности. Есть только одно евангелие напрестольное в формате полулиста, более или менее замечательное по древности: отпечатано в Москве в 1835 году при Императрице Анне Иоанновне и имеет на первом листе печатную надпись внизу изображения четырёх евангелистов: “грыфоровал Иван Зубов”. Евангелие пожертвовано в храм села Пикшени свояком Абрамова Московским купцом Егором Матвеевичем Пасхиным, жена которого похоронена при Пикшенском храме.
Первый причт ко вновь выстроенному храму села Пикшень был определён в 1869 году Преосвященным Филаретом, Епископом Нижегородским, в числе двух лиц: священника и псаломщика. Священником был определён и посвящён окончивший в 1868 году курс Нижегородской Семинарии Алексей Ивановичи Раевский, и прослуживший на этом месте 21 год. Немало трудов выпало на долю первого священника в новооткрытом приходе и по устроению храма, и по приведению в порядок прав на церковную землю, и по устроению мирского для помещения священника дома, и по устройству школы, о которой речь впереди. Вся хозяйственная часть по устроению храма и причта, прежде лежавшая на попечителях, теперь - со времени определения священника - большею частью своей тяжести легла на молодого, только что оставившего ученическую скамью священника. А дел, по самым необходимым и неотложным нуждам новооткрытого прихода, предстояло ещё очень много. Храм имел в то время только один освященный придел, иконостас был ещё в том виде, как он вышел из рук столяра и резчика, стены в храме - бревенчатые и ничем не покрытые, священные сосуды были допущены медные - аплике, книги для богослужения были только - евангелие, апостол, псалтирь, часослову служебник, канонник, общая минея, одна книга октоиха и нотный обиход. большой колокол был 12 пудов весу, дома для причтов были собраны кое из какого леса и стройкой не окончены; земля церковная межевых документов не имела. Местная летопись должна особенно отметить труды первого священника, который прослужил до 13 октября 1890 года в Пикшенском храме и был переведён по прошению в Вознесенский храм села Павлова, Горбатовского уезда (ныне город Павлово).
Вторым священником в селе Пикшень с 15 октября 1890 года по 6 Ноября 1893 года был Антонин Митрофанович Миловский;
С 18 Ноября 1893 года при храме села Пикшень священствует окончивший курс Нижегородской Семинарии студент Иван Михайлович Богоявленский.
Псаломщик со времени открытия прихода доселе (1896) состоит переведенный в 1869 году из села Знаменского Ф. И. Знаменский.
Церковными старостами при храме села Пикшень были крестьяне села:
1) М. Я. Ястребов, до выбора в старосты состоявший (с 1865 по 1869 годы) попечителем строившейся храма; при нём освящён Николаевский алтарь и поступило в храм вещей по крайней мере на 1500 рублей и заготовлено алебастра для штукатурки трапезы на 150 рублей.
2) Я. С. Батькин (шесть лет был старостой); при нём освящён алтарь во имя святых Апостолов Петра и Павла, вызолочен иконостас Николаевский за 850 рублей, оштукатурены стены и потолок в трапезе за 100 рублей, окрашены пол, стены и потолок в главном храме за 350 рублей, два раза крашена кровля, один раз стены снаружи и ограда, и кроме того, вещами поступило на сумму около 2000 рублей.
3) С. Е. Пархаев; при нём вызолочены два придельные иконостаса и сделаны некоторые другие работы, всего на сумму 1100 рублей, из коих 500 рублей пожертвовал из собственных средств, - выкрашены стены в трапезе за 150 рублей, перелит большой колокол и поступило вещей на сумму до 250 рублей.
4) С. И. Богданов; при нём окрашена кровля храма за 183 рубля, устроены в трапезе 2 печи, поступило вещей на сумму около 300 рублей, устроена новая каменная ограда вокруг храма и каменное помещение для школы; при нём-же привезён колокол весом в 106 пудов.
5) С. М. Батькинъ; при нём на средства, изысканные новооткрытым церковным попечительством в 1892 году, в сентябре храм поновлен: выкрашены стены изнутри и снаружи, сделаны железные кресты на храм.
6) С 5 апреля 1894 года старостой при храме села Пикшень состоит управляющий имением наследников г.г. Казанцевых (в 5 верстах от Пикшени, близ д. Аникеевки), Павел Андреевич Горинов. С именем П. А. Горинова связано и возникновение при храме села Пикшень весною 1892 года церковно-приходского попечительства: он первый был избран его председателем.
Приход села Пикшень со времени своего основания и доселе (1896) состоит из двух селений, - собственно села Пикшень с 1300 душ населения обоего пола, и деревни Аникеевки, верстах в 7 к юго-востоку от села, имеющей около 150 душ обоего пола.
Господствующее население пикшенского прихода составляет мордва. Но среди них есть несколько семейств и русского происхождения (потомки гнездиловских переселенцев и одного вольноотпущенного крестьянина, перешедшего в село Пикшень из села Знаменского). Все говорят на мордовском языке (эрзянский), но и на русском объясняются довольно свободно за немногими исключениями из женщин и детей, хотя русская речь их значительно пострадала от влияния мордовского языка.
Одежда мордвы- мужчин ничем не отличается от одежды русского крестьянина; но в одежде женщины и их украшениях есть много своеобразного.
Крестьяне села Пикшень и д. Аникеевки все православного вероисповедания и никакими сектантскими лжеучениями не заражены. Но религиозные понятия их, особенно неграмотных, элементарны, слабы, сбивчивы и представляют смесь мордовского язычества и русских народных поверий и обычаев с христианством. Влияние храма и школы, несомненно, много делает в духовном просвещении населения, но многого ещё остаётся желать и ожидать от них в будущем. Нравственное состояние прихода более удовлетворительно: крестьяне добродушны, доверчивы, отзывчивы на всякое доброе дело, трудолюбивы, в требованиях жизни не прихотливы и терпеливы, к церкви усердны, уставам её послушны и к внушениям священника внимательны. Конечно, и им свойственны слабости и даже пороки, но в общем и во внешней жизни эти явления составляют исключение.
Скорбную старицу в летописи пикшенского прихода составляет воспоминание о недавних четырёх годах, начиная с 1890 года, по тем бедствиям, которые постигли за это время пикшенское население. 1-го августа 1890 года, вследствие шалости малых детей, пожаром истреблено в селе 120 крестьянских домов и дома причта со всеми их пристройками. Пламя быстро пожирало сразу два порядка крестьянских домов с их дворами, амбарами, сенницами, овинами и т. п. Оно шло прямо к храму, и все окончательно упали было духом, видя неминуемую опасность и для храма. Но в то время, как огонь пожирал все строения до храма и, казалось, наступала и его очередь, - ветер вдруг изменил своё направление и погнал пламя в сторону на дома и постройки причта, на которых страшная стихия и окончила свой грознокарающий путь.
По воспоминаниям Н.М.Подольского о пожаре 1900 года:
“Помню один случай летом, когда мы с отцом только что пришли на рыбную ловлю на пруд (Пустошкинский), закинули удочки, как вдруг услышали звук набатного колокола. Оглянулись на наше село и увидели зарево пожара. Мы быстро смотали удочки и побежали домой. Пришли в село усталые. Оказалось, что горел нижний конец улицы (Алопе), не доходя до церкви. Пожар не угрожал нашему дому. Поэтому мы домой не пошли, а остались на пожаре, причём отец помогал вытаскивать имущество крестьянам тех домов, которым угрожала гибель от огня. Пожар вскоре прекратился, но 8 или 10 домов на одном переулке все же сгорело…”
Затем последовал: падёж скота, отнявший почти в каждом доме лошадь; наконец, общее бедствие — голодные годы, сказавшиеся здесь особенно резко, а с ними и за ними их неразлучный спутник— тиф разных видов, вырвавший много молодых и сильных людей. Всё это в последнее время довело пикшенцев до крайнего обеднения.
Изложенны здесь сведения о приходе села Пикшень заимствованы из летописи сего села, составленной в 1887 году священником А. Раевским, и из дополнительных сообщений священника М. Богоявленского. В воскресенье 3 ноября сего года. (Нижегородские епархиальные ведомости № 20 и № 21 за 1896 год). Адаптировано под современный язык.
По рассказам старожилов интересно отметить, что с появлением в селе храма не все прихожане перешли из бывших приходских храмов. Так, Сеняев Василий (Тишонь Вася), до смерти из Осиновки ходил в Знаменское. Зимой, надев шубу со сборами, в лаптях ходил туда и обратно, а в церкви переодевался в валенки. По всей видимости, на это были причины.
В Адрес-календаре за 1888 год в пикшенском церковном приходе насчитывалось прихожан: 725 мужчин и 761 женщина (вместе 1486 человек). В приходе храма село Пикшень и деревня Аникеевка. Церковной земли было 36 десятин. Причт пикшенского храма состоял из священника и псаломщика. Священник - Алексей Иванович Раевский, псаломщик - Ф. И. Знаменский.
В Адрес-календаре Нижегородской епархии за 1904 год главный престол Николая Чудотворца – холодный, а оба придела - тёплые. Дом священника общий, а у псаломщика собственный. В приходе 812 мужчин и 848 женщин (вместе 1660 человек). Учитель церковно-приходской школы и священнослужитель храма – иерей Михаил Александрович Подольский (33 года, в приходе с 1899 года). Псаломщик Ф.П. Знаменский (61 год. В приходе с 1869 года). Церковный староста – А.С. Богданов. Церковный сторож – Доронин Фёдор Прокопьевич.
С апреля 1899 года по 1930 год священнослужителем в селе Пикшень оставался Михаил Александрович Подольский.
По воспоминаниям старожил на момент разрушения храма внутри он был расписан.
Михаил Александрович Подольский со своей женой Екатериной Ивановной.
Дом священника
По воспоминаниям Н.М.Подольского:
Когда отец в 1899 года приехал на жительство в село Пикшень, мы поселились в общественном доме, специально выстроенном для священника около пяти- семи лет до нашего приезда (1892-1894 годы). Дом был деревянный, пятистенный из липового леса. По фасаду имел шесть окон на запад и два окна на юг, которые выходили в сад. Вход в дом был из тесовых сеней с северной стороны дома. С восточной стороны к дому была приделана кухня. Между новым пятистенным домом и кухней были устроены холодные, тоже рубленные из бревен сени. Из этих сеней было две двери: направо дверь вела в чистую половину дома, налево в кухню.
Чистая половина, капитальной стеной была разделена на две половины: налево была большая комната, так называемый зал, правая половина была разделена на две комнаты: первая, в два окна, была столовая. Здесь мы обедали, пили чай, словом, проводили всё свободное время. Направо, с одним окном, была спальня. Здесь, у окна стоял письменный стол отца и была кровать родителей. Эту половину дома обогревала одна печка - голландка, в другой половине дома (зале) была отдельная печь круглая, в железном кожухе. Кухня была через холодные сени, это представляло большие неудобства для нашего семейства, состоявшее наполовину из маленьких детей. Эти дети, постоянно через холодные сени бегали в кухню к матери, которая там готовила пищу. В результате дети простужались, двое из них (Ваня и Серёжа) сильно заболели и умерли. Кухня была старая, холодная. Отец начал думать о перестройке дома. Он решил перестроить кухню, и между кухней и передней половиной дома сделать ещё тёплую бревенчатую комнату.
С разрешения общества, он использовал для кухни пустовавший общественный дом для дьякона, а из бывшей кухни и сеней - между передней частью дома и кухней, была сделана ещё одна тёплая комната, и с южной стороны к ней был приделан балкон или терраса, и из новой тёплой комнаты была сделана на террасу дверь. Перестройка дома была произведена в 1902 году вскоре после смерти двух наших братьев. С балкона был сделан выход прямо в сад. Теперь дом получился большой и тёплый. Новая тёплая комната с балконной дверью была детской комнатой. Здесь в правом углу к балкону стояла моя кровать, на которой я спал, когда приезжал домой на каникулы, а также и впоследствии, когда жил дома у родителей. С правой стороны от двери в кухню стоял деревянный шкаф, в котором находился умывальник и таз для умывания. В зимнее время перед балконной дверью стоял стол, на котором были книги и лампа. Летом, когда балконная дверь открывалась, стол отодвигался к кухонной стене и ставился в простенке между умывальником и южной стеной комнаты. С правой стороны от наружной двери в комнату были на стене прибиты вешалки, на которых вешали верхнюю одежду родителей и детей. Весной и летом умывальник переносился на балкон. На балконе стоял стол, у которого вдоль стены дома была сделана лавка, а с других сторон стола ставились стулья. Летом на балконе мы завтракали, обедали, ужинали обычно уже в столовой. В кухне было два окна выходящие на юг в сад. Посредине кухни была большая русская печь, в которой готовили пищу. В кухне же жила и домашняя работница. Из кухни на восток вела дверь в сени, в которых были две двери: одна на север выходила на двор, а другая на юг с выходом в сад. С северной стороны дома был большой двор, крытый соломой. На дворе был амбар, два старых конюшника и погреб.
Нужно отметить, что амбар на дворе, и хороший большой из красного леса амбар в саду, а также баня в саду, были собственностью отца и куплены им у своего предшественника за сто рублей. Все другие постройки (дом, двор) были общественные. При доме была большая усадьба. Небольшая часть усадьбы была занята садом. В саду было пять- семь штук яблоней и одно дерево серебристый тополь. Впоследствии, мы - дети (я и брат Александр) начали подсаживать сад, выписывали присадки. Перед домом был палисадник, в котором росли сирень и акации. Как сейчас помню: на двух старых яблонях, доставшихся от предшественника, были очень крупные яблоки сорта Апорт, одна яблоня была Плодовитка, которая обильно плодоносила. Была еще одна яблоня, которую мы называли Скороспелкой. Как оказалось впоследствии, это была Лимоновка. Около двора, рядом с домом была яблоня с очень плохими по вкусу яблоками, но довольно крупными. Это был, как говорили, Серый Анис. Отец садоводством не занимался и не интересовался. В 1907 году мною был привезен из сада священника в Березенках с Починок в наш сад терновник, которого ранее в Пикшени, да и в окрестных сёлах не было. После ликвидации хутора Ливен оттуда были пересажены в наш сад декоративные кустарники: жасмин, розы и д.р. Точно также в саду были посажены ягодники: смородина, крыжовник, малина. Крыжовник первоначально дал наш сосед - дьячек Знаменский, но оказалось, что он дал такой, "что нам не гоже, то на тебе боже", ягоды были очень мелкие. Поэтому через некоторое время мы его выкорчевали.
У дьячка был небольшой палисадник, в котором было несколько яблонь, и много росло многолетней мальвы с разноцветными цветками. Не забуду один случай. Однажды утром дьячек вышел в палисадник и увидел, что две молодые хорошие яблони каким-то хулиганом и врагом дьячка погублены. Они у корня были переломлены и пригнуты к земле. У крестьян в Пикшени садов совершенно не было, они свои усадьбы занимали картошкой и коноплей. За яблоками они ездили в Болдино на базар. Туда завозили яблоки крестьяне из соседних селений для продажи, и здесь они полностью их распродавали, какого низкого качества они ни были.
Кроме всего вышеперечисленного на дворе была корова, а одно время даже две коровы, куры. Была домашняя работница, которая ухаживала за коровой, стирала белье, мыла полы – словом выполняла большинство работы по хозяйству..”
По воспоминаниям Н.М.Подольского:
Когда отец в 1899 года приехал на жительство в село Пикшень, мы поселились в общественном доме, специально выстроенном для священника около пяти- семи лет до нашего приезда (1892-1894 годы). Дом был деревянный, пятистенный из липового леса. По фасаду имел шесть окон на запад и два окна на юг, которые выходили в сад. Вход в дом был из тесовых сеней с северной стороны дома. С восточной стороны к дому была приделана кухня. Между новым пятистенным домом и кухней были устроены холодные, тоже рубленные из бревен сени. Из этих сеней было две двери: направо дверь вела в чистую половину дома, налево в кухню.
Чистая половина, капитальной стеной была разделена на две половины: налево была большая комната, так называемый зал, правая половина была разделена на две комнаты: первая, в два окна, была столовая. Здесь мы обедали, пили чай, словом, проводили всё свободное время. Направо, с одним окном, была спальня. Здесь, у окна стоял письменный стол отца и была кровать родителей. Эту половину дома обогревала одна печка - голландка, в другой половине дома (зале) была отдельная печь круглая, в железном кожухе. Кухня была через холодные сени, это представляло большие неудобства для нашего семейства, состоявшее наполовину из маленьких детей. Эти дети, постоянно через холодные сени бегали в кухню к матери, которая там готовила пищу. В результате дети простужались, двое из них (Ваня и Серёжа) сильно заболели и умерли. Кухня была старая, холодная. Отец начал думать о перестройке дома. Он решил перестроить кухню, и между кухней и передней половиной дома сделать ещё тёплую бревенчатую комнату.
С разрешения общества, он использовал для кухни пустовавший общественный дом для дьякона, а из бывшей кухни и сеней - между передней частью дома и кухней, была сделана ещё одна тёплая комната, и с южной стороны к ней был приделан балкон или терраса, и из новой тёплой комнаты была сделана на террасу дверь. Перестройка дома была произведена в 1902 году вскоре после смерти двух наших братьев. С балкона был сделан выход прямо в сад. Теперь дом получился большой и тёплый. Новая тёплая комната с балконной дверью была детской комнатой. Здесь в правом углу к балкону стояла моя кровать, на которой я спал, когда приезжал домой на каникулы, а также и впоследствии, когда жил дома у родителей. С правой стороны от двери в кухню стоял деревянный шкаф, в котором находился умывальник и таз для умывания. В зимнее время перед балконной дверью стоял стол, на котором были книги и лампа. Летом, когда балконная дверь открывалась, стол отодвигался к кухонной стене и ставился в простенке между умывальником и южной стеной комнаты. С правой стороны от наружной двери в комнату были на стене прибиты вешалки, на которых вешали верхнюю одежду родителей и детей. Весной и летом умывальник переносился на балкон. На балконе стоял стол, у которого вдоль стены дома была сделана лавка, а с других сторон стола ставились стулья. Летом на балконе мы завтракали, обедали, ужинали обычно уже в столовой. В кухне было два окна выходящие на юг в сад. Посредине кухни была большая русская печь, в которой готовили пищу. В кухне же жила и домашняя работница. Из кухни на восток вела дверь в сени, в которых были две двери: одна на север выходила на двор, а другая на юг с выходом в сад. С северной стороны дома был большой двор, крытый соломой. На дворе был амбар, два старых конюшника и погреб.
Нужно отметить, что амбар на дворе, и хороший большой из красного леса амбар в саду, а также баня в саду, были собственностью отца и куплены им у своего предшественника за сто рублей. Все другие постройки (дом, двор) были общественные. При доме была большая усадьба. Небольшая часть усадьбы была занята садом. В саду было пять- семь штук яблоней и одно дерево серебристый тополь. Впоследствии, мы - дети (я и брат Александр) начали подсаживать сад, выписывали присадки. Перед домом был палисадник, в котором росли сирень и акации. Как сейчас помню: на двух старых яблонях, доставшихся от предшественника, были очень крупные яблоки сорта Апорт, одна яблоня была Плодовитка, которая обильно плодоносила. Была еще одна яблоня, которую мы называли Скороспелкой. Как оказалось впоследствии, это была Лимоновка. Около двора, рядом с домом была яблоня с очень плохими по вкусу яблоками, но довольно крупными. Это был, как говорили, Серый Анис. Отец садоводством не занимался и не интересовался. В 1907 году мною был привезен из сада священника в Березенках с Починок в наш сад терновник, которого ранее в Пикшени, да и в окрестных сёлах не было. После ликвидации хутора Ливен оттуда были пересажены в наш сад декоративные кустарники: жасмин, розы и д.р. Точно также в саду были посажены ягодники: смородина, крыжовник, малина. Крыжовник первоначально дал наш сосед - дьячек Знаменский, но оказалось, что он дал такой, "что нам не гоже, то на тебе боже", ягоды были очень мелкие. Поэтому через некоторое время мы его выкорчевали.
У дьячка был небольшой палисадник, в котором было несколько яблонь, и много росло многолетней мальвы с разноцветными цветками. Не забуду один случай. Однажды утром дьячек вышел в палисадник и увидел, что две молодые хорошие яблони каким-то хулиганом и врагом дьячка погублены. Они у корня были переломлены и пригнуты к земле. У крестьян в Пикшени садов совершенно не было, они свои усадьбы занимали картошкой и коноплей. За яблоками они ездили в Болдино на базар. Туда завозили яблоки крестьяне из соседних селений для продажи, и здесь они полностью их распродавали, какого низкого качества они ни были.
Кроме всего вышеперечисленного на дворе была корова, а одно время даже две коровы, куры. Была домашняя работница, которая ухаживала за коровой, стирала белье, мыла полы – словом выполняла большинство работы по хозяйству..”
Дом священника в с.Пикшень.
Следующая публикация
Комментарии 2
https://ok.ru/profile/560913711344/album/893150905328